Дядя самых честных правил. Книга 1

– Остыньте, сударь. Не позорьте дворянское достоинство.

Глаза длинного пылали ненавистью. Он скорчил гримасу и вскочил, судорожно сжимая и разжимая кулаки.

– Дуэль! Я вас вызываю! Прямо сейчас!

Глава 3

Графиня Эльза

– Сейчас! Прямо сейчас!

Длинный наскочил на меня, брызгая слюной и бешено вращая глазами.

– Чтобы какой-то студент! Меня! Барона!

– Кто-то должен был напомнить вам о чести, – я плюнул ему под ноги, – барон. Дворянин не может смотреть, как оскорбляют честь дамы.

– Щенок! Я сделаю дырку в твоей башке! Дуэль! Немедленно!

К нам подлетел Бобров:

– Завтра, барон, – он говорил по-французски с жутким акцентом, но длинный всё прекрасно понял, – потрудитесь прислать вашего секунданта, чтобы я обговорил с ним место и время.

– Секундант будет у вас через час!

Барон развернулся на каблуках и пулей вылетел из обеденной залы, роняя на ходу мебель. Виновница скандала тоже тихо исчезла, так, что я не заметил.

– Да, Костя, – Бобров хлопнул меня по плечу, – умеешь ты разозлить человека.

Я пожал плечами и вернулся за столик, чтобы допить кофий. Он здесь очень недешёвый, чтобы оставлять почти полную чашку.

* * *

Заняться ни в гостинице, ни в городе было совершенно нечем. Так что я пошёл к себе в комнату, собираясь лечь спать. Но не успел даже раздеться, как в дверь постучали.

– Костя, – это оказался Бобров, – дуэль завтра утром, в парке. Мы успеем сходить перед отъездом. Не волнуйся, я обо всём договорился. Будете стреляться из моих пистолетов, они новые, осечек не дают.

Кажется, он был ужасно рад поучаствовать во внезапном приключении. Подозреваю, что для Петра дуэль – редкость.

– Хорошо, – я кивнул, – тогда доброй ночи. Надо выспаться, чтобы рука была твёрдой.

Бобров разочарованно кивнул. По глазам было видно, что ему хотелось спуститься со мной вниз и продолжить вчерашние посиделки. Увы, я его разочаровал.

Закрыв дверь, я скинул камзол и умылся из тазика, заботливо приготовленного прислугой. Побриться, или не стоит? Зеркало здесь мутное, при свече неудобно. Да и не для барона же стараться! А если он меня застрелит, мне уже точно всё равно будет. Я махнул рукой и решил, что бритьё не стоит потраченного времени.

В номер снова постучали. Опять Бобров? Нет, не хочу я с ним сегодня пить.

– Добрый вьечер!

Я ошибся. За дверью стояла виновница завтрашней дуэли.

– Прошу вас, идите за мной.

Она поманила меня пальцем и двинулась по коридору, оглядываясь и проверяя, не отстал ли я. Забавненько! Ладно, посмотрим, что она хочет.

Девушка привела меня в свой номер и закрыла дверь изнутри на ключ.

– Ви есть настоящий герой!

Она подошла ко мне почти вплотную.

– Ви драться за меня на дуэль. Это так романтик! За меня никто не дрался на дуэль раньше.

– Ну что вы, сударыня! Любой честный дворянин…

– Неть! Вокруг было много дворянин, только ви один сделать.

Улыбнувшись, женщина провела пальцами по моей груди.

– Ви настоящий рыцарь. Буду проводить с вами ночь! Этьо награда.

Я даже опешил от такого заявления. А она, будто так и надо, взялась расстёгивать тугую верхнюю пуговицу на платье.

– Сударыня, дуэль только завтра. Мне кажется, говорить о награде рановато.

В её взгляде мелькнула сталь.

– Это награда мнье, что я подарить вам такой рыцарский подвиг, – заявила она, – завтра ви можете умереть. Тогда я не получайт никакой удовольствий и совсем быть без рыцарь. Сегодня! Сейчас!

Женщина с силой толкнула меня на кровать и наконец-то справилась с пуговицами. Ох ты ж, ёшки-матрёшки, как я сразу не разглядел. Да она же цверг! Стоило ей скинуть одежду, как перед моими глазами предстали широкие ноги, развитые плечи, пресс, как у молотобойца в кузне… Впрочем, не будем вдаваться в подробности, она всё-таки дама. И так понятно – цверг, причём без примеси человеческой крови. И насчёт меня у неё были вполне конкретные планы.

Я секунду посомневался и просто расслабился. В конце концов, не вижу в этом ничего предосудительного. Если только слухи не врут, и она не будет холодной, как камень. И вообще, говорят, что гномские женщины бороду не бреют принципиально, так что мне повезло.

* * *

В свой номер я вернулся только под утро. Графиня Эльза Теодора фон Брандершвейк оказалась горячей штучкой. Пожалуй, я был несправедлив к цвергам – там такие страсти бурлят, будто настоящий вулкан. Даже немного жаль, что наше знакомство окажется столь коротким.

Лечь спать я так и не успел. С первыми лучами рассвета ко мне явился Бобров со свёртком в руках.

– Костюм! – радостно заявил он. – Я поторопил портного, чтобы на дуэль ты отправился в достойном виде. Вдруг тебя убьют?

– Если убьют, мне будет всё равно, в каком виде лежать в гробу. Давай свой костюм.

Студенты Сорбонны никогда не гнались за модой: штаны, рубашка, камзол из прочной ткани, треуголка на голову. Мне нравилось – практично и удобно. А вот одежда для дворян привела меня в бешенство. Штаны – кюлоты, короткие, до колен. Снизу чулки, а то ноги замёрзнут. Причём их надо подвязывать, чтобы не спадали. Сорочка с кружевами на манжетах. Камзол узкий и неудобный. В общем, понятно, почему дворяне не работают, – в такой одежде даже кофе пить неудобно.

– Красавец! – Бобров радостно кивнул. – Хоть сейчас жениться.

– Обойдусь. Я слишком молод для этого.

Не понимаю, чего он так радуется? Будто я не на дуэль иду, а на праздник. Петру так не хватает развлечений? Ну, так стрелялся бы сам, а я рядышком постою.

У входа в гостиницу нам встретился хозяин заведения. Дядька лыбился и многословно желал мне удачи. Судя по взгляду, он страстно хотел пойти с нами, но не мог оставить гостиницу без присмотра.

До парка, где была назначена дуэль, мы добрались минут за десять. К моему величайшему удивлению, там собралась огромная толпа народа: людей, гномов и прочих, штук триста, не меньше. Это что вообще такое? Жители города решили пресечь смертоубийство? Ага, как же!

Толпа начала дружно махать мне руками, а человек десять подошли к нам с Бобровым. Это оказались градоначальник, члены магистрата, врач и гробовщик.

– Гроб, обитый бархатом? – сразу уточнил последний. – Позументы? На могилку поставить крест или плиту с надписью?

– Это что вообще такое? – озвучил я свой мысленный вопрос.

– Жители города хотят посмотреть на дуэль.

– Так, минуточку. Дуэль – дело чести, а не бесплатный цирк. Попрошу всех удалиться!

– Что вам стоит, – мэр взял меня под локоть и начал вкрадчиво шептать на ухо, – у нас так мало развлечений. Городок маленький, скучно. К нам даже бродячие артисты редко приезжают.

– А я тут при чём?

– Пусть останутся, пожалуйста, – мэр подмигнул, – а город отблагодарит. Похороны за наш счёт. Или банкет для победителя. Соглашайтесь, горожане будут вас вспоминать ещё много лет У нас семьдесят два года не было дуэлей. Последний раз граф Костерванц дрался на шпагах с маркграфом Уленшпугелем, и их до сих пор помнят. Прошу вас, не отказывайтесь. Весь город просит!

Я кивнул – да чёрт с ними! Пусть смотрят, если им так скучно.

– Спасибо, спасибо огромнейшее! – Мэр принялся трясти мою руку. – Мы для вас оружие приготовили, новое, как положено.

Городской врач продемонстрировал мне шкатулку с оружием и откинул крышку, чтобы я оценил парные магические «громобойки». Да, это не студенческие пистоли! Из такой если попал, то второго выстрела не потребуется. Жаль, бобровские проверить не получится, старался ведь парень, тащил ради меня.

– А вот и ваш противник. Умоляю, только не соглашайтесь на примирение!

Я отодвинул градоначальника и направился к противнику. Пора заканчивать этот балаган и просто застрелить барончика.

* * *

Мы сошлись с длинным посреди лужайки. Он принципиально смотрел мимо меня, поджимая губы и надменно хмуря брови. А я улыбался, глядя на этого напыщенного болвана. Как же по-дурацки он выглядит!

– Господа, – секундант барона встал между нами, – в последний раз предлагаю подумать о примирении.

– Не может быть и речи, – длинный цедил слова сквозь зубы, – мне нанесено ужасное оскорбление.

– Тогда прошу выбирать оружие.

Бобров открыл шкатулку с «громобойками» и первому протянул барону. Всё верно – я выбрал драться на пистолетах, а он выбирает, какой из стволов возьмёт.

Я внимательно смотрел, как барон обращается с «громобойкой». Так-так, взвешивает в руке и чуть-чуть хмурится. Оружие держит стволом вверх, согнув руку. Похоже, длинный привык стрелять из пороховых пистолетов – они легче, чем «громобойки», и ствол нежелательно опускать, чтобы не выкатилась пуля. Понятное дело, что забитая в ствол пуля выкатиться не может, но только если рядом не находится дворянин с Талантом. Для него задачка нагреть ствол, чтобы он расширился, и одновременно охладить пулю – на пару секунд. Несколько случившихся скандалов приучили дуэлянтов не опускать ствол, на всякий случай.

– Прошу пройти на свои места.

Мы разошлись на разные стороны лужайки и встали в ожидании команды. Барьеры, две воткнутые в землю шпаги, к которым нам предстояло сходиться, секунданты уже выставили.

В отдалении шумела толпа. Обыватели расселись, будто пришли на пикник, и наблюдали за нами. Между рядами сновали торговцы, разнося лимонад и жареные каштаны. Цирк, а не дуэль!

Среди незнакомцев я заметил графиню Брандершвейк. Она послала мне воздушный поцелуй и многообещающе улыбнулась. Ох, и женщина! Как она умудрилась связаться с бароном? Тоже мне, нашла кавалера.

– Сходитесь!

Секундант барона махнул платком, подавая сигнал. Что ж, приступим!

Не торопясь, я двинулся навстречу барону. Руку с «громобойкой» опустил вниз, расслабленно покачивая в такт шагам. Длинный же, наоборот, быстро устремился к барьеру, держа пистолет практически перед лицом, стволом вверх. Ну-ну, куда ты так летишь, голубь сизокрылый?

Я не успел пройти и половины расстояния, а мой противник уже приблизился к барьеру. На лице барона расцвела злобная усмешка. Он повернулся боком, принимая дуэльную стойку, и стал выпрямлять руку. Ствол пистолета медленно качнулся в мою сторону.

Не сбавляя шага, я так же спокойно шёл вперёд. Ещё три секунды у меня есть, пока он будет готов стрелять.

Раз. Я широко улыбнулся барону в лицо.

Два. Ствол пистолета почти смотрит прямо на меня.

Три.

Бах! Выстрел «громобойки» прозвучал оглушительно.

Толпа зрителей ахнула. Над деревьями поднялась стая ворон и закружилась над поляной, громко каркая.

Барон пошатнулся, выронил пистолет и упал навзничь.

Вот такие дела. Не стоит вызывать на дуэль человека, натренированного стрелять от бедра. Но барону это знание уже не пригодится.

* * *

Провожая меня к экипажу, графиня утирала слёзы шёлковым платочком.

– Констан, – она взяла меня за руку, – мне так жаль, что ви едете в свой далёкий Россия. Я есть вспоминай наша встреча, как лучший день.

– Милая Эльза, я тоже буду хранить этот день в своём сердце.

– Констан, если ви будете проезжать мимо, помните: замок Норготронштайн всегда открыт для вас. Приезжайте в любое время!

– А как же…

– Граф Брандершвейк? – Эльза махнула рукой. – Он есть занят свой мануфактур. Совершенно ни на что не обращайт внимание. Приезжайте, Констан. Я буду ждать и надеяться!

Я тоже надеялся, что она больше не будет связываться с такими мутными сердцеедами, как покойный барон. В следующий раз поблизости может не оказаться дворянина, следующего правилам чести.

– Ну, ты даёшь! – в который раз восхитился Бобров, когда экипаж тронулся. – Такой выстрел! Даже руку поднимать не стал. Ох, не завидую я нашим забиякам, когда ты приедешь.

Он покачал головой и прищурился, как объевшийся сметаны кот.

– Самое главное, ты живой и невредимый. Надеюсь, и с дядей сумеешь поладить. А то я устал мотаться на этой колымаге туда-сюда.

– Стоп. Вот с этого места подробнее, пожалуйста.

Бобров отвёл взгляд.

– Да, собственно, нечего тут рассказывать.

– Нет-нет, ты что-то не договариваешь. Давай, дружище, рассказывай, как есть.

Вздохнув, Бобров сделал виноватое лицо.

– Ты уже четвёртый кандидат в наследники.

– А куда остальные делись?

– Василию Фёдоровичу они не понравились. Он их выгнал. Сказал, никуда не годные людишки.

Как-то странно дядя умирает: перебирает претендентов, не торопится.

– Ага. Значит, и меня может?

В ответ Бобров развёл руками.

– Я не оракул, кто знает, что Василию Фёдоровичу в голову придёт. Не волнуйся, если он тебя выгонит, мы тебе соберём денег на обратную дорогу. Или останешься у нас.

Мне захотелось грязно выругаться. Знал бы сразу – ни за что бы не поехал!

Глава 4

Дальняя родня

За окном экипажа пролетели немецкие княжества, Пруссия, Польша. На ночёвки мы почти не останавливались: после того как я чуть не встрял во вторую дуэль, Бобров решил не рисковать моим здоровьем. А вдруг я не буду так же удачлив в следующий раз? Ему тогда опять ехать за наследником.

– А ты забияка, – хмурился Пётр. – Не хочешь на военную службу? Там таких любят. Будь добр, дай тебя довезти к Василию Фёдоровичу, а там поступай, как знаешь.

Я только пожал плечами. Характер такой: не люблю хамов, наглецов и заносчивых пустышек. Но видя, как нервничает Бобров, взял себя в руки и не лез на рожон.

К границе Российской Империи мы подъехали в сумерках. Вот это, я понимаю, порядок: каменное здание пограничной стражи, солдаты в карауле, мрачные таможенники, полосатые столбы с гербом. Всё, как полагается для рубежей серьёзной страны.

Досмотр тоже занял больше времени, чем на европейских границах. Усталый офицер проверил экипаж, выискивая недозволенные товары. Казённый лекарь учинил беглый осмотр, что никто не болен, – чуму здесь знали хорошо и относились со всей строгостью. Тот же офицер потребовал документы – пашпорты, как он выразился.

Если к Боброву вопросов не возникло, то мои бумаги вызвали у пограничника подозрения. Естественно! Кроме разрешения на выезд, с которым я уехал в Париж, у меня имелись только диплом бакалавра и справка о достойном поведении, выданная студенческим братством.

– Пройдёмте к коменданту заставы, – офицер указал на здание.

Бобров толкнул меня и шепнул:

– Главное, скандал не устраивай, объясни, как есть, и не вздумай давать взятку. У тебя столько нет, сколько они хотят!

Мне пришлось ждать почти час, пока меня соизволят принять. Комендант оказался седоусым майором с обветренным лицом и морщинами вокруг глаз. Да, нелёгкая у них тут служба, наверняка, нервная. Это я спокойно ждал, а какой-нибудь князь сразу вопить начинает, неприятностями грозить.

– Константин Платонович, – майор, щурясь, скользил взглядом по документам, – Урусов. Вы же…

– Нет, не князь, – я усмехнулся, – просто дворянин.

Семейную историю мне рассказывал отец: прадед был внебрачным сыном князя Урусова, причём из старшей ветви рода. Князь признал младенца, дал свою фамилию, но в титуле отказал. Так что на помощь родственников по отцовской линии я никогда не рассчитывал – не любят они бастардов.

– Урусов, – майор нахмурился, – вашего отца звали Платон Андреевич, верно?

– Да, так и есть.

Лицо седоусого подобрело.

– Как же, как же, знал я вашего батюшку, – он покачал головой. – Земля ему пухом. Рано ушёл Платон.

Я только кивнул в ответ. Больную тему трогать не хотелось, даже со знакомым отца.

– Вот что, – майор вернул мне документы, – Константин Платонович, вы об указе «О недопущении истечения умов» слышали?

– Нет.

– Год, как императрица подписала. В частности, там запрещается выезжать за границу России деланным магам с дипломом.

Он со значением на меня посмотрел.

– Вот, скажем, учился за границей, приехал к родне, а обратно уже нельзя, – майор дёрнул себя за ус. – Только по высочайшему разрешению.

Ничего себе! Вот это строгости. Это значит, и меня не выпустят? Хорошенькое дельце.

– А вы, Константин Платонович, – продолжил майор и подмигнул мне, – ещё не въехали.

Намёк был яснее некуда. Всё, что мне надо сделать, – выйти отсюда и ехать в обратном направлении.

За время пути я многое успел обдумать. Пока Бобров спал, я смотрел в окно экипажа и заново переосмысливал жизнь. По зрелому размышлению стало понятно: в Париж я возвращаться не хочу. Сто раз был прав Бобров – кем я там был? Студентом без денег, связей и перспектив. Ехать к любвеобильной графине тоже смысла нет. Уж что-что, а судьба жиголо и нахлебника меня никогда не привлекала. Осесть в Пруссии или Австрии? Ни за что! К эльфам на Авалон? Держи карман шире! Там хорошо, если дворником устроюсь, – не любят они инородцев.

– Нет, – я посмотрел в глаза майора, – мне надо в Россию.

Упускать шанс с наследством было бы глупостью. А не оставит дядя ничего, так всегда смогу придумать что-нибудь. Да к тому же Шувалову в пушкари подамся. Что я, гаубицу сделать не смогу? Да всяко получше его балбесов.

Майор хмыкнул и протянул мне бумагу.

– Разрешение на въезд, Константин Платонович. Добро пожаловать в Россию.

* * *

На следующей же остановке я с удивлением заметил, что наш возница снял шарф с лица. Ёшки-матрёшки, да он настоящий орк! Зелёная кожа, клыки, будто дикий хищник. Только вот глаза голубые и добрые.

– Кузьма я, ваш благородие. Василия Фёдоровича крепостной.

Орк низко поклонился.

– Зачем лицо прятал?

– Так ведь не любят в европках нашего брата, ваш благородие. В прошлый раз ездил, так на улицах пальцами тыкали. Стража останавливала всё время. А в городу Парижу вообще бы не пустили меня.

В самом деле? Я нахмурился, вспоминая порядки во французской столице. Кстати, вполне может быть, совершенно в их духе, ни одного орка я там никогда не видел.

– Константин Платонович, – орк ещё раз поклонился, – можно сказать?

– Давай.

– А лихо вы того барона! Бах только, и всё. Сколько раз дуэли между дворянами смотрел, никогда такого не видел.

Я усмехнулся. Что есть, то есть, производит впечатление.

– Держи, братец, – я дал ему несколько мелких монет серебром. – Как приедем, выпей за мою руку, чтобы и впредь не дрогнула.

– Так точно, ваш благородие! Это мы завсегда!

Оставит мне дядя наследство, не оставит, а на челядь надо произвести впечатление. Господа от слуг, а тем более – крепостных, зависят не меньше, чем слуги от господ. Приказы ведь можно по-разному выполнить – на «отстань» и с душой. Так что хорошее отношение к себе надо воспитывать заранее.

* * *

До Москвы доехали без приключений. Я больше молчал, разглядывая местность вдоль дороги. Страна как страна, не хуже Франции, если судить по совести. Дороги, конечно, похуже, но в Европе и расстояния поменьше. Придумывают больше, что здесь медведи по улицам ходят.

А вот сама Москва меня поразила. Да, знаю, она давно уже не столица, но до чего же хороша! Церкви, дома, улочки, бульвары, девицы прогуливающиеся. Красота! К тому, что здесь каждый второй с зеленоватым оттенком кожи, я привык довольно быстро. Ну зелёная, что такого? Вы когда-нибудь видели студентов Сорбонны наутро после диспута? Там цвет не хуже будет.

Кстати, медведей я так и не увидел, ни одного. Даже как-то разочаровался – столько раз слышал, что здесь они на каждом шагу, а их нет вовсе. Зато кареты, запряжённые механическими лошадьми, на каждом шагу. Это же сколько денег на них потрачено!

– В какой гостинице остановимся?

Бобров почесал в затылке.

– Дорого здесь всё. Я так подумал: а заедем-ка мы с тобой к Голицыным. Я с младшим наследником князя учился вместе, вот и нагрянем в гости. Да и ты им не чужой, вроде как.

– В смысле?

– Мать твоя в девичестве Голицына была, если не ошибаюсь. Из младшей ветви, но всё-таки родня.

Я поджал губы. Где была эта родня, когда я остался один-одинёшенек?

– Соглашайся, – Бобров хлопнул меня по плечу, – если не примут, найдём гостиницу.

По некоторому раздумью я дал согласие. Ладно, чёрт с ними, с делами прошлого. Завести полезные знакомства не помешает, а заодно посмотрим, насколько у меня плохие манеры. В высшем свете я никогда не был и не представляю, как там себя вести.

Московское подворье князей Голицыных занимало целый городской квартал. С размахом живут, родственнички! Дворец, торговый дом, школа для многочисленных отпрысков и дружественных семей, мрачный Каземат oprichnikov. По крайней мере, так объяснил Бобров, специально приказав объехать вокруг подворья.

Интересно, а «oprichniki» – это же личные войска князя, да? А как на это смотрит императрица? Надо будет разобраться во внутренней политике поглубже. Боюсь, здесь всё не так просто и отличается от европейских порядков.

* * *

Лакей в парадной ливрее открыл нам дверь и согнулся в поклоне. Кстати, обычный человек, а не орк.

– Пётр Бобров и Константин Урусов, – заявил мой спутник, – прибыли выразить почтение князю Алексею Дмитриевичу.

– Прошу вас, господа, – лакей указал на диванчик под фикусом в кадке. – Извольте обождать, я доложу о вашем визите.

Бобров кивнул и уселся под развесистыми листьями.

– Бывает, – шепнул он мне, – и по часу ждать приходится. Мы с тобой – птицы невысокого полёта, может, не князь, а кто-то из наследников нас примет.

На удивление, лакей вернулся через пару минут и пригласил следовать за ним. У Боброва даже лицо вытянулось – его так быстро никогда не принимали.

Через анфиладу залов нас привели в эдакую домашнюю комнату, мужской вариант будуара. На стенах оружие, горящий камин, кресла, ковры на полу. Чувствовалось, что здесь хозяин устраивает не официальные приёмы, а личные встречи.

– Петруша!

Нам навстречу поднялся пожилой человек с проседью на висках, одетый в домашний халат, расшитый золотом, и турецкую шапочку.

– Как ты редко заходишь, Петруша, – князь Голицын, а это был именно он, покачал головой. – Забыл нас, безобразник.

– Что вы, Алексей Дмитриевич, как можно!

Голос моего спутника стал елейным. Он подошёл ближе и согнулся в низком поклоне. Князь улыбнулся, протянул ему руку, и Бобров почтительно поцеловал массивный перстень на пальце князя.

Ах, дружище Бобров! Ты ведь мне недоговаривал, хитрый лис. Знаком, значит, с младшим наследником? А этот поцелуй, он что значит? Не покровительство ли князя? Пожалуй, сделаю вид, что не заметил, но на будущее учту.

– Разрешите вам рекомендовать, Алексей Дмитриевич, – Бобров указал на меня, – Константин Урусов. Бакалавр Сорбонны.

Я поклонился с достоинством и не слишком прогибаясь. Пусть родственник, но надо сразу обозначить свою независимость.

– Вижу, вижу, – Князь доброжелательно улыбнулся, – урусовская стать, сразу заметно. А глаза наши, голицынские.

Он шагнул вперёд и протянул мне ладонь. Рукопожатие у князя оказалось сильное, несмотря на лёгкое сложение.

– Рад видеть, – он указал на кресла, предлагая присесть, – очень рад.

– Как приехали в Москву, сразу к вам, – разливался соловьём Бобров, – даже селиться в гостиницу не стали.

– Что вы, – князь махнул рукой, – у нас и остановитесь. Какая может быть гостиница? Что мы, места для друзей не найдём?

Взгляд Алексея Дмитриевича оказался цепким и острым. Он разглядывал меня, спрашивая о мелочах и интересуясь парижской модой. Одновременно меня взвесили, измерили и, видимо, нашли пригодным. Интересно, для чего?

– Не буду вас держать с дороги, – закончив осмотр и расспросы, князь поднялся, взял со столика колокольчик и коротко позвонил. – Вас проводят в гостевые покои. Отдыхайте, ужинайте и спите спокойно. Наше подворье под самой надёжной охраной в Москве.

* * *

Здания подворья образовывали большой квадрат, внутри которого располагался внутренний двор. Лакей повёл нас с Бобровым по длинной галерее на втором этаже, так что нам открылись дворик и тренировка молодых Голицыных под руководством строгого наставника. Ёшки-матрёшки! Я впервые видел работу врождённых Талантов так близко.

Вот мальчик лет двенадцати сложил руки перед собой и будто толкнул невидимую стену. С гудением от его рук полетел огненный шар и с громким чпоком разбился о закопчённую стену.

Вот девочка чуть постарше взмахнула руками, быстро опустила ладони к земле. Бочка, стоявшая на брусчатке в трёх шагах, покачнулась и стала погружаться в камень, будто в болото.

– Резче, Анна! – Наставник недовольно скривился. – Враги не будут ждать, когда их засосёт. Резче!

Галерея закончилась, и мы не досмотрели это представление до конца.

Я непроизвольно поморщился. И вовсе это не зависть – если постараться, мне тоже под силу такие чудеса. Но то, что они могут сделать одним движением руки, я должен готовить часами, вычерчивая Знаки и настраивая Печати. Вот почему деланный маг и в подмётки не годится врождённому Таланту.

А главное, было понятно: то, что мы увидели, – детские игры. Это не самые сильные отпрыски рода и только начинающие входить в силу. Взрослый маг с развитым Талантом в одиночку заменяет артиллерийскую батарею на поле боя. К его уровню, даже готовясь год, я не приближусь никогда. Как бы ни старался и какие бы уловки ни использовал. Деланный, одно слово.