Свет надежды

А девчонка… Девчонка Сверра не так уж проста, как кажется на первый взгляд. Что-то неуловимо-необъяснимое привлекало к ней внимание. Безошибочно распознающий людей с первых встреч, с Айной Ивар боялся ошибиться в своих заключениях. Старый воин и самому себе не смог бы объяснить, что же именно не давало ему покоя в принцессе-чужестранке, а потому он настороженно приглядывался к ней.

***

Огромные стены сегодня нещадно давили своей серостью и неприступностью. Защищенности, которую они являли собой, теперь уже было мало – Рагнару хотелось простора, свободы. Мчаться навстречу холодному ветру, высвобождая из плена забот самые важные мысли. Остаться один на один со своими догадками.

Ночь неслышно вступала в свои права, окутывая во тьму сперва леса, а затем равнины с горы. Она фанатично отплясывала свой танец, кружа с ветром и хлопьями снега, падавшими огромными хлопьями из черных туч. Сбивала с дороги и скрывала свет видневшихся вдали огней замка. В здешних краях ночь всегда была сурова. Она жестоко наказывала любого, пренебрегшего теплым кровом. Вот только народ Зангры нельзя было сломить. В своих молитвах люди все еще взывали к покинувшей их богине Айне, надеясь, что настанет время и они увидят ее явление. Много легенд было сложено о прекрасной светлой богине, разгневавшейся на людей за смерть своей дочери Мареллы, но ни одна из них не давала ответа, как вернуть благосклонность Светлой Айны.

Рагнар давно уже не верил во все эти легенды. Ни одна их них не говорила, какие грехи страдает его народ, во имя какой справедливости терпит жестокое иго Моргаша. Куда смотрят эти боги? Почему они бесстрастно взирают на то, как истребляют невинных? Почему молчат на все отчаянные молитвы? Потерявшие всякую надежду могут и дальше взывать к мифическим богам, а он до последнего будет верить в собственные силы. Пока бьется его сердце, он будет сражаться.

Мчась по окрестностям на своем коне, Рагнар упивался ощущением свободы. Она не опьяняла – будоражила, окрыляла. Его конь, уставший от сдержанного похода, сейчас и сам радовался быстрому бегу, мча своего всадника наперегонки с ветром. Быстрый. Но не Брайс. Увы…

По возвращении Рагнар не мог не навестить своего верного друга, и, к его радости, Брайс встретил своего хозяина уже крепко стоя на ногах. Немыслимо, невероятно! Эта девчонка все же смогла сделать невозможное: отвоевать Брайса у смерти. Никто не верил, даже он сам, а ей удалось. Рагнар был в полнейшем замешательстве. Что же делать с чужеродной принцессой, он не знал. Она совершенно незаметно становилась частью его народа, завоевывая себе место своим усердием и отзывчивостью. Однако… Однако… Рагнар вдруг понял, что по возвращении так и не видел Айну. Он не видел ее среди встречающих, прячущейся, как обычно, в тени двора или за спинами собравшихся. Он не видел ее и в конюшне, как это бывало раньше – даже несмотря на его запреты, она все равно приходила к Брайсу. Трудно было себе признаваться, но взгляд постоянно блуждал по собравшимся в поисках светловолосой девчонки и безошибочно находил ее в самых неприметных местах, либо в толпе, даже если она скрывалась в своих теплых бесформенных одеяниях. Нелегко ей здесь приходилось: суровый холодный край не чета ее теплой родине, а люди не спешили менять своего мнения, предпочитая держаться вдали от дочери их главного врага. Но ни единой жалобы ни от нее, ни от ее провожатых Рагнар ни разу не услышал. Что ж силы духа и стойкости им было не занимать, но надолго ли их хватит? Несколько месяцев ничтожно мало по сравнению с целой жизнью, на которую их обрекли. Так может быть принцессе Моргаша уже надоело играть в милосердие и она теперь кручинится о своей печальной участи где-то в уютном кресле возле камина? Да вот только что-то в глубине души подсказывало, что не так это.

От Ивара он не раз слышал, что отведенное для нее северное крыло замка Айна со старой помощницей привела в порядок после долгого запустения. Когда-то эта часть замка была отдана в распоряжение его матери. Ее смерть стала тяжелым ударом для отца. Он не разрешал никому приближаться к ее вещам, а на время своих отъездов давал приказания Ивару следить за тем, чтобы покой комнат никто не тревожил. Шли годы, и сам Рейнолд отправился вслед за своей до последних его дней горячо любимой женой. Рагнар долгое время не решался заходить в ту часть крыла, где все так ярко и болезненно напоминало о его невосполнимой потере и одиночестве. Частые военные походы не позволяли ему подолгу оставаться в замке, и со временем опустение и забытье окутало тот мирок, напоминавший о родителях. Насмешка судьбы: дочь его врага возрождала то, что было дорого его памяти и сердцу.

Остановившись под прикрытием старой расщепленной ели на высоком холме, с которого открывался вид и на замок, и на огни видневшегося вдали лагеря беженцев, он уставшим взглядом осматривал свои владения. Сколько сил положено для их сохранения, сколько жизней отдано.

Его внимание привлекла одинокая фигура, пробиравшаяся сквозь снег и ветер. Рагнар долго вглядывался, пытаясь понять, кто это, пока, наконец, не разглядел. Айна – безусловно, это была она. Невозможно было не узнать ее длинные золотые волосы, выбивавшиеся из-под накидки и развевавшиеся на ветру. Она торопилась. По всей видимости, она ходила в лагерь, а теперь возвращалась в замок. Рагнар равнодушно смотрел на девушку, оставаясь для нее не замеченным. Теперь стало понятно, отчего он не нашел ее в замке по возвращении. Но что могло заставить ее отправиться одной без сопровождения в такую непогоду?

Ответ не заставил себя ждать. Темной тенью из-за деревьев вышел крепкий мужчина и уверенно встал на пути девушки, укрыв ее собой от взора Рагнара. Кто этот незнакомец? Почему Айна так отпрянула от него? Рагнар внимательно присмотрелся к мужчине: тот не был похож на кого-то из жителей Зангры. Одежда сразу же выдавала в нем одного из прибывших беженцев – для жителей Моргаша здешний климат был слишком суровым и они старались одеваться в более теплые вещи. Несколько мгновений незнакомец укрывал собою принцессу. Несколько мгновений… Совершенно некстати в памяти ожили воспоминания о пойманном лазутчике… Можно ли за несколько мгновений передать нечто важное? Вполне. Рагнар ощутил, как внутри начинает подниматься ярость. Возможно ли, что схваченный лазутчик ждал кого-то из этих двоих?

Встреча получилась совершенно короткой, молодая принцесса поспешила в замок, и вид ее был весьма взволнованным. Рагнар задумчиво проводил ее взглядом, не выпуская при этом из виду и незнакомца. Тот снова нырнул в тень деревьев и скрылся. Разрываясь между желаниями догнать возможного доносчика и свою так называемую жену, Рагнар понял, что упустил время: где-то раздался отдаляющийся топот копыт. Даже на своем быстром скакуне он все равно не смог бы догнать беглеца. Сегодня тот сумел скрыться, но это не значило, что ему удастся оставаться не пойманным. Это всего лишь вопрос времени. Бросив последний взгляд в сторону лагеря, Рагнар пришпорил своего коня и поспешил в замок.

***

В этот раз он просто позволил ей уйти в свои покои. В этот раз не смог допросить ее, как любого другого, подозреваемого в шпионаже. Рагнар все еще сомневался. Что-то говорило ему, что нужно подождать, присмотреться, не вспугнуть, затаиться как делают хищники. Весть о том, что его отрядом был перехвачен лазутчик и что он теперь мертв, еще не успела распространиться, а значит, таинственный шпион еще предпримет попытку передать свою информацию. Дозоры на границе усилили, и уйти незамеченным, как это было доселе, теперь не удастся.

Что же касалось Айны… Рагнар все никак не мог определиться, какие эмоции вызывает она в нем? Он видел ее отчаянное милосердие, с которым она выхаживала умирающего Брайса. И почему-то это не вязалось у него с ее попыткой передать что-то своему отцу. Было бы слишком наивно и глупо встречаться с посланником рядом с замком, где любой дозорный тут же все заметит. К тому же Рагнар успел отметить, с каким испугом отпрянула девушка от незнакомца, преградившего ей путь. Она явно не ожидала увидеть того. А потом испуг в ее глазах… Рагнар был уверен, что ему это не показалось. Напускная храбрость этой маленькой девчонки не смогла ввести его в заблуждение. Он все еще помнил, как блестел страх в зелени ее очей, как дрожал ее подбородок в его руке. И, Одхан его раздери, он помнил ее запах: сладкий, влекущий, теплый, медовый – если бы солнце имело запах, то, несомненно, он был бы именно таким.

Глава 8

В последнее время она снилась ей все чаще. Ее появление всегда казалось настолько явственным, что даже пробуждение не могло стереть границы сна и реальности. Каждое последующее видение нисколько не открывало завесу своей тайны, и Айна снова и снова гадала, кто же является ей. Она не знала, кем была эта женщина, но ее появление всегда несло с собой свет и тепло, оно грело и успокаивало, а ее тихий мелодичный голос еще потом долгим эхом звучал в мыслях. Едва только начинало казаться, что можно разглядеть лицо незнакомки, как оно снова ускользало от взора, прячась в таинственном свечении или забытье. Женщина была ощутима, но в то же время нельзя было разглядеть даже цвет ее волос или оттенок платье. Только Айна была уверена, что эта женщина молода и прекрасна. Странно, но ей казалось, что та и раньше являлась к ней в снах, пусть не столь часто. Но с тех пор, как ее отдали правителю Зангры, эти сновидения стали повторяться чаще. Словно женщина хотела что-то сказать, а быть может уберечь от чего-то.

– Сенира, расскажи о моей маме. Ты знала ее?

Вопрос Айны застал пожилую женщину врасплох. Она на мгновение напряглась, взгляд ее сделался туманным, но потом все это исчезло. Нянюшка, не отрываясь от своего штопанья, слегка осунулась, будто ее взял озноб, и долго молчала. Айна подумала, что Сенира не расслышала ее вопроса, но остереглась спрашивать еще раз, как раздался сухой ответ.

– Нет, не знала.

– А почему? – не унималась девушка. Ей всегда хотелось знать, кем была ее мать и почему она ее совершенно не помнит. С раннего детства эта тема тщательно избегалась, любые разговоры тут же пресекались ее отцом, а старая нянюшка и вовсе делала вид, что не слышала вопросов. Потому поразительным был сегодняшний ответ за столь долгое время. Неужели и правда Сенира не знала ее матери или же ей было что скрывать?

– Твой отец взял меня в замок растить тебя. Где была твоя мать, жива ли или отправилась к праотцам, я не знаю. Мне не говорили про это ничего. А задавать лишние вопросы мне негоже было. Это была единственная работа, которая могла прокормить меня в ту пору.

Да, Айна много раз слышала, что муж и сыновья Сениры погибли на войне, и родственников в городе или поблизости у нее не было. Пожилой женщине, оставшейся совершенно одинокой, да еще и подавленной вестью о гибели своей семьи, ничего не оставалось, кроме как распродать свое хозяйство, которое она не в силах была вести теперь сама, и податься в замок своего правителя на поиски посильной работы. На ту пору Сверр искал смотрительницу для своей младшей дочери, и Сенира была принята. Для пожилой женщины маленькая принцесса стала новой радостью, ясным светом в темном царстве утрат. И не беда, что их с малышкой отослали в дальние задворки земель Моргаша – там было спокойнее и свободнее. А вскоре и старик Вилен появился в их уединенном жилище. Никто и не помнил уже, откуда он пришел, почему остался. Он просто остался. Несмотря на все недомолвки с Сенирой, они стали главными воспитателями и защитниками для младшей принцессы Моргаша.

– И ты ни разу не слышала о ней?

Айна так просто не сдавалась. Ей было интересно хоть что-нибудь выведать о своей матери. Почему она ее покинула? Быть может, это хоть сколь-нибудь могло приоткрыть завесу тайны столь холодного отношения отца к ней. Сколько себя помнила, Сверр признавал лишь только одну дочь – Бродику, которая была совершенно не похожа на нее: высокая, статная, с совершенно темными волосами, так разительно отличавшимися от ее собственных, глаза, словно у кошки, и грация богини. Иногда Айне даже казалось, что их матерями были совершенно разные женщины.

– Нет, – коротко бросила Сенира и, поджав губы, погрузилась в свою работу.

Айна тоже взяла в руки плотную тяжелую ткань. Долгие годы она хотела узнать хоть что-то о своей матери, но все тщетно. Среди сотен портретов, хранившихся в замках отца, не было ни одного с ее изображением. Сверр сумел стереть из истории любое упоминание об этой женщине. А вместе с этим была скрыта какая-то важная часть ее собственной жизни. Не потому ли отец всегда держал ее поодаль от себя и с такой легкостью выдал замуж за врага? А теперь поздно было искать ответы. Время безжалостно хоронило их, напрочь стирая любые следы.

И отчего-то Айне очень хотелось верить, что являвшаяся в ее снах женщина – это ее мать. Как жаль, что ни одного воспоминания о ней у нее не осталось. Хотя бы одного, пусть даже смутного, но достаточного хотя бы для воссоздания ее облика в своих видениях. Ее мама так и останется для нее бестелесным образом.

***

Прогулки с Брайсом стали единственной возможностью покидать стены огромного замка. Глупо было надеяться, что ей позволят в одиночестве разгуливать вокруг замка, и на каждую прогулку в сопровождающие к своей жене Рагнар приставил Дага. Айна была согласна и с таким решением, все лучше, чем быть запертой в высоких неприступных стенах.

Ее любимец быстро шел на поправку, и ежедневные прогулки стали необходимы теперь не только ей, но и самому животному. Брайс, почуяв в себе новые силы, с блеском в глазах вышагивал по просторному лугу недалеко от замка. Айна держала его на длинном поводе, время от времени подходя ближе и поглаживая за теплую мощную шею, чтобы подбодрить. Великолепное животное. Один его вид вызывал трепет и восхищение. Айна не рисковала седлать Брайса, опасаясь, что он был еще слишком слаб для верховых выездок, но глядя на этого красавца, ей так хотелось мчаться, ловя потоки воздуха, и упиваться свободой, хоть такой и ограниченной. Старый Вилен когда-то научил маленькую принцессу верховой езде, благодаря чему Айна могла свободно держаться в седле, чем нещадно раздражала своего отца, говорившего, что женщинам рода правителя не пристало ездить верхом – для этого есть телеги и кареты. Как бы это ни казалось странным, но именно в Зангре Айна почувствовала себя свободной. Даже запрет Рагнара покидать пределы замка не мог подавить в ней чувство радости от отсутствия немилости отца. Она всегда была скована правилами и требованиями, каждое ее действие было сопряжено со страхом вызвать недовольство Сверра. Редкая опека отца постоянно оборачивалась лишь только его раздражение. Здесь же, среди своих врагов, она могла быть самой собой. От нее не ждали ничего, и она могла более не ждать чужого одобрения от своих поступков.

– Даг, пожалуйста, оседлайте Брайса завтра к прогулке. – Айна долго сомневалась, но все же решилась обратиться к помощнику Рагнара.

Мужчина обернулся, и вид его не скрывал сильного удивления.

– Вы хотите отправиться на прогулку верхом?

– Да. – От того недовольного голоса, которым был задан вопрос, Айна поежилась.

– Не думаю, что это лучшая идея. Брайс никогда не признавал никого, кроме Рагнара. Даже я не рискнул бы сесть на него верхом. Рагнар объезжал его лично, и скажу я вам, это была схватка двух характеров. Ни один не уступал другому. Этот дьявол силен и вынослив, как никто другой, но его преданность своему хозяину как у пса, и своим последним боем Брайс доказал это. Пусть Вас не обманывает его спокойствие и покорность, он признает только одного хозяина и будет верен ему до последнего своего вздоха.

– Думаете, он не позволит? – с сомнением спросила Айна, задумчиво глядя на гуляющее животное. Она была поражена столь сильной привязанностью его к Рагнару и даже восхищена. Все-таки животные благороднее людей, им не ведомы коварство и обман, они служат верой и правдой, отдавая всю свою любовь и преданность.

– Не обманывайтесь, принцесса, – предостерег ее Даг. – Мой Вам совет.

***

Нужно было признать, что день ото дня замок становился уютнее и даже теплее. И как бы ни хотелось признаваться в этом себе, но Рагнар понимал, что заслуга в этом была в первую очередь его молодой жены и ее старой помощницы. Все началось с того крыла замка, которое было отведено под их покои. Рагнар очень боялся, что преображения навсегда уничтожат все то, что могло еще напомнить ему о матери, но этого не произошло, напротив, поднявшийся из запущения замок стал напоминать ему о том периоде жизни, когда были еще живы и отец, и мать… Когда он был мал и беззаботен…

Тряхнув головой, Рагнар взъерошил свои волосы и направился в конюшни. Даг успел рассказать об улучшении состояния Брайса, и ему не терпелось увидеть все воочию. Он знал, что каждый день Айна выводила идущего на поправку коня на прогулку, и они принесли немалую пользу в скорейшем выздоровлении животного. Что ж, нужно было признать, что эта маленькая принцесса обладала изрядным упорством и верой, раз сумела отвоевать его любимца у смерти.

Рагнар был полон решимости лично удостовериться в восстановлении Брайса, лично оседлать своего вороного жеребца и выехать с ним в луга. Он не терял надежды, что верный друг вновь сможет храбро бросаться с ним в бой и вместе они станут опорой и воодушевлением для их братьев в битвах против захватчиков.

Брайса в конюшне не оказалось. Догадываясь, что Айна могла вновь отправиться с ним на поля, Рагнар все же окликнул Дага, надеясь, что помощник все же не ослушался его приказа сопровождать девчонку. Однако к его недовольству, конюх тут же появился, готовый в любую минуту исполнить любое указание своего повелителя.

– Где Брайс? – Рагнар недовольно нахмурил брови, сам догадываясь, где тот мог быть и с кем.

Даг осмотрелся и лицо его тут же побледнело.

– Одхан ее раздери, – выругался он. – Твоя жена с самого утра находилась здесь. А у меня не было возможности сопровождать ее: твой конь захромал и пришлось сменить ему подковы.

Вот уж действительно, Одхан ее раздери. Своим поступком она не только нарушила его приказ и подвела Дага, но и подвергла опасности свою жизнь. Рагнар помнил, что сталось со смельчаками, попытавшимися хотя бы оседлать боевого коня своего повелителя: многие оказывались едва ли не затоптанными под мощными копытами вороного.

– Только не это, – донеся испуганный голос Дага, и Рагнар посмотрел в ту сторону, куда был направлен взгляд конюха. И тот час же ярость охватила его: снаряжение для верховой езды, обычно висящее на крюках стены, отсутствовало, а это могло означать лишь одно – Айна в одиночестве решила оседлать Брайса. Если тот не затопчет ее до смерти, Рагнар лично высечет ее на площади за ослушание. Глупая девчонка, она не понимала что творила.

– Я же говорил тебе не отпускать ее одну, – сердито бросил Рагнар на ходу, стремительно покидая конюшню.

– Виноват, – донесся ему в спину голос Дага. Помощник стремглав бросился вслед за своим повелителем, переживая, что с Айной может что-то случиться. Он корил себя за неосмотрительность, но постоянно приглядывать за принцессой тоже не мог, так как его обязанности на конюшне тоже требовали исполнения.

– Она не могла далеко уйти со снаряжением, слишком тяжелая ноша для нее, – рассуждал вслух Рагнар, зная, что Даг следует за ним. – Если только… Ты думаешь, она могла бы самостоятельно оседлать Брайса?

– Он ей доверяет.

Вдали показалась поляна, по которой неспешным шагом шла девушка с волосами цвета жидкого солнца, собранными на макушке. Она вела под уздцы огромного вороного коня, то и дело поворачиваясь к нему и поглаживая его нос.

– Она сделала из него безропотного щенка, – с неудовлетворением заметил правитель, не отрывая взгляда от девушки с животным.

– Она вернула его к жизни, – заметил Даг.

– Твоя правда, – спустя некоторое время после раздумий ответит Рагнар, все так же неотрывно смотря на девушку. Слава богам, он успел вовремя, и эта безумная не натворила глупостей, попытавшись сесть верхом…

Но в следующую секунду Айна остановилась и, поглаживая животное по шее, подошла к нему сбоку. Сомнений в том, что она не оставила мысли оседлать скакуна, не оставалось. Брайс стал бить копытом и нетерпеливо переминаться с ноги на ногу, и Рагнар сразу же понял недовольство животного. Тот мог позволить заботиться о себе той, которая выходила его, но все же хозяином признавал лишь одного – Рагнара. Все последующее произошло слишком быстро: едва только девушка поставила ногу в стремя, Брайс поднялся на дыбы. Хрупкая наездница до последнего пыталась удержаться, хватаясь руками за седло, только сила, с которой сопротивлялся вороной, все же опрокинула ее на землю. В следующее мгновение мощные ноги животного опустились на землю. Конь недовольно фырчал и бил копытами, так и не отойдя от сбитой девушки, которая, к огромному ужасу мужчин, не пыталась даже отползи или укрыться от разъяренного животного. Она совершенно не подавала признаков жизни.

Похолодев от ужаса, Рагнар бросился вперед. Он засвистел, призывая Брайса успокоиться и пойти на призыв хозяина. Уловка удалась, животное стало настороженно водить ушами и, в конце концов, остановилось, чтобы затем направиться в сторону повелителя. На ходу перехватив коня за поводья, Рагнар передал их Дагу, попутно похлопав любимца по шее, чтобы немного успокоить, и, более не мешкая, устремился к Айне. Она лежала без сознания, а на лице застыл испуг. Опустившись на землю рядом с ней, он обхватил ее за плечи и повернул к себе, отводя назад с бледного лица спутанные пряди волос, как почувствовал на пальцах что-то теплое и липкое. Кровь. Из разбитого виска сочилась алая кровь, тонкими ручейками стекая по шее. Мысленно проклиная глупую девчонку в безрассудстве, он стал ощупывать землю в надежде, что копыта Брайса ее не задели и это была лишь ссадина от падения о землю, иначе спасти ее после мощных ударов уже не помогло бы ничто. Рагнар не раз видел, как в боях лошади насмерть затаптывали людей, и лишь счастливчикам удавалось выжить, оставаясь на всю жизнь калеками. Под пальцами ощущалась холодная поверхность плоского камня. Именно об него и ударилась при падении Айна. Не стоило мешкать ни мгновения. Осторожно подняв на руки девушку, Рагнар поспешил обратно в замок. Требовалось как можно скорее оказать ей помощь, пока еще не поздно.

– Займись Брайсом, – бросил он на ходу Дагу.

Маленькая и почти невесомая, Айна была сейчас в его руках. А его одолевали совершенно противоречивые чувства. С одной стороны, он сильно тревожился, так как произошедшее могло убить ее. А с другой, ему хотелось свернуть ей шею за ослушание. Этой выходкой девчонка поставила под угрозу свою жизнь, а также судьбу всего его народа, так как ее отец наверняка посчитал бы смерть дочери отличным поводом для новых, более жестоких нападений. И что больше его тревожило, Рагнар и сам не мог понять.

***

Тишина вокруг казалась громче самого надрывного крика. Было страшно. Где она? Почему никого не слышно вокруг? Словно вспышка пришло воспоминание о падении, и Айна тут же запаниковала: она умерла? Ей необходимо было увидеть, где она находится, понять… Но собственное тело не слушалось. Веки будто налитые свинцом, едва приоткрылись, но тут же яркий свет свечи ослепил глаза. Старый Вилен в своих рассказах всегда говорил, что по ту сторону жизни души проходят коридор света, прежде чем попасть по ту сторону жизни… И сейчас Айна была склонна верить, что она находится в этом коридоре. Страшно. И холодно. Ужасно холодно. Все тело била дрожь. Ей нужно было встать и идти. Найти выход… Вернуться… Ведь там остались Сенира, Вилен… Рагнар… Ей нужно встать. Но тело не слушалось, скованное пеленой слабости и боли. Ей нужно встать, нужно вернуться…

– Тише, девочка, тише, – теплые руки коснулись ее плеча, а мягкий голос Сениры заполнил ее сознание.

Айна с огромным усилием смогла открыть глаза и в темноте комнаты разглядеть струю женщину. Жива, она все же жива.

– Ох и напугала же ты нас, вертихвостка, – укоризненно покачала головой нянюшка, но в ее голосе было слышно лишь только беспокойство, никакого осуждения или гнева. – Что это тебе в голову взбрело? А если бы этот конь тебя растоптал насмерть? Ты об этом подумала?

– Прости, – прошептала Айна пересохшими губами. – Прости.

– Запомни, девочка моя, одну вещь, – назидательно произнесла Сенира и взяла за руку девушку. – Ты уже не в Моргаше, где нужно было подчиняться лишь отцу. Теперь все иначе. Ныне ты вдвойне несешь ответственность за свое поведение. Любое твое действо скажется не только на тебе, мне или Вилене, но и на судьбах двух народов. Ты – хрупкий мир меж двумя правителями, и покуда ты жива, даже худой мир – надежда. Твой отец и Рагнар связаны этим браком словно путами, которые сдерживают войну, так не позволяй им развязаться.

В этом была вся Сенира. Она никогда не ругала Айну, но умела в своей речи выделить самое главное, чтобы дать понять о всей сути произошедшего. Действительно, Айна повела себя глупо, Даг ведь предупреждал ее, но она самоуверенно пренебрегла его словами, пошла на поводу у своей безрассудной самоуверенности. Да и его самого выставила не в лучшем свете перед Рагнаром – будто он виноват в том, что произошло с ней. Нужно будет извиниться…