Невозможный босс

– Да ну его, босса этого. Просить у него знаешь, означает попасть в зависимость.

– Ну не от наркотиков же и не от алкоголя, – возражает Саша. – А остальные виды зависимости нас не пугают.

– Не, зависимость – это плохо. Лучше уж самим купить билеты. Наверняка же будут продаваться.

– Алён, – говорит она, глядя на меня скептически, – Ты меня удивляешь. Ты сама часом не инопланетянка? Знаешь сколько они стоят? Двадцать пять тысяч. Ты сколько билетов будешь брать? Возьми побольше, чтоб девчонкам подарить, если что.

– Ого! А почему так дорого? Там что будет за такие деньги? Прилюдно будут шефа моего четвертовать? Я бы нашла такие деньги, не пожалела бы.

– Нет, там другое. Знаешь, какие там жеребчики соберутся? Породистые, богатые, роскошные. Один другого краше, тридцать три богатыря, дядька Черномор и даже Тарзан им в подмётки не годятся.

– Это что за жеребчики такие? – удивляюсь я.

– Во-первых, все наши сахарно-кондитерские магнаты. Рыковы, Градовы, Борзовы и многие другие. Итальянцы и французы табунами туда прискакивают, знают, как свой генофонд пополнять.

Я смеюсь.

– Во-вторых, – серьёзно продолжает она, – будут наследники или, как они там, из императорского дома Романовых. Представь, можно будет князя склеить или даже великого князя. В-третьих, за такую стоимость вступительного билета сама прикинь, кто туда придёт. Счастливицы, которые проникнут на этот парад кошельков, будут обеспечены до конца дней. При условии, что они не дуры, а вот такие деловые и прагматичные, как мы с тобой. И красивые. Поняла?

– Саша, ты гений, – улыбаюсь я. – Так и быть, попытаюсь выхлопотать тебе контрамарку.

– И про себя не забудь. Я-то замужем… Была. А тебе ещё только предстоит вкусить плотские радости. Поэтому ни за что не пропусти это событие года. Где ты ещё сможешь так себя показать?

Пока мы болтаем, аудиенция у генерального заканчивается и в приёмную возвращается Мечтанов.

– Ой, Александра Сергеевна, – расплывается он в улыбке, – здравствуйте. Какое счастье застать в одном месте двух самых красивых женщин предприятия.

– А вы ловелас, Тихон Газизович, – преувеличенно строит глазки Саша. – И льстец.

Тихон Газизович смущается и делается ещё больше похожим на слонёнка.

– Алёнушка, я же вам не дорассказал давеча, так может и Сашеньке Сергеевне интересно будет про мою установку. Это исключительно в свободное от работы время, вы не подумайте.

– Какая ещё установка? – преувеличенно удивляется Саша. – Мармеладная, надеюсь?

– Нет, – виновато хихикает слонёнок, – Ловондатр называется. Это я в юности участвовал в эксперименте в авиационном институте, ну и вот теперь продолжаю работу, частным образом, так сказать. Это машина времени, в некотором роде, только у меня она иначе работает.

– Иначе? Не так как у нас? По-другому? – серьёзно спрашивает Саша.

– Да-да, по-другому. Я вот в камеру залезу и начну время назад ускорять, ну, то есть замедлять, понимаете? У вас тут ничего не изменится, а в камере у меня часики обратно пойдут.

– И зачем же вам такое чудо?

– Ну как же! Вы тут не изменитесь, а я помолодею. Выйду такой красавец, а вы не узнаете и влюбитесь. Или вот, Алёнушка Михайловна, а может и обе сразу. Я знаете, какой красивый раньше был, это сейчас, – он машет рукой, – а тогда, ого-го!

Говоря о своей фантазии, Мечтанов обычно начинает светиться наивным восторгом и безграничной верой в научный прогресс. Он, конечно, безобидный, но навязчивый, и я, при каждом удобном случае стараюсь избежать встречи с ним. А сейчас вот…

А сейчас из кабинета выходит Борзов и в приёмной сразу становится тихо. Он стоит и какое-то время оглядывая всю мизансцену. Этакий франт, симпатичный барин, случайно ввалившийся в людскую.

– Здравствуйте Радимир Львович, – говорит Саша.

– Здравствуйте, – кивает он. – Приказ принесли?

– Принесла.

– Ну вот, Мечтанову сразу копию дайте, раз все здесь повстречались. Алёна, зайдите ко мне, мы с вами не закончили ещё.

Он возвращается в свой кабинет, и все моментально разбегаются по рабочим местам. И мне надо. Но я совсем не хочу идти к нему. Я ещё не пришла в себя от предыдущего захода и мне совсем не улыбается снова стоять без штанов посреди кабинета и ждать, пока кто-нибудь войдёт.

Щёлкает селектор:

– И кофе, пожалуйста, прихвати.

Пожалуйста? Он так сказал? Серьёзно? Теперь ещё страшнее стало. Я делаю кофе и захожу в кабинет. Несу поднос с маленькой чашечкой, вышагиваю по длинному кабинету, как по помосту к месту казни. Стараюсь не подавать виду, что взволнована. Страх вообще нельзя показывать. Хищники его чувствуют. Их не обманешь…

– Ну что, – говорит он, – почему такой испуганный вид?

Блин!

– Я что, крокодил какой-нибудь? Любавина, чего ты молчишь?

– Ваш кофе, Радимир Львович.

– Мне больше нравится, когда ты говоришь: «Радим».

Он поднимается из-за стола, а я делаю шаг назад.

– Он очень горячий, – предупреждаю я.

– Ну так поставь на стол. Дай сюда.

Он забирает из моих рук поднос и ставит на стол заседаний.

– Да не бойся ты, дрожишь вся. Ты чего нервничаешь?

Это конечно преувеличение, никакой дрожи у меня нет, но и энтузиазма от предстоящего «разговора» я совсем не испытываю.

– Вы ошибаетесь, я не нервничаю, и если вы видите дрожь, то только потому, что меня трясёт от уверенности. И предупреждаю, дверь открыта.

– Да ладно, открыта и открыта. Ну? Успокоилась? Хочешь пойти на бал сладкоежек?

7. Рыцарь сахарного меча

Хочу ли я на бал сладкоежек? Даже не знаю, что и сказать. Вот Саша, она да, хочет. А я хочу только, чтобы меня оставили в покое и вовремя платили зарплату. Возможно, это неестественно для девушки моих лет и, может быть даже, это плохо, и не удивлюсь, если я какая-то не такая, но мне этот бал совершенно по барабану.

Хотя, может быть, я не до конца откровенна с собой…

– Конкретизируйте, пожалуйста, Радимир Львович, – прошу я. – Это слишком широкий вопрос, который можно трактовать по-разному.

– Вот же ба… женщины, – качает головой Борзов. – Вопрос предельно простой. Ты хочешь пойти на бал?

– Возможно… – отвечаю я максимально нейтрально. – У вас есть лишний билетик?

– Я хочу тебя пригласить, – говорит он, нагло меня разглядывая.

– В каком качестве?

– В качестве пажа, б…лин. Будешь мой сахарный меч носить.

– Фу. Это звучит крайне вульгарно. Пожалуй, я откажусь.

– Любавина, ну в каком качестве я могу тебя пригласить? – восклицает босс. – В качестве участницы бала. Или ты думала, я тебя позову в качестве распорядителя? Таких полномочий у меня нет.

– Нет, про распорядителя я не думала. Вы меня приглашаете, как свою даму или просто даёте лишний билетик? Вот, я о чём. А вот о чём думали вы, когда дозволяли себе вольности непозволительные?

– Так, – не выдерживает он. – Нужен пригласительный или нет?

– Давайте. А ещё одного не найдётся?

– Не борзей!

Я хмыкаю. Борзеет здесь обычно он.

– Ты мне вот что скажи, – говорит он прищурив глаза и подходя ко мне ближе…

Подлец! Так и стреляет своими зелёными глазами. Змей! Вот точно, гипнотизирует меня лишает воли, разума лишает. Да что ж это такое! Ноги, стойте прямо, не подгибайтесь!

Я чувствую его запах, и это никакой ни запах скунса или, тем более, серы. Это просто обалденный запах сильного мужчины. Немножко парфюмерных отдушек и много животной маскулинности.

Я вдруг понимаю, что моя главная проблема не в том, что я не в силах сопротивляться его напору, а в том, что мне нравится этот напор, он меня заводит и превращает в… Стоп, стоп, стоп! Это я сказала? Ну, что типа мне нравится? Мама дорогая, я наверное действительно совсем больная на голову…

– Ты мне вот что скажи, – повторяет он прищуриваясь и изображая, что проникает глубоко в мой мозг. – Что у тебя с этим Стражниковым?

– С кем? – не понимаю я.

Это что ещё за отвлекающий приём? Сейчас накинется, не иначе…

– Ты из меня дурака-то не делай!

– Да зачем, это и не нужно делать …

– Нахалка. Ну, чего ты виляешь? – произносит он тихо, а потом вдруг кричит так, что я вздрагиваю. – Говори!.

– Да не знаю я, о ком вы спрашиваете.

– Не зли меня, Любавина.

Я вижу, что он действительно злится.

– Стражников вчера подвозил тебя с работы, и ты хочешь сказать, что не знаешь его?

– А, Клим Романович, я и забыла, что он Стражников. Да что у меня с ним? Вот подвёз меня вчера, культурный человек. Увидел, что на работе обстановка депрессивная и предложил подвезти.

– Культурный человек? – зло переспрашивает Борзов.

Я только руками развожу, что ему сказать?

– Ну да, культурный. От слова культура. Это как культуризм, только лучше…

Ой, это я зря. Не нужно было говорить, будто существует что-то лучшее, чем культуризм. Задушит сейчас, или по голове даст.

– Извините, у меня там факс, то есть телекс и Телеграм с электронной почтой… – сообщаю я, экстренно выбегая из кабинета.

– Любавина! – несётся мне вслед, но я сбегаю от своего разъярённого босса.

Как только я сажусь за свой стол, тут же раздаётся щелчок селектора:

– Не забудь до конца дня переделать презентацию и приказ по транспортному отделу. Три раза!

Вот чтоб тебя, Радимир Львович!

Я принимаюсь переделывать презентацию. Всё-таки, наверное, неправильная я, некондиционная. Веду себя, как дура. Наверняка он думает что я того, ку-ку мой мальчик… Зачем вот я про этот культуризм ляпнула… Надо было вообще по-другому сказать…

И про домогательства его… Он теперь решит, будто мне это нравится. Нет, ну то есть, конечно, как бы тут есть нюансы, но я же ему этого не говорила. Э-э-э… В общем, он мне, конечно, не нравится. Самовлюблённый и самоуверенный, чего от него ждать, но в плане телесном, сексуальном он меня… впечатляет, что ли…

Из раздумий меня вырывает телефонный звонок. Это Ленка Зырянова, школьная подружка.

– Привет, Лен, как дела?

– Привет, Алёнка, сто лет тебя не видела. Ты как живёшь-то?

– Да ничего, в работе вся. Недоедаю, недопиваю.

– Понятно. А Лизок как себя чувствует? У неё же экзамены скоро?

– Ох и не говори, одни волнения, я уж ночи не сплю, всё думаю. А ты сама-то как?

– Отлично, что мне сделается? Не искала бы ты журавлей в небе, давно бы со мной работала. Смену отстояла и свободна. В магазине тепло, светло и посетителей немного. Деньги в кармане, на душе легко. А бельё женское, да и мужское тоже, отличный товар, вот как на духу тебе говорю.

– Да, это точно, постоянно о тебе вспоминаю.

– Ну, раз так, пошли в бар, по стаканчику пропустим. Хоть поболтаем, а то, наверное, и не узнаем друг друга, так давно не виделись.

– Когда? Сегодня? Ты что! Меня босс работой загрузил, до ночи бы справиться.

– Слушай, какой нахрен босс! Ты там рабыней что ли числишься? Забей на него, звонок прозвенел и адиос. Аста ла виста бейби. А то он тебя там вообще затрахает. Надо уметь за себя постоять. Хочешь, я с ним поговорю?

– Что ты, нет конечно. Не нужно тебе с ним разговаривать. По крайней мере, обо мне.

Я болтаю с Ленкой минут десять, за которые насквозь пропитываюсь её духом свободы. В общем, я даю себя уговорить. Впрочем, чтобы не обострять с боссом работу я сделать успеваю.

Я подаю ему всё что он требовал и сообщаю независимым тоном:

– Радимир Львович, мне нужно идти.

– Это куда? Ещё работать и работать, а ты уже намылилась? С Климом своим?

– Нет, безо всякого Клима. Мне нужно с сестрой позаниматься по математике, у неё контрольная завтра, – вру я напропалую. – Выпускной класс, сами понимаете, а помочь ей некому.

Как ни странно, босс входит в положение и отпускает меня, провожая тяжёлым взглядом.

.

В бар я влетаю точно в назначенное время, минута в минуту. Занимаю свободный столик и жду. Это я, конечно, не учла. Позабыла. У Ленки тема ещё с детства. Она очень редко приходит во время. Мы с ней учились в разных школах, но ходили вместе на танцы. Так из-за неё нас в конце концов отчислили за постоянные опоздания.

Время идёт, да только Ленка не меняется. Я заказываю себе «Маргариту» и осматриваюсь. Время раннее, посетителей ещё немного. Тяну густую кисло-сладкую жидкость и думаю, что надо бы не торопиться и пить помедленнее, иначе придётся заказывать ещё один, а бюджет у меня на это совсем не рассчитан.

Проходит минут тридцать, Ленки нет, на звонки она не отвечает. Классика. Я решаю, что посижу ещё минут десять, допью свою «Маргариту» и пойду домой, как вдруг передо мной возникает ещё один коктейль.

– Тот джентльмен с бородой посылает вам подарок, – говорит официант и указывает на здорового мужика сидящего у стойки и снисходительно улыбающегося.

– Мне не нужно, – говорю я официанту, – я уже ухожу.

– Не пейте, – отвечает он. – Это ваше дело, но напиток уже оплачен. Ваш счёт тоже погашен.

Какого… Что это значит? Нет, я точно произвожу впечатление легкодоступной.

Я отворачиваюсь от бородача и лихорадочно соображаю, что мне теперь делать. Вечно я куда-нибудь влипаю. У меня на лбу написано, что со мной можно делать всё, что угодно. Надо начать над собой работать. Прежде всего нужно выработать отчуждённый и неприступный взгляд. Взгляд и надменное лицо.

Я пытаюсь посмотреть на своего дарителя так, чтобы отбить у него всякую охоту к общению. Но не успеваю, потому что, когда я поворачиваю голову этот мужик уже сидит за моим столиком.

– Что вам нужно! Вот, заберите. Это ваш коктейль, – передвигаю я к нему его подарок.

– Привет, – говорит он приветливо и широко улыбается.

У меня цветок персика в ба цзы что ли? Чего они все липнут ко мне?

– Я Артур, – представляется бородач и протягивает мне руку.

Из вежливости я её пожимаю. Ручища у него, конечно, огромная, как у Халка.

– Алёна, – неохотно отвечаю я.

– Ты чего такая печальная, Алён? Я за тобой целый час наблюдаю.

– Не час, а сорок пять минут. Я подругу жду.

– Ну вот, – говорит он добродушно, – ждала подругу, а дождалась друга.

– Боюсь только, подружиться мы не успеем, мне уже пора домой.

– Да погоди ты, зачем спешить? Давай пообщаемся, поговорим по-человечески, нормально. Ты пей-пей, я же от души, от сердца. Понимаешь?

– Это и есть твоя сестрёнка? – вдруг слышу я очень знакомый и немного насмешливый голос. – Лиза, нормальная борода у тебя такая. А ты чего, сама в математике не шаришь? Туповата, да?

Перед столиком стоит Борзов и весело смотрит на бородатого Артура. Вот это залёт! Просто ахтунг, как сказала бы Лиза.

– Чего?! – гневно хрипит бородач и поднимается из-за стола.

Встав, он оказывается на голову выше моего босса и вдвое шире. Он нависает над Борзовым и цедит сквозь огромные лохматые усы:

– Ты кого Лизой назвал, пидорок?

8. Коктейли и бюстгальтеры

Ситуация, кажется, начинает выходить из-под контроля.

– А вечер перестаёт быть томным, – говорит Борзов и безо всякого страха смотрит на массивного и пытающегося доминировать Артура. – Ты чего распереживался? Хочешь сказать, что ты не ты Лиза?

Бородатый гигант без дальнейших разговоров выбрасывает вперёд руку, пытаясь, по всей видимости схватить моего босса за горло, а может быть, хочет врезать ему по лицу.

Я не успеваю разобраться и даже зажмуриться не успеваю, как Борзов молниеносным и практически неразличимым движением хватает Артура за палец и выворачивает его так, что бородач уже в следующую секунду упирается в стол лицом, даже не ойкнув.

Радимир Львович опускается за столик и чуть отпускает Артура, чтобы тот тоже мог присесть.

– Поговорим, – произносит Борзов. – Итак, это не младшая сестра Лиза, я правильно понял?

– Чего? – хрипит мой новый знакомец.

Я мотаю головой. Вот же ужас, из-за меня посторонний человек страдает. Если бы я не врала… Нет, если бы я не уходила с работы… Короче, если бы не я, ничего этого бы не было.

– Ну а что ты сразу кидаешься? Сказал бы сразу, мол я не Лиза и всё, вопросов больше не было бы.

Бородач цедит сквозь зубы что-то невнятное, но явно агрессивное.

– Почти, – добавляет Борзов. – В смысле, вопросов бы не было почти. Один вопрос, всё же был бы, ну, он и сейчас есть. Итак, сосредоточься, Любавина. Вопрос непростой, но очень и очень важный. Готова?

Я киваю.

– Хорошо, ты молодец. Внимание, вопрос. Если это не Лиза, то кто это?

– Это Артур.

– Артур, – прищёлкивает языком Борзов, будто пробуя его имя на вкус. – И кто у нас этот Артур такой? Брат?

– Нет, – говорю я и снова мотаю головой. – Мы пять минут назад познакомились.

– Серьёзно? Ты ходишь по барам, чтобы знакомиться?

– Я с подругой встречалась.

– И где она? Где подруга? Там же, где и Лиза?

– Она опаздывает…

Артур сипло дышит, похоже, ему больно.

– Ему же больно, – говорю я. – Отпустите его, пожалуйста, он хороший.

– Правда? Это ты за пять минут знакомства распознала? Артур, отпустить?

– Отпусти, сска, – хрипит тот и добавляет что-то ещё, кажется, не особенно дружелюбное.

– Хорошо, сейчас договорим и отпущу. Короче, Любавина, ты меня обманула, я правильно понял?

– Нет, Радимир Львович, – говорю я стараясь выглядеть, как можно более честно и соображаю, что же соврать.

Что соврать-то? Ёлки…

– Сестра позвонила и сказала, что задерживается в школе, на консультации по литературе, поэтому я, ну раз уже всё равно ушла, решила встретиться с подругой. А она опаздывает. Но это у неё ещё с детства такая привычка, договориться и опоздать. Вот…

Борзов смотрит на меня, как на душевно больную.

– Всё сказала?

Я молчу, потому что сказала, кажется, действительно всё. Босс уже набирает воздух, чтобы что-то ответить, но в этот момент за его спиной появляется какая-то жеманная стерва. Лицо при определённых обстоятельствах можно было бы назвать миловидным, если бы не губы и не злой взгляд. Грудь, как молокозавод, талия, как у осы и губы, как вареники с вишней. Ужас. Кому такие нравятся?

– Борзов! – говорит она громким, немного визгливым голосом, – Что за дела?! Я тебя жду, а ты тут с девками развлекаешься?!

Чего?! Я даже разозлиться толком не успеваю, потому что Борзов, отвлекаясь на даму и теряя контроль над ситуацией, в тот же миг получает по голове огромным, как тыква, кулаком Артура.

Ой. А это зря…

Но вместо того, чтобы проститься с жизнью он вскакивает, дважды встряхивает головой, приходя в себя, а потом наносит короткий и сильный удар в глаз бородачу, и тот взвыв от боли, хватается руками за лицо и отбегает в сторону.

– Любавина, – говорит шеф, – завтра прямо с утра…

Он не успевает договорить, потому что в этот момент раздаётся ужасный нечеловеческий рёв. Это Артур, успевший отбежать вглубь зала и выхватить чей-то большущий стакан, теперь с криком швыряет его в Борзова.

Стакан летит очень быстро, изливая содержимое на свидетелей сцены. Борзов молниеносно реагирует, резко приседая, и стакан, в этой части траектории уже пустой, пролетает над его головой.

Да вот только прямо за боссом стоит его спутница. Она-то и принимает на себя удар этого реактивного снаряда. Он прилетает ей прямо в лоб и взрывается эффектным фейерверком хрустальных брызг.

Воцаряется тишина, в которой очень ясно и отчётливо слышится лишь одно слово, произнесённое Борзовым с чрезвычайной грустью:

– Анжелика…

– От этих сраных коктейлей у меня голова раскалывается, – очень спокойно произносит Анжелика и хлопает глазами, а на лбу её проявляется розовая окружность, обозначающая место соприкосновения со стаканом.

– Если был бы мозг, могло быть сотрясение, – говорит кто-то из посетителей, но я не слушаю и не смотрю, я уже бегу к выходу. Скорее, скорее отсюда! Ну почему мне всегда так не везёт!

.

Утром я иду на работу, как на казнь. Даже не представляю, что мне устроит шеф. Он ужасно злится на меня, я не сомневаюсь. Хотя, я совсем не причём, единственный, кем он должен быть недоволен – это он сам. Ведь он сам всё это учинил.

Я тоже зла. Не просто зла, а безумно зла. То есть днём он лезет мне в трусы, а вечером идёт в бар с железобетонной сисястой стервой? Это уже ни в какие ворота не лезет. Это полное падение нравов. Бабник. Казанова, хренов.

Думая об этом по дороге, я так себя накручиваю, что врываюсь в приёмную, как фурия, как разгневанная драконица. Поэтому сообщение, оставленное мне боссом вызывает у меня разочарование и приступ бессильной ярости.

«Все встречи отменить. Улетел в Питер. Вернусь вечером. Все важные вопросы в мессенджер»

Улетел. Ну, твоё счастье, иначе бы я тебе… Что за срочность, кстати? Ладно, неважно. С глаз долой – из сердца вон.

День проходит спокойно. Вот было бы здорово, если бы каждый день был такой. Ах, мечты-мечты…

Ближе к вечеру звонит Ленка Зырянова.

– Ну ты меня и подставила, – обрушиваюсь я на неё.

Я в общих чертах рассказываю, что вчера произошло, а она только ахает и ужасается.

– Алёнка, ну прости, так получилось. Слушай, я сегодня допоздна работаю. Приходи ко мне, у нас скидка. Купишь что-нибудь симпатичное. У нас сейчас такие бюзики с семидесятипроцентной скидкой. Я тебе пижаму подарю. Приходи, а? Расскажешь всё нормально.

Рассказывать второй раз мне не хочется, зато пижаму хочется. Мне и бюстгальтер с такой скидкой хочется, но на него сейчас денег нет. Да, если честно, у них там цены такие, что и после максимальной скидки никаких денег не хватит.

Ну, и рассказывать всё-таки приходится. В бутике у Ленки посетителей нет, поэтому мы спокойно болтаем. Я выкладываю всё про своего ужасного босса и она приходит в ужас:

– Но он просто невыносимый! Как ты это терпишь?! Ты в своём уме?! Как ты позволяешь ему делать с тобой такие мерзости?!

Я уж и не рада, что всё ей рассказала. Но слова не вернёшь. Вот кто меня дёргал за язык? Идиотка. А вдруг она растреплет кому-нибудь? У неё же полгорода знакомых. С другой стороны, зачем ей про меня рассказывать? Зачем-зачем, а то я Ленку не знаю. Ладно, пофиг. Рассказала и рассказала, успокойся, уже ничего не сделать… Не надо было всё-таки… Ну, в другой раз будешь умнее.

– Ладно, Лен, давай уже пижаму, мне домой надо двигать. Точно ничего платить не надо? Ты скажи я заплачу, а то неудобно, как-то.

– Да блин, Алён, нам их тут раздают бесплатно. Пижама классная, но дорогущая пипец, вот никто и не берёт. Короче, не парься. Говорю же, подарок. Вот, смотри, можешь выбрать такую или такую. Вот эта, с шортиками мне больше нравится, прям секси-секси. Но вот та, с короткими рукавами тоже классная, цвет вообще твой. В общем, иди в кабинку, примерь. Крикни меня, как будешь готова, я посмотрю.

Я иду и примеряю. Да, классные обе, такие нежные, тонкие и действительно, очень сексуальные. Я выгляжу обворожительно и привлекательно. Было бы ещё кого привлекать… Даже не знаю, какую взять.

Пока я мучусь выбором, в магазин кто-то заходит. Голос мужской. Он что-то спрашивает у Ленки. Что именно не слышно, зато её ответ, слышно прекрасно. Она говорит громко и чётко. И почему-то приторно-елейно, наверное мужик понравился.

– Вот эта часть у нас мужская. Вы очень удачно зашли. Сегодня у нас действует скидка до семидесяти процентов. Пожалуйста. Да-да, там, всё верно… Если я вам понадоблюсь, я буду здесь.

Голоса стихают. Я прислушиваюсь. Никого. Ну ладно, надо позвать Ленку. Правда, не могу выбрать.

– Лен, – зову я негромко из-за шторы и подождав немного повторяю. – Лена, иди глянь!

Не слышит.

– Ленка! – восклицаю я громче и отодвигаю штору.

Пару секунд я пытаюсь понять, что собственно происходит, а потом резко задёргиваю штору. Прямо перед примерочной кабинкой стоит Радимир Львович Борзов.

9. Не приближайтесь! Я буду кричать!

Упс… Он меня преследует или просто ходит туда же, куда и я? Впрочем, этот конкретный магазин, как раз по его карману. Я-то здесь случайно, можно сказать.

– Любавина! – раздаётся за занавесом.

Занавес – это единственная преграда, отделяющая меня от Борзова. Непрочная, не имеющая даже минимального запора, зыбкая и эфемерная.

Я молчу, забившись в угол и прижавшись к холодной поверхности зеркала. Тело дрожит от страха. Дрожит, точно, но вот только ли от страха? Меня терзают смутные сомнения… Не от порочного ли вожделения все эти мелкие содрогания? Не знаю, но чувствую себя неуверенно.

– Чего молчишь? Я же тебя видел.

– Мне очень жаль, – наконец, говорю я.

– Чего?

– Что вы меня видели.

– Мне тоже. Особенно вчера. Я смотрю, тебе работа не особенно и нужна, да? Явно не на одну зарплату шикуешь. Дорогие бары, очень дорогие бутики, мужики и всё такое. Не знал, что у тебя настолько широкий круг интересов и невероятно богатый внутренний мир.

– Ха, я вижу у нас много общего в последнее время, в плане внутреннего мира. Вы для себя, кстати покупки делаете?