Укротите мою магию, милорд

– Случается, янтарные гадюки заползают в храм, – жрица не повела и бровью. Искусная игра, ничего не скажешь.

– И как часто? – я подыграл ей. Замешана она в этом или нет, не важно. Важно, что ей в любом случае была бы выгодна моя смерть. Но действовать открыто ей, естественно, не хотелось. Как и остальным моим недоброжелателям. А вот случайно заползшая смертельно ядовитая змея отлично вписывалась в картину несчастного случая.

– Ну-у, – она пожала плечами, невинно похлопав длинными ресницами. – Может раз в месяц или два. Но такие случаи бывают.

– Печально слышать.

– Милорд, прошу, примите мои извинения. Мне очень жаль, что так вышло. Это было бы ужасной трагедией, если бы Верховный Архей, главнокомандующий Его величества, лорд Алмазной долины, Ричард Колтон умер бы в наших стенах от укуса янтарной гадюки, – искренность ей не удалась, но я и не ждал правды. Я мог бы и не приходить к ней, не показывать змею, а просто проигнорировать покушение и понаблюдать за неприятелями. Провести тайное расследование.

Но я пошел по-другому пути. Неплохо бы напомнить жрице, что стало причиной нашей неприязни.

– Странные у вас дела в храме творятся. То ядовитые змеи ползают, то вивьены пропадают… Может это как-то связано?

Агния не смогла сдержаться. Испуг, растерянность, злость. Именно в таком порядке эмоции отразились на ее лице.

– Милорд, то, что случилось с вашей…

Дверь кабинета резко отворилась и на пороге возникла жрица в золотых одеяниях.

– Госпожа, в атриуме беспорядок. Эта девчонка! Эта Барнс опять вытворила демон знает что!

Глава 3

Элеонора

Кто бы мог подумать, что одно ведро способно принести столько разрушений!

Впереди наставница, позади неблагонадежная соседка. Обеим нельзя видеть мои полные солия глаза! Так что оказавшись в западне, я решила изобразить падение. И нет, это был не обморок.

Солий хорошо усмирялся болью. Дискомфорт в теле, страдания и боль влияли на количество вырабатываемой магии. Если вивьена страдала, то солий прекращал вырабатываться. А вот настроение влияло уже на качество. Грусть, печаль, чувство безнадежности и другие отрицательные эмоции меняли аромат солия и его насыщенность.

Жаль, что я не умею мастерски управлять собственными эмоциями. Впади в отчаяние, и ты мало кому интересна. Но я так не могла. Мысли о побеге слишком сильно захватывали меня. Надежда, а я продолжала надеяться, что обязательно сбегу отсюда, придавала моей энергии особую насыщенность. Повлиять на это у меня не получалось, так что буду бороться другими способами.

Я рассчитывала, что резкая боль прогонит солий. Хотя бы из глаз. На ум не пришло ничего, кроме как устроить падение. Правда, для этого придется удариться голенью. Но ничего другого не оставалось.

План был безукоризнен. Я сделаю вид, будто собираюсь переложить ведро из одной руки в другое. Бросать под ноги не стану. Боюсь, что уроню на пальцы и, не дай боги, сломаю себе еще что-нибудь. Лежать в постели в ближайшие две недели не входило в мои планы. Поэтому я решила, что ударю край ведра голенью, отпущу его и пусть летит как мячик вперед. Отделаюсь синяком на ноге и мокрым полом.

Не знаю в какой момент все пошло наперекосяк. Я находилась почти на углу, когда ударила ведро голенью. Но, как оказалось, жрицы тоже были почти на углу. Просто я не придала значения тому насколько близко они ко мне находятся. В общем…

От удара голенью о ведро, мыльная вода пролилась на пол. Стало скользко. Вдобавок, прямо перед наставницей упала тряпка. Тоже мыльная и скользкая. Но чистая. Вымыть пол в комнате того самого незнакомца я не успела.

Все жрицы упали. Моя наставница, наступив на тряпку, еще и проехалась на ней примерно с метр и тоже упала. Но при этом они выглядели скорее недовольными, нежели пострадавшими.

А ведро…

Ну ведро!

У меня же сильные ноги, так что ведро улетело в атриум. И не просто в атриум. Оно угодило аккурат в верхнюю часть колонны, которую обвивали виноградные лозы. С глухим стуком отлетело к лавочкам, где сидели археи и вивьены. Упало на узкий высокий столик с витыми ножками, на котором лежали закуски и переливался кувшин с вином. Отскочило и приземлилось в цветочную клумбу, отбив кусок каменного ограждения.

Класс!

Еда и питье полетело в сторону, испачкав гостей со жрицами. Крики, паника, переполох. Все начали вскакивать с мест, смотреть откуда прилетело ведро. Но тут подоспела новая порция впечатлений.

Колонна!

Эта колонна показалась мне кривой еще в тот день, когда я сюда попала. Но я не думала, что она настолько плохо сделана. Часть архитектурного декора от удара слетело вниз, ударив по основанию. Мгновение-другое, колонна стояла на месте, лишь слегка подрагивая. Потом нижняя часть неожиданно треснула. В центре!

Колонна начала падать… И не просто падать на мраморный пол, чтобы был выложен шахматкой. Нет. Если бы колонна «тихонько прилегла» на черно-белый пол…

Колонна упала на другую колонну. Та тоже покачалась и тоже решила упасть.

Бух. Ба-бах.

Пришла очередь следующей колонны дрожать…

Я стояла и смотрела на то, как рушится атриум. Мне захотелось крикнуть «Остановитесь», но разве это бы помогло? Поэтому я молча и с диким ужасом наблюдала за тем, как пять колонн складываются подобно домино.

С каждый грохотом, я сжималась все сильнее. Мое сердце стучало как бешенное, а по спине пробежали неприятные мурашки. От переживаний ладони стали липкими от пота. Теперь уже и речи не шло о выработке солия. Голень болела, по ноге стекала теплая струя крови, а на душе будто кошки скребли!

Наконец последняя колонна по правой стороне атриума легла на пол. Воцарилась гробовая тишина.

Дрожащей рукой я коснулась балюстрады и выглянула. Все были живы. Никто не пострадал. Я облегченно выдохнула. Не хотелось вот так ненароком кого-нибудь убить.

– Барнс! – послышался возмущенный голос моей наставницы. Как и ее подружки, она уже поднялась с пола и отряхнула золотые одеяния.

Дернувшись от ее гневного выкрика, я отошла назад от балюстрады. Удивительно, как еще не поскользнулась на мыльной воде.

– А я что… Я просто… – я не сразу обрела дар речи. – Я… случайно. Простите. Я не хотела. Я ударилась о ведро, и оно улетело. И вообще. У меня голень разбита.

Вскинув подбородок, я указала на сочившуюся из места удара кровь, но это не произвело никакого впечатления. Наставница скривилась в злой гримасе. Как и ее подружки-жрицы. Только Майя мне и сочувствовала. Стояла неподалеку, прикрыв рот ладошкой, и с ужасом смотрела на меня.

– Я не знаю, что тебя ждет, Барнс! Но тебе придется за это ответить.

Угроза прозвучала на весь атриум, так что популярности теперь не избежать. Мою фамилию услышал каждый присутствующий.

Вот только непонятно, каким образом мне придется ответить за случившееся. Вивьен не били и не пороли. Починить здесь все я не смогу. Родных, могущих возместить ущерб, нет. В храме я нахожусь по велению закона и денег мне не платят. Так как?

Ответ не заставил долго ждать. О том, каким именно образом придётся возместить ущерб мне озвучила Первая жрица.

Как только о моей выходке было донесено госпоже Агнии, та приказала привести меня к ней в кабинет. Что наставница и сделала. Только, почему-то вести меня одну, не стала. Сделала это в компании своих жриц-подруг.

Пока мы шли в позолоченный кабинет, они обступили меня со всех сторон, словно я опасный преступник-головорез, и повели через все помещения.

Госпожа Агния была не одна, а в компании того самого незнакомца. Мужчина вальяжно сидел в креслице. Черный шелк струился по его мускулистому телу. Крепкая грудь мерно вздымалась, заставляя тонкую ткань подрагивать. Левая пола халата сползла, обнажив чуть больше загорелую кожу.

На мгновение наши взгляды встретились. В его темных глазах заплясали искорки. Уголки пухлых губ чуть дрогнули. Что это? Улыбка или усмешка? Мне важно знать. Не знаю почему, но важно! Рассказал ли он о том, что случилось Первой жрице? Почему он вообще здесь сидит?

Вопросы, вопросы… И самый главный вопрос: почему я так на него реагирую? Почему дар отзывается, когда он оказывается близко?

Я стояла, затаив дыхание, а солий заискрился в животе подобно шипучим огонькам. Приятное тепло разлилось под кожей. Странное незнакомое чувство охватило меня. Оно напоминало то состояние, когда ждешь праздника. Когда фантазируешь о подарке. Что это? Предвкушение? Но чего?

В кабинете стало тесно. Стены будто сдвинулись, сдавили меня. Недовольный гомон жриц, голос госпожи Агнии доносились словно через водную завесу.

Мужчина приглушил их лишь одним своим присутствием. Нет, даже не так. Уничтожил, низверг за пределы кабинета. Не существовало ничего, кроме меня, стоящей в тонком платье, и его, сидящего так, словно он здесь хозяин.

Незнакомец заполонил собой все пространство. Стал воздухом, что касался моих щек, ласкал обнаженные части моего тела. Я задыхалась от его пристального взгляда, а солий… Проклятый солий бушевал внутри.

Нет, Элина, ты должна увезти взгляд. Иначе все старания зря. Ты разнесла половину атриума, но, если сейчас попадешься, то все пропало.

Я уставилась в пол. Начала везти взглядом по линии стыка каменной плитки. Моя наставница – ее звали Мелия, – принялась в красках описывать случившееся. Остальные поддакивали. А я… Узор пола еще никогда не был мне настолько интересен. Только бы не смотреть на мужчину.

Держаться было трудно. Мелия возмущалась. Я слышала ее крики, но мне не было до них никакого дела. То, что случилось – нелепость. Но я знала, что не смогу вставить и слово, возразить или высказаться. Мне не дадут открыть рот, пока не посчитают нужным. И я молчала. Но не только потому, что не имела дурной привычки перебивать. Я не предстать в образе хабалки перед ним. Почему? Не знаю.

В тот момент я стояла в позолоченном кабинет и не понимала, что со мной происходит, и не желала знать причин. Лишь бы мой солий не разошелся и меня не отправили на инициацию. Надежда сбежать до того, как меня продадут какому-нибудь архею на одну ночь, теплилась в сердце.

Но этот взгляд… Выдержать его невозможно!

Я чувствовала его на себе. Тяжелый, окутывающий, пылкий. Он трогал меня, вызывая трепетное волнение. Грудь стала тяжелеть, и я перебросила косы вперед, чтобы скрыть напряжение.

Боги, он должен немедленно прекратить делать это со мной!

Втянув воздух полной грудью, я сконцентрировалась на голени. Кровь уже запеклась, но боль все еще туманным призраком сидела в ноге. Я стала думать о ссадине, о поврежденной коже, о текущей крови. Вспомнила сколько раз неудачно прыгала и билась ногами. Воображение живо нарисовала картину из памяти, где я содрала кожу с коленей, упав на покатом луге.

– Элина, что ты можешь сказать по поводу случившегося? – обратилась ко мне Первая жрица, вырвав из кокона воспоминаний. Надеюсь, что солия сейчас нет в моих глазах.

Я подняла голову и, стараясь не смотреть на мужчину, ответила госпоже Агнии:

– Это вышло. Случайно. Я несла ведро. Оно выскользнуло из рук, ударилось о голень и улетело, – мой голос ужасно дрожал и это немного раздражало. Я не могла собраться и говорить четко. И все из-за него. Он – причина моего волнения. Причина по которой тряслись колени, сердце стучало быстрее обычного, а щеки горели, как при лихорадке.

– Ты знаешь насколько крупный ущерб ты причинила своей случайной выходкой? – требовательно спросила Первая жрица.

Краем зрения я уловила, как мужчина с интересом смотрит на меня, словно ждал ответа.

– Нет, – я пожала плечами. – Ущерб могут оценить оценщики или строители. Я не знаю насколько он крупный.

Я ответила так, как считала нужным. Разве можно говорить об ущербе, когда даже цена колонн неизвестна, и побитого пола. Надо хотя бы узнать стоимость плитки. А еще же работа! Магам-строителями тоже придется заплатить.

Но все это показалось мне не важным по одной простой причине. Мужчина одобрительно улыбнулся и посмотрел на госпожу Агнию с немым вопросом: «Ну что скажешь в ответ?».

Мне это понравилось.

– Я обязательно этим займусь, – вкрадчиво произнесла она. – Но долг тебе все равно придется выплачивать.

Мужчина перевел взгляд на меня. Он следил за нашей перебранкой и теперь ждал моего хода.

– И как же мне это сделать? – возмутилась я, на мгновение взглянув на незнакомца. Тот явно ждал мой очередной выпад. – Я – послушница в храме. Я не могу работать, а за мое присутствие здесь не платят.

Незнакомец повернулся к Первой жрице. Он будто забавлялся нашей милой перепалкой. Госпожа Агния шумно втянула воздух через нос, замерла, сдерживаясь, чтобы не закричать. Но тут внезапно заговорила Мелия.

– Барнс, я тебе уже говорила об этом, – ядовито прошептала она.

Я с недоумением посмотрела на наставницу, на что та покачала головой. Не помню я, чтобы археи платили золотом за общение со жрицей. Даже за секс не платили. Так каким образом я заработаю?

– Будешь ублажать археев и получать от них вознаграждение, – властно заявила Первая жрица. – Так и покроешь убытки.

Брови мужчины взметнулись вверх, а жрицы рядом со мной зашептались.

– Как это? – не поняла я. – Все в храме спят с археями бесплатно, а я буду делать это за деньги? То есть у меня работа, а у остальных… призвание? Меня точно завистницы не придушат во сне, если я буду деньги брать?

Госпожа Агния закатила глаза. Наставница что-то шикнула в мой адрес, но я не расслышала. Потому что незнакомец начал смеяться. Раскатисто, громко и очень заразительно. Его смех заставлял улыбаться. Мне и самой захотелось рассмеяться собственному непониманию.

Я осмотрелась по сторонам и заметила, что жрицы тоже заулыбались. Они смотрели на мужчину с обожанием, но каким-то фальшивым. Было в их взглядах что-то искусственное. Будто марионетки в уличном цирке.

– Да нет же… – разозлилась Первая жрица. Она – единственная, кто не стала веселиться.

– Агния, мои личные вещи скоро принесут? – неожиданно заговорил мужчина, все еще посмеиваясь над моим вопросом.

– Да, милорд. С минуты на минуту, – с максимальной учтивостью проговорила госпожа Агния, изменившись в лице.

– Замечательно, – незнакомец с улыбкой посмотрел на меня, а я задумалась над его происхождением. Милорд? Интересно, кто он.

Первая жрица вновь собралась заговорить, но дверь распахнулась и на пороге возникла послушница с миниатюрным резным сундучком. Она молча подошла к столику и поставила вещицу на стол.

– К вечеру ваша одежда будет готова, – пролепетала она и, раскланявшись, шмыгнула к выходу как мышка.

Незнакомец взял сундучок, а Первая жрица продолжила:

– Элеонора, иногда археи одаривают жриц подарками. Это не плата в прямом смысле. Это благодарность после. Чем больше у жрицы поклонников, тем больше у нее подарков. Неужели ты не видела комнату своей наставницы?

– Ну… – я знала, что Мелия относилась к первому рангу жриц. Выше только госпожа Агния. Всего рангов существовало три. Иерархия помогала поддерживать порядок и распределять обязанности среди девушек.

У моей наставницы были один из самых шикарных покоев. Целый этаж в южной башне и все уставлено драгоценностями, редкими тканями и прочим барахлом. Красиво, если ты – ворона, которая любит все блестящее. Мне такая безвкусица не нравилась.

– Ты тоже будешь получать подарки и отдавать их мне для продажи. Деньги с реализации будут уходить на погашение долга. Пока не погасишь долг, не сможешь повысить ранг.

Какие любопытные новости! Ого! Судя по кабинету ничего она реализовывать не будет.

– Какие у вас жестокие законы, Агния, – вмешался мужчина. Он взял из сундука что-то мелкое и зажал пальцами. – Ранги, долги… Если бы вы брали за вход символическую сумму, то имели бы бюджет на текущие расходы, – он картинно покрутил головой. – Хотя… Если продать одно кресло из вашего кабинета, то уже получится приличная сумма.

Незнакомец лукаво заулыбался, а я подумала: «Он на моей стороне?»

Госпожа Агния посмотрела на него так, будто собиралась придушить.

Мужчины выудил из сундука перстень. Украшение выглядело простым, но дорогим. Черный металл переливался в солнечном свете золотом.

– Ох, ониксовое золото, – Первая жрица картинно положила ладонь на грудь. Будто бы никогда такого украшения не видела. Фу, аж смотреть противно. Я, конечно, тоже не видела ониксового золота. Оно слишком редкое и слишком дорогое для простой девчушки из деревни на болотах. Но тем не менее могла удержаться от бульварного театра.

Остальные тоже разволновались.

– Примите это в качестве благодарности за уход за мной, – мужчина положил перстень на стол, вызвав еще один стон удовольствия у госпожи Агнии. Она любила деньги и все, что с ними связано. – За дивную беседу с представлением, – он изогнул бровь и, повернувшись в мою сторону, улыбнулся. Еще бы, с таким удовольствием наблюдал за нашим разговором. – И за ликбез о том, как живут в храме. Думаю, этого достаточно, чтобы покрыть долг послушницы.

Я не сомневалась, что незнакомец прав. Говорили, что за тоненькое колечко из ониксового золота можно купить дом, а тут перстень. Это же целое состояние. Трудно представить, чтобы мужчина таскал его с собой.

– Вы очень щедры, милорд, – госпожа Агния с горящими глазами потянула руку к перстню.

– Не забывайте об этом, – эту фразу мужчина произнес, смотря мне в лицо. В его словах таился посыл, который легко угадывался. Он хотел, чтобы это я не забывала о его щедрости.

Незнакомец поднялся с места, а я опять потупила взгляд в пол. Нельзя на него смотреть, нельзя им дышать. Иначе магия опять пробудится. Но моему дару многого и не надо. Солий вновь заворочался, как только мужчина приблизился ко мне. Магия будто чувствовала его на расстоянии и желала.

Жрицы расступились, и мужчина прошел мимо меня походкой победителя. Странно, он только что отдал очень дорогую вещь, а выглядел так, словно выиграл войну.

Царившее в кабинете веселое настроение вмиг улетучилось. Мужчина унес его с собой. Страсть во взглядах жриц сменилась на гнев и зависть. Они смотрели на меня так, словно собирались заклевать.

– Элеонора, – обратилась ко мне жрица. – Ты хоть знаешь, кто сейчас за тебя вступился?

Глава 4

Ричард

Посещать храмы я начал, когда стал археем. К восемнадцати годам мой магический резерв полностью созрел. Солий превращался в наичистейшую темную энергию, благодаря чему я мог творить любые заклинания. Моя сила росла, мои навыки оттачивались. Через два года я стал темным магом, которому не было равных.

Несчетное количество раз я побывал среди вивьен. Их запах дурманил. Пьянил, как крепкий алкоголь, и возбуждал. В этом не было вины девушек, так действовал солий. И я боролся с ним. Каким сильным, терпким или заманчивым он не был, я не поддавался желанию.

По первой мне казалось, что у каждой девушки свой аромат. Но сквозь годы солий стал пахнуть одинаково. Я не различал оттенков, хотя знал, что они существуют. Не придавал значения насыщенности и не обращал внимание на вкус, что оставался на языке.

Солий оставался просто солием. Друзья шутили, что так не будет продолжаться вечно. Что обязательно найдется та самая вивьена, ради которой я пойду против собственных принципов. Так они считали, и я с ними не спорил. Я попросту не верил, что такое возможно. И так было до тех пор, пока в моей жизни не появилась она. Эта девчонка по имени Элеонора Барнс.

Мне не нужно было поворачиваться ко входу, чтобы узнать, кто вошел в позолоченный кабинет. Её аромат отличался от всех остальных. Утонченный, как первые розы по весне, и нежный, словно дорогой шелк. Он аккуратно совершенно ненавязчиво проникал в сознание и оставался там… Навсегда?

Я не мог оторвать взгляда от Элеоноры. Все смотрел и смотрел на нее. Любовался плавными изгибами ее гибкого тела. Ведь я знал насколько она вертлявая. Восхищался длинными толстыми косами и миловидным лицом. Представлял какая она под одеждой. Воображал, что мы одни в кабинете, и она стоит передо мной голая. Фантазия зашла так далеко, что пришлось закинуть ногу на ногу. Надо было остановиться, но я не мог…

А жрицы любовались мной. Ловили каждое движение. Я чувствовал их внимание, ощущал жаркие взгляды, но не отвечал взаимностью.

Я смотрел только на Элеонору.

Ранги, подарки, долг… Сколько же бреда несла жрица! Как будто у нее не было средств починить атриум. Небось одного золотого платья хватило бы для оплаты.

Я погасил долг Элеоноры перед храмом ониксовым золотом. Не мог поступить иначе. Мысли о том, чего от нее хотят, будоражили. Злость захватила меня, когда я представил ее в постели с другим. Мощный всплеск ярости обжег сознание. Убью!

Да, это нелепо. Но я был готов убить даже воображаемого мужчину в моих фантазиях.

Но, быть может, это всего лишь влияние ее солия. Нельзя отрицать то, что девчонка воздействовала на меня. Пусть неосознанно, но она влияла.

Покинув кабинет жрицы, я направился к себе в комнату. Попутно взглянул на разрушения в атриуме. Впечатляюще. Трудно представить, что могла сделать девчонка, чтобы мраморные колонны сложились, как домино.

По дороге мне встретился тот, кого меньше всего хотелось видеть. Его звали Конор Блэкборн – черный инквизитор империи, архей и мой личный враг в жизни и на службе. Он был большим любителем женского общества и успешно торговался за каждую девственницу на ритуале инициации.

Глава 5

Ричард

Мы с Конором вместе учились в военной академии. Были однокурсниками. Тень залегла между нами еще в первую неделю обучения.

Я терпеть не мог, когда сильный задирает слабого. А вот Конор, наоборот, любил и делал. Поступив на курс, он сразу же начал хвалиться силой. И не только. Ему нравилось унижать других.

Через пару дней, когда Конор начал глумиться над другими, я ему вмазал по смазливой физиономии. Подошел и ударил со всей силы. Завязалась драка, из которой никто не вышел победителем. Нас разняли магистры.

Одно радовало. С тех пор его прекрасное лицо украшала горбинка на носу. Изъян не смогли исправить даже лучшие целители империи. Хотя Конора это не остановило, он продолжал хвастаться и силой, и привлекательной внешностью.

Инквизитор был чуть ниже меня ростом и худее. Но это, скорее потому, что я постоянно воевал и раздался в мышцах. А он занимался бумагами. Следил за порядком внутри страны, выискивал предателей и увлекался придворными интригами.

Конор давно мог потерять форму. Но собственное тело было предметом для гордости, так что запускать себя он не собирался. Регулярно занимался физическими упражнениями и практиковал магию. Правда, я допускал мысль, что за любованием собственной персоной скрывался страх.

Инквизитор боялся, что, потеряв силу, станет легкой добычей для тех, кому он изгадил жизнь. А таких собралось немало.

Три вивьены вились вокруг Конора, когда я подошел к ним.

– Ричард, рад встречи, – он поприветствовал гнилой улыбкой. – Что иногда все-таки приходится посещать храмы, да?

Я ненавидел его мерзкую рожу.

– Да, Конор. Сам понимаешь, без этого никак. Кто-то же должен защищать границы от тварей из Пустоши. Не всем же в столице сидеть, – улыбка сползла с лица инквизитора.

Девушки почувствовали возникшее напряжение и насторожились.

– Здесь тоже кто-то должен выполнять работу, – заявил он. – А иначе жизнь и здоровье Его Императорского Величества и его семьи будет под угрозой.

Мне стало смешно.

– О, то есть ты хочешь сказать, что это… – обвел рукой девушек, – ради блага империи?

– Хм, Ричард, ты слишком долго воевал и совсем не знаешь, как ведется моя работа. Здесь легче всего узнать о дурных помыслах археев. Они приходят в храм расслабиться. А когда мужчина расслаблен, то перестает держать язык за зубами, – с умным видом изрек он и вивьены с восхищением посмотрели на него.

– Не думал, что работа инквизиции строится на той ерунде, которую несет мужчина, когда пьян от солия.

Конор позеленел от злости, а я довольный собой пошел дальше. Может мне и не хотелось видеть инквизитора, но разговор с ним натолкнул на определенные мысли. Ему, как и Агнии, была выгодна моя смерть.

Мы с Конором всегда занимали противоположные позиции по любому вопросу. Он выступал за старые традиции, я за реформы. Его устраивали порядки в храме, а меня нет. У него была куча времени убедить императора в правильности своего мнения. Я же буквально жил на границе, не зная ни отдыха, ни дома, и видел правителя несколько раз в год.

Была ли янтарная гадюка «подарком» от Конора? Вполне.

Прежде чем нести змею к Первой жрице, я внимательно изучил мертвую тушку. Никаких следов магии. Заказчик все хорошенько продумал. Если бы я умер, то все объяснилось бы случайностью. А если бы выжил, то не нашел зацепку. Что ж, я не привык сдаваться.