Любовь по вызову

Двадцать секунд. Тридцать. Минута. Ладони вспотели, в ушах стучит. Да что за хрень! Телефон отозвался веселой трелью:

Татьяна: Бессмысленно. У меня месячные.

Ах, значит так?! Решила поиздеваться. Ну, получи ответку.

Леха: Я сегодня трахался уже четыре раза. Не хлебом единым…

Двадцать секунд. Тридцать.

Татьяна: Ну, приезжай.

Стук в ушах сменился звоном. Захотелось смеяться и кричать! Еще раз пиликнул мессенджер:

Татьяна: И хлеба купи.

Теперь уже точно засмеялся.

Леха: Какого?

Татьяна: Обычного. Бородинского.

***

Заскочил в магазин уже в ее районе. Только по полупустым прилавкам понял, что поздно. Почти десять вечера. Помрачнел. Ей завтра на работу. Ладно, хоть увидеть. Взял последний «бородинский», постоял, посмотрел на остатки выкладки и подхватил коробку с пирожными. Эклеры. Всегда любил.

На ней была длинная туника и высокие теплые носки. Уставшая, с кругами под глазами. Волосы собраны в пучок, заколоты карандашом. В руках листы с текстом. Открыла молча, пропустила в квартиру и ушла на кухню. Постоял в пустом коридоре, хмыкнул, разделся и пошел следом.

Весь стол был завален бумагами с пометками, она сидела спиной к двери и смотрела в распечатку какой-то таблицы. Обводила отдельные столбцы. Тем самым карандашом, что был в прическе. Волосы рассыпались по спине волнистым водопадом. Постоял пару секунд, полюбовался. Потом все же шагнул в кухню.

– Хлеб, – выложил «бородинский». – И пирожные.

И бровью не повела.

– Поставь чайник, – не оборачиваясь.

Набрал воды, включил, сел напротив.

– Опять важная работа?

– Угу… Отчёты смежных отделов…

И опять молчание, только шум чайника.

– Хочешь, помогу?

Подняла на него взгляд, полный упрека.

– Чем?

– Ну… не знаю… разложу листы в алфавитном порядке, – добавил с нотками гордости: – Я буквы знаю!

Засмеялась. Черт, действительно засмеялась! Смела листы в стопку.

– Фиг с ними, не могу уже, – потерла глаза. – Завтра доделаю.

– Да? Можно завтра? Это не срочно?

– К среде…

Откинулась на спинку стула, посмотрела на него так, будто только что увидела. Хотела сказать гадость или колкость, но передумала и обернулась к столу, на котором стоял чайник.

– Ты пирожные притащил?

– Ага, эклеры!

– А с каким кремом?

– А ты какой любишь?

Прищурилась, улыбнулась. Встала, подошла к коробке.

– Ассорти! Чур, мои белые!

– Отлично, я больше люблю шоколадные!

– М… значит, ты решил испортить мне фигуру, – она уже открывала коробку.

– Надо же иногда и есть, а не только работать, – он ухмыльнулся. – Я понимаю, должность и все такое …

– В смысле «должность»? – опять напрягалась.

– Ну, ты же, скорее всего, руководитель, – чертыхнулся про себя, но отступать было поздно.

– Да? С чего ты взял? – в голосе вызов.

– Поведение проанализировал. И предпочтения, – говорил осторожно. Шагал по тонкому льду.

– И что такого в моем поведении?

– Ты привыкла говорить коротко и четко. Явно руководишь. Молодая еще. Так что вряд ли свое дело. Отдел или подразделение в фирме, – подумал и добавил: – И у тебя в подчинении точно есть мужчины.

Ее брови взлетели вверх:

– А это ты как понял?

– Ты хочешь, чтобы в постели мужчина был сильнее, – смотрел ей прямо в глаза. Говорил буднично, словно они список покупок обсуждали. – Значит, в жизни тебе приходится мужиков под себя подминать.

Она побледнела, сжала челюсти. А он продолжил.

– Но с самооценкой и самоуважением у тебя все в порядке, поэтому не хочешь унижения и издевательств, – постарался завершить непринужденно.

Она шумно выдохнула и дернула подбородком.

– А что, встречаются такие, кто хотят унижения?

Леха отвёл взгляд.

– Знаешь, чего только не встречается, – легкость ушла из его голоса.– Смотришь иной раз, стоит женщина. Аккуратный макияж, хорошая одежда, след от кольца на пальце. И понимаешь, что у нее скорее всего муж, дом, работа, двое детей, – он скривился, – а она требует такого, что не каждая девка за деньги с собой позволит сделать.

Он замолчал. Она тоже не произнесла ни слова. Забурлил и отщелкнулся чайник. Только тут он поднял на нее взгляд. Татьяна смотрела на него без брезгливости, без раздражения. Спокойно, оценивающе и, как на секунду ему показалось, понимающе. Резко вдохнула, обернулась к чайнику. Разлила кипяток по чашкам и поставила их на стол.

– Значит, – рядом шлёпнулась коробка с эклерами, – твои шоколадные!

Они молча жевали сладости, запивая их чаем. Татьяна то и дело пытливо поглядывала на Леху. Он не выдержал, ухмыльнулся.

– Ну, спрашивай!

– Что? – она чуть прищурилась.

– Как я вообще попал в этот бизнес.

– Ну, это-то как раз понятно. Молодо-зелено. Хотелось быстрых и больших денег, – она подняла одну бровь, – так?

– Так, – ухмыльнулся он.

– Наверное, какой-то старший товарищ подкатил на пьяной вечеринке… А потом уже отказываться было стрёмно, – прищурившись рассуждала она.

– Не, – улыбнулся. – В спортзале. Сначала предложили поработать моделями для плакатов зала. Потом тем, кто нормально себя чувствовал перед камерой, – фото обнаженки. А если на фото эрекция, то вообще шикарно по деньгам выходило, – он смотрел на нее нагло, если не сказать вызывающе. Но она взгляд не отводила. – А ты? – он решил довести откровенный разговор до конца. – Почему ты заказала эскорт-услугу?

– Эскорт-услугу?! – она хмыкнула и отвернулась. – Я заказала трахаться! А не эскорт-услугу.

Откинулась на спинку стула. Смотрела куда-то вдаль, мимо Лехи. Он молчал. Она продолжила:

– Я из последних отношений тяжело вышла, – глотнула чая. Про пирожные все забыли. – Вымотал он меня жуть как. Когда расстались, пообещала себе, что больше в эти игры ни-ни. Решила – секса захочу, мужика за деньги вызову, – она пристально посмотрела ему в глаза. – Вот и вызвала. Считай, сама себя на слабо взяла.

Он аккуратно коснулся кончиками пальцев ее рук, судорожно сжимавших кружку. Она усмехнулась и продолжила:

– Знаешь, успешному мужику нынче и женщина успешная нужна. Чтоб и работала, и красивая, и ужин из трёх блюд всегда свежий, – тут она перешла на шепот: – А сами-то отдавать не умеют. Только брать. И тут ты, с твоей непрошеной заботой. Дверку придержал, от хулиганов защитил, в одеяло укутал, часть работы за меня сделал.

Она смотрела на него глазами, полными слез.

– Откуда ты такой взялся?

Он удивлённо вскинул брови:

– Сама заказала!

– Действительно! – Татьяна грустно засмеялась. – А у тебя правда сегодня четыре заказа было? – вдруг спросила она.

Вот это поворот. И что ей ответить?

– А у тебя правда месячные? – с кривой усмешкой вернул вопрос.

Она хмыкнула:

– Правда.

А он молчал. Смотрел ей прямо в глаза и молчал. Значит, тоже правда. Врать не хочет. Она опустила глаза и спросила еле слышным шепотом:

– Почему ты вернулся? Тогда… В первый раз.

Он ответил не сразу. Накрыл ее ладони своими:

– Потому что ты очень живая. И очень настоящая, – сглотнул комок в горле. – И все с тобой по-настоящему. Давно такого кайфа не было.

Ни тени улыбки, смотрит прямо в глаза, сжимает ее ладони своими… Татьяна не выдержала, выдернула руки, закрыла лицо, утерла слезы…

– Пей чай, – старалась не смотреть ему в глаза, а он, напротив, не отводил от нее взгляда.

***

Ушел от нее сильно за полночь. Болтали о всякой ерунде – не заметили, как пролетело время. Татьяна больше молчала, а он нес какую-то чушь про характеры и предпочтения в постели, приводя в пример образы женщин из фильмов. С этой темы перескочили на кино, мультики из детства, посмеялись со школьных анекдотов.

К метро бежал. Боялся не успеть до закрытия. Уже сел в вагон, достал телефон. От нее сообщение.

Татьяна: Успел?

Леха: Успел. Почему не спишь?

Татьяна: А вдруг ты вернешься!

Леха: Если хочешь, вернусь.

Он уже выходил на своей станции. Замер перед турникетами: сообщения долго не было. Охранница на него нетерпеливо посматривала. Ей хотелось побыстрее закрыть вестибюль.

«В другой раз», – наконец пропищал телефон.

Разочарованно вздохнул. Отправил смайл и пожелание.

Леха: Приятных снов.

Татьяна: И тебе.

Леха: Спокойной ночи.

Вышел из подземки, закурил, пару минут посмотрел на темное небо и пошел к дому.

***

Следующим утром смартфон ожил ровно в шесть.

Татьяна: Доброе утро!

Он спал, крепко спал, но телефон выдернул его в реальность. Вместо того чтобы выругаться, широко улыбнулся, зажмурился, тряхнул головой.

Леха: И тебе! Хорошей пробежки!

Прошла минута.

Татьяна: Откуда ты знаешь, что я бегаю?

В ответ много-много улыбающихся смайлов.

Татьяна: А что еще ты обо мне знаешь?

Леха: Немного. Хочу знать больше.

Теперь смайлик от нее. Потом тишина. Убежала.

Потянулся. Подумал, что тоже неплохо бы начать утро со спортзала. Собрал сумку и, не завтракая, ушел. Час на тренажерах, бассейн, душ. Достал в раздевалке телефон.

Непрочитанные:

Татьяна: Всему свое время.

Оператор: Заказ на ночь. Пара. Берешь?

Чуть не отшвырнул телефон. Ну надо же так испоганить настроение. Оделся, вышел из зала, купил кофе на улице. Вздохнул раз, еще… Подумал, что пара будет, наверное, легче, чем четыре бабы, а по деньгам столько же. Достал телефон. Открыл чат с оператором. Набрал: «Беру». Стер. Сплюнул, выругался, снова набрал. Отправил.

***

Ночь была омерзительная. Чуть позже шести вышел на улицу и, несмотря на красивое раннее утро, почувствовал себя крайне паршиво. Постоял, вдохнул ещё чистого весеннего воздуха, достал телефон и набрал сообщение:

Леха: Завтраком накормишь?

Он знал, что она уже не спит. Ответ пришел, к его удивлению, быстро.

Татьяна: Накормлю. Минут через двадцать.

Улыбнулся, услышал вдруг, что вовсю щебечут птицы, и облака по небу плывут красивые, розовые. Пошел к ней пешком. Как раз полчаса. По пути зашел в круглосуточный супермаркет, купил два кофе – ей капучино, себе американо, и какие-то плюшки с сыром.

Татьяна явно была только из душа. Влажные волосы, собранные в хвост, трико, знакомая футболка. Впустила его, как обычно, без вопросов и комментариев. Открыла дверь и ушла на кухню. Он скинул куртку, зашел в ванную, вымыл руки, умылся.

– Омлет будешь? – буднично спросила его из кухни.

– Буду! Я кофе купил!

– Капучино мне? – улыбнулась. – Спасибо!

– Пей, пока горячий, – Леха взял свой стакан и сел на стул у стены.

Татьяна скрылась за дверцей холодильника доставая яйца, молоко и что-то ещё на завтрак.

– Чего пасмурный? – она обернулась.

– Ниче, – мотнул головой, отвёл взгляд. – Все норм.

– Да ладно, – протянула она с ехидцей в голосе, – рассказывай!

Леха нахмурился, все так же не глядя на нее.

– Заказ дурацкий был. Не люблю такие, – и чуть раздосадовано протянул: – Пара…

– В смысле пара? Пара женщин?

– Муж с женой! Причем молодые, – поймал ее недоуменный взгляд. – Я ее ебу, а он смотрит и дрочит! И оба охренеть как довольны!

На ее лице за пару мгновений промелькнуло удивление, возмущение, брезгливость, отвращение. Он это все увидел.

– Вот и я о том же, – прокомментировал еле слышно. Подумал и продолжил: – Знаешь, если бы тебя кто-то попробовал отыметь на моих глазах, я бы его убил, ну или, как минимум, покалечил. А там мужик просто счастлив был…

У нее округлились глаза от его признания. Она чуть вздрогнула, будто отряхиваясь.

– Ну, мало ли что у людей на уме. Может, им уже скучно!

– Может, – тихо отозвался Леха.

Она выключила конфорку, Леха потянулся за хлебом, выложил в корзинку, поставил на стол. Татьяна наблюдала за его движениями.

– А кто у тебя типичный клиент?

Он поднял на нее недоуменный взгляд.

– Ну, самый частый, – зачем-то пояснила она.

Леха пожал плечами:

– Женщины тридцать пять – сорок пять. Либо разведена, либо с мужем секс только по праздникам, а тело ещё чего-то хочет.

Татьяна поморщилась:

– А тебе нормально с женщиной, которая тебе в матери годится?

Леха резко обернулся, пристально посмотрел на нее, глаза сузились. Он тоже умел быть острым на язык.

– Слушай, давай не будем?

– Почему? – она невинно вздернула брови.

– Потому что я хочу спать с тобой, а не рассказывать, как спал с другими!

Она так и замерла с ножом в руках. Секунд пять внимательно на него смотрела. Потом улыбнулась. Без ехидства, но бесенята плясали в ее глазах. Протянула ему нож:

– Сыр нарежь!

А сама потянулась за тарелками.

Леха молча настругал сыр, выложил рядом с хлебом. Сел пить кофе. Если честно, не было сил на их обычную пикировку: сутки не спал. Валился с ног. Татьяна подняла на него взгляд:

– Мне в девять уехать надо будет.

Кивнул.

– На завтрак времени хватит, большего я не просил.

Она нетерпеливо поерзала на стуле, вдохнула, будто хотела что-то сказать.

– Что? – не выдержал Леха.

Татьяна кокетливо вскинула брови:

– А вечер у меня свободный!

Леха улыбнулся.

– Сходим в кино? – предложила она.

– Отлично, – довольный откинулся на спинку стула. – Выбери сеанс.

***

Домой приехал в начале одиннадцатого. Завалился спать. Сквозь сон подумал, что не завел будильник. Проснулся от звука открываемой двери. Подскочил. Первым делом посмотрел время. Два часа. Уф. Норм. Выдохнул.

– Серый? – позвал Леха.

– Ага! – откликнулся друг. – Кого другого ждал?

– Не… – откинулся на подушке. Потянулся. – Как дела?

– У меня норм, – Серый бросил ключи, зашел в Лехе в комнату. – Ты с ночи?

– Да-а, – протянул Леха. Сел на кровати, потер лицо руками. – Ночь мерзкая, зато утро хорошее! – резко встал. – Ты в душ пойдешь?

– Хотелось бы!

– Давай тогда ты первый, а я пока сделаю кофе.

– И на меня.

– Ага, – Леха уже ушел на кухню.

Они с Серегой снимали вместе квартиру уже третий год. Это был его единственный друг не из спортзала, они познакомились уже в конторе. В качалке таких не встретишь: мелкий, тщедушный, заостренные черты лица, темные короткие волосы, косая челка, падающая на неожиданно большие и красивые глаза. На вызовы надевал шелковую рубаху с отложным воротником, а иногда повязывал шейный платок. Для всех дамочек он был Серж, и ему это очень шло. Хозяйка квартиры сначала подумала, что они с Лехой парочка. В смысле «того», как она выразилась. А что? Живут вдвоем, девок не водят, один качок, второй задохлик… Парни, когда поняли, что она имеет в виду, долго ржали, но миф развеивать не стали. Пусть лучше так, чем правда, а то придется либо съезжать, либо бесплатно работать.

– Ты сегодня дома будешь? – Серый вытирал волосы полотенцем, выходя из душа.

– Через час уеду, – Леха прикинул, сколько ему добираться к Татьяне.

– Заказ?

– Не совсем.

Серый удивленно посмотрел на друга, но промолчал.

– Слушай, а вот если не трахаться, – Леха упорно отводил взгляд, делая вид, что увлечен хлебом и колбасой. – Вот прям реально, по чесноку, куда б пошел?

Серый отставил чашку, подумал.

– Да хрен его знает. Официантом, таксистом, продавцом в магазин… Если б сильно приперло, куда-нибудь бы устроился. Только ж по-любому бабло теряешь.

– Это да, – протянул Леха. – С баблом сложно.

– С баблом просто, без бабла сложно, – откусывая бутерброд, сострил Серый. – А ты же спортсмен, – он приподнял чашку, указывая на Лехины мускулы. – Пойди куда-нибудь тренером.

– Ага! В детскую школу. Главное, чтобы мамаши о предыдущем месте работы не узнали.

– Ну… Варианты всегда есть, – Серый пожал плечами. – Сильно припрет – найдешь.

У Лехи запищал телефон:

Татьяна: Слушай, в кинотеатрах смотреть нечего.

И тишина. Это что? Это она его отшила? Фиг вам!

– Серый, а у тебя ни на что билетов нет? Прямо сейчас?

– Есть две контрамарки с открытой датой в Сатирикон. Но что там идет, не знаю.

Леха открыл поисковик. «Ричард III». ТСатирикон он не очень любил, а Шекспир вообще хорош именно в академических постановках, но тут уж выбирать не приходилось. Открыл мессенджер.

Леха: Сатирикон. Ричард Третий. Играет сам Райкин. Пойдешь?

Татьяна: Театр? Сегодня?

Леха: Да. В семь.

Татьяна: Пойду.

Леха: Заеду за тобой в полшестого.

Татьяна: Не надо. Я буду еще на работе. Давай встретимся сразу там.

Леха: Давай. Адрес знаешь?

Татьяна: Найду. В семь?

Леха: В половину.

Леха отложил телефон и протянул руку Сереге:

– Я твой должник!

– В который раз, – Серый достал из бумажника обещанные контрамарки.

***

Он надел костюм. Светлый летний костюм: серые брюки, голубой пиджак, рубашка без галстука, чуть расстегнутая у ворота. Прошелся гелем по волосам, поправил триммером контур небритости.

Она шла от метро, поглядывая в телефон. Деловая, чуть уставшая, быстрый шаг. Леха увидел ее первым, смотрел не отрываясь. Подняла глаза, увидела, дернулась, замерла. Парень, шедший сзади, чуть не налетел на нее, благо, она вовремя опомнилась. Леха ехидно улыбнулся про себя. Что, не ожидала, да? Мы еще и не так умеем. Сделал пару шагов ей навстречу, аккуратно наклонился, поцеловал в щеку:

– Привет, – протянул белые розы.

– Привет, – она уже пришла в себя. – Цветы?

– Угу. Если мешают – подаришь актерам.

Улыбнулась, взяла его под руку. Ну чем не пара?!

Постановка в театре Сатиры отличалась эмоциональным накалом. Режиссер убрал все возможные детали, оставив только грубые штрихи, отсылающие к обстановке. Одинокая железная кровать на сцене, дающая понять, что действие происходит в личный покоях короля. Цепь на ноге, намекающая на темницу.

Да, собственно, даже костюмов не было. Все актеры были одеты в черное. Это позволяло оторваться от условностей и окунуться в мир страстей, актуальный и в XVII веке, и сейчас. Особенно силен был образ королевы-матери, созданный мужчиной. Никаких трансгендерных намеков. Просто актер блестяще воплотил женские тоску и отчаяние. Тут и Леха аплодировал искренне.

Татьяна же была просто восхищена происходящим на сцене. Ее взгляд был прикован к действию, и Лешка мог не стесняясь ее рассматривать: это ему было интереснее, чем спектакль. Она задыхалась от восторга и украдкой утирала слезы. На финальных овациях она вскочила и аплодировала стоя. Отнесла свои розы королеве. Вернулась, посмотрела на Лешку горящими от восторга глазами:

– Они не мешали, я просто…

– Я понимаю, – кивнул, улыбнулся.

До метро шли не спеша, наслаждаясь послевкусием от спектакля.

– Спасибо! Я не ожидала, что это будет так…

– Ярко?

– Да! Несмотря на черные костюмы и пустую сцену. Ты прав. Ярко!

– Да, в театре Сатиры вообще стараются передавать именно эмоции. Как раз этого они и добиваются, убирая детали. Хотя, – чуть сменил тон, – я все же люблю академического Шекспира. Но королева, бесспорно, был шикарен!

Татьяна удивленно на него посмотрела.

– Что?

– Ничего… Я просто не ожидала…

– Чего? Что я знаю разницу между академической и режиссерской постановкой? Или что понимаю, чего добивался Райкин?

Она шумно выдохнула и покачала головой:

– Я чуть не забыла! Мы же умные!

– Ага! – Леха шутливо задрал подбородок. – И красивые!

Татьяна остановилась, ошарашенная, посмотрела на него, открыв рот, и засмеялась. В голос засмеялась!

Довел ее до самого подъезда. Внутрь не заходил. Чутье подсказывало, что лучше не спешить и сегодня на чай не напрашиваться. К тому же, ночью у него был заказ.

Татьяна так же замерла у памятной тяжелой двери:

– Чувствую себя школьницей, – пожала плечами она.

– Вернуться домой не позже девяти? – усмехнулся Леха.

– Вроде того, – Татьяна растерялась.

– Ну, значит, иди, – он даже не пытался ее поцеловать. Просто стоял и смотрел в ее красивые, растерянные глаза.

– Значит, пойду, – чуть бодрее, чем хотелось, ответила она.

Леха наклонился и поцеловал. В щеку. Так же, как и при встрече.

– Спокойной ночи, – отступил на шаг назад.

– Спокойной.

Она хотела его удержать. Это было видно. Хотела, но запрещала себе.

Леха улыбнулся, развернулся и пошел к метро. Он умеет ждать.

***

Татьяна: Вспомнила, где ещё видела королеву! Он снимался в «Острове»!

Татьяна: Привет!

Посмотрел на часы. 6:37. Вернулась с пробежки и решила написать. То есть, она всю ночь думала… Пусть не о нем, а о спектакле, но о спектакле, на который ее пригласил он! Леха победоносно улыбнулся:

Леха: Доброе утро! Не смотрел «Остров».

Татьяна: Как так? Его на каждом углу показывали.

Леха: Ну вот так.

Татьяна: Ты не много потерял.

В ответ смайл.

Леха: Уже раздразнила, поищу в интернете.

Татьяна: Хочешь, вместе посмотрим? Собирались же в кино.

Опа! Вот это поворот!

Леха: Хочу.

Татьяна: Только завтра. Сегодня целый день на работе. Ок?

Леха: Ок.

Ещё бы не ок! Леха перевернулся в кровати. Завтра! Усмехнулся, довольный, как кот. Надо будет на завтра заказы не брать. Потянулся, ушел в душ.

***

Приехал к ней ранним вечером. В этот раз никакого выпендрежа. Просто джинсы, футболка, ветровка. Купил две пачки попкорна и газировки.

– А кино без этого разве смотрят? – ответил на ее вопросительный взгляд.

Ничего не сказала. Указала ему на спальню, сама ушла на кухню – засунуть попкорн в микроволновку. На маленьком столике в комнате были расставлены закуски. На полу валялась куча подушек. Она не планировала трогать постель. Понял. Уселся, оперевшись спиной о кровать. Удобно, в общем-то. Фильм уже был включен, стоял на паузе.

– Прости, кресел, как в кинотеатре, у меня нет, – протянула большую миску с попкорном и два стакана.

Улыбнулся:

– И так пойдет.

Села рядом. Более чем на пионерском расстоянии. Нет, он на секс не настраивался, но безумно хотелось хотя бы обнять ее, взять за руку. Черт! Поставил миску между ними, поджал ноги, внимательно уставился на экран.

– Оператор просто великолепен!

– Угу, и спецэффекты хороши! Вот что за фигня? Почему он на блокбастер не тянет?

– Любой фильм складывается из работы режиссера, сценария, и воплощения.

– Воплощение нормальное.

– Да, согласен. И актеры неплохи.

– Сценарий вообще шикарен.

– Значит, режиссер.

– Ну да. Нет какого-то напряжения, непредсказуемости. Не ждешь «когда же вот, когда!» – развернулся к ней. – Но в целом норм!

– Да? Ты не зря потратил два часа времени?

Замолчал, посмотрел на нее внимательно.

– Это два часа рядом с тобой. Это не может быть зря, – взгляд не отвел.

Покраснела.

– Слушай, а ты говорил, что хочешь спать со мной, – вскинула подбородок, смотрит с вызовом.

– Угу, – мурлыкнул.

– Но при этом сидишь в метре от меня. И даже не пытаешься прикоснуться.

В голосе возмущение. Чем она возмущается? Тем, что лапать не пытаюсь? Может, я туплю? Посмотрел в ее глаза. Э, нет… Не готова ты. Отвернулся снова к экрану.

– Я в теории русского и в формах слов не очень силен, но слово «спать» подразумевает некую длительность действия. Хотел бы один раз тебя трахнуть, сказал бы «пере-спать», – замолчал, покосился на нее.

– Ну да, – смотрит на него чуть прищурившись, оценивает. – К тому же, один раз уже был.

– Первый, – поправил ее.

– Что? – нахмурилась.

– Не один, а первый.

Она опешила, чуть рот приоткрыла. А он по привычке нагло смотрел ей прямо в глаза. Но так и не притронулся.

Фыркнула, подхватила пустую миску из-под попкорна, унесла ее на кухню. Встал, прошел следом. Остановился в дверях, опершись плечом на косяк. Она бросила миску в мойку и так и замерла над ней, вцепившись руками в край столешницы.

– Тань, – позвал тихонько.

Обернулась. В глазах слезы.

Черт! Что творится у тебя в голове, женщина?! Медленно подошел, провел пальцами по щекам под глазами. Ни тени улыбки, никаких усмешек. Она скривилась, отвернулась, но тут же передумала и уткнулась носом в его грудь. У него дыхание замерло где-то под ключицей. Бережно, как нежный цветок, обнял ее. Склонился к волосам. Поцеловал, погладил. Она оторвалась, судорожно вздохнула.

– Что дальше делать будем? – в глазах боль и ярость.

Ты же моя девочка. Что ж ты себе навыдумывала?

– Мне ехать надо, – соврал он.