Позывной «Доктор»

Раненый был в грязи по колено, обнажен по пояс. Все его плечо и верх руки в крови. Власов в этот момент держал пальцами медицинскую иглу. Зашивал порванную осколком глубокую рану на плече пострадавшего.

Видя, что девушка и не собирается уходить, Власов зло сматерился и окатил ее мрачным взглядом.

– Сюда лей! – прикрикнул он на девушку, указав на небольшой пустой тазик, стоящий на табурете рядом.

Наташа снова взяла ведро и быстро вылила воду. Жестом Власов указал ей на умывальник, висевший сбоку.

– Руки хорошо вымой, поможешь мне, – приказал он таким свинцовым тоном, словно она его подчиненная.

«Хотя я и есть его подчиненная, Родионов так и сказал, – подумала Наташа. – Но мог бы и повежливей все же».

Вздохнув и решив не накалять и без того нервную обстановку, девушка отошла к умывальнику. Власов в этот момент кинул в таз с водой инструмент и сполоснул руки в перчатках.

– Перчатки надень, там в ящике, – продолжал командовать он. – Здесь придержи, чтобы ровно зашил.

Говорил он уже более спокойно и то и дело как-то подозрительно поглядывал на Наташу. Она молчала и выполняла все, что он говорил. Раненый, сцепив зубы, старался не стонать. Через несколько минут они закончили. Зашили, промыли рану. Наташа сполоснула снова руки и опять вернулась к мужчинам.

– Перебинтовать рану? – спросила коротко она.

– Ты умеешь? – приподнял брови Власов, уже отойдя от раненого, стянул окровавленные перчатки, выбросил их в корзину.

– Да.

– Бинтуй. На табурете в коробке бинты и марля, – бросил Власов через плечо.

Кивнув, она принялась за дело.

Спустя пару минут он вернулся к ней, придержал марлевый тампон на теле раненого, чтобы девушке было удобнее перевязывать. Наташа даже удивилась. Ведь может, когда хочет, и нормально себя вести. Ей даже показалось, что пока она помогала ему, он успокоился.

– Все, Лобачев, теперь в койку и спать, – сказал Власов, обращаясь к раненому. – Обезболивающее тебе вколол, вечером еще сделаю, пока рано.

– Спасибо, док.

– Давайте, я еще вам уши и лицо промою, – предложила Наташа, смотря на кровоподтеки на лице Лобачева. – А то вам неудобно будет самому.

– Ох, спасибо большое, – оскалился по-доброму солдат, поправляя ремень и штаны, которые чуть спустились.

– Главное, что слышишь нормально, так что не контузия. Заживет, – прокомментировал Власов.

Хотя он и говорил с раненым, его инквизиторский взор постоянно возвращался к девушке. Он как-то странно смотрел на нее. Когда она вернулась с влажной тряпочкой к Лобачеву, Власов хмуро поинтересовался:

– И кто ты такая? Откуда взялась? Местная, что ли?

Подняв на него глаза, Наташа окинула взглядом его высокую широкоплечую фигуру в светлом коротком медхалате, внизу виднелась футболка защитного цвета, солдатские свободные штаны и берцы. Взгляд жесткий, властный, хищный, немного с прищуром. Глаза какого-то непонятного светлого оттенка. Трехдневная щетина и темно-русые густые волосы, короткие, над висками выбриты. Губы сжаты в жесткую полоску, правильные черты лица, но словно высечены из камня. Такой точно может съездить по лицу.

Она обреченно выдохнула и решилась.

– На вертолете сейчас прилетела. Санинструктор, Родионов определил меня к вам в помощь, – быстро протараторила Наташа, инстинктивно чувствуя, что эта новость придется Власову не по душе.

Но надо было озвучить ему все наконец. Она видела, как брови Власова поползли наверх.

– Чего? – пораженно прохрипел он.

– Закончила военную кафедру мединститута, два года практики в частной клинике в Москве.

Пару секунд Власов молчал, видимо, не в силах поверить в ее слова. И его взгляд стремительно менялся и в итоге стал злым.

– А ну вон пошла отсюда! – прорычал он так громко, что у Наташи заложило уши.

Он указал рукой на приоткрытый тент палатки. В его горле сдавило от дикого возмущения, он даже прокашлялся.

– Не пойду. Меня назначили в вашу тройку, и я буду помогать вам, – ответила храбро девушка.

– Я с бабами не работаю, поняла?! – в бешенстве продолжал Власов, сжав кулак.

Видя его невменяемый горящий взор, Наташа немного попятилась.

– Это не вам решать! – уже вспылила Наташа. – И будьте добры, прекратите орать, вы что, нормально не можете говорить?

Он, видимо, хотел выкрикнуть что-то еще гадкое или угрожающее и даже открыл рот.

Но в следующий секунду закрыл его, сдвинул к переносице темные брови и надвинулся на девушку. Наташа даже струхнула на миг, снова чуть попятилась от него. Ей вдруг явственно вспомнились слова Алексея у вертолета о том, что Власов может и ударить.

Тут же среагировал раненый, выставив здоровую руку перед доктором.

– Э-э-э… Сашок, ты чего?! – одернул Лобачев его, видимо, боясь, что сейчас Власов выкинет что-то неприятное. – Успокойся!

Власов быстро откинул от себя руку Лобачева и продолжал надвигаться на девушку. Уже склонившись над Наташей и видя испуг в ее больших серых глазах, он замер над ней, как хищник над жертвой.

– Могу и тише говорить, но не с тобой, наглая проныра… – проскрежетал он таким зловещим низким баритоном, что девушка похолодела.

Вдруг он резко развернулся, отошел от нее на несколько шагов. Одним движением скинул медхалат, бросил небрежно на походную кушетку. И пулей вылетел вон из палатки, цедя на ходу:

– Ну, щас я ему устрою!

Отчего-то Наташа сразу поняла, что он направился к Родионову на разборки. Она глубоко пару раз выдохнула. Да, похоже, завхоз Алексей был прав. Этот Власов тот еще неадекватный индивидуум. И как с таким работать вместе? Если для него она только баба, а не медик.

Да еще и орет как бешеный по поводу и без.

После стремительного ухода Власова Наташа ощутила, как ее руки дрожат.

– Вы не обращайте на его крик внимания, – тихо сказал ей Лобачев, как будто пытаясь извиниться за бешеного доктора. – Он не всегда такой. Успокоится.

– Угу, – пробубнила девушка, очень сомневаясь в словах солдата. – Пойдемте, я провожу вас.

Наташа помогла раненому накинуть на обнаженные перевязанные плечи зеленую защитную футболку и встать. Проводила его до нужной палатки, удерживая его от падения. Он ухватился за ее плечо. Лобчева шатало, и он даже на миг потерял сознание, пока они шли. В блиндаж идти он отказался, заявил, что пока не стреляют. Девушка уложила парня на его койку в пятой палатке, накрыла одеялом и вышла.

Этот злосчастный день никак не кончался.

Она огляделась по сторонам. Было тихо, убивающие залпы прекратились.

Лагерь был в движении. Военные быстро поднимали упавшие палатки, убирали разбросанные от бомбежки вещи и утварь. Бегали туда-сюда мимо нее. Она пыталась разглядеть что-то в общем хаосе, возможно, кого-то ранили и нужна помощь? Но вроде раненых не наблюдалось.

Она не знала, что ей теперь делать. То ли снова идти к Родионову, то ли искать и собирать свой вещмешок, но куда его нести? Ей даже место еще не определили.

Единственное, чего она точно не хотела делать, – это снова идти в медпалатку.

Вернется этот дикошарый и опять будет орать. Надо было хотя бы полчаса от него отдохнуть и успокоиться.

Потому Наташа решила снова пойти к командиру. Доложить, что помогла заштопать солдата, и спросить, куда ей идти дальше.

Она приблизилась к палатке Родионова. Сейчас входной тент был высоко задран, а из палатки слышалась отборна ругань.

– Ты че, Ваня, решил меня наказать, да?! – кричал Власов. – За то, что я тебе тогда по морде съездил? Мстишь?

– Да сдался ты мне, мстить тебе еще! – огрызнулся в ответ Родионов.

– Тогда убери от меня эту бабу! Определи ее в другую тройку!

– Нет, я уже сказал тебе. Вяземцева будет в твоей в тройке. Так что угомонись!

– Не угомонюсь! Эта цаца городская! У нее на лице все написано! От нее толку здесь не будет!

– Прекрати, Александр! Она будет служить с тобой, и все. Это приказ. Если не согласен, то пизд…й из моего отряда!

Наташа замерла, услышав безапелляционные слова командира.

– Даже так? – глухо процедил Власов. – Из-за этой бабы ты с другом так?

– Да. И она не баба, а санинструктор! Такой же, как и ты. Не нравится – вали из моего отряда! Задрал ты меня, Саша!

Наступила пауза, и Наташа, так и продолжая слушать напряженный разговор мужчин, даже расцвела в улыбке. Естественно, не из-за того, что Родионов все же не изменил своего решения, а из-за того, что этот бешеный Власов словесно получил по зубам. Вот Родионов настоящий мужик. Сказал как отрезал. Или она, или вон!

– Ладно… Я тебя понял… – процедил, растягивая слова, Власов. – Пусть служит со мной. Она же первая сбежит!

– Ты это чего? Решил подставить ее, что ли? Даже не думай!

– Да надо больно! – хмыкнул Власов. – Она сама сбежит, как пару раз с нами на вылазку под пулями сходит. Она же баба! А они все трусливые как зайцы.

– Заткнулся бы ты уже, Саша. Надоел.

Они опять замолчали, и Наташа начала прислушиваться.

Неожиданно рядом с ней раздались шаги, и из палатки на нее вылетел Власов. Едва не сбил с ног и явно не ожидал увидеть ее здесь.

– Подслушиваешь, проныра?! – вспылил он, сверкая на нее бешеным взглядом.

– Я не… – начала Наташа лепетать, покраснев. И правда глупо получилось.

Он уже обошел ее и гаркнул через плечо:

– Со мной пошли!

Совершенно не ожидая, что он позовет ее за собой после той перебранки, что они устроили с командиром в ее честь, Наташа поджала губы. Посмотрела в удаляющуюся широкую спину Власова в зеленой футболке, штанах защитного цвета и несчастно выдохнула.

Как она не хотела идти сейчас за ним. Он был зол, унижен и явно не в себе. Сейчас порвет ее как Тузик грелку и отыграется за то, что она просто «баба».

Но приказ есть приказ. И ее страхи никого не интересовали. Потому она быстро последовала за ним, боясь думать о том, что будет дальше.

Глава 4

Когда Наташа зашла в медпалатку, Власов стоял в напряженной позе около раскладной койки, скрестив руки на груди. Входной тент, служивший дверью, был высоко поднят, потому дневной свет хорошо освещал недовольное выражение лица капитана и недобрый взгляд, которым он окинул девушку.

– Значит, первое! – начал Власов каким-то зловещим тоном, вперив в девушку колючий взгляд. – Обращаться ко мне Александр Петрович. Можно по званию, товарищ капитан. Понятно, сержант Вяземцева?

– Да, – кивнула Наташа, стараясь отвечать спокойно, но ее колени дрожали.

– Второе. Мои приказы не обсуждаются. Сказал – ты сделала. Без всяких там ваших бабских рассуждений.

– Поняла.

– Третье! – продолжал хрипло чеканить каждое слово Власов. – Подъем в пять утра. В шесть чтобы была здесь в палатке. Без опозданий. Спать будешь в нашей палатке, где мы с Мишей живем, там есть занавесь. Так что. Считай. отдельный угол у тебя будет. Рабочий день до ужина, если что-то срочное, то как закончим. Отбой после ужина. Хоть в восемь.

– Поняла.

– Где ты там практику проходила?

– Работала два года ассистентом хирурга в частной клинике.

– Еще и нужной практики ноль, – поморщился Власов. – Все на гражданке.

– Я быстро учусь, – заверила девушка порывисто.

– Посмотрим, – как-то недоверчиво заявил мужчина. – И последнее, сержант. Самое главное. Увижу, что задом вертишь вместо работы, сразу вылетишь из моего звена. Я ясно выражаюсь?

Последние слова он сказал так угрожающе, как будто уже застал ее в какой-то компрометирующей обстановке. Наташа даже обиделась. То есть если она женщина, то что же, только и думает о том, чтобы какого-то соблазнять? Неправда это. Она понимала свой долг и зачем приехала.

– Я приехала служить, – начала Наташа. – И…

– Сказала поняла, а рассуждать уже начала, – ехидно перебил он ее. – Повторяю еще раз, для девиц. Мои приказы не обсуждаются.

– Это разве приказ?

– Да, приказ, никаких любовий! Мужики для тебя пустое место, ты для них тоже! Понятно?

– Да.

– Надеюсь, что так, – хмуро добавил он и вдруг сделал несколько шагов к девушке.

Уперся хмурым давящим взглядом в ее глаза, словно изучая и одновременно запугивая. Наташа выдержала его тяжелый темно-зеленый взгляд и глаз не отвела.

– Хмм, храбришься? – усмехнулся Власов криво. – Ну-ну. Только твои эти гляделки не помогут, когда обстрел начнется. Посмотрим, какова ты в деле. Завтра с утра придешь, тогда остальные инструкции получишь.

Последние слова он сказал очень тихо и даже проникновенно, так и не спуская с нее взгляда, как будто рассматривал ее более подробно. Наташе даже показалось на миг, что ему нравится стоять вот так близко к ней.

Александр ощутил, что ведет себя глупо, и быстро взял себя в руки. Громко выдохнул и отступил на пару шагов от девушки.

– Мише скажу, чтобы показал тебе твою койку в палатке и все рассказал. Теперь свободна.

Последняя фраза показалась Наташе даже доброй. Она чувствовала, что Власов явно смягчился. Даже в последний миг, когда он смотрел на нее в упор, его взгляд стал каким-то теплым. Или ей только это показалось?

Он быстро обошел девушку, направился к выходу.

– Постараюсь не разочаровать вас, Александр Петрович! – крикнула она ему вдогонку.

– Уже разочаровала, не переживай, – ответил он, на миг задержавшись у выхода из палатки и чуть обернувшись.

– Чем же?

– Баба она и в Африке баба.

– Я не баба. И, пожалуйста, перестаньте меня так назвать! Мое имя Наталья Андреевна.

Он медленно развернулся и снова приблизился к ней, прошелся по бледному лицу девушки давящим взглядом.

– Ничего ты не понимаешь, Наташа, – протянул он, возвышаясь над ней.

– Чего же я не понимаю?

– Того, что здесь – это тебе не на гражданке бамбук курить! Это все не игра.

– Я никогда на работе не прохлаждалась, – парировала она. – Вы ничего про меня не знаете, а говорите так зло, товарищ капитан!

Он долго смотрел на нее, чуть прищурившись. И вдруг хищно и нагло оскалился одними уголками губ.

– Еще и языкастая, – процедил он. – Чую, сработаемся!

Когда он стремительно покинул палатку, Наташа даже облегченно выдохнула. Огляделась. Кроме двух раскладных медицинских коек, здесь стояли два небольших шкафа, видимо, с медикаментами. Небольшой штатив для капельницы, пара табуретов и коробка, откуда она доставала бинты. Одна из кушеток была забрызгана кровью и грязью. Таз с кровавой водой.

Она подумала, что Власов не сказал ей, что сейчас делать, но, наверное, надо было все здесь убрать.

Положение спас Васильев Михаил, который вошел в палатку.

– О, ты здесь! – улыбнулся Миша. – Александр Петрович сказал показать тебе все. Ничего, что на ты?

– Да, конечно, давай на ты, – закивала Наташа.

Васильев казался ей милым и простым парнем. Без этих властных и надменных закидонов, что были у Власова.

– Только мне убрать все здесь надо, потом пойдем. Ты где вещи оставила?

– Я помогу тебе убрать, – предложила Наташа. – А вещи, похоже, снарядом разбомбило… У меня только этот рюкзак и остался.

– Ничего себе, – пробубнил он, взял ведро и налил воды в чистый таз, намочил тряпку. – Сейчас сходим туда, все посмотрим, может, что и осталось. Если нет, не переживай. Найдем тебе все. Одежда, обувь и белье постельное у нас есть у завхоза. А что по женской там части, то у наших женщин спросим.

– А много женщин в отряде?

– Есть несколько, – улыбнулся Миша. – Так что ты не одна здесь прекрасного пола.

Спустя полчаса, прибравшись в медпалатке, молодые люди направились к вертолету искать Наташины вещи. На удивление, дорожная сумка девушки хоть и порвалась, но почти не пострадала, как и то, что находилось внутри. Девушка была очень рада этому.

Миша привел ее в третью по счету палатку от края лагеря, показал девушке ее койку. Она была пустой. Один матрас, накрыт серым покрывалом.

– Ты пока раскладывайся, – велел он. – А я сейчас за постельным бельем и одеялом сгоняю. Этот стеллаж тоже твой, – указал он на небольшие деревянные перекладины с полками, стоящие рядом с походной койкой.

– Спасибо, – кивнула Наташа.

Когда он вернулся спустя время с постельным бельем, девушка уже вытерла пыльный стеллаж, положила на него вещи и повесила свою кофту на вешалку сбоку.

– Наташ, ты извиняй, но подушки нет. У нас у каждого по одной. Я сейчас даже к завхозу сходил, он обещал в следующую поставку привезти, но не точно, – сказал извиняющимся тоном Миша, опуская глаза. – Я бы тебе свою отдал, но она жесткая как камень.

– Спасибо за заботу, Миша, – улыбнулась она, пожав его ладонь. – Обойдусь как-нибудь пока.

– Смотри, тут еще тент-перегородка есть, – сказал Михаил, раскручивая закрепленный сбоку тент. Растянул его и повел по молнии, растягивая. Жесткая ткань образовала перегородку, и такая же ткань на молнии была свернута и с другой стороны. – Мы не пользуемся своими, а тебе, думаю, надо будет. Переодеться там.

Ее койка, стеллаж и табурет оказались как в небольшом уютном отдельном тканевом помещении.

– Как замечательно, – закивала довольно Наташа, даже не ожидавшая, что можно будет вот так уединиться.

А когда Власов сказал, что они будут жить в одной палатке, ее это немного напрягло. Конечно, девушка знала, куда едет, не на курорт, но все же эта перегородка из тента ей очень пришлась по душе.

Миша спросил, какие у нее размеры, и опять убежал, сказав, что попробует подобрать ей у завхоза что-то из камуфляжной формы.

Девушка вновь осталась одна и начала заправлять кровать бельем. Оценила, что молодой человек принес теплое добротное одеяло.

Спустя полчаса, услышав, что кто-то снова вошел в палатку, Наташа достелила постель и громко сказала:

– Миша, спасибо за одеяло!

Она отодвинула до конца занавеску, обернулась и замерла. В трех шагах от нее у своей койки стоял Власов, обнаженный по пояс. Он только миг назад стянул темную грязную футболку, чуть забрызганную кровью раненого, и сейчас обтирал себя мокрым полотенцем. Рельефный поджарый торс с кубиками пресса и небольшой темной растительностью на груди, сильные руки и широкие плечи. Узкие бедра в армейский штанах.

Отчего-то Наташа покраснела, смутившись, и захлопала глазами. Явно не ожидая увидеть Власова, да еще в таком виде.

Видя ее оторопь, он нахмурился.

– Что?! – с вызовом спросил он и, вперив в нее недовольный взгляд, опустил руку с мокрым полотенцем. – Голых мужиков не видела, что ли? Мне переодеться надо.

Он верно считал ее смущение, чем вызвал еще больший стопор у Наташи, и она тихо залепетала:

– Простите…

Она быстро отвернулась и снова зашла за занавесь.

Чувствуя, как щеки горят, Наташа начала быстро поправлять кровать, чтобы успокоиться. Думая, что Власов сейчас переоденется и уйдет. Но не тут-то было.

В следующий момент занавесь отдернулась и обнаженный по пояс мужчина оказался в шаге от нее. На его офигительном торсе блестели капельки воды, а давящий взгляд горел темно-зеленым светом.

– Слушай, товарищ сержант, здесь тебе не институт благородных девиц. Так и будешь от каждого голого мужика смущаться? – обвинительно спросил Власов.

– Я и не смутилась, – соврала она.

– Ну-ну, – как-то ехидно усмехнулся он. – Завтра раненых и голых полная медпалатка будет, тоже краснеть, как невинная девица, будешь?

Наташа ощущала себя полной дурой, она знала, что он прав. Чего она правда засмущалась? Она и сама не могла объяснить причину. Может, потому что до этого он представал перед ней грозным и слишком строгим. И она явно не ожидала увидеть его в такой вот простой обстановке. Как обычного человека, который пришел переодеться, или же дело было в чем-то другом? Но, конечно же, фигура у него была зачетная. И точно можно было сказать, что он наравне со всеми в отряде занимался физподготовкой ежедневно.

– Нет, – промямлила она.

– Тут армия, и кругом мужики! Ты, вообще-то, медик или как?! Или диплом купила?

– Видела я голых и лечила! – попыталась она оправдаться, она и сама не знала, что на нее нашло.

– Верится все меньше, товарищ сержант.

Она видела, что его глаза как-то странно сверкают, он явно был настроен на очередную ссору, потому, чтобы выкрутиться из этой дурацкой ситуации, ухватилась за первое, что пришло в голову.

– Я ушла, чтобы не смущать вас, Александр Петрович, – заявила она, солгав.

– Меня? – теперь опешил он. И по его лицу пробежало удивление и недоумение. Он приблизился к ней вплотную и чуть склонился. Опять этот пронзительный темный взгляд, как днем в медпалатке. И хрипло произнес: – Открою тебе секрет. Меня можно не только смущать, но еще и трогать…

В смысле трогать?

– Что? – округлила она глаза, оторопев от его поведения и слов.

На что это он намекал? Или не намекал, а завлекал? Не собиралась она его трогать! Еще чего! Девушка окончательно стушевалась и даже не нашлась, что ответить. Нет, он явно был какой-то ненормальный!

– Это шутка, Вяземцева, – тут же оскалился Власов уголками губ, выпрямляясь. Он явно забавлялся ее смущением и непониманием. – Ужин в семь.

Быстро развернулся и направился обратно к своей койке. Наташа молча следила за его действиями, так и стоя посреди палатки.

Он проворно достал из деревянного стеллажа светлую футболку, надел ее. Забрал зеленую грязную, быстро направился к выходу.

После того как мужчина вышел, Наташа плюхнулась на свою койку и прижала ладони к горящим щекам. Она не понимала, что с ней. Ее никогда не смущали голые мужчины, тем более посторонние. Но отчего-то сейчас она знала, что выставила себя перед Власовым полной идиоткой.

– Этот дурной день когда-нибудь кончится? – проворчала она, уже не зная, чего еще ожидать в следующую минуту от всего окружающего.

Глава 5

Из-за бомбежки вертолет не улетел через два часа. Осколки разорвавшегося неподалеку снаряда попали в лобовое стекло, и оно треснуло. Потому до вечера пилоты заклеивали трещину специальным скотчем для стекол, чтобы суметь вернуться на базу и чтобы оно не разбилось до конца. Было решено лететь уже ночью. Так безопаснее. Оттого пилоты и Федор-снабженец остались на ужин.

Наташа как раз разобрала и выстирала все уцелевшие вещи, когда услышала громкий звук, кто-то стучал по железному тазу. По небольшому лагерю тут же прошел слух, что повар зовет ужинать. Девушка пошла со всеми на походную кухню под открытым небом и даже оказалась в очереди, чтобы получить свою миску с кашей и сосиской.

Обстановка была простой. Тент, натянутый над десятком деревянных столов и лавок.

Специальная передвижная печка, где хлопотал повар, и два хозяйственных стола для приготовления и раздачи пищи.

Впервые за этот день Наташа увидела почти всех солдат и офицеров части. Их было около полусотни человек. Они все как-то странно осматривали ее, с интересом и тайком, и сразу же убирали взгляд, как только она замечала это. Пока она стояла в очереди за едой, с ней никто даже не заговорил. Словно им было неважно, кто она и зачем здесь.

Это показалось Наташе странным.

Молодой сухощавый повар, когда подошла ее очередь, быстро сунул ей в руки миску с едой и компот в жестяной кружке и крикнул:

– Проходи! Следующий!

– Спасибо, – кивнула Наташа.

Осмотревшись, она села за первую свободную лавку и попробовала кашу. Гречка была наваристой и с каким-то пряным вкусом, видимо, добавлены специи или травы.

Остальные мужчины начали тоже рассаживаться по лавкам со своей кашей. Но никто так и не сел к ней. Наташа оставалась одна, хотя за другими столами набилось по десятку парней. И Наташа не понимала, отчего никто не хочет сидеть с ней?

В ее голове появились мрачные мысли о том, что или все считают ее недостойной, или же уже Власов постарался и на весь лагерь охарактеризовал ее как-то плохо. Он точно мог. Его злющий горящий взгляд до сих пор стоял перед ее глазами, хотя прошло уже три часа, как она видела его. Власов, кстати, пока не появился на ужине.

У Наташи даже пропал аппетит оттого, что никто не садился с ней. Как же подружиться с этими военными и служить вместе, если, кроме Васильева и командира, никто не говорил с ней и не видел ее в упор. Словно она была пустым местом.

Неожиданно рядом раздался знакомый голос.

– Могу с тобой присесть? – спросил снабженец Федор, в его руках были миска и компот.

– Конечно, садитесь, – кивнула она мужчине, приветливо улыбнулась.

Этот ее знакомец из вертолета все же был самый адекватный. И тут же рядом оказался и Миша Васильев, медбрат, со своей едой.

– И я с вами сяду, – улыбнулся он девушке.

Наташа облегченно выдохнула, пододвигаясь. Они сели, Михаил напротив нее и Федор рядом. Принялись есть. Успокоенная девушка с удовольствием разрезала сосиску.

– Я уж думала, что я заразная какая, – поделилась Наташа своими мыслями с мужчинами. – Упорно все садятся за другие столы. Я что-то не так делаю? Не разговаривают, ведут себя как буки.