Волк Михалыч и Волчица Павловна

Павел Солнышкин

Волк Михалыч и Волчица Павловна

Сказка первая. Волк Михалыч и Три поросенка

Жили были Волк Михалыч и Волчица Павловна. И было у них трое волчат. Жили они под корягой старой сосны в уютном логове с видом на цветочную полянку, где было много зеленой сочной травки, а в ней – много земляники, а вокруг полянки в лесу было много черники, а на веточках елочек было много шишек со вкусными орешками. А на дубах-колдунах было много вкусных желудей. А под деревьями было много вкусных грибочков.

Так что немудрено, что мимо их полянки то и дело прыгали зайчики, которые кушали ягодки, бегали свинки с поросятами, которые причмокивая трескали желуди и орешки, скакали козочки, которые ели сочную травку и мягкие листики молодых деревьев, топотали колючие ежики, собирая грибочки, шмыгали юркие мышки-норушки, выискивая, что упало на землю с кустиков и деревьев, колосков и травок.

И всех их ловили Волк Михалыч и Волчица Павловна, чтобы порадовать ужином своих милых деток. То зайчика принесет Михалыч, и приготовит сочное волканское рагу. То Павловна притащит в зубах козочку-косулечку, и соорудит для семейства знатное асадо де лобо, украсив его земляникой и кедровыми орешками. То вместе они приволокут тушу крупного поросенка, который был хорошо упитан, да плохо воспитан (потому как что возьмешь с него, если мама – свинья свиньей), а потому убежит из-под рыла своего папы Секача Матвеича, и будет резвиться в летних лужицах, извазюкиваться в ягодном повидле и радостно хрюкать, нежась на солнышке, пока его не поймают хозяйственные волк с волчицей. Из такого негодника много чего можно приготовить, скажет тогда Михалыч. Из задних ножек – хамон и прошутто, из передних ножек и пятачка – холодец, из вырезки – вкусный шашлык, из потрошков – копченую колбаску. Просто объядение!

Но вот настали холода, пропали ягодки, опали листики, пожухла травка, раскисли и стали невкусными и неполезными грибочки. И выпал снег. Перестали бегать по полянке зайчики и белочки, ежики и мышки, козочки и свинки. Все сидят по норкам, домикам, пещеркам, хаткам и дуплам.

Доели Михалыч, Павловна и их детки-волчатки хамон и прошутто, холодец и колбаску. А впереди Новый Год, и надо елку наряжать, а какой праздник, когда на стол поставить нечего – одни косточки остались от всех запасов, а с косточек застолья не получится.

– Иди, Михалыч, принеси в дом какой-никакой еды, – сказала волку его волчица, – а то дети твои голодные, да и у меня в животе урчит.

Пошел Волк Михалыч на восточную окраину Дремучего Леса. Там, слышал он, живут три поросенка: Сеня, Федя и Дадон. Вышел он на первую полянку, смотрит: стоит домик соломенный, крыша соломенная, дверь соломенная, а перед дверью на соломенной завалинке сидит поросенок Сеня и соломинку в зубах жует. Обрадовался Волк Михалыч, подбегает к поросенку, хочет его схватить, а поросенок юркий – юрк в домик, и дверь захлопнул.

Рассердился Волк Михалыч, набрал в легкие воздуха, да ка-ак дунет! Вся солома с домика облетела, и дверь соломенная вся разлезлась, остался поросенок стоять, а домика вокруг него и нету. Только в зубах соломинка торчит. Схватил Волк Михалыч поросенка за хвостик, но тот вырвался и побежал-побежал по тропинке дальше от своего домика. Михалыч за ним не отстает. Выбежали они на другую полянку, глядь – стоит там домик из веточек, крыша из веточек, дверь из веточек, а перед дверью сидит поросенок Федя и веточку в зубах жует. Подбежал к нему поросенок Сеня, юркнули они оба в домик и дверь перед носом Михалыча и захлопнули.

Рассердился Волк Михалыч пуще прежнего. Набрал в легкие еще больше воздуха, да ка-а-ак дунет-подунет! Все веточки с домика посыпались, дверь рассыпалась, и стоят два поросенка среди груды веточек, и у одного в зубах соломинка, а у второго веточка.

Схватил Михалыч одного поросенка за хвостик, а второго за ушко, но вырвались они и ну бежать! По тропинке дальше от домика. Михалыч за ними не отстает. Выбежали они на третью полянку, глядь – стоит там домик каменный, труба на крыше кирпичная, крыша выстелена черепицей глиняной, а дверь у домика дубовая. И перед дверью сидит поросенок Дадон и пиво пьет с раками. Юркнули три поросенка за дверь, засов задвинули – не достать Волку Михалычу их теперь.

Попробовал Михалыч дунуть: три раза дул-подул, хоть бы домику хны: ни один камушек не пошевелился. Попробовал Михалыч через окошко залезть – да решетка на окошке железная, не пролезет в дырку голова. Попробовал через трубу в дымоход спуститься – только в саже измазался, да кипятком ошпарился, что в котле булькал на огне горячем. Пришлось возвращаться Михалычу домой с тем, что есть: двумя хвостиками поросячьими и ушком одним. Посмотрела Павловна на его добычу и только головой покачала: этого только червячка заморить хватит, да и то если бульон жиденький сварить, а праздник с хвостиками и ушком – это одно издевательство.

Рассказал ей Волк Михалыч, как было дело, смягчилась тогда Волчица, не стала его бранить. Пошли, говорит, вместе сходим к этому домику, глядишь, вдвоем что-нибудь и придумаем. Наказала Павловна волчатам никому дверь не открывать, и пошли они с Михалычем вместе к поросячьему домику каменному. Выглянули из-за кустиков, осмотрела Волчица внимательно все как есть, и говорит: поступим так, Михалыч. Твой голос они уже запомнили, так что не поверят, в кого бы ты ни переоделся. А меня еще не знают. Да и голос у меня потоньше. Я переоденусь овечкой, и побегу к домику, жалобно крича и стеная. А ты за мной поодаль беги и рычи на весь лес: стой овечка, я тебя съем! Если откроют поросята, я к ним в дом заскочу, тут-то им и конец придет. А если не откроют – ты меня хватай и в лес тащи. Потом еще что-нибудь придумаем.

И вот, сидят поросята в домике, смотрят в окошко и видят: выбегает из Дремучего Леса невинная белая овечка и тоненьким голоском кричит: Беее! Меее! Спасииите! Помогииите! Волк Михалыч за мной бежит, съесть меня хочет!

И правда: вдали из леса показалась страшная морда Волка Михалыча. А овечка уже у двери стоит, дрожью дрожит, и копытцами в дверь дубовую тарабанит: пустииите меня, спасиииите меня!

Сеня, самый жирный из поросят, потому что он ведь не работал, домик свой соломенный на скору руку соорудил и жрал всю осень желуди да в грязи валялся, теперь как лист осиновый дрожит, соломку жует и говорит: не будем ее пускать, а то мы дверь откроем, а Волк Михалыч к нам и ворвется!

Федя, тоже жирный, потому что он только самую чуточку поработал, из веточек домик сплел, а потом тоже желуди жрал, говорит: да и пусть Михалыч овечку жрет, глядишь, нажрется, и на нас охотиться перестанет!

И только Дадон, который все лето и всю осень этот домик строил, а потому поджарый был и крепкий, умный и добрый, сказал: нет, нельзя овечку злому волку оставлять, пустим ее, у нас место есть! И хотя жирные братцы его отговаривали, пошел он к двери и отодвинул засов. Ворвалась в дверь Волчица Павловна, и закричала: Ага! Я под дверью стояла и все-превсе слышала! Вы, жирные поросята, свиньи вы, вот вы кто. И не будет вам пощады от меня и Волка Михалыча. А ты, Дадон, хоть и поросенок, но с понятиями, потому живи спокойно, выдадим тебе паспорт, и никакие хищники тебя в нашем лесу не тронут. На то воля моя и Волка Михалыча.

Тут и Михалыч в дверь вбежал, а в руках у него огромный мешок. Схватили они с Павловной двух жирных поросят, посадили в мешок и отнесли на свою полянку. Из Сени сделали замечательное новогоднее угощение, а Федю закопали в снегу под наряженной елочкой – чтобы до весны волчат борщиками да солянками баловать. Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец.

Сказка вторая. Сватовство медведя Фроловича

Жили-были Волк Михалыч и Волчица Павловна. И было у них трое волчат. Однажды по весне пошел Волк Михалыч обходить свой лес, чтобы выяснить, как население зиму перезимовало. Ведь не просто так волки в лесу живут: они за порядком следят. Если какая зверушка лесная ленится, зубы по утрам не чистит, лапки не моет, зарядку по утрам не делает, уроки не учит, школу прогуливает, взрослых не слушается – тех Михалыч хвать за шкирку и тащит к себе на полянку, а там они с Волчицей Павловной из него обед готовят. Ну или завтрак. Или ужин. И волчаток своих кормят, и себя не забывают. Или другой вариант: если зверушка подличает, еду у братьев ворует, обманывает близких, обижает их, плохими словами обзывает, грязью кидается, дерется почем зря – то сами единоплеменники идут к Михалычу и просят хулигана приструнить. Михалыч хвать его – и тоже на полянку. А там снова-сызнова: завтрак, обед или ужин. А иного закоптят, засолят или просто закопают, чтобы в голодную зиму было чем червячка заморить. Другой момент: если зверушка из чужого леса приехала, порядков здешних не знает, ведет себя неправильно, то ей сначала предупреждение Михалыч выносит. Если вняла – выдает ей Михалыч паспорт, и живет зверушка в Лесу тихо-мирно-благородно. Строит домик, собирает грибы-ягодки, травки-муравки, шишечки-иголочки. А если не вняла – опять же, завтрак обед или ужин. Иной раз столько дичи Михалыч так набьет, что приходится пир закатывать и друзей звать: Медведя Фроловича, Тигра Анпилоевича, Гиену Андреевну, Лису Патрикеевну, Сову Аркадьевну и Рысь Николаевну. Сядут они тогда на полянке у Волка Михалыча, сам Михалыч во главе стола, а Павловна им закуски выносит и улыбается, а потом рядом садится, и приступают друзья к еде-выпивке. Поэтому друзья у Михалыча всегда водились, и никогда слова дурного про Михалыча, его волчицу и волчат, не говорили. И если нужда приходила – то и они тут как тут, всегда помогут или советом подсобят.

Ну так вот. Пошел Волк Михалыч по весне лес обходить. Где гнездышко птичкам на веточках подправит, где забор у бобров-мужичков чуркой подопрет (чтоб не упал раньше времени), где старушке-пеструшке дров наколет. Ведь ежели помрут все звери, то и самим волкам в лесу не прожить. Зашел Михалыч в лесной госпиталь, узнал у Дятла Антоновича, нет ли смертельных больных и прочих нулевых пациентов, кого скушать надо поскорее. Дятел крылья развел: нету, Михалыч, мол, таких. Кого зимой еще закопали, а кто еще выкарабкается, глядишь. Кивнул Михалыч и дальше пошел.

Вот проходит он мимо берлоги Медведя Фроловича, а тот как раз со спячки проснулся и зубы чистит у заячьего зеркальца, что на березе висит.

– Привет, Фролович! – кричит ему Михалыч. – Как перезимовал? Сильно голодный?

– Здоров, Михалыч! – отвечает ему Фролович. – Как видишь, жив я, хоть брюхо к попе и прилипло, но надо сначала зубы почистить. Я же свататься иду.

– Ого, Фролович, ну желаю тебе удачи на семейном поприще!

– Удачи, Михалыч, мало тут будет. Я ж свататься иду к Медведице Матрене, а у ней требование суровое. Не уверен даже, что сумею совладать с ним.

– Интересно, Фролович, какое же у Матрены требование?

– А вот какое. Я, говорит, только за того замуж выйду Медведя, который мне в драке уступит, и сколь не буду трепать его, пасть свою поганую на меня не раскроет.

– Эк она вас, женихов. Ты потому зубы начищаешь, чтоб дыхание приятное было?

– И то правда… – вздохнул Фролович. – Только ведь очень это сложно, в драке ей не уступить. Как начнет она трепать, так поневоле пасть раскроешь, да лапой со всей дури врежешь. Уже не первый год к ней медведи сватаются, и ни одному не удалось утерпеть.

– А пошли, Фролович, к моей Волчице Павловне, – говорит Волк Михалыч. – Она у меня женщина умная, мудрая, глядишь, и придумает, как твоему горю помочь.

Пришли они к логову Волка Михалыча и Волчицы Павловны, что на Лесной Поляне, тут Волк Михалыч и кричит:

– Эй, Павловна, выходи, любовь моя, тут Медведю Фроловичу помощь требуется добрым словом да мудрым советом!

Вышла из логова Павловна, фартук развязывая, да на веточку вешая, кивнула солидно Медведю, улыбнулась мужу и говорит:

– Здрав будь, Медведь Фролович, рассказывай свою кручину-печаль.

– Да вот, Павловна, свататься я собрался, да не на ком-нибудь, а на самой Медведице Матрене. Зубы почистил, а все равно боязно: как мне ее условие суровое выполнить? Надо в драке весенней пасть на нее не разинуть и лапой ее не двинуть, как бы она меня ни трепала.

– Хм, – нахмурилась Павловна. – Любишь ее?

– Отож, люблю, – кивнул Фролович. – Да только ведь и с осени не жрамши ничего, раздражителен я. Могу не удержаться.

– Что верно, то верно, – вздыхает Павловна. – А и наесться сейчас тебе не выход: ведь сама то Матрена тоже, небось, со спячки, тоже раздражена, тоже голодна. Придешь ты сытый, она и рассердится, что не угостил ее раньше, чем сам наелся. Вот что, – повернулась она к Михалычу. – Надевай-ка ты, муж мой, Волк Михалыч, нашу родовую шапку-бобруйку, в ней секретное есть чародейство. Один раз в сорок дней может она волка превратить на сорок минут в другое животное. Сегодня как раз сорок дней прошло с тех пор, как я невинной овечкой с ее помощью обращалась. Как подойдете к дому Матрены, ты тройное сальто-мортале сделай, и подумай что-нибудь по-медвежьему, и станешь ты вылитый Медведь Фролович, только худой со спячки – как раз сытый ты за худого него сойдешь. Зайдешь к Матрене и посватаешься. Станет она тебя лапой бить, когтями драть да зубами грызть. А ты крепись, под пиджак надень кольчугу свою железную, а под шапку-бобруйку – шлем булатный. А как устанет Матрена тебя бить, так ты и падай, как будто замертво. Побежит Матрена воды в бадейку налить, чтоб тебя окатить из нее, тут Фролович на твое место и ляжет.

Так они и сделали. Подошли к берлоге Медведицы Матрены, сделал Волк Михалыч тройное сальто-мортале (еле сумел шлем да шапку на голове удержать, чтобы не свалились) и обратился медведем. Худым, жалким – но гордым Фроловичем.

Зашел Михалыч на двор и зарычал:

– Эй, Матрена Никитична, я Медведь Фролович, к тебе свататься пришел!

Матрена вышла из берлоги и говорит:

– А готов ли ты, Фролович, мое условие выполнить?

– Готов, Никитична!

Налетела тут Матрена на Михалыча, стала его лапой бить, зубами грызть, когтями драть. А Михалыч стоит, челюсти сжал, и ни звука. Устала Матрена – все ж со спячки, голодная – и тут Михалыч брык на бочок, будто помер. Испугалась Матрена, побежала в берлогу воды набрать, тут Михалыч вскочил, и наутек, а на его место Фролович лег и мертвым притворился. Прибежала Матрена, окропила его живой водой, и стал Фролович сильнее всех медведей в Лесу. Встал он и давай Матрену обнимать-целовать и женой своей называть. А тут и Михалыч (что уже волком обратно оборотился, ибо 40 минут истекли) с Павловной зашли и в гости позвали. И закатил Михалыч пир на весь лес. Пригласил всех друзей: Тигра Анпилоевича, Гиену Андреевну, Лису Патрикеевну, Сову Аркадьевну и Рысь Николаевну. И все медвежью чету поздравляли, а Медведя Фроловича – особенно. Потому что краше Матрены Никитичны нет медведицы во всем Лесу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.