Стриптиз для любимого и не только…

Кейт Крамбл

Стриптиз для любимого и не только…

Она была удивительной. Легкой, веселой, своенравной, и в то же время дерзкой, порой несдержанной, грубой. Я почти ничего не знал о ее жизни. Она скрывала от меня друзей, родственников, место работы. Единственное, что мне было известно: ей двадцать четыре, она любит джаз и терпеть не может медленную езду. Кофе без сливок – не кофе. Если пить, так до чертиков, и никогда не грустить. «Жизнь и без того, полный отстой» – уверяла она.

Она безумно любила носить парики. А мне нравились ее натуральные русые волосы, слегка завивавшиеся по всей длине. При солнечном свете они сияли, и безумно шли ее миловидным чертам лица.

Первая наша встреча была слишком эмоциональной. Именно с нее все и началось.

У меня дико болела голова. Я заскочил в аптеку за обезболивающим. Передо мной выстроилась очередь. Старушка покупала выписанные врачом лекарства и долго расспрашивала фармацевта о ценах, чтоб наверняка уложиться в имеющуюся сумму. Следом за ней стоял парень в осеннем пальто и вертел головой, расположенной на длинной шее, по сторонам. Непосредственно передо мной стояла она – девушка среднего роста. Ее русые волосы были распущены и свисали немного ниже лопаток. На ней была легкая голубая куртка, под стать теплой осенней погоде, джинсы и потертые кроссовки фирменной марки. Она еле стояла на ногах и казалось, вот-вот потеряет сознание. При этом, у девушки хватило сил устроить настоящее представление.

– Можно там побыстрее?! – не удержалась она и начала поторапливать фармацевта с бабулей.

Присутствующие оглянулись на девушку. Та, как ни в чем небывало, все в той же грубой манере, ответила:

– Что? Может я тороплюсь, а они таблетки выбрать не могут!

Я молча наблюдал за происходящим. Неожиданно, девушка обернулась. С выпученными, как два огромных блюдца глазами, строго посмотрела на меня. Я, словно околдованный, забыв о головной боли, смотрел в ее зеленые глаза.

«Во попал», – решил я, и как идиот продолжал молча пялиться на девушку. Гипноз исчез, после того как я заметил у нее огромную царапину под глазом, темным фиолетовым пятном, уходящую куда-то к виску. Теперь я таращился на миловидное лицо, обезображенное жутким фингалом. Даже с ним, она была очаровательна.

– А тебе чего?! – не унималась девушка. Она оглядела меня с ног до головы, закатила глаза и вернулась в исходное положение.

Головная боль тут же вернулась ко мне. Нахлынув с невероятной силой, она зазвенела в ушах и начала пульсировать на макушке. Не будь я более сдержаннее девушки, сам набросился бы на впереди стоящих людей.

Старушка наконец рассчиталась. Парень, с необычайно длинной шеей, приподняв подбородок, оглядывал аптечные витрины, будто находился в продуктовом магазине.

– Так ты будешь что-то брать или пришел поглазеть? – не унималась девушка.

Парень вздрогнул от неожиданного обращения в свой адрес, наклонился ближе к окошку фармацевта и тихонечко что-то произнес.

– Простите? – переспросила женщина, не расслышав его просьбы.

Парень повторил, но фармацевт вновь не разобрала его слов.

– Презервативов ему надо! – вновь встряла девушка, громко огласив просьбу молодого человека. – И дайте ему упаковку побольше. Такие, как он, точно не должны размножаться!

Тут парень не выдержал и в грубой форме налетел на девушку:

– Тебе одного фингала мало, на второй нарываешься?!

– Я тебя умоляю! Ты что ли мне фингал поставить осмелишься?

– Брейк, ребята, брейк! – все же решил я вмешаться. – У всех день был не легким. Но, конец недели, как никак, давайте выдохнем, и каждый пойдет по своим делам. Ок?

Тут девушка задергалась пуще прежнего. Молча взглянула на меня и внезапно, как бывает только в кино, начала падать. Похоже, она осознавала, что уже не владеет в полной мере собственным телом и чтоб смягчить падение, старалась ухватится за мой пиджак. Я автоматически протянул руки и подхватил миниатюрную девушку, что весила, словно пушинка.

Фармацевт взяла какую-то объемную бутылку, вату и попросила усадить девушку на стул, расположенный у окна.

– Вызовите скорую! – попросила она молодого человека с длинной шеей. Тот, положив в карман свой заказ, бросил деньги к окошку, вновь приподнял подбородок и молча вышел из аптеки.

«Вот козел!», – мелькнуло у меня в голове, но необходимо было возвращаться к потерявшей сознание девушке.

Фармацевт намочила ватку. Преподнеся ее к носу девушки, водила в разные сторону. Девушка начала приходить в себя и с отвращением мотала головой. Я придерживал ее, сидя на соседнем стуле. Фармацевт отдала мне пропитанную вату, с указанием, что необходимо делать. Сама вернулась к прилавку и старалась дозвониться в скорую. Я продолжал водить ватой у носа девушки. Та наконец-таки открыла глаза.

– Какой у тебя отстойный прикид, – морща лицо, произнесла она, – ты весь, стремный какой-то.

Даже сквозь помутневшее сознание, девушка продолжала хамить.

– Скорая уже едет, – сообщила женщина из-за прилавка.

– Не нужно скорую. Со мной все в порядке! – засуетилась девушка и пожелала встать.

Я пытался ее придержать. Она брезгливо оттолкнула мои руки, и с таким же брезгливым взглядом посмотрела в мою сторону.

– Как знаешь, – ответил я на ее презрение.

Девушка вновь попыталась подойти к окошку фармацевта. Сделав пару шагов, тут же рухнула ко мне в объятия. Я был поражен собственной молниеносной реакции, и во второй раз поймал падающую на пол девушку.

И что это за рефлекс, протягивать руки навстречу летящему предмету?

Уже было понятно, что не дождусь от девушки ни слова благодарности, я взял ее на руки. Заметив за окном подъехавшую скорую помощь, остался стоять с ней посреди аптеки.

Бригада медиков тащила за собой каталку. Я передал девушку в руки профессионалов. Постоянно оглядываясь, прошел к окошку фармацевта. К этому времени я позабыл про мучительную головную боль.

– Кем вы приходитесь девушке? – спросила медсестра, заполняя бумаги.

– Да, в общем-то…– начал я мямлить.

– Поехали с нами! Там во всем разберемся! – командным тоном добавила медсестра. Я замешкался. Женщина-фармацевт, пройдя в зал, бойко подталкивала меня в направлении выхода, приговаривая:

– Поезжай с ними. Видел ведь, девчонка со странностями. А ты, словно послан ей свыше. Прям, как ангел-хранитель.

Я сел в скорую. Водитель включил сирену и машина, быстро набрав ход, отправилась в больницу. Медсестра послушно выполняла указания врача: ставила кислородную маску, вводила уколы со сложно выговариваемыми названиями. Врач в свою очередь, контролировал жизнедеятельность пациентки, проверяя зрачки, пульс и сердцебиение. От слаженной работы двух человек зависела жизнь миловидной девушки, со шрамом около глаза.

В больнице нас уже ждали. Двое крупных парней дежурили у входа и встречали прибывшую скорую помощь. Медсестра держала капельницу, остальные катили каталку. Я бежал за всеми, не зная, что именно необходимо делать и есть ли толк от моего нахождения рядом с незнакомой для меня девушкой.

Мы блуждали по больничным коридорам, пока не оказались у дверей, с надписью «Реанимация». Девушку вкатили внутрь. Дежурная медсестра из реанимации перегородила мне дорогу и произнесла:

– Вам дальше нельзя. Пройдите к стойке регистрации. Необходимо записать данные девушки.

Я остановился и присел в коридоре, не понимая, что делать дальше. Голова вновь разболелась. Теперь боль присутствовала в районе виска. Я ухватился обеими руками за голову, желая остановить пульсацию, но ничего не помогало.

Лишь сейчас я заметил маленький розовый рюкзак девушки, что все это время находился у меня в руках. Я автоматически полез внутрь. В нем царил полный хаос. Я высыпал содержимое рюкзака на соседний стул. Перебирая один за другим предметы, складывал их обратно. Две помады, флакон духов, пудреница, лента презервативов (штук шесть), леденцы, мобильный телефон, маленький блокнот с ручкой, еще парочка коробочек, с неизвестным содержимым, больше похожим на электронные сигареты, прокладки и даже нижнее кружевное белье. Мне было неловко копошиться в чужих вещах, но я рассчитывал найти какую-нибудь информацию о незнакомке. Паспорт я так и не нашел. К моему счастью, последним, оставшимся на стуле предметом, оказались права девушки. Теперь я знал ее имя, дату рождения и адрес проживания.

– Это вы прибыли на скорой с девушкой? – поинтересовался врач, вышедший из реанимации.

– Я.

– С ней все в полном порядке.

– К ней можно?

– Сейчас она спит. Вы передали данные о ней?

– Нет-нет. Я все это время сидел здесь.

– Тогда пройдите со мной.

Врач передал меня в руки девушки, заполняющей информацию на поступивших больных.

– Как ее зовут? – начала расспрашивать девушка.

– Молли. Молли Холмс, – подглядывая в права, ответил я.

– Дата рождения?

– Двадцать пятое марта, двухтысячного года.

– У нее есть полис?

– Я, я, я не знаю.

– Ладно, присядьте пока, я позову вас, если понадобитесь.

Я расположился на стуле у стены. Смеркалось. Я жутко проголодался и желал покинуть больничные стены. Из-за мучавшей с обеда головной боли, день пошел не по плану.

«Я же в больнице. У них-то точно найдется необходимая мне таблетка», – решил я и подошел к девушке на регистрации.

Она тут же отложила в сторону все бумаги. Копошась в одном из ящиков стола, достала мне обезболивающее.

– Вода в кулере, там же одноразовые стаканы, – прощебетала девушка и вернулась к своим обязанностям.

Я выпил таблетку и вернулся все к той же девушке, с детским голосом.

– Простите, я могу быть свободен? – поинтересовался я у нее.

– О, нет. Я проверила данные мисс Холмс, у нее нет страхового полиса.

Я молча слушал девушку и не понимал зачем она рассказывает это мне. Девушка продолжала говорить:

– За нахождение в больнице вам придется заплатить. И, кстати, ее перевели в общую палату. Она пришла в себя. Можете пройти к ней.

Теперь-то все стало на свои места. В больнице решили, что я имею прямое отношение к незнакомке с прекрасным именем Молли. Конечно, все связанные с ней расходы повесят на меня. Я мог бы отказаться от непредвиденных трат, но внутренний голос уговорил меня в обратном.

Когда финансовый вопрос был улажен, я попросил указать мне номер палаты Молли.

– Двадцать восьмая. Вам сейчас по лестнице, на второй этаж, затем направо. Там уже разберетесь.

Я прошел к лестнице. Повсюду витал неприятный запах медикаментов. Врачи и медсестры бегали в разные стороны, оказывая необходимую помощь пациентам. Я терпеть не мог больниц и все, что с ними связанно. Такая неприязнь была с самого детства. На то, конечно же, были свои веские причины.

Мне было десять. Мы с братом играли в домике на дереве, растущем в нашем дворе. Я отвлекся на минуту, брата не оказалось рядом. На соседней ветке, громко мяукал котенок. Брат полез спасать испуганное животное. Взобравшись на ветку, сам стал диким ором звать на помощь. Я без промедления ринулся к нему. Подстраховывая брата, помог ему слезть с ветки. Итан был чертовски напуган и весь трясся от страха. Убедившись в его безопасности, я повелся на уговоры шестилетнего мальчишки, помочь беззащитному животному. Чем ближе я подползал к котенку, тем выше он карабкался по ветке, в противоположном от меня направлении. С каждым пройденным сантиметром, ветка становилась все тоньше. Я протянул руку, ухватил кота за хвост и медленно подтянул к себе. Оставалось лишь вернуться в домик на дереве, и историю с котом можно было считать благополучно завершенной. Неожиданно котенок начал вырываться из рук, царапаться. Я ускорился, потеряв равновесие, сорвался вниз.

Не помню, было ли мне больно. Очнулся я уже в больнице. Около меня хлопотали медсестры, в сторонке вздыхала мать. Как оказалось, я сломал руку, ногу, два ребра и получил нешуточное сотрясение. Быстро шел на поправку, и в скором времени меня выписали из больницы. Передвигаться самостоятельно мне запретили. Усадили в инвалидную коляску. Я хотел играть во дворе, бегать с ребятами в футбол. Все свободное время мама старалась уделять мне, чтоб я не чувствовал себя одиноко.

Когда все кости срослись, мы вновь отправились в больницу. Снова куча обследований, анализов, снимков. Вердикт врача был неутешительным: при первом обследовании из-за опухоли в голове, образовавшейся в результате падения, не разглядели трещину, которая в дальнейшем дала серьезные осложнения. Меня вновь положили в больницу. Я чувствовал себя подопытным кроликом, над которым каждый день проводили различные эксперименты. Перенеся несколько операций, меня то и дело отпускали домой, затем возвращали в больницу, на дополнительные обследования, следили за динамикой выздоровления. Даже не смотря на завершение длительного лечения, меня продолжали беспокоить головные боли, периодически тревожившие и в сегодняшние дни.

Я добрался до двадцать восьмой палаты. Из четырех больничных кроватей, были заняты две. Молли лежала в дальнем углу и в момент моего появления смотрела в окно. Я поздоровался, прошел к девушке, которая, завидев меня, с неподдельным отвращением вытаращила глаза.

– Ты откуда?

– Я рюкзак решил отдать и спросить, как ты себя чувствуешь?

– Нормально я себя чувствую. Рюкзак положи на тумбочку и можешь быть свободен.

Я замер с рюкзаком в руках около кровати девушки. Она вопросительно на меня посмотрела.

– Чего ты замер? Рюкзак на тумбу положи говорю!

В моей голове не укладывалось, почему столь милая девушка, постоянно грубит? Она не просто держала дистанцию, а будто от кого-то оборонялась.

– Я оплатил все больничные расходы, так что, можешь быть спокойна, – зачем-то произнес я.

– Мне теперь тебе что, спасибо сказать, что ли?

– Молодой человек, время посещения окончено. Покиньте пожалуйста палату, – попросила, заглянувшая к нам медсестра.

Положив рюкзак на прикроватную тумбу, я попятился к выходу.

– Я зайду завтра.

– Это еще зачем? – спросила Молли.

– Проведаю, как ты.

Молли больше ничего не произнесла, лишь косо на меня посмотрела.

Я пошел домой. Весь вечер, бродя по своей скромной квартире, вспоминал большие зеленые глаза девушки. Хотелось, чтоб как можно скорее, наступило завтра.

Несмотря на осенние дожди, все еще сохранялась теплая погода. Я открыл настежь кухонное окно. Закурил, глядя с пятого этажа на широкие улицы огромного города.

Здесь, на окраине Чикаго, всегда было шумно. Без конца курсирующий в разные стороны транспорт, жил своей жизнью. С севера, легкий ветер доносил гул двигателей, приземляющегося самолета. Под моими окнами, с включенной сиреной и на полном ходу, пролетела скорая помощь.

Прогнав тяжелые дождевые тучи, над городом повис огненно-желтый месяц. В квартире, которую я снимал уже более пяти лет, невзирая на выключенный свет, стало необычайно светло.

Я докурил, еще немного постоял у открытого окна и отправился спать. Даже сейчас, лежа в кровати, и медленно погружаясь в сон, я думал о ней – о Молли.

Рассвело. Перед работой я заскочил в больницу. Молли не спала, как и прошлым вечером, потупив взгляд, смотрела в окно. Завидев меня, не стала возмущаться. Еле заметно улыбнулась краешком губ.

– Привет! Как ты? – полный решимости, начал я разговор.

– Прекрасно! – приглядываясь ко мне, ответила девушка. – Может ты для начала представишься, лейтенант?

– Джереми. Джереми Скот, – тут же произнес я.

– Кажется, мое имя тебе уже известно. Зачем пришел? Я никаких заявлений подавать не стану.

Молли тут же изменилась в лице. Облокотившись на кровать, приподнялась.

– Я сама ударилась. Слышишь, сама!

Девушка кого-то выгораживала. Увидев меня в полицейской форме, испугалась, что я стану брать у нее показания, задавать вопросы о происхождении огромной гематомы на лице.

– Я здесь не за этим, – пояснил я. – Хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Принес тут кое-чего.

Я положил на прикроватную тумбу плитку шоколада и фрукты. Скромный букет цветов, купленный по дороге в больницу, вручил девушке.

– Странный ты какой-то, – добавила она, вместо «спасибо».

– Я тут узнал, завтра тебя уже можно выписывать. У тебя бостонская прописка, как оказалась в Чикаго?

– Послушай, я же сказала, со мной все в полном порядке. Можешь уже оставить меня в покое?

– Я лишь хотел уточнить, тебе есть куда идти?

Молли усмехнулась.

– Хотел предложить остаться у тебя?

Прямота и непредсказуемость Молли сбивали с толку.

– Нет, – почему-то испуганно ответил я. – Но, если тебе некуда идти, мы могли бы что-нибудь придумать.

– Не заморачивайся, лейтенант Скот. Мы, в моем лице, уже над всем подумали.

– Поправляйся, – произнес я, медленно направляясь к выходу, – и вы, поправляйтесь, – добавил, обращаясь, к соседке Молли по больничной палате.

Сейчас, мне стало любопытно, кто она, чем занимается, по какой причине оказалась в Чикаго, почему с синяком под глазом, и кто его ей оставил? От части, мной руководила профессиональная привычка, в большей степени, личный интерес.

Мне было известно лишь имя, дата и место рождения девушки с чудесными зелеными глазами. Рассчитывая на коллег из своего полицейского участка, я намеревался выяснить о ней, как можно больше.

Спустя сутки, сдав смену, я вновь отправился в больницу. Молли должны были выписывать. Я торопился успеть к моменту ее выписки из больницы. Девушки в палате не оказалось. Я ринулся к дежурной медсестре, узнать о местонахождении пациентки из двадцать восьмой палаты.

– Она только что ушла. Вы с ней немного разминулись, – сообщила молоденькая девушка, опешив от моего встревоженного вида.

Я выскочил из больницы. Оказавшись на улице, оглядывался по сторонам, в поисках той, из-за которой здесь оказался.

– Лейтенант! Потерял кого? – прозвучал знакомый дерзкий голос.

Молли стояла позади меня.

– У тебя сигареты не найдется? Ужас, как курить хочется! – спросила она, копошась в своем розовом рюкзаке.

– Да, конечно, – ответил я и мигом достал из кармана мятую пачку сигарет.

Протянул сигареты девушке, она достала одну, поднесла к носу и замерла с ней в руке.

– Лейтенант, что за махорку ты куришь?

– Обычные сигареты. Не нравятся, не кури.

– Да что ты такой обидчивый?

Молли закурила, выдохнув густой клубок дыма мне прямо в лицо. Мы вопросительно смотрели друг на друга.

– Ну что, лейтенант, веди, – скомандовала девушка, притаптывая ногой сигарету.

– Куда? – не сразу сообразил я.

– Помнится, ты предлагал мне временное жилье.

Молли закинула в рот две подушечки жевательной резинки. Затем, протянув руку в мою сторону, предложила и мне. Я отказался. Девушка, активно шевеля челюстью, продолжила:

– Предложение еще в силе или как?

– Ах, ты про это, – выдохнул я. – Да, конечно. Пока можешь остаться у меня. Я, то на работе, то отсыпаюсь после работы. Думаю, мы не будем мешать друг другу. Потом я обязательно что-нибудь придумаю.

– А я смотрю, ты, лейтенант, прям фонтанируешь идеями налево и направо.

– И хватит меня называть лейтенантом. У меня вообще-то имя есть.

– Ты опять обижаешься что ли? Ну хватит уже, это начинает надоедать. И вообще, мы долго будем здесь стоять или пойдем уже?

Мы с Молли отправились ко мне. В моей голове никак не складывался общий образ девушки. Привлекательная снаружи, дерзкая внутри.

– Чем занимаешься в Чикаго? – решил выяснить я напрямую.

– Ничем.

– Как это ничем?

– Лейтенант, не будь занудой, – Молли всячески уклонялась от ответов на мои вопросы.

– Я просто понять пытаюсь, ты учишься или работаешь?

– Я свое уже отучилась. А по поводу работы, не переживай. На шее у тебя сидеть не собираюсь.

– Если тебе помощь с трудоустройством понадобится, ты только скажи.

– И это ты тоже с легкостью устроишь?

– Просто постараюсь помочь.

– Прям Робин Гуд какой-то.

Не понимаю, почему ей все время нужно было сомневаться, выводить на эмоции? Последнее слово, и то должно было остаться за ней. Опять же, ее кукольная внешность сбивала с толку.

Будь она парнем, я бы не упустил возможности дать ему в морду. Девушкой с обычной внешностью, наверняка прошел бы мимо. А здесь, странное сочетание. Изумительный микс качеств, налитых в один флакон, и запечатанный в невероятную коробочку, словно самые дорогие духи. В нее так и хотелось заглянуть. Раскрыть все тонкости аромата, распознать содержащиеся в нем компоненты.

Я не понимал причины, по которой она вела себя подобным образом, но был убежден в том, что Молли может быть другой. А я редко ошибался в своих предположениях. В этот раз, мне как никогда, хотелось оказаться правым.

В скором времени мы оказались у метро, проходящего рядом с моим домом.

– Еще буквально пять минут и мы на месте, – пояснил я.

– Да ладно лейтенант, не суетись. И не такие районы видали, – оглядываясь по сторонам, произнесла Молли.

– Я ведь просил тебя…

Молли вопросительно на меня посмотрела.

– Не называть меня лейтенантом, – пояснил я.

– Прости, забыла…лейтенант, – нарочно добавила она, стараясь скрыть улыбку.

Я тоже улыбнулся. Не от того, что она назло назвала меня лейтенантом, а от того, что в ней было специфические чувство юмора, которым я, к сожалению, не владел.

– Нам, на пятый этаж, – пояснил я в подъезде и отправился на лестницу.

– Почему не на лифте? – удивилась Молли.

– К сожалению, лифт больше месяца не работает.

– Надеюсь, у вас имеется электричество с водой, – произнесла Молли, в свойственной для нее манере.

Меня уже не раздражало ее недовольство и желание уколоть собеседника, больше забавляло. Каждая реакция девушки была очень искренней, непохожей на предыдущую.

Казалось, Молли – это огромный эмоциональный шар. Отбери у нее, хоть частичку этого шара, она тут же перестанет быть той, кем является. Молли будто жила эмоциями. Не важно, положительные или отрицательные вибрации исходили от девушки, прикоснувшись к чему-либо, предмет тут же оживал. В нем появлялась жизнь, движение, определенный смысл, которого раньше не наблюдалось.

Я же наблюдал подобное, впервые. И этим, миловидная девушка с зелеными глазами, нравилась мне еще больше.

Ключ, как всегда, заедал в замочной скважине. Я подтолкнул дверь бедром и тогда замок поддался моим манипуляциям.

– Прошу, – открыв наконец дверь, я пропустил Молли вперед.

Она медленно вошла. Стиснув зубы, с выпученными глазами оглядывалась по сторонам.

– Ну и бардак ты тут развел, лейтенант Скот.

Мне стало ужасно стыдно. Я на ходу собирал разбросанные вещи в охапку. Двух рук не хватало. Вещи вываливались на пол, я суетливо подбирал их обратно.

– А поесть-то у тебя чего-нибудь найдется?

Мы прошли на кухню, где творился ужас похлеще того, что был в прихожей.

– Как только ты здесь живешь? – продолжая брезгливо оглядываться, спросила Молли.

– Я, я сейчас все приберу.

Скинув грязную посуду в раковину, я протер стол и занялся приготовлением завтрака. Моя гостья, все еще с ужасом оглядывала небрежную холостяцкую квартиру, более ничего не говорила.

– Тебе чай или кофе? – уточнил я.

– Кофе.

В одном из верхних кухонных шкафов, я начал перебирать банки из-под кофе. Потряхивая одну за другой, выбрасывал в мусорное ведро. Банки были пусты. С надеждой, взяв последнюю банку в руки, встряхнул и ее. Гранулы кофе, ударившись о стенки жестяной банки, издали характерный глухой звук. Я открыл крышку, и взглянув внутрь банки выдохнул. Кофе было чашек на две-три.

– Есть только растворимый, – водрузив банку над головой, словно выигранный кубок, оптимистично прокричал я.

– Растворимый, так растворимый, – Молли странно приподняла плечи. – Может еще и сливки найдутся?

Вряд ли она понимала, что именно мне пришлось пережить в минуты поиска бодрящего напитка. Казалось бы, это был всего лишь кофе. Для меня, его наличие стало настоящей удачей и спасением из неловкой ситуации. В противном случае, Молли обязательно выронила бы парочку колких слов в мой адрес.

Только после пережитых эмоций, я понял, как для меня важно то, что она скажет и подумает обо мне. Анализируя наше общение, можно было смело заключить, у девушки сложилось не радужное обо мне мнение. Но, я готов был это исправить.

– Кофе со сливками и твоя яичница. Приятного аппетита!

Я наконец закончил с завтраком.

– Аромат просто божественный. Надеюсь, на вкус не хуже, – забегав глазами в разные стороны, игриво произнесла Молли.

По окончанию завтрака я показал Молли комнату, в которой она могла остаться, сам отправился отсыпаться после смены. Я уснул достаточно быстро, что мне было вовсе не свойственно. Как правило, после работы, я приходил домой, редко ел, в основном пил кофе, выкуривал две сигареты и подолгу ворочаясь в кровати не мог уснуть. Сегодня все было иначе.