Орий. Ом

– Алёна! Воронина!

– Да.

– Расскажите нам о живописи в эпоху экспрессионизма. Пары, наконец, закончились. Опять появилось ощущение полёта, вместо привычной тряски в автобусе. С этим ощущением и время в пути она не заметила. Придя домой, уже влетев в комнату и примеряя, что ей одеть, не заметила, что мама стоит и наблюдает за нею:

– Аленуся, ты на встречу с конём?

– Не, скорее с его седоком.

– Ага, он на машине за тобой заедет? А как его зовут?

– Мама, Богдан зовут, пожалуйста, больше без вопросов.

– Я только удачи пожелать, ухожу.

Мать очень хитро прищурилась и вышла.

И вот оно наступило их время: 7 вечера 20апреля, время, которое, казалось, застыло с этого момента в изумлении от дерзости этих двоих, но всё по порядку. Алена подошла и села в машину:

– Здравствуй, Алёнушка.

– Здравствуй Богдан, что нового? Как похитители? Ты герой из фильма, и всех победил в неравной схватке?

– Алёна, я хочу тебя попросить, ты сможешь меня молча и спокойно выслушать. Потом, может и не сегодня, дать мне ответ, как сама решишь.

– Ну, хорошо, сказала Алёна и улыбнулась.

– У тебя красивая улыбка, но я буду говорить не о смешных, но о серьёзных вещах.

– Да говори, я вся во внимании.

– Ты не замечала как мало радостно живущих людей, большинство мучаются, чтобы выжить, это не правильно, ты согласна?

– Ты говоришь как революционер, вербующий в свою организацию.

– Наверно можно меня и так назвать. Только я людей видел больше, чем ты. Помнишь, я говорил, что путешествовал много, это было связано с учёбой. И единственный в жизни раз, пошёл не по воле отца – учёбу я выбрал сам.

– И как это тебе удалось?

– Я понимаю твой сарказм, после выпуска новостей, но, спокойно и без оценок выслушав меня я, уверен, ты поменяешь мнение на мой счёт.

– Ты безрадостно жил в своей семье?

– Пока я был совсем маленьким и мало знал о жизни, мало понимал – был счастлив. А сейчас я вижу и отец, все знакомые и друзья они радостно не живут. Все имитация, установленные кем – то шаблоны, сурогаты радости, единственными исключениями являются – рождение ребёнка и то не у всех, и настоящая влюблённость. Не замечала? Алёна кивнула. Ещё, правда, есть редкий, среди людей, момент – это когда человек увлечённо занимается любимым делом. Ну а если этим делом группа людей занимается, но при условии, что все одинаково к делу относятся, то незамеченным для общества они не останутся, будет и доход, и слава. При этом они не притворяются, что это приносит им радость, они так просто живут. За большинство же решают – что им делать, когда и как. Праздники и те строго по установленным числам. Сегодня все радуются, через неделю – объявлено грустить. При этом семей счастливых мало. Алёна засмеялась:

– У тебя есть лекарство от всего?

– Алёна, неужели ты всё ещё сердишься на меня?

– Знаешь в чём, наверно, твоя проблема – ты зациклился на одном и том же. Не видишь, или точнее тебе не даётся увидеть благополучных людей.

– Нет, я знаю много благополучных людей. Они по – настоящему счастливы, среди многих таких я вырос и совсем недавно отец едва не женил меня на одной из тех.

– В чём же дело, что в ней тебе было не так?

– Если ты про внешность – всё так. Я знаю – эти люди – на стольких наступили и растоптали, что я, женившись соучастником, стал бы.

– А, понятно – ты высоких, моральных устоев, с которым крупный бизнес никак не вяжется. Только, и родные тебе об этом говорили, без денег ты никуда бы не прыгнул. Алёна отвернулась и стала смотреть в окно.

– Ты права, но помни: профессию выбрал я, ради этого учился отлично, был переводчиком за границей у наших, сейчас денег ни у кого не беру, не прошу. Но главное не в этом.

– Извини, ты не сказал, а на кого отец настаивал, чтобы ты учился?

– На юриста, для Дела или бизнеса отца, чтобы банально и скучно прошла жизнь.

– Прости, а мамы у тебя нет?

– Нет, и не будем об этом. Я отцу очень благодарен, что, будучи очень занятым – он отдал меня на воспитание тёте, а она в дирекции одного из музеев, можешь представить мое воспитание…

– На всём красивом. Завидую, по – доброму, как художник. Алёна улыбнулась и опустила вниз глаза, он легонько, за подбородок повернул её лицо к себе:

– Я могу тебя успокоить, художник из меня никогда бы не получился.

– Это не так, рисовать может каждый, как и готовить еду.

– Рисовать может и сможет, но не хочет и не будет. Речь о другом и, я смею надеяться, моё призвание в другом. Мне всё детство, большую часть пришлось сидеть взаперти и я много читал, того не ожидая, как потом выяснилось, я сам развил необычные качества, сначала фото память – могу книгу прочесть за несколько минут и сразу всю перескажу, пригодилось в учёбе и в практике переводов, когда работал заграницей. Я решил пойти дальше и не просто любить фантастику, а уметь фантастические вещи делать, мне повезло, я три года работал в Индии и не сразу, но удалось попасть к удивительному учителю, и мне немногое дано, например, удаётся менять реальность и пространственную связь.

– Нас в кино сейчас не снимают, как – ни будь там, тайком?

Алена, смеясь, сжала обе руки в один кулачок и прижала к груди руки.

– Нет, можешь не иронизировать, а вот поверить придется, это я с похищением создал ситуацию, меня у похитителей нет, но съёмка, как схватили, и т. д. есть.

– Я представляю твоих родных, что они чувствуют.

– Тётя в курсе и меня не выдаст, остальные все слишком заняты, чтобы до меня было дело, а нашей доблестной полиции всё равно каких преступников ловить.

– Но это твоё мнение, а как там на самом деле, ты знать не можешь.

– Знаю, но главное – ты мне поверила. Это ещё не всё. Я смог мысленно путешествовать во времени.

– Это каждый может -закрыл глаза и погнал.

– Теперь и физически получается.

– Прямо сейчас можешь?

– Нет…

– А, значит, нет.

– Этим в шутку нельзя и ради забавы, я это понял на начальном этапе, нельзя просто так взять и уйти, это контролируется.

– Что, заявление с госпошлиной надо?

– Ты закончила смеяться или мне подождать.

– Так что ты хочешь на самом деле, тем более от меня? Я не такой вундеркинд как ты.

– Мы все на земле вундеркинды. Давай полетим вместе. Давно я ищу команду, которую смогу научить. Теперь ты можешь пойти домой и подумать, как забавляться надо мною дальше или принять предложение и начать занятия. День в резерве есть на раздумья.

– Нет, ты больной, точно, вот так всё бросить, а если нас там убьют, в какие времена ты собрался?

– Видишь, как тебе нужен этот день, для размышлений. Ты и хочешь, и не знаешь, как быть, я тебе помогу: сейчас по порядку – неподготовленных туда и не пустят, время 7000 лет назад. Запомни, если всё не бросить, то с каждым годом тяжелее груз забот, который жаль бросать.

– Да однозначно нет, а мама?

– Сначала подготовь, и правду скажи.

– Представляю этот разговор, постой, а ты что-то говорил там за счастье людей и за мир во всём мире, эта лекция как у всех революционеров – психопатов. Ты туда зачем?

– Вот вопрос правильный. Я не психопат и не купленный революционер, развязывать кровавых войн, намерений нет. Я за Правдой в допотопные времена. До Всемирного потопа.

– Ну и зачем тебе это? Войной ты доказывать это никому не будешь, я поняла. Как это может быть применимо здесь – в наше время? Ты отдаёшь себе отчёт? Что это будет? Секта каких – то, я не знаю, староверов что – ли…

Алёна смотрела перед собой и жестикулировала руками, пока говорила, закончив, она посмотрела на него удивлённо и возмущённо одновременно. Он облокотившись на руль и подперев голову смотрел на неё таким взглядом, будто и эти возмущения и другие тоже ему известны.

– А что ты ухмыляешься? Ты парируй.

– А сколько можно?!

Сказал он с таким серьёзным видом, что у Алёны пропало желание на секунды сомневаться. Я ограничен во времени, мне ещё нужен человек. И найти его надо сегодня.

– Весело, Богдан, тоже с улицы, как и я?

– Вот именно просто родные и близкие не подходят, тогда ты слишком связан для объяснений и нет гарантий безопасности.

– Да, могут полечиться отправить. Последний вопрос и я пойду. Чем ты руководствуешься при выборе людей? Ведь, гипотетически с этим третьим мне тоже, если что, рядом быть?

– Не всё так. Это не менее важный и ценный человек. Кого попало и нельзя. Третий – наш гарант на возвращение. Он не летит, здесь остаётся, и ещё обучение длится тридцать дней, принять решение придется без отступного. Алёна, возможно, сама маму ты убедить не сможешь, наберёшь мой номер – я с ней поговорю.

– Спасибо, я уж сама как – ни будь.

– Как – ни будь не надо, только правду говори, и мне с этого момента только правду, договорились?

– Хорошо, пока. Алёна шла домой и не могла взять в толк что это? Чушь или, или что? «Не, ну интересно, конечно, когда книгу читаешь или кино смотришь, а тут и этот один день, мама, учёба. Голова кругом». Придя домой, она подошла к маме и обняла её.

– Я тебя очень люблю, мамочка.

– Ты чего так рано, нагулялись или чего случилось?

– И то и другое, Мамуля, я пойду немного отдохну у себя и позже расскажу, хорошо?

– Давай, давай.

Алёна смотрела на мать, словно впитывала в память образ её и думала: «Как я тебе расскажу? Надо идти отдыхать, а лучше проснуться завтра и понять, что это был сон». Алена уснула и то, что ей приснилось, было настолько правдоподобно, проснувшись, она не поняла, ложилась, спать она или нет. Ей снилось, словно она легла и уснула, но от разговора в соседней комнате – она проснулась. Кто – то пришел и общался с мамой: «Голос знакомый. Богдан!» Она встала и подошла к двери. Но ни открыть дверь, ни шевельнуться, ничего сказать она не могла. Могла только слышать и то обрывки фраз, она попробовала вернуться к кровати, ей удалось даже лечь. Только там было совсем плохо слышно, и она вернулась к двери. По интонации мамы она поняла, что та с Богданом будто соглашается: «Весёленькое дело, они за меня – обо мне всё решили», она устала стоять неподвижно, и пошла спать. Утром, чуть ли не в одном тапке она прибежала к маме, был выходной, и она ещё лежала, но уже проснулась. Алёна залезла к ней в постель, но первая заговорила мать:

– Странный сон я видела.

– Ой! А я, Мамуля, какой странный. Расскажу – удивишься, ну, извини.

– Я твоего Богдана во сне видела.

– Да ну?

– Да, не перебивай, мы с ним поговорили даже…

– Ой, мам я даже догадываюсь о чём.

– Вряд ли догадываешься.

– Мам, я за дверью в этом сне стояла и слышала правда, плохо, но догадываюсь о чём речь, он меня у тебя, отпрашивал, как в детстве помнишь, дворовые друзья – погулять.

– Да нет, я Аленусь в вашей команде. Я – ваш гарант возвращения.

– Да… я, не знаю, что я с ним сделаю за это. Ты вообще понимаешь, что он предлагает? Мне кажется это какой то бред.

– Очень хорошо, больше того, он даже сказал, что я его лучше тебя поняла.

– Ах вот так даже? Всё равно он получит.

– Как, дочка он тебе сильно нравится!

– Мама, он залез в мой сон и не выпустил из комнаты. Нравится. Нравится, кролику, что он подопытный? Мать погладила её по голове.

– Кролик, по сравнению с ним, да, но очень симпатичный.

– Утешает сразу.

– Пойдём, Аленуся, пить кофе, и приводить себя в порядок, в 9 – первое занятие у нас. Алёна потрогала волосы, посмотрела на пижаму и тихо произнесла:

– Первое занятие у нас. Как у нас! У нас здесь?

– Да, да здесь, ты умылась? Садись, пей кофе.

– Мама, ты то, как согласилась, ладно я.

– А что ладно ты – с тобой то, как раз больше сложностей, ты ему то веришь, то нет.

– Когда он всё успел тебе рассказать?

– Тогда, когда ты не успела или не захотела, вчера вечером и сегодня ночью, но всё во сне, который он зафиксировал, чтобы мы не забыли его. Правильно сделал, что сам меня посвятил в это, ты бы, не обижайся, так не смогла.

– Ну, куда уж мне, кролику Аленусику.

– Хорошо, давай отмотаем назад вашу встречу, ты пришла вся в смятении, не знала, что мне сказать. А он, как я поняла во времени ограничен, дал тебе день, а ты на последние 12 часов всё оставила, он это понял и решил сам действовать.

– На какие 12 часов?

– До 9 вечера – 12 часов. Ты вообще на время смотришь, кроме, когда на учёбу бежать? Давай вот как построим разговор, чтобы ты меньше нервничала, я сейчас, расскажу всё, что я знаю, потом отвечу на твои вопросы и задам свои. Так мы меньше будем ругать кого – либо и к чему-нибудь придём. Смотри на все эти вещи не так агрессивно, попроще.

– Но мам… Я-то считала, что это мне тебя успокаивать придётся…

–Как видишь не нужно так! Теперь я говорю, а ты, на данный момент, слушаешь. Я поняла следующее: он хочет попасть в одну из чистых сфер, где прошлое только случается, а будущее ещё не наступило, вероятно, существует – временной разрыв, на его границу он и летит.

– Пусть лезет куда хочет. Мы при чём, тоже мне «избранные» погибнуть, что это за счастье в коробочке?

– Ты пойми, он давно искал, нашёл нужных ему людей в нас. Мне, например, интересно, я бы книгу написала про ваши приключения, он соберёт правдивый исторический материал, а у тебя будут незабываемые приключения, первые и единственные на земле. В том, что мы ничего не теряем он прав, кроме дней сурка в оковах быта. Он хоть мир этот повидал, а мне, наверно, и не светит, так что от приключений не отказывайся.

– Ладно, предположим, что я согласилась. Что он там за гарантии говорил?

– Слушай, не перебивая: в ходе обучения контур нашего треугольника соединится нашим человеческим контуром, к концу обучения соединятся оба и станут одним углом вниз, это буду я, а вы на одной линии верхних углов уйдёте или улетите, как там это называется. Ты нашла, кто тебе объяснит. У него и термины, и он умеет это делать, а я не образованная, своими словами.

– Мама не отвлекайся, его я ещё послушаю.

– Ну вот, в любой момент, закрыв глаза, я могу увидеть вас, при очень серьёзной опасности я верну вас домой.

– Как мама, как?

– Все по тому же треугольнику, я поменяю положение на горизонтальное и от моего угла, на остальных двух появитесь вы. И ещё один момент – вы там общая субстанция, разделить вас не получится ни у кого, если кого из вас схватят. Там, повезут – рядом тут же окажется другой, так можно друг друга выручить, но я думаю, до этого не дойдёт, надеюсь во всяком случае.

– Мамуля в те века жертвоприношения делали. Мать погладила дочь по руке.

– А ты, Аленусь, вракам учебников то не верь, столько, сколько принесли за время войн и крестовых походов, на нашей памяти и памяти наших дедов, таких жертв ни в какие времена не приносили. Потоп не в счёт, не надо природу обижать. Если бы наши предки в жертву людей, народ бы весь извели. Наши предки овощи и птицу в жертву приносили. А про людей придумали в наше время, так удобнее свои кровавые делишки прятать. Не ну были уроды, где – то в Прибалтике, и то это не доказано. Я буду вести подробный дневник, чтобы, когда вы вернётесь, сами могли почитать. Да и при написании книги пригодится. Ну а вообще, мне кажется, главное во всей затее – друг в друге быть уверенным. Вот, ещё, что вспомнила, в ходе занятий нагрузка будет постепенной, попытка самого полёта одна, без тренировок нельзя. Мы должны стать одним целым, одним треугольником. В общем как могла, объяснила, давай условимся – без скандалов, спокойно занимайся, иначе ему придётся отказаться совсем от нас. Мне будет жаль, он очень давно готовится, уже не год. Искал он команду и раньше, они в итоге не подошли, пробовал сам, ему" вежливо" объяснили, что самому нельзя и как правильно делать всё, чтобы нигде ничего не нарушить. Спрашивай, может я чего забыла.

– Наверно будет тебе не просто всё контролировать и работать на стройке, мам?

– Богдан сказал, что вопрос с деньгами он решит. Это он меня как бы на работу берёт. Он давно всё обдумал.

– И ещё, а на сколько, по времени, мы полетим?

– На этот вопрос не может ответить ни он, никто, может, пройдет неделя, может год, а может век. Ну, ну, ну – что за глаза? Я так не думаю. Неделю. Давай успокойся, прибрать надо.

– Какой там прибрать, я ещё не очнулась или очнулась, прямо не знаю.

– Вот и давай прибираться, забыться на время, а там либо вопросов не будет, либо задавать их будешь уже ему. Так ты обещаешь?

– Что?

– Я прошу: без конфликтов, чтобы мне стыдно не было. Он попросил тебе всё объяснить, получится, я не справилась. Как же я справлюсь с серьёзным заданием?

– Хорошо, мам я буду стараться.

– Уж постарайся, милая.

Всё переделали, но мысли, куда их деть, женские мысли размножаются быстрее мужских. День тянулся, на всякий случай приготовили тетради и ручки, обучение всё – таки. Ровно в 9, как часы – пришёл Богдан, с огромной корзиной фруктов.

Глава 4

Единение контура.

Алёна и не ожидала, что занятия дома можно сделать такими увлекательными, весёлыми и разнообразными. Почти месяц они трое казалось, жили как друзья, что давно не виделись. Так случилось само, никто никому не перечил, занятия увлекали и своим разнообразием и необычностью: Алёна обучалась самообороне, мать, наконец, нашла время за много лет, поработать над концентрацией мысли. Физические тренировки в разных боевых искусствах давались не так легко, как мысленное погружение. Они много гуляли и по утрам и по вечерам. Тогда, Богдан вёл расспросы о жизни, о планах на будущее, делился увиденным за границей, рассказывал о студенческих годах, с юмором, и о своей работе. Учил Алёну, лёгкому способу изучения языков, особенно старославянского диалекта. Создана была система занятий по изучению удалённо, в основном на сайте его тёти, уже готового исторического материала по их теме. И Алёна, и мама её забыли волноваться, что надо куда – то лететь, расставаться. Единственным напоминанием было вечернее занятие: сидя вместе за столом – когда необходимо было концентрировать внимание на контуре треугольника, в центре которого располагалось созвездие Ориона – искусно выгравированное в дубовой площадке. Правда и сама площадь треугольника была на вид лёгкой, но на вес достаточно тяжёлой и разукрашено люминесцентными красками. Это изделие было сделано на заказ для Богдана в Индии, люди тоже подбирались им не случайно, он их искал, мастерам платил, не скупясь тем, что они говорили, хотя иногда, чтобы привезти заказанное – необходимо было лететь на другую сторону Земли. Но доставал, привозил, и не считал это трудностью. Было легко и на душе, и в мыслях.

– Это значит моё, я, верно, решил, когда избрал это.

Теперь сидя за столом и наблюдая как люди, что он выбрал, полностью идут на контакт, и мысленно не таятся – он радовался и опасался одновременно, приближающегося полёта, как там будет? Чепуха, успокойся, говорил он себе, собьёшь контур. Они почти настроены. И как накаркал: Алёна изловчилась устроить разговор наедине, на прогулке в маленьком лесочке неподалёку, где они по утрам, как по расписанию, гуляли все. Заодно, так настояла мать, набирали с родника воду. В этот раз Алёна взяла маме удочку и, усадив на берегу пруда, пошла с Богданом по воду.

– Зачем тебе Алёна наедине?

Богдан спросил сразу, как отошли от берега.

– Идём, идём – сейчас узнаешь.

– Звучит не очень, не пугай меня.

– Во первых я меньше всего верю, что можно тебя испугать, а вот маму не хотелось бы.

– Не ходи кругами, говори ясно.

– Говорю: мы в своём уме вернёмся?

– Алёна, я могу гарантировать только свою помощь во всём, а вот научиться принимать эту помощь правильно – ваша с мамой задача во время обучения, и если ты не научишься отпускать и по возможности прекратить, допускать подобные преступные мысли. Ты можешь всё сорвать, и не только нашу подготовку, но и мой пятилетний ежедневный труд!

Он схватил её за плечи и тряхнул, она тоже не промах, сам научил выпутываться на занятиях из разных силков, руками сбила его хватку, ткнула слегка локтями по рёбрам, и, рассмеявшись, побежала вдоль берега, он от неожиданного поворота разговора, побежал за ней.

– Стой!

Он споткнулся и упал и лёжа лицом вниз, смеясь не заметил, как она подошла и склонилась над ним.

– Богдан, что с тобой? Не плачь, я всё поняла. Он быстро повернулся и, обняв, поцеловал её. Она вырвалась с трудом.

– Я думаю, Богдан, такие отношения нам тоже не помогут, правильно?

– Да, наверно, пойдём, а то мама всю рыбу выловит, как нести её потом…

– Да, пойдём. А что за 5 лет? Ты ведь, с детства все мог, просто совершенствовался?

– Нет. Я работал над программой запуска и поиска людей похожих на вас. Даже не знаю это, видимо чувство и называется интуицией. Я вас, я видел раньше, чем мы встретились. Потом будет время поподробнее рассказать.

– Но, ведь, если бы я тебя в ту ночь не окликнула.

– А это и не важно, наша встреча была уже создана, я просто нашел бы тебя, через месяц.

– Почему через месяц, а поняла – календарь, строго по дням?

– Да, моя хорошая ученица, ты усвоила, периоды солнечных и лунных дней.

– А вообще я хочу поблагодарить тебя, и за маму, она всю жизнь мечтала – побывать в разных странах, ты хороший рассказчик и снимки необычные. А про твои занятия я и не говорю, почему ты решил так назвать – учёба? Во – первых я учусь тоже, не меньше вас, я познаю и свои, и твои возможности.

– А мамы?

– А мамы и не надо, она самый лёгкий ученик.

– Да?! А я трудный?

– Ты сама ещё изобретаешь, как и я в твои годы.

– Годы, какие твои годы? Ну, лет на пять ты старше. Время относительно, и в количество лет не верю.

– Да, мама помолодела после массажа моего, в вопросе о времени ты прав. Вечером они сели в кресла и, как научил Богдан, закрыв глаза – визуализировали процесс полёта из атмосферы, по орбите и к созвездию Ориона. Дыхание при этом должно быть синхронно. Только мать визуализировала полёт ребят, в отличие от них самих, они себя чувствовали и видели летящими. Концентрация проходила успешно, день ото дня выходило даже закончить и раньше, и вместе. Но только не в этот вечер. Когда сеанс закончился. Алёна вопросительно посмотрела на Богдана.

– Ты видел?

Богдан ответил.

– Да. На, казалось, довольном лице мамы появилось выражение тревоги.

– Что случилось? Алёна, словно так и знала, что этим кончится, сказала.

– Мама, сейчас Богдан всё расскажет, да?

Алёна словно смеялась над самой затеей. Богдан сел удобнее в кресло.

– Первое, что хочу сказать, как карлсон – спокойствие. И вообще, Алёна, тебя это касается напрямую: спокойствие в нашем деле – первое условие, я в начале, об этом говорил и учил практиковать упражнения.

– Богдан! Нас сбили, упражнения твои!

– КАК?

Мать Алёны раскрыла и глаза и рот. Богдан встал и с видом начальника, строгость которого сейчас увидят подчинённые.

– До сих пор я щадил учеников и не думал, что придётся наказывать перед отлётом. Нарушены два правила: ничему не удивляться. И Богдан многозначительно посмотрел на мать. И главное – спокойное отношение к неувязкам в работе, да и вообще к работе. Алёна наказывается перебиранием четырёх смешанных круп, и разбором скучной и сложной статьи, для развития спокойного отношения к делу. А вы, от вас – то я не ожидал. Сами, какое наказание изберёте: просмотр фильма из разряда не очень желаемых – каких-нибудь страшилок, например, подойдёт? Объясняю: я сам устроил проверку. А что мне оставалось делать, после нашего разговора в лесу. Алёна, на первой и засыпалась.

– Так астероид или что – то подобное, исключены?

– Нет. Но паника не поможет, поможет конструктив, или не стандарт, мы в полёте за руки держимся для чего? Это экзамен! Отвечай, Алёна.

– Да, чтобы мыслить в контуре, я придумать должна была прыжок, например? Богдан показал рукой на Алёну – Вот, а вместо этого – паника. Мама Алёны смотрела перед собой и кивала головой.

– А я ничего не видела, т. к. придумал это ты. Богдан как дирижёр показывал рукой на маму.

– Правильно. Алёна, наклонив голову, и косясь на Богдана.

– Пойду смешивать крупу.

Сказала она жалобным голосом, надеясь на помилование.

– Нет, крупу через два дня – вместо прогулки. Сейчас я уеду с мамой, а ты побудешь одна и поразмышляешь над собой, поделишься своими открытиями, потом с нами. Мама походит по магазинам, я приеду за ней через три часа. Пока они ехали, мать не удержалась.

– Жестко ты. Не перегибаешь?

– Нет, иначе развалим дело. Считайте это всё спортом, а тренера самые жесткие на свете люди. Они, как и я нацелены на результат. За время, что не было никого дома, Алёна стала у мольберта, закрепила ватман и нарисовала картину пастельными карандашами на темно синем фоне, которая точно отобразила и все, что произошло с ней за прошедший месяц и своё настроение. Закончив через пару часов, она удовлетворённо глядя на картину и склонив голову на бок – подумала «вот и ответ Богдану». Да и мамуле напоследок, как подарок.