Нарушенная заповедь

– В эту субботу? – уточнила Ася.

– В эту, – подтвердила Рита, – а я… мы тренировались… на спуске… я упала… Понимаешь? Орлов взбесился… Понимаешь?..

Ася кивнула. Несмотря на отрывистую околесицу, которую несла сестра, ситуация в общих чертах прояснилась. Рита упала, повредила ногу, не может ходить – вот почему Стас носит ее на руках.

– И чем я могу помочь? Тебе, скорее, надо к врачу, а я?.. – Ася развела руками.

– К врачу! Думаешь, мы не ходили к врачу?

– И что он сказал?

– А что он мог сказать? Покой, холод, тепло…

«Какой-то непоследовательный врач, – подумала Ася, – как это можно одновременно – и холод, и тепло…» – а вслух спросила:

– А от меня-то вам что надо?

– Неужели ты до сих пор не поняла? Ты пойдешь вместо меня! – выдохнула Рита.

– Но это абсолютно невозможно! Нет… Я не могу… – Ася встала с дивана и стремительно подошла к окну. Она прекрасно понимала, что с этого момента ее судьба предрешена – устоять против напора Риты ей не удавалось никогда.

– Чего не можешь? Ведь ты еще не знаешь, что надо делать, а уже отказываешься! – Рита поднялась, подскакала на одной ноге к сестре и обхватила ее за плечи. – Ась, ну помоги, что тебе стоит… – жалобно захныкала она.

Асе стало стыдно: заставила Риту прыгать.

– Держись за меня, – она усадила сестру на диван и обреченно вздохнула. – Ну, рассказывай, что за шоу.

– Смысл заключается в том, чтобы за сорок часов дойти до пункта назначения. Расстояние по прямой – примерно сорок километров, запас еды минимальный, погодные условия – как повезет. Вас полностью обеспечивают всем необходимым, причем снаряжение не лоховское, а самое что ни на есть фирменное, выдают карту, компас и координаты места, где вы должны быть не позднее чем через сорок часов после старта. Через два часа за вами в погоню отправляются бойцы из службы спасения. Как только они вас догнали – считай, конец.

– Как конец? Они что – стрелять будут? – испуганно прошептала Ася.

– О господи, Ася! Ты, как всегда, со своими фантазиями! Нет, конечно! – рассмеялась Рита. – Просто снимают на камеру момент встречи, вы говорите пару слов на прощанье и отправляетесь домой.

– Но ведь я не участвовала ни в каких кастингах, думаешь, никто не заметит подмены?

– Конечно, нет! Все участники одинаковые, в одинаковых костюмах. Надвинешь шапку на глаза, поднимешь повыше ворот свитера, очки на глаза – и вперед. Мама родная не узнает.

– А спасатели?

– Какие спасатели?

– Ну ты же сама сказала – спасатели, которые нас догонят.

– В том-то и фишка, что они вас не догонят.

– Ты уверена?

– Разумеется, – без тени сомнения ответила Рита.

И в этом все они – и Стас, и Рита! Очертя голову бросаясь в очередную авантюру, они на сто процентов уверены в успехе. На сто процентов Стас и на сто процентов Рита. И эти сто процентов уверенности в квадрате всегда обеспечивают им победу.

И лишь когда за семейством Орловых, напившихся чаю и заручившихся Асиным обещанием поддержать их в погоне за миллионом, закрылась дверь, Ася поняла, сколько проблем ей придется решить. Из того, что было на поверхности, – каким-то образом отпроситься с работы, обзавестись спортивной одеждой и обувью. И потом, ну как она может заменить Риту? Рита такая красавица! У нее замечательная легкая походка, королевская осанка. Она даже плачет красиво, не то что Ася, у которой нос сразу распухает и краснеет, будто у пьяницы со стажем. В какой-то момент Ася почувствовала, что решимость ее потихоньку убывает, но тут раздался телефонный звонок.

– Асенька? – это была мама.

Что-то в ее голосе насторожило Асю.

– Ма? Как ты? У тебя все в порядке?

– В порядке. Конечно, в порядке. Что со мной может случиться? – сказала мать, но Ася готова была биться об заклад, что это неправда. Она вдруг представила маму в занесенном снегом по самые окна одноэтажном бревенчатом доме. А та продолжала: – Соскучилась я по тебе с Риточкой. Может, приедете хоть на пару деньков?

В ее голосе звучала такая пронзительная тоска, что у Аси мурашки по спине побежали, а к глазам подкатились слезы.

– Конечно, приедем, ма! Только не сейчас – через неделю, хорошо? Хотя у меня огромное желание не просто в гости приехать, а забрать тебя домой. Насовсем. По-моему, ты загостилась.

Она услышала, как за много километров от нее мать тихо вздохнула.

– Асенька, девочка моя! Спасибо тебе, родная. Конечно, хорошо. Приезжай, когда сможешь. Ты уж прости меня, пожалуйста.

– Да за что простить, мама? Это ты меня прости, что я не могу прямо сейчас приехать.

Положив трубку, Ася расплакалась. Выбора нет – теперь ей точно надо участвовать в этом шоу. Хотя бы для того, чтобы Рита со Стасом смогли с помощью выигранных денег обзавестись новой квартирой, а они с мамой вернулись в свою двушку.

Ася поймала себя на мысли, что она считает вопрос выигрыша решенным. Что ж, сто процентов уверенности в кубе – это абсолютная гарантия успеха. Если только…

Глава 3

– Господи, ты чего это тут делаешь? – донесся до Аси чей-то голос. – А ну, давай вставай! Ну-ка, держись за руку!

Открыв глаза, она сначала не поняла, куда попала и что за громогласная женщина над ней возвышается.

– Вставай, вставай, маленькая, – не унималась та, и Ася поняла, что заснула в палате, прямо на полу, и санитарка Полина Иосифовна пытается ее поднять.

– Я… извините, пожалуйста. Просто столько всего произошло… Эта женщина… Кристина…

Ася почувствовала, что сейчас разревется, а реветь никак нельзя. Только силы терять. Надо как-то отблагодарить эту Полину. Она такая добрая… Смотрит, как мама. Только как? Дать денег – неудобно. У Кристины это ловко получается, раз – и сунула бумажку в карман, будто всю жизнь этим занималась. Ася все-таки потянулась за сумкой, чтобы достать кошелек. Дальше все пошло как по накатанным рельсам: бегунок заело, сумка упала, содержимое веером полетело на пол. С трудом сдерживаемые слезы хлынули из глаз.

– Да будет тебе, успокойся! – добродушно ворчала Полина Иосифовна, собирая Асино добро и складывая его обратно в сумку. – Чего с утра ревешь? Сейчас доктор придет, глядишь, и домой отпустит!

– Кристина тоже думала, что ее отпустят, – сквозь слезы сказала Ася.

– Соседка твоя, что ли? Сегодня, конечно, нет, а через пару деньков, глядишь, и отпустят.

– Как это? – всхлипнула Ася.

– Как-как? На костылях, понятно…

– Так она не?..

– Чего не? – переспросила Полина Иосифовна, но и без Асиного ответа поняла, о чем речь. – Да ты что, типун тебе на язык! – она замахала руками, словно отгоняя от себя злых духов. – Нам в отделении только этого не хватало! Сейчас у нас пересменка, а потом привезут твою соседку. Да уж, боевая она, тут же собралась с врачом судиться.

Ася, уже почти успокоившаяся, поморгала ресницами:

– С каким врачом?

– Да не с нашим, не с больничным, у нас тут по ночам дежурят из поликлиники.

Разговаривая, Полина Иосифовна не теряла времени даром: быстро прошлась по центру палаты шваброй, смахнула пыль с подоконников.

– Туда, под кровать, – вспомнила Ася, – от телефона аккумулятор улетел.

– Да сейчас мы его, голубчика, достанем, – санитарка, кряхтя, опустилась на колени, – держи, маленькая, и не теряй. Хотя стой. Давай я сама вставлю. Мне двумя руками сподручнее.

Разобравшись с Асиной помощью в конструкции аппарата, Полина Иосифовна вставила батарейку.

– Держи.

Ася вспомнила о желании отблагодарить заботливую санитарку, но сумка с кошельком снова была закрыта. Взгляд остановился на белоснежной коробочке с конфетами. Ася не помнила, как Рита ее доставала, но ведь, кроме них со Стасом, в палату никто не заходил, а значит, конфеты принесли они.

– Спасибо вам огромное, – Ася протянула конфеты санитарке, – возьмите, пожалуйста.

Та улыбнулась, обтерла руку о полу куртки, взяла коробочку и вышла из палаты.

Глава 4

Проснувшись, Кристина обнаружила, что находится в палате, которую уже мысленно окрестила своей. Ася в белоснежном махровом халате – этакая снегурочка – сидела у окна и что-то бойко набивала левой рукой на стоящем на подоконнике ноутбуке. При этом она с таким грохотом барабанила по бедным клавишам, словно это был какой-то допотопный «Ундервуд». Хотя, может быть, Кристине это только казалось, и звуки, производимые пальцами соседки, многократно усиливало жгучее чувство досады. Опять чертов стакан воды! В очередной раз жизнь пытается доказать, что одиночество – не лучший способ существования. Пока она сражалась за жизнь, родственнички успели снабдить соседку ноутбуком. И телефон мобильный у нее есть…

К досаде добавилось ощущение беспокойства, необходимости что-то делать, куда-то бежать. Эти симптомы Кристина знала как свои пять пальцев: трудоголическая ломка. Безумно хотелось посмотреть, как в ее отсутствие поторговали магазины, справились ли с дневным планом, выполняется ли план месяца по точкам и по фирме в целом. Сделать это можно только одним путем.

Кристина резко села на кровати, в голове зашумело, стены палаты поплыли, словно циферблаты на картине Дали. Ася прекратила барабанить по клавишам и испуганно на нее уставилась.

– Вам помочь?

– Нет, спасибо, не надо, – непроизвольно вырвалось у Кристины. Не нуждается она ни в чьей помощи. Хотя… – Да, пожалуйста, – сказала она несколько мягче и почувствовала, как привстала с табуретки Ася, готовясь стремглав мчаться на выручку. – У вас есть Интернет?

– Конечно!

Ася кивнула и неуклюже попыталась закрыть ноутбук подбородком, очевидно, для перебазирования на кровать соседки. Помня о печальной участи мобильного телефона, Кристина довольно резко пресекла ее метания.

– Не надо, я сама подойду.

Пол палаты казался палубой лайнера, бороздящего просторы мирового океана, но Кристине удалось преодолеть пару метров, отделяющих ее от подоконника. С трудом угнездившись на табуретке, она подтянула к себе ноутбук и мгновенно ощутила предчувствие прихода. Кажется, так это называется у наркоманов. Сейчас… надо только найти в браузере нужный сайт… ввести пароль…

Что это? На экране появилась надпись: «К сожалению, вы не можете просматривать запрошенную страницу». Вот растяпа! Неправильно ввела пароль. Убедившись, что язык выбран русский и клавиша «Capslok» не нажата, Кристина повторила попытку. С тем же результатом. В голове зароились неприятные мысли.

«Что бы мы делали без вас, Кристина Сергеевна! – говорил Мальчик, когда Кристине удавалось чем-то удивить его. – Даже не представляю». И вот теперь, стоило ей не прийти на работу… А вдруг сервер вышел из строя? Отключили Интернет? А вдруг… Нет, лучше не думать о плохом! Но как о нем не думать, когда провокационные мысли сами лезут в голову. Ничего, сейчас все выяснится.

– Извините, Ася, вы не разрешите мне воспользоваться вашим мобильным? Я заплачу.

Ася одновременно закивала и замахала здоровой рукой, что должно было символизировать согласие и отказ от денег. Телефон был похож на свою хозяйку: корпус его стягивала белая махровая резинка для волос, а сами волосы, за неимением ничего лучшего, Ася заколола на макушке карандашом, на манер японской гейши. Интересно, как это ей удалось одной рукой?

Кристина набрала городской номер офиса.

– Рыбак. Слушаю вас, – отозвалась трубка.

Ну конечно. Этот бездельник опять сидит в приемной на секретарском месте. Мальчик, наверное, уехал, и, как водится, кот из дома – мыши в пляс. Секретарша – по магазинам, сисадмин – еще куда-нибудь, и никому нет дела до того, что сервер не работает. А этот Рыбак к тому же нарушает корпоративную этику. Ведь в начале разговора он обязан озвучить название фирмы, чтобы звонящий не сомневался, туда ли он попал. Но сейчас Кристине было не до этикета.

– Соедините меня с отделом кадров, – потребовала она.

– Здравствуйте, Кристина Сергеевна, – отозвался Рыбак. – Как ваше здоровье? – голос его звучал на удивление мягко и участливо, словно ему и впрямь было дело до Кристининого самочувствия.

«Ну надо же, узнал», – недовольно поморщилась Кристина. Это абсолютно не входило в ее планы.

– Нормально здоровье, – буркнула она. – Так вы соедините меня с отделом кадров или как?

– Извините, – поспешно ответил Рыбак, и в трубке зазвучали бравурные аккорды гимна «Апогея».

– Кристина? Ты? – голос менеджера по персоналу, Людмилы Марчук, единственного человека в фирме, с которым Кристина была накоротке, звучал настороженно.

– Я! Привет!

– Приве-е-т! – протянула Людмила, и по этому протяжно-отстраненному «приве-е-т» Кристина поняла: в фирме действительно что-то случилось.

– Люд, у вас все в порядке? – спросила она, заранее холодея в предчувствии отрицательного ответа.

– В порядке, что с нами сделается… – медленно, будто тщательно обдумывая каждое слово, произнесла Марчук и вдруг зачастила: – Я сейчас к тебе приеду. Хорошо? Сейчас. Только машину найду какую-нибудь и приеду.

«Рыбака попроси, все равно дурью мается», – хотела сказать Кристина, но Людмила уже повесила трубку.

«Что за черт? С ума там они все посходили, что ли?» – подумала Кристина, но тут дверь распахнулась, и в палату вошел мужчина.

– Здравствуйте, – он шагнул к кровати Кристины, – я ваш лечащий врач. Зовут меня Андрей Андреевич. Как самочувствие?

– Отлично самочувствие, доктор, – ответила Кристина. – Меня обещали сегодня домой отпустить.

Доктор вытянул губы в трубочку и склонил голову набок, будто взвешивая услышанное на стрелочных весах. Кристина с нетерпением наблюдала за этой пантомимой.

– Ну, я в этом не уверен, – наконец проговорил доктор. – Перелом слишком сложный, ручной репозицией добиться совмещения обломков не удалось, поэтому необходимо оперативное лечение.

– Да хотелось бы как можно более оперативно, – подтвердила Кристина, плохо понимающая, куда клонит Андрей Андреевич, – мне нужно на работу.

– Я имел в виду проведение операции остеосинтеза, – покачал головой доктор.

– Операции? А по-другому никак нельзя?

– В вашем случае нет.

– Ну так делайте поскорее эту операцию, – нетерпеливо заерзала на кровати Кристина. – Сколько это потребует времени?

Доктор повторил пантомиму со складыванием губ в трубочку и сказал:

– Понимаете, говорить об операции еще рано. Сначала мы должны произвести полное обследование вашего организма и убедиться, что никаких сюрпризов на операционном столе вы нам не преподнесете.

– Какие сюрпризы? Я абсолютно здорова, – уверенно заявила Кристина, – последний раз была на больничном шесть лет тому назад.

– По какому поводу? – настороженно спросил Андрей Андреевич.

– По поводу насморка, – отмахнулась Кристина.

– А чем вы объясните сердечный приступ, имевший место вчера? Хорошо, что вам успели вовремя оказать первую помощь. В противном случае… – он развел руками. Броня напускной стервозности пропустила удар, и Кристина почувствовала укол раскаяния.

– Я… – она замялась, – вчера наговорила глупостей вашему доктору. Мне хотелось бы извиниться перед ним.

– Хорошо, – сухо кивнул Андрей Андреевич, – я передам ему ваши извинения.

Он уже направился к кровати Аси, а Кристина все пыталась спланировать свою дальнейшую рабочую деятельность, а с ней и всю свою дальнейшую жизнь с учетом предстоящей операции. Она может с утра приезжать в больницу, а после обеда ехать на работу – что-то вроде дневного стационара. Гипс – не помеха, это не рука – спокойно можно ездить на машине. Конечно, водитель из нее еще тот, практики вождения маловато. Но не в ралли же «Париж – Даккар» она собирается участвовать. Как-нибудь, потихонечку, в самом крайнем ряду до работы доберется. И все-таки что же там у них случилось? Людка чего-то темнит, секретарши нет на месте – значит, Мальчик тоже куда-то уехал.

И тут ее осенило: а вдруг он поехал сюда, в больницу? От этой мысли Кристину даже в жар бросило. Вообще-то такой привычки за Мальчиком не замечалось. Он был сторонником здорового образа жизни, даже в разговорах тему болезней никогда не поднимал и резко обрывал, если кто-то начинал ее развивать в его присутствии. Но все же дело касается не совсем рядового сотрудника… Можно даже сказать, совсем не рядового…

– Вы не дадите мне зеркало? – спросила она у Аси, как только доктор вышел из палаты. Чем черт не шутит, вдруг Мальчик действительно заявится?

Из зеркала на Кристину смотрело абсолютно чужое лицо – осунувшееся, с ввалившимися глазами, но предпринять что-либо было невозможно, поэтому оставалось смириться с неизбежным. Кристина подложила под спину подушки и постаралась, насколько позволяла ситуация, принять позу, которая, в ее понимании, соответствовала виду человека, может, и испытывающего незначительные проблемы со здоровьем, но готового в любой момент эти проблемы превозмочь и ринуться в бой.

«Интересно, если действительно придет Мальчик, догадается Ася выйти? – Кристина недовольно посмотрела на продолжающую что-то печатать соседку. – И когда ее выпишут?» Спрашивать не хотелось, ведь в любой момент мог появиться Мальчик… И когда в дверь тактично постучали, Кристина ни секунды не сомневалась: это он. Асины родственнички вваливались без стука и с таким грохотом, будто открывали дверь с ноги, медперсонал вряд ли будет стучать. Сердце забилось быстрее.

– Войдите, – хриплым голосом отозвалась Кристина и поморщилась от разочарования. Причем двойного. Первого, потому что вместо Мальчика на пороге возникла менеджер по персоналу Людмила Марчук. А второго, потому что в руках у посетительницы не было ничего, кроме папки с логотипом «Апогея»: ни ноутбука, ни телефона, ни тапок, ни банального пакета с фруктами, которые неписаные правила приличия обязывают приносить больным. Но в следующее мгновенье разочарование сменила тревога. Вместо дежурной улыбки лицо Людмилы несло выражение неподдельной скорби, пальцы ее, пухлые и взволнованные, терзали папку, оставляя на ней влажные следы.

– Привет, Люд! Что с тобой? Что-то случилось?

«Господи, да что же это такое, может, кто умер?» – пронеслось в голове.

Людмила подошла к кровати и молча положила папку на одеяло. Кожаная, ужасно дорогая папка, в которой секретарша подает документы Мальчику на подпись. Таких на фирме всего две – у Кристины и у шефа. Он привез их с какого-то семинара, то ли из Марокко, то ли из Арубы. Ну-с, что тут у нас? Кристина открыла папку. Два листа бумаги. Всего два. Ее, Кристины, заявление об увольнении, отпечатанное на компьютере, с позавчерашней датой. В левом верхнем углу размашистая виза Мальчика: уволить по соглашению сторон. И приказ тем же числом.

– Подпиши, – Людмила порылась в сумке и протянула ручку.

А Кристина не могла пошевелиться, чувствуя себя бойцом на ринге, пропустившим мощный удар в диафрагму. Две бумаги, лежащие перед ней на больничном одеяле, были равносильны смертному приговору. Жизнь застыла. Холодно…

Глава 5

…Холодно. Почему так холодно? Сквозь щели жалюзи пробивается зимнее солнце, создавая иллюзию тепла, но от окна тянет, как из склепа. Подойти бы, раздвинуть жалюзи – всего на миллиметр-другой, чтобы солнечный свет хоть немного освободил душу от тревожного сумрака. Но нельзя. Женька может заметить и воспринять это как покушение на свою свободу. Тринадцать. Взрывоопасный возраст. Его сын, тихий, болезненно-застенчивый отличник, обычно во всем соглашающийся с отцом, превратился в яростного борца с общепринятыми авторитетами и правилами. Возвращаясь из школы, он бросает в коридоре портфель, закрывается в своей комнате и врубает на полную мощность музыку. Любая попытка наладить хоть иллюзорный мир воспринимается как стремление ущемить его независимость. Нет, Женька не устраивает скандалов и сцен, как его мать. Просто смотрит с циничной усмешкой, кривящей губы, будто говорит: «Ну-ну».

Кирилл не помнит себя в этом возрасте. Детские воспоминания как-то не сохранились. Память, словно ящик фокусника, надежно скрывает свои секреты. Даже вылинявшие от времени фотографии, что попадаются под руку во время поисков неожиданно понадобившейся книги, не вызывают никаких эмоций. Но вряд ли он позволял себе такое по отношению к отцу и матери.

Кирилл как-то скачал в Интернете книгу «Как вести себя с сыном-подростком» и, следуя советам авторов задавать вопросы и дожидаться на них ответов, задавал и дожидался. Но ожидание выливалось в звенящее молчание. Чем больше вопросов, тем глубже молчание.

Внизу хлопнула дверца автомобиля. Хорошо еще, что удалось уломать Женьку ездить на машине «Апогея» – спокойном и непритязательном «Рено Логане». Еще бы вместо обыкновенного водителя посадить за руль профессионального телохранителя с пистолетом в наплечной кобуре, тем более что таковой имеется в наличии. Но никак не удается найти убедительную причину для рокировки. Кирилл все-таки не выдержал, подошел к окну, тронул тканевую ламель.

В этот момент пол под ногами дрогнул, и хотя металлопластиковое окно не пропускало шума с улицы, тишина, царящая в доме, взорвалась. А следом раздался крик – пронзительный и короткий.

– Нет! – Кирилл закрыл лицо руками и с силой надавил пальцами на глазные яблоки. Два огромных огненных шара, медленно остывая, превратились в глаза. Застывший взгляд, устремленный в неведомое…

Женька очень похож на него, только глаза унаследовал от матери. Семь лет тому назад, после очередной ссоры, она собрала вещи и уехала на своем «Альфа-Ромео» ядовито-зеленого цвета в неизвестном направлении. Кирилл пытался ее искать, обращался за помощью в милицию, но поиски забуксовали. Может, если смазать шестеренки, дело бы сдвинулось с мертвой точки, но в какой-то момент Кирилл понял, что тонет в болоте депрессии и скоро сам себя потеряет. Он бросил все и уехал в Америку. Поездку на родину маркетинга как науки Кирилл планировал давно. Придирчиво рассматривал различные варианты, никак не мог выбрать оптимальный. А потом сорвался с места в одночасье. Итака, Бостон, Принстон… В одном из этих городов – он никак не мог вспомнить, в каком конкретно, – на глаза ему попалось объявление в газете, из тех, что бесплатно раздают на улицах. Психоаналитик… Помощь… А почему, собственно, нет? Забыть все, что мешает жить, и начать все сначала. И он забыл. В памяти осталась только скудно освещенная комната, голос, что-то монотонно повторяющий на английском. И баснословный, по российским меркам, гонорар, уплаченный последователю Фрейда. Сто тысяч долларов. Почему так много – Кирилл тоже не помнил, изначально речь шла о более скромной сумме. Не хотелось думать, что, воспользовавшись полубессознательным состоянием пациента, врач попросту облапошил его, как обводят вокруг пальца доверчивых дур цыганки. Но, в отличие от них, работу свою врач выполнил честно. Подробности неудачного брака, а заодно и координаты, имя и даже внешний облик психоаналитика были начисто стерты из памяти. Странно, зачем? Неужели врачу не нужна реклама? В противном случае, зачем ему давать объявление в третьесортной газете? В таком щекотливом деле, как промывка собственных мозгов, лучшая реклама – совет человека, который этой услугой уже воспользовался. Но факт остается фактом: пожелай Кирилл сейчас снова обратиться за помощью к этому врачу – ничего бы не вышло. А желание было.

Через год после возвращения из Штатов он решил смотаться на недельку к морю. Не то чтобы ему особо хотелось, но жалко было Женьку, с головой ушедшего в виртуальный мир. Небольшой отель, спрятавшийся среди скал на самом берегу, свои пять звезд действительно заслужил. Отменный сервис, вышколенный персонал, и море – чаша безмятежной глади, лениво поблескивающей на солнце, будто старинное зеркало из серебра. Они с Женькой поселились в двухэтажном коттедже, и, выйдя на балкон, Кирилл почувствовал, что попал в другой мир. Мир, где нет городов, людей, катастроф, кризисов, неурядиц. Мир тишины и покоя. И тут Кирилл услышал крик. Полный страха и отчаяния крик сына. Дернулся бежать – и замер: он вдруг абсолютно отчетливо увидел Женькины глаза. Неподвижные, смотрящие в неведомое…

– Па, ну ты чего? Пойдем купаться! Ты же сказал – только бросим сумки и побежим! – Кирилл почувствовал, как сын дергает его за гавайку, и понял, что секунду назад на мгновенье потерял рассудок.

– Идем, – он сунул ноги в пляжные сандалии и, спускаясь на первый этаж, осторожно поинтересовался: – Ты сейчас ничего не слышал?

Сын, прыгая через ступеньку, скатился по лестнице и посмотрел на него снизу вверх:

– Чего не слышал?

– Вроде кричал кто-то, – Кирилл остановился, вспоминая подробности странного происшествия.

Женька поднялся по ступенькам, пальцы сына вцепились в запястье Кирилла, нетерпеливо затеребили руку:

– Па-а-а, ну ты че, кому тут кричать?! Никого же нет! Скукотища! Пойдем! – и потянул отца с такой силой, что, оставаясь на месте, Кирилл рисковал скатиться с лестницы кувырком.

С тех пор в его жизнь вошли галлюцинации (так Кирилл назвал свои видения). Здравый смысл подсказывал, что он просто переутомился и необходимо обратиться к врачу. Но в глубине подсознания утвердилась мысль, что кто-то или что-то хочет предупредить его о грозящей беде. И Кирилл стал к ней готовиться. Нелюдимость сына сыграла ему в этом на руку – Женька почти нигде, кроме школы, не бывал, а в школу его возил шофер «Апогея».