– Отстой, – фыркнула Ё и небрежно сплюнула кусок булки под ноги.
– Это не эклеры и не пирожные, – сплюнула недоеденный кусок булки под ноги О.
Они рассмеялись и стали бросаться булками и пирожками друг в друга, как будто играли в снежки.
– О, смотри, кто здесь! – крикнула Ё!
– Ё, это же Хочу, – крикнула О. – Это та дурнушка, которая бегает за нами как собачонка. Давай ее проучим… Эй, ты! Хочешь, мы тебя покатаем на машине?
– Хочу! – закричала девочка и побежала к ребятам.
– Даже и не мечтай! – с презрением оттолкнула ее от машины О, когда та подбежала и хотела сесть в машину. – Ничтожество.
Ребята быстро сели в кабриолет и уехали.
– Куда вы? – крикнула девочка Хочу, побежала следом, упала и заплакала. – Зачем они так со мной? – вытирая слезы спросила она у подошедшей Добранушки. – Что я им сделала?
– Не плачь и не обижайся, – сказала Добранушка. – Обиды сокращают количество счастливых дней. У каждого в жизни свое испытание. У кого-то испытание богатством, у кого-то испытания бедностью.
– Я тоже хочу быть богатой и красивой, как они.
– Богатство и красота – это подарок жизни. А ум – награда. Ничто так не украшает человека и не дает ему столько возможностей, как ум. Будь собой. Ты неповторима и можешь в жизни добиться всего. Скажи это себе.
Девочка согласно кивнула головой.
– Иди в сад и подожди там меня на скамейке, – сказала Добранушка.
Она проводила девочку Хочу в дом, направила через веранду в сад и вернулась в приемную.
Приемные часы заканчивались и Добранушка собиралась уже уходить, когда случилось неожиданное. Дверь странно заскрипела и в приемную, горбясь, боком, по-змеиному неслышно вошла старуха. Страшная, костистая, с длинным носом. Она смотрела колючими глазами из-под сдвинутых бровей тревожно и зло.
– Здравствуйте! – приветливо сказала Добранушка.
– Ох, косточки, мои косточки, – вздохнула старуха и тщетно попыталась распрямиться. – Что же вы так ноете? Что же вы так болите?
Удивительно, но как только старуха вошла, фиалки на подоконнике сразу завяли.
«Если она не поздоровалась со мной, значит, пришла не с добром», -подумала Добранушка.
– Я слыхала, ты лечишь людей, – сказала старуха.
– Пользую, бабушка. Приношу пользу, – сказала Добранушка.
– Полечи и меня. Я тебе подарочек принесла, – сказала старуха и положила на стол перед Добранушкой мобильный телефон с блестящими камушками и перламутровыми кнопочками. Красивый – глаз не отвести. В руки взять так и хочется.
– Я лечу цветами и травами, – сказала Добранушка.
Ей захотелось немедленно взять в руки красивый телефон с перламутровыми кнопочками.
– Ненавижу цветы, – сказала старуха зловеще.
«Она не любит цветы», – с ужасом подумала Добранушка и снова посмотрела на фиалки, которые засыхали прямо на глазах. Добранушка твердо знала, что только плохие люди не любят цветы. И еще она знала, что цветы тоже не любят плохих людей.
– Что вас беспокоит? – спросила пришедшую Добранушка.
– Кости, мои кости. Если б ты знала, как у меня болят косточки. – И здесь старуха не соврала. – Если ты волшебница, то сделай так, чтобы у меня не болели кости.
– У меня есть лечебная травка для ваших костей,– сказала Добранушка.
– Нет, – резко сказала старуха и предупредила. – Только не лечебные травы.
«Она не любит лечебные травы», – с ужасом подумала Добранушка.
Пришедшая действительно не любила лечебные травы, и сама собирала только гиблые травы и коренья для приготовления яда.
– Мне сказали, что у тебя есть «Книга Волшебства», – подозрительно ласково, с заискивающим интересом произнесла старуха.
– Есть. Но мы обойдемся без волшебства, – сказала с улыбкой Добранушка.
Старуха нахмурилась.
– Я знаю, на земле когда-то жила еще одна Добранушка, – сказала со стоном, заламывая руки от боли, старуха.
– Это моя бабушка. В нашем роду всех первых девочек в рождении называют Добранушкой. Говорят, что мы очень похожи. Я, как и моя бабушка, собираю по свету любовь и доброту. Доброта – это соль земли, а любовь – ее суть.
– Я так и знала, – зло фыркнула старуха, понимая, что кости у нее сегодня болеть не перестанут, пока она не сделает кому-нибудь зла.
– Возьмите лечебную травку, – протянула Добранушка ей пакетик с лечебной травкой.
– Как бы тебе самой это не понадобилось, – с раздражением сказала старуха, резко повернулась и пошла к выходу. У выхода обернулась и посмотрела через плечо так остро, косо и зло, что сердце у Добранушки сжалось от страха.
«Какая странная бабушка», – подумала она.
Когда старуха ушла в приемную через открытое окно залетел слепой белый голубь. Он стал биться грудью о стены и упал замертво у ног Добранушки. Она наклонилась взяла голубя в руки, и он у нее в руках превратился в белую свернутую бумажку. Добранушка развернула бумажку и увидела всего одну загадочную строчку: «Добро победит зло». Как только она ее прочитала, обрадовалась и тут же огорчилась, потому что из написанного нельзя было понять, что победит добро или зло. Она взяла из кармана ручку и написала на бумажке рядом с написанным:
«Добро нельзя победить».
Она посмотрела на то, что написала, и осталась довольна. Но именно в этот мгновение кто-то неожиданно ниже написанного принялся выводить слова буква за буквой, как будто он стоял рядом, держал ручку и писал на бумаге. Но на самом деле никто не стоял рядом и не держал ручку. Просто слова откуда-то сами появлялись и укладывались в строку:
«Всесильное зло уничтожит добро».
С этим Добранушка не могла согласиться. Она с готовностью взяла ручку и написала ниже:
«Любовь защитит добро».
Неизвестный невидимка тут же принялся снова выводить слова ниже написанного ею буква за буквой:
«Зло сильнее всего. Оно победит любовь и добро».
Добранушка не могла с этим согласиться, снова взяла ручку и написала ниже:
«Вечная любовь – это вселенная. Она непобедима. Вечная любовь победит зло».
Добранушка сидела, внимательно смотрела на бумагу, но на ней больше никаких букв не появлялось. И она подумала: «Кто же это со мной переписывался?»
И откуда-то издалека к ней, как заповедное знание, пришло одно слово: «Зло»
Добранушка взяла бумажку, сложила ее, и в ее руках снова появился белый незрячий голубь. Она провела голубя по головке рукой и глаза у того прояснились. Белый голубь вдруг прозрел, начал ворковать и танцевать у нее на ладони. Добранушка подошла с ним к окну, выставила за окно и сказала:
– Лети обратно.
Голубь вспорхнул и улетел.
Добранушка обернулась, посмотрела на оставленный старухой мобильный телефон и мысленно обратилась к «Книге Судеб». Тут же таинственный голос тихо и выразительно прочитал строки из этой книги: «Когда придет к тебе старая женщина, и скажет, что ненавидит цветы, с этого дня начнутся твои беды». Добранушка обратилась к «Книге Истин» и голос из этой книги ей сказал: «Подарочек отравлен».
Добранушка никогда не верила в злой умысел и подумала: «Зачем она это сделала?»
Словно в подтверждение мыслей об опасности из норки выскочила маленькая юркая мышка, взобралась на стол и торопливо побежала к мобильному телефону.
– Не трогай, – остерегла мышку Добранушка.
Но мышка уже понюхала и лизнула его. И вдруг упала на спину. Поднятые вверх ее лапки дернулись несколько раз в предсмертных судорогах и замерли, будто отсохли.
«Что-то будет», – подумала Добранушка и с тревогой положила руку на сердце.
Она позвонила Палычу и попросила забрать телефон, положить в контейнер и отвезти его на свалку ядовитых отходов. Мышку она попросила похоронить с почестями.
Добранушку ждали прекрасные дела. Она полила цветы на подоконнике водой из ручья Фа. Цветы она всегда поливала водой из ручья Фа, который фонтанировал с праздничной нотой. Фиалки сразу посвежели, приподнялись, расправили листочки и чудесно запахли. Добранушка улыбнулась и легкой походкой вышла в сад.
– Пойдемте со мной, – позвала она ожидавших ее мальчика Крошика и девочку Хочу. И в это время увидела у себя под ногами серый пушистый комочек. – Кто это? – спросила она.
– Мяу, – сказал котенок.
– Откуда ты взялся? И что ты умеешь, Мяу? – спросила Добранушка.
– Все, – неожиданно отважно сказал котенок.
– Хвастувнишка, – засмеялась Добранушка. – Раньше нас в Поющих Ключах сторожил пес Полкан. Но все в Поющих Ключах, кто ругается и говорит плохие слова, теряют голос. Полкан потерял голос и сбежал. Теперь нас некому охранять от недобрых людей, – сказала Добранушка с улыбкой и вспомнила нехороший взгляд старухи.
– Я стану вас охранять, – мяукнул котенок.
– Ты еще слишком мал – улыбнулась Добранушка. – Оставайся, я тебя познакомлю с новыми друзьями, Пики и Хлю, – сказала она.
Добранушка посмотрела на мальчика и девочку, которые стояли с ней и подумала: «Крошику подошли бы лилии. Но лилии только начинают распускаться. Поэтому его примет цветок белой розы. Девочке Хочу не хватает ума и привлекательности. Пусть ее примет распускающийся бутон алой розы по имени «Ты».
Она шла по аллее с целебными цветками. По сторонам на цветках в тонкой оболочке лежали маленькие люди. Это были души тех людей, которых Добранушка лечила. В середине распускающегося пиона лежала сморщенная душа пожилого курильщика. Рядом на роскошном бархатном ковре из мелких тычинок календулы в окружении оранжевых лепестков лежала душа выздоравливающей женщины. Когда Добранушка ее положила в цветок, лепестки сразу начали вянуть. Так бывает у безнадежных больных. Женщина болела сильным воспалением легких. Теперь цветок распустился, и женщина пошла на поправку.
Добранушка остановилась и рукой поманила к себе Крошика.
– Встань у белой розы, – попросила она с лучезарной улыбкой и правой рукой повела вверх от сердца Крошика к лицу и выше. – Добрая душа всем хороша, – сказала Добранушка. И, когда она подняла руку над головой Крошика, в ее руке оказалась его душа, легкая, невинная, которая выглядела, как маленькая точная копия самого Крошика. Получалось, что сам Крошик превратился в свою душу. «Странно, душа этого маленького человека так чиста и невинна. В его развитие закралась ошибка. Надо ее исправить», – подумала Добранушка и аккуратно положила душу Крошика в центр распустившейся розы. Роза покачнулась, ковер из лепестков шелохнулся и принял легчайшее приношение. Душа Крошика расправилась, повернулась на правый бок и заснула. Добранушка тихо сказала Крошику: «Скоро ты увидишь грезы, где ты молод и счастлив». После этого она повернулась к девочке Хочу, поманила ее рукой и приветливым кивком головы. Та приблизилась, встала перед Добранушкой и замерла. Добранушка повела рукой от ее сердца к лицу, еще выше и сказала:
– Добрая душа всем хороша.
И, когда она подняла руку над головой девочки Хочу, в ее руке оказалась ее душа. Она понесла ее на ладони и положила в распускающуюся алую розу по имени «Ты».
– Пусть тебе приснятся грезы о праведных делах, которые ты захочешь сделать в жизни, – сказала Добранушка девочке.
Наступало красное время. Это время приближало жителей Поющих Ключей к Большому Чаепитию. Перед этим обычно происходила выписка больных.
Добранушка заглянула в некоторые цветы, подошла к чаше даров, достала из кармана платья горсточку семян и положила в чашу. После этого она прошла к цветку календулы, в котором на лепестках большой прозрачной каплей отдохновения лежала Алёна. Она мирно спала и счастливо улыбалась улыбкой здорового человека. Многие в Поющих Ключах ждали момента выписки. Обычно в это время в сад приходили гости подышать запахами цветов, принимая фитотерапию.
Добранушка наклонилась к цветку календулы.
– Добрая душа всем хороша, – сказала она и сделал движение рукой от цветка к себе.
Душа девушки поднялась над цветком и в одно мгновение превратилась в саму девушку, которая стояла перед Добранушкой в полный рост.
Тут же с неба послышался шорох крыльев, и в тот же миг вниз опустилось что-то сверкающее. Это прилетела серебристая Птица Счастья, похожая на женщину в сверкающем серебристо-белом платье. Она покружила над Алёной, помахала над ней крыльями, села на край чаши даров и подношений, клюнула золотистое зернышко и улетела.
Добранушка повела рукой к выходу из сада и сказала:
– Иди домой.
И Алёна, которую мучили простуды, радостно заулыбалась в ответ и пошла в новую счастливую жизнь. И насморк перестал ее мучить и кашель исчез.
Добранушка смотрела ей вслед и улыбалась. Но что-то тревожило ее. Не давал ей покоя тот взгляд злобной старухи на прощание. «Не к добру это», – подумала она и припомнила жалобы людей, что злая сила в их местах объявилась. Ураганы раньше все мимо проходили. О них слыхом не слыхивали. А тут только и разговоры – там разрушилось, здесь затопило. Еще чудище какое-то объявилось, то там промелькнет, то здесь объявится, то рогатые призраки с ревом пронесутся. И все, что только может быть плохого и чего раньше никогда не бывало, разом появилось в этих местах. И люди взрослые и дети жалуются. Страх у них появился. Не знают, чего завтра ждать. И заметила Добранушка, что люди чаще хворать начали. От Поющих Ключей добро дорогами и тропинками, и невидимыми стежками распространялось. По воздуху, по воде, по земле, по травке, по деревцам. Уходило добро из Поющих Ключей и добром возвращалось. А теперь стало возвращаться злом. И еще у всех, кто жил неподалеку, стали часы ломаться. То они останавливаются, то отстают, то вперед бегут, то стрелки у них дергаться начинают и дрожать, то крючком вдруг загнутся, а то и вовсе в обратную сторону крутиться станут. Раньше люди все часы Палычу для ремонта приносили. Он мастер хороший, все чинил и часы и технику. А тут не успевает. Одни часы починит, ему десяток новых принесут. И уже за околицей, где мусорные бачки стояли, кучи из часов начали расти. Жуткое зрелище эти сломанные часы. Гора часов и все они никому не нужны, потому что новые едва покупают и запускают на ход, как они тут же ломаются. Ломались и механические часы и электрические. Только цветочные часы, по которым жили в Поющих Ключах, никогда не ломались.
Задумалась Добранушка. Вернулась в дом и с тревогой в сердце заглянула в «Книгу Истин». И открылось ей, что нависла над Поющими Ключами туча из неприятностей и испытаний. И явилась к ней прабабушка и сказала, что вокруг Поющих Ключей горе ходит и ищет дорогу к Добранушке. И еще что народ вокруг Поющих Ключей недобрые люди мутят. И показала ей прабабушка картинки, где люди бегут в страхе и за ними бежит ужасное чудище и давит их ногами, а кого нагонит, то делает с ним невозможное. И еще страшилища рогатые за людьми гоняются с треском и бьют дубинами.
Посмотрела Добранушка на все это, вздохнула и заглянула в «Книгу Судеб». И в ней открылись ей слова: «Против тебя силы зла восстали. Все ближе и ближе подступает беда к Поющим Ключам. Будешь стоять на краю пропасти в борьбе добра и зла».
– Ничего, – сказала себе Добранушка. – Переможем. Все образуется.
И тут она обратилась к третьей своей книге – «Книге Волшебства».
– Помоги матушка, помоги бабушка и прабабушка. Охраните Поющие ключи от злой силы.
Подняла правую руку, в которой тут же появилось Золотое Веретенце, и обвела ей Поющие Ключи по окраине три раза.
Душегуб Кинжалович
Недалеко от Поющих Ключей между элитным поселком Воображалово и селом Голово в болотистом лесу между деревьями укрылся заброшенный дом. И поселились в этом доме жуткие люди, старик со старухой. И с тех пор вокруг них начало тайно распространяться все самое отвратительное, гадкое, мерзкое и ужасное. Земля вокруг дома всегда славилась обилием змей, поэтому и называлась Гадюкиным Болотом. Старика звали Душегуб Кинжалович, старуху звали Заноза Болвановна. Говорили они мало и часто бранились. И эти старик со старухой являлись страшными колдунами. Она могла превращаться в кого угодно, хворь напустить, колдовством любого человека извести и изничтожить. А Душегуб Кинжалович скрещивал все самое страшное с еще более страшным и называл себя Повелителем Времени. Все, к чему бы он ни прикасался и о чем ни подумал, будь то механизмы, электрические или электронные устройства, ломалось. И там, где он появлялся, по всей округе часы начинали приходить в негодность сами по себе. Из каких-то пружины и шестеренки вылетали, а из каких-то дым шел или они просто взрывались. Одни часы начинали спешить, другие отставать и все в конце концов ломались. А если время остановить везде, где только можно, то вот тут самые каверзные беспорядки и начинались. Жизнь переставала идти своим чередом. Люди не могли встретиться, светофоры начинали хаотично мигать и тухнут, электростанции переставали, как им положено, вырабатывать энергию, компьютеры выходили из строя и у них не получалось синхронизироваться, военные не могли нести службу. Поезда и машины сталкивались, самолеты падали. В общем, начинались сплошные невообразимые безобразия, беспорядки и много других разных странных и страшных происшествий, которым кое-кто очень даже был рад. И недалеко от дома Душегуба Кинжаловича на краю болота давно образовалась огромная куча из сломанных часов, которые он коллекционировал. В ней лежали и большие, и маленькие часы с разными циферблатами, и цифры на них казались слепыми глазами. А стрелок на многих часах совсем не было. Посмотреть добрым взглядом, так жуткое, печальное зрелище, которое хозяину дома очень нравилось. Гора из часов высилась день ото дня, и сам Душегуб Кинжалович называл эту гору памятником себе, гадким, подлым намерениям и злодеяниям. Одно он не мог сделать, что приводило его в ужасное и гневливое состояние – не мог остановить цветочные часы в Поющих Ключах. Ему не хватало совсем немного, чтобы с этим справиться. Себя Душегуб Кинжалович называл не иначе, как Правителем Земли в будущем, которому подвластно все возможное.
Как раз в это время Душегуб Кинжалович сидел за столом и играл с настенными ходиками. Моргнет одним глазом, и они пойдут. Моргнет другим глазом, и они остановятся. Моргнет двумя глазами, и кукушка на часах выскакивает и начинала истошно кричать:
– Караул! Караул! Караул!
И так он играл с часами, моргая глазами быстрее и еще быстрее до тех пор, пока часы не ломались, и замученная кукушка из часов окончательно не выпадала и не повисала на пружинке.
Сидел он страшный и ужасный. Лоб низкий, повязан кроваво красным платком, волосы седые липкие из-под платка торчат в стороны, путанно ложатся космами на плечи, нос кривится совиным когтем, подбородок торчит острым полумесяцем, на худом лице глаза огромные, злом полные и гневом кипящие.
В это время через приоткрытую дверь в дом влетел белый голубь. Он сел на стол перед Душегубом Кинжаловичем и принялся танцевать. И так повернется и сяк. И головку наклонит, и хвост распушит.
– Посланец, – зло проговорил Душегуб Кинжалович и погладил голубка по голове рукой.
Тот сразу танцевать перестал, глаза его потухли и стали незрячими.
И тут Душегуб Кинжалович ударил со всей силы по нему рукой, да так, что от него пустое место осталось.
И он снова принялся с другими часами играть.
Едва Заноза Болвановна вышла из дома Добранушки, как ноги и руки ее заболели, хоть вой.
Подошла она к болоту, затопталась на месте и увидела картинку, как мышка лежит на столе около мобильного телефона.
– Тьфу, темная сила не тому навредила, – сказала она. – Мышь отравила вместо девчонки. Дай-ка я ей еще попробую навредить.
И тут Заноза Болвановна начала бить себя костлявыми руками по бокам, ходить около болота и шептать заклинания на смерть. Она говорила быстро-быстро: «Ходите, ходите ноги. Топчите поля и дороги. Дела рукотворные – пыль, добро – ничто, цветы – гниль. Темные силы дайте страх. Превратите девчонку в прах. Харем заерзи шарах замизи, возьми, возьми, возьми…» Она трижды повторила заклинание. Остановилась, глаза прикрыла, посмотрела внутри себя в зеркало настоящего. Добранушка живехонька. Плохо сделалось девочке Хочу и мальчику Крошику. Их души в цветках сильно постарели. Она явственно увидела, как Добранушка подошла к увядающим цветам с душами молодых людей и начала их поливать ключевой водицей.
– Тьфу, – сплюнула Заноза Болвановна. – Опять темная сила не тому навредила. Стара стала, слаба, не те силы. Небесным щитом закрылась от меня девчонка. Ничего я свое возьму. Доброму делу – день, а злому ночь. Пока добро спит, зло дело вершит.
Кости у нее заболели еще сильнее. И она, подвывая, охая и хромая, вошла в дом.
Душегуб Кинжалович играл с часами. Как только Заноза Болвановна вошла, он перестал играть и посмотрел на вошедшую.
– Принесла тебя нелегкая, – сказал он Болвановне скрежещущим голосом.
– Принесла, мерзкий ты мой повелитель гадких пакостников. Не сломить нам девчонку. Крепко она на своем стоит.
– Знаю, – сказал Душегуб Кинжалович, – я с ней состоял в переписке. Какой она вечной любовью хочет зло победить?
– Про то не ведаю, противный и ненаглядный касатик мой, – ответила Заноза Болвановна.
– Так разведай, старая.
– Разведаю, все разузнаю.
– Сама толком ли к ней сходила? – грозно спросил Душегуб Кинжалович.
Болвановна в ответ сморщилась так, что сильнее уже и нельзя было.
– Что не получилось отравить, навести порчу и заколдовать девчонку?
– Не получилось, соколик мой ясный, Душегуб прекрасный, – масляным, трусливым голосом ответила Заноза Болвановна. – Просветленная она оказалась, посвященная в таинства. Для малого обычного волшебства у нее «Книга Волшебства» есть, для большего волшебства Золотое Веретенце имеется, которое ей от предков досталось. Если «Книга Волшебства» требует высказанного пожелания, то Золотое Веретенце претворяет волшебство по мановению руки и помысла. Это ее наисильнейшее оружие против нас. Защита на девчонке стоит вековая. Не подвластная она моим чарам. Род ее защищает. Ну да ночь впереди. Буду до утра колдовать. Не наколдую, не умерщвлю, так свинью подложу.
– Колдуй, старая! Колдуй! – потребовал Душегуб Кинжалович. – И сказывай, что нового узнала о пекарне?
– Пекарня волшебная. На новых технологиях работает. Печет сама разные вкусности. Народ за ее батонами, булками и пирогами с утра издаля тянется.
– Проклятая пекарня…
Хотел Душегуб Кинжалович колдовством сломать пекарню. Напрягся, натужился, глазами, заморгал, задвигал, зловеще зашептал. Остановилась пекарня. Но появилось странное существо на колесиках, предохранитель не электрическом щитке заменило и снова заработала пекарня.
– Не получается, – проскрипел Душегуб Кинжалович. – Охраняет пекарню кто-то. Человек – не человек, собака – не собака. Робот какой-то.
– Сломать надо пекарню, – заискивающе произнесла Заноза Болвановна.
– Колдуй, проклятая! И я сложа руки, сидеть не стану. – Взял Душегуб мобильный телефон, потыкал корявым пальцем в кнопки и поднес к уху. – Алло!.. Это я… Эй, вы там, подлецы, наглецы, гады многоразовые, живо ко мне. Одна нога там, другая здесь.
Где-то на задках дома в сарае завыло что-то так, что мурашки побежали по коже.
– Опять!.. – выругался Душегуб Кинжалович. – Пойди, старая, накорми его.
– Сам иди. Он только тебя к себе подпускает.
Тут послышался тихое тарахтение и шорох. Дверь открылась, и в дом вошел паренек, кудрявый, ловкий, стройный, невысокий. Глаза озорные пытливые, плутовские.
– Малыш? – окинул его взглядом Душегуб Кинжалович. – Много чего наворовал?
– Есть, – басовито ответил Малыш и высыпал перед Душегубом из кармана монеты, бумажные деньги, золотое колечко и цепочку с медальоном в виде сердечка.
– Где взял? – ткнул Душегуб Кинжалович пальцем в медальон.
– На рынок сегодня богачи из Воображалово приезжали. Так я их пощипал немного, – ухмыльнулся Малыш.
– Мало принес, – недовольно сказал Душегуб и забрал все себе.
– Мне-то оставь чего, – басовито сказал Малыш.
– На карманные расходы, если не врешь, сам наберешь, – сказал Душегуб Кинжалович.
Снова раздался душераздирающий пронзительный крик и вой.
– Поди, покорми его, – сказал Душегуб Кинжалович.
– Не пойду. Я в жизни ничего не боюсь, а этого как увижу, так руки, ноги немеют, иголки в сердце залетают, кожу мурашки шевелят, холод во всем теле…
Душегуб поморщился. Ему самому не хотелось кормить Кровососа. И на него он действовал отвратительно. Холод страха забирался под самую рубашку. И веселило его это, в кураж вводило и страхом в сердце кололо. Но в этом он не мог признаться даже себе.
– Пойду я, – сказал Малыш.
– Опять до утра колобродить, шалить и шляться?
– Мое дело, – грубо ответил Малыш.
– Иди на кухню, поешь и сматывайся. Болвановна ежа приготовила и гадюку пожарила, мышей навялила и лягушек насушила. Пальчики оближешь.
– Я эти ваши деликатесы не ем, сами трескайте, – отговорился Малыш.
– Тогда проваливай в свой ночной клуб, – велел Душегуб Кинжалович.
