Осенний полонез. Сборник рассказов. Лирика, драма, ирония, юмор

Начальник и сантехник с почтением и заметным уважением пожали руку грамотного, сознательного жильца, похлопали его поочерёдно по обоим плечам и уехали на… новеньком “Мерседесе”. Руслан же в приподнятом, возвышенном настроении ещё некоторое время оставался во дворе. Хотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться своими новыми ощущениями и мыслями, но двор оставался пуст.

Прошла неделя. Случай во дворе стал забываться…

Однажды вечером жена принесла Руслану странную платёжку с требованием оплаты за пользование… ступеньками и входным тамбуром дома! Оказалось, что указанные “объекты” являлись частной собственностью гражданина Сидорова Дмитрия Эммануиловича.

– А кто это… за Сидоров? – округлил глаза Руслан и непонимающе уставился на жену.

– Ой! Тут такое творилось вчера в обед! – всплеснула руками и трагически закатила глаза женщина. – Милицию даже вызывали. Нюрка, та, что с пятого этажа, вызвала слесаря Митю, якобы кран починить, и так его отходила!…

– Причём тут слесарь! – начал кипятиться Руслан от непонятливости жены.

– Так это ж он… Сидоров… выкупил ступеньки и… – смутилась от резкости мужа жена.

– Он! – сел на диван Руслан и заморгал глазами. – А, по какому праву… – хотел он возмутиться и осёкся.

В голове у него произошло столкновение противоречивых мыслей, вызвав короткое замыкание некоторых извилин. В душе пронесся вихрь разнонаправленных чувств. Он ясно представил тот спор во дворе, своё горячее выступление… Лицо у идейного, наивного демократа побледнело, и он прилёг на диван, не выпуская из рук платёжку.

Жена забеспокоилась, пришла в глубокое волнение и вызвала “Скорую”. Прибывшие врачи констатировали у приболевшего резкий спад кровяного давления и потерю ориентации в пространстве: показывал рукой на глухую стену и просил закрыть окно.

– Покажите психиатру, – отведя в сторонку жену, посоветовал пожилой врач. – Явная прострация…

Женщина согласно кивала головой и незаметно смахивала слезинки. Её предчувствия и опасения врача оправдались: муж таки попал в заведение с душевными заболеваниями, но по другому поводу.

На следующий день Руслан купил длинную железную лестницу и пристроил её к своему балкону. Соседи не сразу сообразили, в чём “юмор” такого архитектурного решения. Когда же Руслан с помутневшими глазами затребовал от жены и ребёнка заходить (вернее, залезать) в квартиру по лестнице! То… опять вызвали “Скорую”…

Сидя в больничной палате, глядя в решётчатое окно, Руслан обдумывал одну и ту же мысль: как к лестнице удобнее и дешевле пристроить перила? Другого выхода он не видел, поскольку свято верил в справедливость законов свободного рынка! “Конкурентная борьба заставляет людей думать, искать нетривиальные способы решения проблем, – трезво думал Руслан. – Значит, надобно Митю обойти и найти более дешёвый способ попадания в квартиру?… И я его найду!”

Руслан перевёл взгляд на потрескавшийся пол и сжал ладонями виски. За окном потемнело, сверкнула молния, стрельнул раскат грома и по стёклам забарабанили настойчивые капли дождя…

07.07.08 года. Украина.

Не лыком шитый или мечта простака

Телевизор для Федьки Палёного был единственной отдушиной в его серой, непроглядно-пасмурной жизни. И хотя аппарат был старенький – поздняя модель “Электрона” советского производства с подсевшим экраном – но “ящик”, невзирая на радужные полосы, что-то показывал. Антенну заменял кусок провода, что усиливало ощущение безысходности. В отличие от многих парень не увлекался кровавыми боевиками, натурными “ужастиками”, или слащавыми, с искусственными трагедиями, сериалами. Был безразличен к политике, а новости не переносил в принципе, так как они часто бывали покруче выдуманных ужасов. Любил же разговорные “ток шоу”. Здесь иногда затрагивали такие темы, освещали такие житейские истории, что настроение улучшалось от мысли: у кого-то бывало в жизни и похуже!

Вот уже второй год после “дембеля” Федька сидел на шее у родителей. Сидеть было неудобно, отчего и не спешил жениться, хотя планы имелись. Не сказать, что парень был ленив не в меру, однако, постоянной работы не находил. Перебивался случайными заработками. Долго нигде не задерживался. И хотя так маялись многие молодые люди, не сумевшие получить вовремя достойную, востребованную специальность, но отец поглядывал на сына косо и часто высказывал своё неодобрение. Он-то не знал, что была у Федьки тайная мечта – стать шоумэном! Но как к ней подобраться? Как научиться складно говорить, не бояться публики, быть остроумным и обаятельным? А, главное, как пробиться к телевизионщикам?…

Мечта не давала парню покоя, не позволяла выбрать иную профессию. А перепробовал немало: грузчиком в магазине, барменом в кафе, охранником в банке, даже складским менеджером!

Вот уже закончилась зима, и после затяжных холодов наступала весна. Наступала медленно, робко, с пронизывающим колючим ветром, утренним гололёдом и неярким солнцем. Тем не менее, была в этой поре года, в данный текущий момент, одна особенность…

В тот день Федька задержался: проходил собеседование и инструктаж на новой работе – официантом в ресторане ночного клуба. Мать возилась на кухне, а отец отдыхал в своей спальне. Бодро поприветствовав родителей, каждого в отдельности, задержался в ванной. Из радио, висевшего в прихожей, доносились звуки модной песенки и рассказ о ходе… предвыборной компании. “Хоть бы что путёвое крутанули! – мысленно отметил Федька, намыливая руки. – Опять какие-то выборы!”

Мать Палёного была тихой, безропотной женщиной, привыкшей во всём полагаться на мужа. Они и работали вместе: когда-то в банно-прачечном комбинате, а теперь в фирме со слегка переиначенным названием известной сказки Михалкова “Мой без дыр”. Он слесарем, она оператором стиральных машин. Звали в эту фирму и сына, но он отказался, сославшись на несовместимость своего организма с бытовыми химикатами.

Мать кормила сына ужином и слушала рассказ о его очередном трудоустройстве, кивая головой в знак согласия. Почему-то именно матери, глядя в её добрые, усталые глаза, Федька мог говорить складно, долго и убедительно. Он даже ловил себя на мысли, что есть у него всё-таки разговорный талант. Вот только бы с другими так…

После ужина довольный тем, что появился шанс слезть с родительских плеч, Федька вошёл в зал и привычно включил телевизор. Пробегаясь кнопками по каналам остановился на передаче, которая вначале показалась как “ток шоу”: слева и справа от разукрашенной ведущей сидели разной комплекции, но, в целом, солидные мужчины, а перед ними то аплодировала, то посвистывала беспокойная аудитория.

Палёный, естественно, задержался на этом канале и стал вслушиваться. Довольно быстро сообразил, что это обычные предвыборные дебаты, и собрался листать каналы дальше, но остановила фраза:

– …к сожалению, для некоторых наших политических оппонентов выборы – это способ заработать огромные деньги на торговле местами в будущем парламенте, – вытирая миниатюрным платочком вспотевшую лысину, басисто говорил тучный мужчина, сидящий слева. – Такой бизнес-подход к важной государственной кампании портит имидж страны, подрывает доверие народа к власти.

– Ну, это надо ещё доказать! – горячо прервал тучного тот, что похудее и сидящий справа. – Вы, “синие”, не гнушаетесь, кстати, платить людям деньги за участие в своих предвыборных акциях! Что не только не законно, но и аморально!

В аудитории засвистели, кто-то стал выкрикивать лозунги типа: “Долой “бордовых”, даёшь “синих”!” и громко хлопать, а Федька даже опешил. “Во дают! А как складно чешут! Надо подумать…” В голове у парня провернулась неожиданная мысль, и он не стал переключать канал…

За окном капало с сосулек, поддувал влажный ветер и наглым образом врывался в открытую форточку. Федька глубоко вдыхал весеннюю свежесть и морщил лоб, пристально вглядываясь в экран.

Шёл мелкий снег, но было так тепло, что на землю падали уже не снежинки, а капельки воды. Лёгкая, прозрачная дымка мягкими хлопьями укрывала посеревший от мокроты город. Перед зданием областного совета шумела и волновалась под зонтиками и без них группа людей с транспарантами. Впереди всех выделялся мужичок с надвинутой на глаза американской бейсболкой и с рупором в руках. Периодически он поднимал вверх левую, свободную, руку и заучено выкрикивал лозунги, которые с рёвом и гамом повторяла толпа. Федька стоял в первом ряду с плакатом, на котором на белом фоне было начертано чёрной краской: “Долой министров-коррупционеров!” Настроение у парня было приподнятое, и он с явным удовольствием старательно кричал со всеми. Благостное состояние Палёного объяснялось несколькими причинами. Во-первых, нагрудный карман приятно согревала денежная купюра с круглой (для него, конечно) цифрой. Во-вторых, здесь было гораздо веселее, чем в ресторане. И в-третьих, самое главное: чем-то эта предвыборная тусовка напоминала разговорное шоу! Во всяком случае, уже за первый час стояния, Федька наговорился столько, сколько и за месяц работы в кафе не получалось. Даже охрип маленько.

Когда акция закончилась, свернули плакаты, сложили их в подъехавший микроавтобус и быстро разошлись. Палёный с улыбкой ребёнка, откушавшего долгожданного мороженого, направился домой, где собирался обрадовать мать, да и отца, заработанным. Однако, на углу площади его остановил молодой человек в безупречно деловой одежде. Из-под воротника модного плаща выглядывала белоснежная рубашка с чёрным галстуком, а на голове красовалась шляпа из очень дорогого материала.

Деловой подошёл вплотную к Федьке, наклонился к уху и зашептал:

– Подработать не желаешь? – и добавил громче. – Работа не пыльная, не требующая особых навыков и тем более образования.

Федька на секунду замялся:

– А по времени?

– Да, прям сейчас и всего на пару часов!

– И за сколько?

– Стольник…

– Замётано!

Вскоре Палёный опять стоял на той же площади в первых рядах, но уже другой взволнованной толпы – более многочисленной, чем предыдущая, – с плакатом “Поддержим “синих” и наше родное правительство! Оппозиционеров на свалку истории!” Настроение у парня совсем окрасилось в радужный цвет. Цифры полученных денежных знаков легко складывались и грели душу простотой приобретения.

На этой акции рупор был мощнее и кричали громче, поэтому Федька натурально охрип, но крепился и от остальных старался не отставать. Окончание митинга прошло, как и в предыдущем случае, только микроавтобусов было двое. С улыбкой первоклассника, которому наконец-то поставили пятёрку по чистописанию, натужно откашливаясь, Палёный отправился домой.

В этот раз шёл и оглядывался: вдруг опять деньжата подвалят! И не ошибся! Когда собирался свернуть в проулок, чтобы сократить дорогу, его остановили две женщины предпенсионного возраста средней упитанности. Сладко улыбаясь подкрашенными глазами и губами, они приветливо спросили:

– Молодой человек! Можно к Вам обратиться как к мужчине?

– М-можно… – с натугой прохрипел Федька и почему-то покраснел откашливаясь.

Женщины проворно окружили парня, взяли его под руки, отвели внутрь двора и по очереди затараторили:

– Как Вас зовут, солнышко?

= Ф-Федька…

– А нас Мила и Люся!

Далее та, которая представилась Люсей, стала уверенно и изобретательно крыть все политические силы, участвовавшие в настоящих выборах. В конце она сказала:

– Надеюсь, Вы согласны с нашими выводами?

Федька в ответ что-то прохрипел и мотнул головой сверху вниз. После чего в дело вступила Мила. Она приобняла парня, наклонилась к его уху и заговорщицки прошептала:

– Подработать хочешь?…

Заметно потемнело от набежавшей чёрной тучи, и площадь перед зданием облсовета помрачнела. Снег сменился на моросящий дождь-ситничек. Федька стоял с непокрытой головой, время от времени тряс ею, стряхивая мокроту с лица, так как руки были заняты плакатом с воззванием: “Долой власть настоящую и прошлую! Голосуйте за Новую силу!”

Хотя толпа представителей Новой силы была реденькая, но кричали так громко, что пробегавший мимо бродячий пёс сначала гавкнул пару раз, а потом поджал хвост, заскулил и опрометью кинулся вон, в ближайшую подворотню!

Палёный уже не хрипел, а только открывал рот. Настроение почему-то упало: то ли от надоедливого дождя, то ли чувства голода, то ли от того, что сумма денежных знаков увеличилась не на много…

Домой вернулся к вечеру. Родители заканчивали ужин, когда Федька заглянул на кухню. Отец глянул на промокшего, уставшего сына вопросительно, а мать тревожно спросила:

– Что-то с работой не получилось? Сегодня же твоя смена…

Федька криво усмехнулся, тряхнул мокрой головой и прохрипел:

– Подробности расскажу позже, а пока…

Он полез во внутренний карман пиджака и протянул матери аккуратно свёрнутые купюры. Лицо женщины просветлело, а отец с сомнением засопел:

– Надолго ли устроился?…

Федька пожал плечами, а про себя подумал, что на этих митингах можно не только заработать, но и приблизиться к своей мечте. Осталось восстановить голос и дождаться телевизионщиков. “Кто-то на этих выборах загребает миллионы, но и мы не лыком шиты! – думал Федька, засыпая в тёплой постели после умеренно сытной еды. – Не только отхватим свой кусок хлеба, но и на телевидение пробьёмся. А там – слава, поклонницы, поездки по стране…” Сладкие мысли плавно перешли в сон, в котором Федькина мечта воплотилась самым причудливым образом: с микрофоном, украшенным изумрудами, он вёл прямую передачу с гарема, сидя голым в бассейне с неповторимыми восточными красавицами. За спинами девушек висел огромный, во всю стену плакат: “Долой синих, бордовых и жёлтых! Вся власть Голой женской силе!” Красотки обнимали Палёного, ласкали и сладко шептали: “Подработать не хочешь?…”

На следующий день, на удивление посвежевший (может после чудного сна!), Федька продолжил свой трудовой марафон на дистанции предвыборных баталий. Трудился допоздна, так как успел ещё на один митинг. Хрипота вскоре прошла. Правда, голос огрубел, но стал зычным. Через неделю Палёный уже хорошо ориентировался в политических раскладах, в плане графика митингов и суммы оплаты за участие в них. Естественно, были такие, что не платили. Но они Федьку не интересовали.

Работал с подъёмом, потому как поднакопил деньжат и уже пообщался с телевидением: не только попал в кадр, но и успел интервью дать, а, главное, познакомился с симпатичным корреспондентом Ниной, девушкой с короткой причёской в синих облегающих джинсах. Федькины доводы о демократичности проводимых выборов были такими “вескими”, что Нина после интервью хохотала до слёз и сама пожелала продолжить знакомство: такого идейного простака она ещё не встречала!

В следующий раз Нина вместе с оператором сама подошла к Федьке (он как всегда был в первом ряду митингующих) и с загадочной улыбкой стала задавать наводящие вопросы. Федька как школьник-отличник заучено восхвалял программу представленной на площади политической силы и предметно ругал оппонентов. Надо отметить, что Федька серьёзно подходил к тому, чтобы не запутаться: кого хвалить, а кого хаять. Для чего – не надеясь на память – строго отмечал в блокнотике, на чьём мероприятии он в данный момент находится.

И после этого интервью Нина искренне хохотала, успев поинтересоваться, где встретить парня завтра.

На эту акцию Федька пришёл загодя, так как предыдущая закончилась раньше запланированного. Он терпеливо выстоял очередь за транспарантами, любовно разгладил полученное полотнище и, примеряясь, поднял его повыше. Мимо него проходил какой-то высокий парень с повязкой дежурного, присматривающего за порядком. Он резко остановился и стал разглядывать Федьку, как осматривают, наверное, привидение или инопланетянина, скажем, с Марса. Глаза у дежурного округлились, губы в негодовании опустились вниз, и он с вызовом рыкнул:

– Не ты ли, морда краплёная, вечером из голубого ящика в новостях крыл нас по-черному? А сегодня уже примазался и на бабки рассчитываешь, гнида волосатая! Ребята! – обратился высокий к тем, кто уже заинтересовался происходящим и подходил поближе. – Среди нас провокатор! Затесался, гад, бабки снимает и нас же и хает! Надо бы проучить подонка, чтобы больше не повадно было! Ату его!

До Федьки не сразу дошёл трагизм происходящего. Не успел он рот открыть в своё оправдание, как получил удар в спину, а потом в живот. Сбитого с ног его не стали топтать, а, взяв за руки-ноги, оттащили к тротуару и выкинули на газон аккурат в лужу…

Очнулся от шума, в котором выделялся знакомый голос. Сел и огляделся: возле газона шумела толпа, в глаза бил ослепляющий свет мощного фонаря, впереди маячили глаз телекамеры и фигурка Нины. Девушка страстно говорила в микрофон:

– Дорогие телезрители! Мы ведём прямой репортаж с места события – газона площади областного совета – где в грязной луже лежит избитая до смерти жертва предвыборной борьбы: молодой активист партии… “синих”! До рукоприкладства в такой изуверской форме “бордовые” ещё не доходили! На место происшествия съёмочная группа канала “Бесцветный” прибыла первой…

Пламенную речь Нины перебил вой сирен подъехавшей “Скорой помощи” и милиции. Ошеломлённый Федька с помощью проходившего мимо старика и кривоногой старушки поднялся на ноги и не знал, как себя вести в этой ситуации. Он озирался, стряхивал грязь и пытался обратится к Нине, которую оттеснили работники милиции, освобождая дорогу медперсоналу. Вскоре при вспышках фотоаппаратов, под объективами вновь прибывших телекамер и спонтанный гул воинственной толпы, Палёного настойчиво уложили на носилки и унесли.

Везли недолго! Как только медицинская “Газель” набрала скорость, Федьку профессионально быстро обследовал врач, крепко сбитый сухощавый мужчина в лёгких очках. Он давил на Федькины ссадины и синяки, которых оказалось немного, и привычно спрашивал:

– Больно?

Голос у парня опять подсел, поэтому он только качал головой, в основном отрицательно.

– Тогда не будем усложнять жизнь ни тебе, ни нам. У нас и так хватает вызовов, чтобы без толку задарма возить таких пострадавших. – Здесь врач презрительно скривился. – Эти корреспонденты из засушенного таракана сделают доисторического динозавра, а нам отдувайся.

После чего врач крикнул, чтобы водитель остановился, и Федьку в мягкой, но настойчивой форме высадили где-то возле нового ночного клуба. Тут гремела музыка, сверкали безупречной краской дорогие автомобили, мялись у дверей заведения девочки в мини юбках – словом, жизнь бурлила в своём вечном, неиссякаемом потоке. На этой оптимистичной картине Федькина карьера платного митингового активиста закончилась.

Однако продолжение было. На следующий день к нему заехала Нина – как она вычислила координаты Палёного, он узнать не успел. Его взяли под руки, извинились перед оторопевшими родителями и срочно увезли для участия в передаче: “Грязные предвыборные технологии”, в которой он не только сидел статистом, но и отвечал на один, заранее подготовленный вопрос: “Как Вас, активиста “синих”, пытались подкупить и запугать нечистые на руку оппозиционные силы?”

У Федьки чудом прорезался голос и память, и он чётко, без запинки, выдал наспех выученный текст. Нина выглядывала из-за телекамер, улыбалась, иногда прикрывала рот, сдерживая смех, и одобрительно кивала парню головой. А он млел: всё же мечта его начала сбываться!

07.09.07 года. Украина.

Не от мира сего

Последние дни июля откровенно баловали людей. Лето словно застыдилось, что так долго и настырно поддавало жару всему живому, и решило смягчиться: вместе с северным ветерком налетели лёгкие серые облака, их догнали свинцовые осколки воздушных айсбергов, и пролился скромный грозовой дождик. Природа с благодарностью восприняла небесный подарок. Она пахнула влажной утренней дымкой, выпрямила тополиные плечи, засверкала зеленью потускневшей, было, травы и удивилась очами просыхающих луж…

Роза, законная жена Наума Дотёпина, с истомой, переходящей в трепетный восторг, при котором сердечко ходит ходуном и намеревается выпрыгнуть из грудных оков, осматривала новую двухэтажную квартиру, купленную накануне в престижном еврорайоне. Это был подарок мужа к троице. Да, Наум почитал церковные праздники и если что-нибудь дарил, то обязательно к “святым” датам.

А муж Розе достался неординарный. Когда они только познакомились, и она столкнулась с этой самой “неординарностью”, то даже испугалась и собралась сбежать от нежданного поклонника. А начинался их любовный спринт с курьёза…

“Была зима, и выпал снег, всё заискрилось белизной…” – когда утром спешила на работу, вспомнились ей строчки, вычитанные прошлым вечером из томика стихов неизвестного советского поэта. Первый снег, как водится, застал врасплох городские службы. Трудящийся народ, в меру поругиваясь, иногда посмеиваясь, а иногда и плача, пытался дождаться общественного транспорта. И только шаловливое солнце выглядывало из-за серого здания завода металлических конструкций и чувствовало себя комфортно.

Роза сравнительно успешно добралась до остановки и, оценив ситуацию, поняла, что день испорчен намертво: непосредственный начальник и так выражал недовольство её чертёжными “трудами” (девушка работала чертёжницей в конструкторском бюро после окончания техникума), а теперь ещё и неминуемое опоздание блестело случайной дорожной колеёй, проторенной по первому снегу перепуганной “копейкой”. Сам смельчак обречённо стоял на тротуаре, куда его занесло на повороте, и уже не дёргался: аккумулятор сел, и бензин кончился после безуспешных попыток выехать на дорогу.

Люди с надеждой поглядывали на поворот и были несказанно удивлены, когда оттуда показалась сначала лошадь, а за ней сани! Послышались первые реплики и комментарии по поводу экзотического пришествия, и сани вдруг понесло на тротуар: очевидно возница не учёл крутизны поворота, а лошадь, радуясь свободной дороге, резвость не убавила, а скорее наоборот.

Роза, находясь под впечатлением сказочного вида, не сразу сообразила, что сани летят на неё! Она даже не ойкнула, как бородатый возница успел подхватить её, избежав таким образом столкновения, и уложить к себе на колени. А лошадь замешкалась лишь на секунды. Она фыркнула, мотнула гривастой головой, заржала, обнажив крупные зубы, и ловко вывернула сани. Под свист и хохот потенциальных пассажиров, Розу усадили поудобней, и она полетела в волшебном снежном вихре, украшенном вожжами, длинным лошадиным хвостом и объятиями нежданного “спасителя”.

На работу прибыла раньше начальника. Но, главное, познакомилась с предпринимателем Наумом Дотёпиным. На тот момент Наум осваивал элитное коневодство и довольно успешно. Вообще, среди городских бизнесменов он был известной личностью и считался “везунчиком”. Была у него своя “изюминка-оригинальность” – на одном деле долго не задерживался. И всё, за что ни брался, приносило ему скорый доход. Опробовал за последние годы свиноводство, частное такси, ресторано-кофейную сеть, автосервис… Такие далёкие друг от друга бизнессферы Наума совершенно не смущали. Он быстро “входил в курс” и через короткое время получал приличный доход. После чего ”дело” становилось ему неинтересным, и он задёшево сбывал его конкурентам. За что и пользовался уважением.

Борода придавала Дотёпину солидности. А русский кафтан покроя восемнадцатого века и хромовые сапоги, в которых он частенько красовался, окончательно формировали образ русского купца того же века. У Наума всё было “не как у людей”. Кроме старинного одеяния, говорил соответственно. Например, мог выразиться в сторону депутатов парламента:

– Им, думским боярам, невдомёк, что народ мается от поганых законов.

Или о банкирах:

– Боле берут, чем в рост дают. Запаршивели, серебряные кошели!

И ухаживал Наум нетипично для современного человека, тем более имеющего кое-какие деньжата. Сражу же после примечательного знакомства, пригласил Розу в выходные покататься по лесу на лыжах (нет бы – в ночной клуб или ресторан “Техас”!). Девушка попыталась отказаться, так как лыжные палки в руках держала один раз ещё в школе, но Наум ободряюще улыбнулся, засветился светлыми глазами и обнадёжил:

– На моих лыжах может кататься любой.

И действительно, себе он прихватил финские гоночные лыжи, а ей – санки с широкими деревянными полозьями и коротенькими палками. Однако даже ими Розе не пришлось воспользоваться: оригинал привязал сани верёвкой к своему поясу и удивительно проворно устремился по просеке. Девушка была неготова к такому повороту, и эта неготовность только усилила её последующие ощущения.

Катание прошло весело, азартно, с комичными эпизодами и завершилось “у чёрта на куличках”.

– Здесь и заночуем… – сказал, отдышавшись, Наум, остановившись у снежной, правильной формы, кучи. Солнце уже спряталось и лишь посылало прощальные красные лучи из-за посеревших верхушек сосен и елей. Надвигавшаяся темень, сверкнувшая первыми звёздочками, и лесная чащоба заставили забиться сердце девушки неровно.