Полная версия
Сон в летнюю ночь. В переводе Александра Скальва
Она ж невольно держит пацана:
Он ей принц роз и радость ей одна.
Теперь, встречаясь в роще, на поляне,
При, свете звёзд искрящемся, фонтане,
Они бранятся так, что свите всей,
Хоть в страхе лезь под шляпки желудей.
ФЕЯ
Иль вид обманный твой, иль – формой тонок,
Иль ты проказник-дух, шалун-бесёнок,
Кто прозван Робин Друг, не ты ли тот,
Кто деревенским девам страхи шлёт;
Сняв сливки, сор смешав, велит всечасно
Масла взбивать, зерно молоть напрасно;
Варить заставит пиво без дрожжей,
Петлять в ночном пути, рад злых затей?
Тем же, кому ты – Милый Пак, иначе
Готов ты помогать, их ждёт удача.
Не ты ли это?
ПАК
Правда, это я.
Ночной весёлый странник – роль моя.
Смеяться Оберона заставляю,
Когда я, жирной кляче подражая,
Откормленной зерном, кобылке, ржу,
Иль в миске бабки-сплетницы сижу,
Весьма похож на жаренного краба,
А пить начнёт, в губу вцеплюсь не слабо,
Что эль прольёт с иссохших уст не раз.
Иль тётушка, ведя серьёзный сказ,
Меня принять за стул трёхногий рада,
Но тут же ускользаю из-под зада,
Она – кувырк, в крик, чихом заходясь,
Все ж хором – в хохот, за бока держась,
И млеют от веселья, и клянутся,
Что радостнее часа не дождутся.
Но, Фея, по местам! Вон Оберон!
ФЕЯ
А вон царица! О, исчез бы он!
Входят с разных сторон ОБЕРОН и ТИТАНИЯ, каждый
со своей свитой.
ОБЕРОН
Титания? Здесь свёл нас свет луны!
ТИТАНИЯ
Ревнивый Оберон? Уходим, феи:
Я отреклась от дел и ложа с ним.
ОБЕРОН Стой, дерзкая! Иль я не твой владыка?
ТИТАНИЯ
Тогда бы мне быть госпожой твоей,
Но, знаю, ты сбегал из царства эльфов,
Под видом Корина играл весь день,
На дудочке и влюбчивой Филлиде
Пел вирши о любви. Что ж ты сюда
Пришёл из Индии степей далёких?
Конечно, за подружкой боевой,
За сапогами гибкой амазонки,
Кто за Тесея выйдет, ну, а ты
Их ложу радость и успех даруешь.
ОБЕРОН
Не стыдно ли, Титания, что так
Мою приязнь ты ценишь к Ипполите,
Хоть знаешь, знаю, мил тебе Тесей?
Не ты ли увела его сквозь сумрак
От Перигении, что выкрал он?
Принудила порвать с прекрасной Эгле
И с Ариадной, с Антиопой тоже?
ТИТАНИЯ
Всё это лживой ревности подлог:
Ни разу нам, с той середины лета,
Где б ни встречались мы – в лесах, в лугах,
У родников, у рек, в горах, в долинах,
Иль на морском скалистом берегу,
Потанцевать под ветра свист не вышло,
Чтоб ссорой ты не помешал игре.
И ветры, к нам взывавшие напрасно,
Словно в отместку, тянут из морей
Заразные туманы, кто все реки,
Бурлящие на суше, полнят так,
Что, вспенясь, те из берегов выходят.
И вол напрасно тянет свой хомут,
И пахарь льёт свой пот, и злак зелёный
Гниёт вперёд, чем колос обретёт,
Загон пустует на залитом поле,
И склёван вороньём овечий мор.
В грязь выброшены доски игр настольных,
И в буйных травах тайная тропа
Без ходоков уже неразличима:
Здесь смертным не хватает лишь зимы.
Теперь ночам не быть без зимних песен:
Ведь и луна, царица грозных вод,
Бледна от гнева, разжижает воздух,
Что множит изобилие простуд:
Мы видим, всесторонне, в этой смуте
Сезонов смену: иней-седовлас
Лёг в алых лепестках у свежей розы,
А на короне ледяной Зимы —
Венок душистый из бутонов летних.
Всё, как в насмешку: лето и зима,
Весна и осень враз сменили платья,
И, сбитый с толку, мир не узнаёт
Их по плодам, не знает, чьи какие:
И происходят эти беды все
От наших ссор, от наших разногласий:
Мы их родили, мы причина им.
ОБЕРОН
Тогда исправить это в твоих силах.
Титания, зачем перечишь мне?
Прошу, всего лишь, мелкого мальчонку
Себе в пажи.
ТИТАНИЯ
Но сердце успокой:
За царство эльфов не продам ребёнка.
Как жрица, мать его служила, мне:
Мы часто, в пряном воздухе индийском,
Ночами с ней болтали иль вдвоём
Сидели на песках Нептуна жёлтых,
Заметив отходящие суда,
Потом смеялись, как распутный ветер
Брюхатит паруса, вздувая их.
Им подражая, плавною походкой —
Тогда богата в чреве малышом —
Она по суше, как бы, уплывала,
Чтоб возвратиться с чем-то для меня,
Словно из плаванья с богатым грузом.
Но, смертна, в родах умерла она.
Ей в память, мальчика я воспитаю,
Ради неё, я не расстанусь с ним.
ОБЕРОН
Как долго хочешь здесь, в лесу, остаться?
ТИТАНИЯ
Пока не обвенчается Тесей.
Коль мирно будешь хороводить с нами,
С луной кутить, иди к нам, если ж нет,
Меня покинь, и я от встреч избавлю.
ОБЕРОН
Отдай мальчишку и пойду с тобой.
ТИТАНИЯ
Нет, хоть за царство! Феи, нам – отсюда!
Коль задержусь, с ним, впрямь, ругаться буду.
Уходит ТИТАНИЯ со своей свитой
ОБЕРОН
Иди: тебе из леса не уйти,
Пока не отомщу за оскорбленье.
Пак, подойди, будь добр. Ты не забыл,
Как я, однажды, на мысу рассевшись,
Русалку на дельфине услыхал,
Кто нежно так и мелодично пела,
Что стих от песни грозный океан,
И сорвались с орбит в экстазе звёзды,
Морскую деву слушать.
ПАК
Не забыл.
ОБЕРОН
В тот самый раз, чего не мог ты видеть,
Меж хладною луною и землёй
Сам Купидон летел и точно целил
В прекрасную весталку, кто царит
На Западе. Стрелой любви из лука
Он мог бы тысячи сердец пронзить,
Но, видел я, стрелы погасло пламя
В лучах невинных водяной луны,
А царственная жрица удалилась
В мечтах девичьих, чуждая любви.
Всё ж, я заметил, что стрела попала
В молочно-белый маленький цветок,
Теперь багровый от любовной раны.
Он прозван у девиц «тщета любви».
Цветок добудь, его ты, как-то, видел:
Коль смажет веки спящих сок цветка,
Он их заставит обожать безумно
Первую тварь, что вновь они узрят.
Доставь цветок мне: будь здесь снова раньше,
Чем лигу проплывёт Левиафан.
ПАК
Я пробегу по поясу земному
Минут за сорок.
Уходит
ОБЕРОН
Получив тот сок,
Титанию подстерегу я спящей
И капну ей то зелье на глаза.
Кого она потом увидит первым,
Будь то медведь иль буйвол, лев иль волк,
Иль обезьяна, иль примат вертлявый,
За ним последует с душой любви.
Пока со взора ей не сняты чары,
Что сделать я могу другой травой,
Отдать пажа мне я её заставлю.
Но кто сюда идёт? Неви́дим я.
И я хочу послушать их беседу.
Входят ДЕМЕТРИЙ и вслед за ним ЕЛЕНА
ДЕМЕТРИЙ
Я не люблю тебя, оставь меня.
Где Гермия прекрасная с Лисандром?
Его убил бы, но погублен ей.
Сказала ты, они в сей лес прокра́лись.
И вот я здесь, и по лесу брожу,
Но Гермию свою всё не встречаю.
Так, убирайся, не гонись за мной.
ЕЛЕНА
Но тянешь ты меня, магнит жестокий.
Но не металл, а сердце ты влечёшь
Сильней, чем сталь. Лишись же силы тяги,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Простой намёк Шекспира на нечестное поведение Лисандра, навязавшему Гермии свой образ возлюбленного, взамен её истинного желания, сохраняет свойства намёка при переводе близком к дословному. Однако, Кетчер, Сатин, Соколовский, Лозинский, Щепкина-Куперник намёк в переводе разъясняют.
2
Лига – возможно, здесь означает 21 милю, а не 3 мили, т.к. это, действительно, вдали от людских глаз, и шагом преодолевается за 5—6 часов, а не за полчаса. К тому же и до тёти, тогда, подальше, чем три часа езды, «непреодолимые» для закона.
3
Имена персонажей в виде определений задуманы Шекспиром, вероятно, по аналогии с цирковыми именами клоунов, например, «рыжий», «белый», «грустный», т.е. все шесть персонажей здесь выступают не мастеровыми, а клоунами, что далее проявляется в том, что именно им Шекспир поручает сыграть в интерлюдии, т. е. в антракте основного действия, как клоунам в цирке, а также высказывать ошибки и вести себя нелепо по ходу основного действия.
4
Все имена этих персонажей сходно построены Шекспиром на иронии к тому ремеслу, которым они владеют: Айвовый – плотник, т.е. начальный уровень умения работать с деревом, но имя у него, словно он мастер по ценным породам, краснодеревщик; Удобный – столяр, т.е. более высокий уровень, чем плотник, чтобы уже уметь делать мебель, но имя у него, словно его мебель всегда удобна, что было редко не только в те времена; Задастый – ткач, т.е. много сидящий за работой, а так как ткани в то время не отличались качеством, то единственным достойным результатом можно признать насиженный зад; Флейтовый – починщик гармошек, но имя, словно он мастер по починке флейт; Мордастый – лудильщик, вероятно, намёк на красное, от работы с горячим оловом, лицо, как медная посуда, требующая лужения; Голодный – портной, сарказм над сверх жадностью портных тех времён, крадущих, словно нет денег купить еду, ткань у клиентов, даже после получения оплаты весьма недешёвых услуг.
5
Намёк на «французскую болезнь» и, сопутствующее этому, выпадение волос.