Невинная любовница

Мистер Синклар ничего не сказал, но темные его глаза сардонически мерцали, что выводило меня из себя. Он вежливо поднялся, когда я выходила из комнаты, и я чувствовала на себе его взгляд, но не оглядывалась.

Я поднялась по винтовой лестнице и вошла в маленькую комнатку на втором этаже, которую отвела мне миссис Кемпбелл. Мои пожитки, которые я в беспорядке разбросала по комнате, показались мне скудными и немного жалкими. Больше у меня совсем ничего нет; завтра я покину родные и знакомые мне места и отправлюсь жить к людям, совершенно мне неизвестным, в какой-то полуразвалившийся дом в Глен-Клэр. На миг я почувствовала страх и одиночество, но вскоре приободрилась. Глен-Клэр всего лишь в двух днях езды от Эплкросса. Значит, общество Нейла Синклара не будет долгим. Кроме того, если что-то пойдет не так, я всегда могу вернуться в Эплкросс. Это не конец света.

Несмотря ни на что, мне казалось, что конец света все ближе, когда я укладывала запасную нижнюю юбку, вышитый платок, немногочисленные книги и ноты и бело-голубую папину кружку. Вдруг меня снова захлестнули горе и отчаяние – даже пришлось присесть на узкую кровать и сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Я плохо спала той ночью, что не стало для меня сюрпризом, а проснувшись на следующее утро, обнаружила, что все уже на ногах. Я наскоро позавтракала молоком и пшеничной лепешкой. У дверей уже стояла карета мистера Синклара. Не успела я допить молоко, обнять мистера Кемпбелла и попрощаться с ним, как уже надо было выходить. У кареты меня ждал мистер Синклар, готовый сопроводить меня в мою новую жизнь.

Глава третья,

в которой я отправляюсь в Глен-Клэр, а мистер Синклар ведет себя самым неподобающим для джентльмена образом

Ехать в закрытом экипаже с мистером Синкларом оказалось не слишком приятно. Сам по себе экипаж, конечно, не был неудобным: как-никак, из конюшни самого графа Страсконана. Сиденья в нем были обиты темно-синим бархатом, с толстыми подушками, и рессоры прекрасно приспособлены для того, чтобы пассажиры не чувствовали ни малейшей тряски на ямах и колдобинах. Нет, одно лишь общество мистера Синклара портило этот светлый летний день.

В карете было тесно, и я все время отодвигалась от своего спутника. Мне казалось, что он сидит очень близко. Странно, потому что он сидел на довольно приличном от меня расстоянии, к тому же с нами ехала миссис Кемпбелл, самая безукоризненная компаньонка. Случалось, карета подскакивала на особенно неприятной выбоине, его нога слегка касалась моей, и я поспешно подбирала юбки моего второго лучшего платья, к его несомненному удовольствию. Один раз карета подскочила так сильно, что я чуть не слетела со своего места, и мистер Синклар подхватил меня, не дав упасть. Он крепко держал меня за плечи, и на одно головокружительное мгновение он оказался так близко, что я почувствовала аромат его одеколона, от которого у меня закружилась голова. Я сильно покраснела, и мой спутник это заметил. Он очень бережно усадил меня на место, но тут же посмотрел на меня таким взглядом, что кровь забурлила у меня в жилах. Обиднее всего было то, что я точно знала: я нисколько не нравлюсь ему, а смотрит он так нарочно, чтобы смутить меня.

Конечно, миссис Кемпбелл совсем не разделяла моей неприязни к мистеру Синклару. Напротив, с каждой минутой нашего путешествия для меня становилось все более очевидно, что с ее точки зрения только присутствие мистера Синклара делало поездку более-менее терпимой, потому что она терпеть не могла путешествовать и никогда в жизни не выезжала дальше Инвернесса. Они с мистером Синкларом мило беседовали о погоде, состоянии дорог и расстоянии от Эплкросса до Глен-Клэр, а я молча сидела в своем углу и злилась. Ну и ловкач этот мистер Синклар! Нарочно любезничает с пожилыми дуэньями, внушая им, что он ничуть не опасен.

День выдался погожий. Мы отъезжали все дальше от Эплкросса, а я любовалась бирюзовым морем, смотрела, как волны накатывают на камни, а вдали чернеют силуэты гор острова Скай. Воздух был наполнен ароматами летних трав. Вдруг я поняла, что Нейл Синклар обращается ко мне, и неохотно оторвалась от созерцания пейзажей.

– Прошу прощения, сэр?

– Я спросил, мисс Бэлфур, много ли вы раньше путешествовали?

– Несколько раз ездила с отцом в Эдинбург, – ответила я, – а на острове Скай бывала много раз – уже и не упомню сколько.

– Вы хорошо переносите качку?

Миссис Кемпбелл одобрительно закивала: наша беседа казалась ей совершенно безобидной.

– Нет, сэр, – ответила я. – Меня все время тошнило – кроме одного раза, когда море было спокойно как зеркало; а так несколько часов пришлось провести, склонившись над ведром.

Миссис Кемпбелл нахмурилась.

– А вы хороший моряк, мистер Синклар? – осведомилась я. – Хотя… наверное, раз вы служите в королевском флоте…

Нейл Синклар впервые улыбнулся без всякой насмешки; глаза его потеплели, отчего у меня екнуло сердце, а я почти забыла о том, что он мне не нравится.

– Нет, мисс Бэлфур, я плохой моряк, – ответил он. – Во всех моих первых плаваниях я тоже страдал от морской болезни, но, к сожалению, рядом никогда не было подходящего ведра.

Я тоже улыбнулась.

– Вы сказали, что знаете моего дядю, сэр, – вдруг спросила я словно по наитию. – Что он за человек?

Мистер Синклар так долго молчал, что я начала нервничать.

– Ваш дядя – суровый человек, – наконец ответил он. – И не слишком многословный.

Его ответ меня совсем не порадовал.

– А тетя? – спросила я, не уверенная в том, что хочу знать ответ.

– Миссис Бэлфур страдает от нервов, – уклончиво пробормотал мистер Синклар.

Я не была уверена, что до конца поняла, что он имеет в виду, так как сама не могла похвастать излишне чувствительными нервами, по крайней мере, мне всегда так говорили. Леди Бенни, которая сама страдала от нервов, особенно когда сэр Комптон уезжал к любовнице в Инвернесс, постоянно жаловалась на скудость моих эмоций.

– О боже, – прошептала я. – А моя двоюродная сестра Эллен?

Мистер Синклар улыбнулся.

– Мисс Бэлфур очаровательна, – сказал он.

Я почувствовала внезапный прилив ревности и пожалела о том, что спросила.

Разговор себя исчерпал. Мистер Синклар, казалось, не был расположен продолжать беседу о моих родственниках, а меня так удручали мысли о суровом дяде и хрупком здоровье тети, что больше я ни о чем не спрашивала. Непохоже, чтобы в Глен-Клэр меня ждал теплый прием. Я снова задалась вопросом: почему же они согласились принять меня?

На ночлег мы остановились в Шилдейге, на постоялом дворе. Он представлял собой каменное оштукатуренное строение в порту. Номера оказались чистыми, а постельное белье – свежим, хотя и застиранным почти до дыр. Мне захотелось открыть окно, потому что в комнате было душно, но, когда я приоткрыла одну скрипящую створку, мне в нос ударил сильный запах выпотрошенной рыбы. Практически ничто не могло лишить меня аппетита – горе скорее даже увеличило его, – но вот запах испорченной рыбы основательно его подпортил. Я умылась и спустилась вниз, где поужинала хлебом и сыром, а затем снова удалилась к себе. Миссис Кемпбелл вздохнула с облегчением: она очень устала после целого дня пути по плохой дороге. Мистер Синклар учтиво поднялся, проводил меня до лестницы, светя свечой, и пожелал спокойной ночи.

Небо заволокло грозовыми тучами; поднялся ветер. Он бил в крышу и свистел сквозь трещины в оконной раме. Сняв платье и оставшись в одной сорочке, я не легла сразу же в постель, а встала у окна, облокотившись о подоконник. Дурно пахнущий порт сейчас был скрыт во тьме, и вид из окна был гораздо более привлекательным, чем запах оттуда. С неба, затянутого тучами, лил дождь. За его завесой скрылись ближние острова. Но на севере высоко над рваными облаками стояла луна, окруженная целой россыпью звезд и простирающая свое сияние на черные воды. Я глядела как завороженная.

Внизу стало шумно: бар наполнялся рыбаками. Я устала от тряски, и у меня разболелась голова. Я достала из сумки настойку лаванды и потерла виски, вдыхая стойкий сладкий аромат. Завтра за мной приедет другой экипаж и отвезет меня в Глен-Клэр, к родным отца. Миссис Кемпбелл вернется в Эплкросс в повозке загонщика. А мистер Синклар… Я подслушала, как он признавался, что его корабль стоит в порту Лохинвера, но после подписания Амьенского мирного договора в прошлом месяце ему предоставили отпуск.

Интересно, где он проведет отпуск? Может быть, поедет к своим родным в Страсконан? Или будет наслаждаться жизнью в Эдинбурге? Какой бы неопытной я ни была, я ни на миг не усомнилась в том, что Нейл Синклар, где бы он ни находился, будет искать женского общества.

Под моим окном скрипнула дверь. На сильном ветру раскачивался фонарь. Я поглядела вниз, мое внимание привлекло движение на улице. Там, прямо под моим окном, стоял Нейл Синклар и смотрел вверх, на меня. Вдруг я сообразила, как, должно быть, я выгляжу: пламя свечи просвечивает мою и без того почти прозрачную сорочку; непокорные рыжие кудри падают на лицо.

Нейл Синклар не отвернулся. Мне показалось, он смотрел на меня в упор целую вечность. Я густо покраснела и покрылась испариной. Несколько секунд я не могла пошевельнуться. Затем он наградил меня ослепительной улыбкой и помахал мне рукой.

Потом чары развеялись. Я отошла от окна и захлопнула ставни с такой силой, что они чуть не слетели с петель. Я вся дрожала. Надо же было повести себя так глупо, нескромно и откровенно опасно – высунулась в окно, как какая-нибудь распутная Джульетта! Мне надо было сообразить, что меня могут увидеть… Надо было понять, что в таком виде я похожа на падшую женщину! Жаль, что я часто сначала что-то делаю, а уж потом думаю.

В дверь постучали. Решив, что это миссис Кемпбелл пришла помочь мне расшнуровать корсет, я открыла – и обомлела.

На пороге стоял Нейл Синклар. Наверное, увидел меня в окне и тут же поднялся ко мне в номер.

Хотя я думала о нем буквально минуту назад, все-таки я меньше удивилась бы, увидев вместо него миссис Кемпбелл в одном нижнем белье.

Не дав мне произнести ни слова, он вошел в комнату и закрыл за собою дверь.

Наконец ко мне вернулся дар речи – и я тут же схватила платье, прикрылась им, ведь я стояла перед ним полуобнаженная:

– Что вы здесь делаете, сэр? Немедленно выйдите отсюда!

Он снова улыбнулся. Его откровенная, уверенная улыбка лишила меня внутреннего равновесия. Я почувствовала легкую дрожь в коленях.

– Не бойтесь, мисс Бэлфур, – сказал он, – я всего лишь хочу поговорить с вами.

– Вы выбрали, – сказала я, – неподходящее место и неподходящее время для разговоров. Настоящий джентльмен не позволит себе глазеть на полуодетую леди!

Не скрывая радости, он смерил меня оценивающим взглядом – с пылающего лица до босых ступней.

– Не джентльмен, возможно… – пробормотал он. – Но, вне всяких сомнений, мужчина.

Я крепче стиснула платье. Я наверняка влепила бы ему пощечину, если бы не боялась уронить свое покрывало. Тогда он снова начнет меня разглядывать!

Пока я пыталась разгадать мучившую меня загадку, он заговорил снова:

– И я начинаю думать, мисс Бэлфур, что вы – не настоящая леди.

Я застыла в изумлении:

– Прошу прощения, сэр?

– Ни одна леди не будет раздетой высовываться из окна, как какая-нибудь проститутка.

Горячая краска залила мое лицо, и не только лицо, но и кожу на груди и плечах. На моей белой коже это было особенно заметно.

– Я нечаянно! – пылко возразила я. – Я не думала…

Он насмешливо поднял брови:

– Вот именно. Вы дикарка, мисс Бэлфур, понимаете вы это или нет.

Мы смотрели друг на друга, и атмосфера между нами все больше накалялась. Как ни мало было у меня опыта в общении с мужчинами, я прочитала желание в его глазах и почувствовала ответное, внизу живота. Я дрожала как в лихорадке, и в то же самое время мне вдруг стало очень жарко. В камине потрескивал огонь, за окном завывал ветер. Мне показалось, я вдруг стала восприимчива ко всему – особенно к пламени, бушевавшему в глазах Нейла Синклара.

– Зачем вам ехать в Глен-Клэр? – негромко спросил Нейл. – Вас там ничего не ждет. Поедемте лучше со мной в Эдинбург. У вас будет дом с прислугой, замечательная одежда и драгоценности. Я обещаю часто навещать вас.

Я сделала глубокий вдох. Сердце неистово колотилось.

– Вы что же, мистер Синклар, предлагаете мне стать вашей любовницей?

Вне всяких сомнений, мисс Бенни пришли бы в ужас от такого предложения, и даже я не была настолько наивной, чтобы не знать, что происходит между мужчиной и женщиной в таких случаях. Деревенские жители наслышаны о таких вещах. К тому же я славилась прямотой и откровенностью.

Нейл Синклар плотоядно улыбнулся, чрезвычайно смутив меня.

– Разве это так плохо, мисс Бэлфур? Я предлагаю вам уютный дом вместо развалин в глуши и родни, которой вы не нужны.

– Вы предлагаете это не просто так! – отрывисто выкрикнула я.

Заулыбавшись еще шире, он осторожно коснулся рукой моей щеки. Я чуть не подпрыгнула от изумления.

– Все, чего я прошу, – сказал он, – в конечном счете будет полезно нам обоим.

Внутри у меня снова что-то екнуло; голова полнилась непристойными мыслями. С большим трудом мне удалось отогнать яркие фантазии, исполненные любви и неги.

– А мне показалось, что я вам совсем не нравлюсь!

Что-то первобытное вспыхнуло в его глазах, опалив меня.

– Вы плохо знаете мужчин, мисс Бэлфур, – хрипло сказал он. – Я возжелал вас, как только увидел.

– Вы впервые увидели меня только вчера, – напомнила я.

– Некоторые чувства приходят сразу.

– Но ведь вы считаете меня дикаркой… – с расстановкой произнесла я.

Глаза у него потемнели. Он положил руку на мое обнаженное плечо, и мне показалось, будто он пронзил меня стрелой. Я задрожала всем телом. Он провел пальцем сверху вниз – от ложбинки на ключице до запястья, где отчаянно билась жилка.

– Вы страстная, как горная кошка, а со мной вы можете всегда быть такой дикой, как того требует ваша натура.

От его слов, от его тихого, вкрадчивого голоса внутри у меня что-то сжалось. И все же я понимала: надо положить этому конец. Из-за своей наивности и проклятого любопытства я и так уже зашла слишком далеко. Мне нужно было немедленно вышвырнуть его из моей комнаты, а не вести опасные разговоры. Самое ужасное заключалось в том, что Нейл Синклар был прав. Я дикарка и всегда была дикаркой… Он с самого начала раскусил меня.

Моя своенравная натура шептала, что быть любовницей Нейла, наверное, очень приятно и увлекательно. При одной мысли о том, что ему удастся меня соблазнить, у меня подкашивались ноги. Неожиданно для себя я поняла, что желаю его так же сильно, как он меня. И все же пусть я и дикарка, но не дура. Я не променяю свое доброе имя на сомнительное положение его любовницы, пусть он и соблазняет меня богатством и неведомыми наслаждениями. Да, я поддалась искушению… Более того, едва не согласилась уступить ему! И все же…

– Что ж, – заключила я, – вы знаете, что я одинока и беззащитна. У меня нет денег, и я полностью завишу от милости родственников, у которых, по вашим словам, тоже нет ни гроша. Ваше предложение гнусно! Мистер Синклар, вы – подлец.

Он отступил на шаг. Сейчас он выглядел удрученным и слегка раздосадованным. Я знала, что он разгадал мою внутреннюю борьбу и понял, что на этот раз моя честь вышла победительницей.

– Мне жаль, что вы неправильно меня поняли, – сказал он.

– Как же еще прикажете вас понимать? – не могла успокоиться я.

Он пожал плечами:

– Если вы так об этом думаете…

– Еще бы!

Он поднял руки вверх, словно сдаваясь.

– Очень хорошо. Прошу прощения, я допустил ошибку. – Он взглянул на мои руки, прижимающие к груди платье. Костяшки пальцев от напряжения побелели. – Не бойтесь, мисс Бэлфур, я не из тех мужчин, кто добивается женщин силой. – Он рассмеялся. – Этого никогда и не требовалось.

О, мужское высокомерие!

– Вот и хорошо, – сказала я. – Хоть я не из тех девушек, что зовут на помощь и переворачивают всю гостиницу с ног на голову, но могу поступить и так, если потребуется.

Он улыбнулся, и на миг я почувствовала, как рушится вся моя решимость.

– А все-таки вам мое предложение по душе, – произнес он. – Примите его, Катриона.

– Вы ошибаетесь, – ответила я, отворачиваясь, чтобы скрыть предательский румянец. Он рассмеялся.

– Лгунья, – мягко сказал он.

Я подняла подбородок.

– Мне нравится Эдинбург, – призналась я. – Люблю магазины, галереи, выставки и лекции. Мне бы хотелось еще раз там оказаться. Но не той ценой, что вы предлагаете, мистер Синклар. Я не продаюсь.

– В вас больше стойкости, чем я ожидал, – заметил Нейл. В глазах его снова заплясали веселые огоньки; казалось, он и восхищается мною, и жалеет меня. – Я должен был помнить, что вы из рода Бэлфуров из Глен-Клэр. Они бывают чертовски упрямыми. – Он вздохнул. – Вряд ли вы теперь мне доверяете… – Я расслышала в его голосе незнакомые нотки. Он как будто жалел о том, что утратил мое доверие.

– Да, я вам не доверяю, и это полностью ваша вина, – подтвердила я и, не в силах сдержаться, улыбнулась. – Я никогда не доверяла вам, мистер Синклар. Всегда подозревала, что вы – негодяй.

Мои слова его рассмешили.

– Я тоже сразу понял, что вы – настоящая дикарка, хоть вы сначала и прикидывались бедной овечкой.

– Дверь находится прямо у вас за спиной, – ответила я. – Спокойной ночи.

Когда спустя каких-то две минуты ко мне в номер вошла миссис Кемпбелл, чтобы помочь мне расшнуровать корсаж, я сидела на краю кровати, крепко прижимая платье к груди. Миссис Кемпбелл с трудом удалось отнять у меня платье – она сказала, что оно помнется и утром его нельзя будет надеть.

Глава четвертая,

в которой на моем пути попадаются странные путешественники и я снова встречаю мистера Синклара, гораздо раньше, чем ожидала

За ночь ливень исчерпал свои силы. Свежий ветер с моря разогнал облака, с горных вершин на востоке лился солнечный свет.

Всю ночь я то просыпалась, то снова засыпала, а мои сны прерывались воспоминаниями о родителях и страхом перед днем грядущим, а также странными желаниями, которые были довольно тесно связаны с Нейлом Синкларом. Я слышала, как первый рыбак расставлял свои сети и всплеск от спускаемой на воду лодки задолго до того, как по-настоящему рассвело. К половине восьмого я была уже полностью собрана и готова ехать.

Мистер Синклар поприветствовал меня у подножия лестницы, когда мы с миссис Кемпбелл вместе спускались вниз. Я долго размышляла над тем, каково мне будет видеть его при свете дня, но он вел себя так равнодушно, что мне показалось, что вчерашняя ночная сцена между нами была всего лишь одним из беспокойных снов. Мы позавтракали хлебом с медом и элем, после чего я вышла прогуляться по набережной.

Экипажа из Глен-Клэр все не было. Пробило девять, затем половину десятого, а потом и десять. Я гуляла взад-вперед по набережной и, когда наконец вернулась на постоялый двор, увидела, что миссис Кемпбелл сидит в общем зале. Вид у нее сделался какой-то испуганный. Загонщик отправлялся в Эплкросс ровно в полдень; миссис Кемпбелл совсем не хотелось здесь задерживаться.

Я села на скамью, глядя на море и думая о моих новообретенных родных, которые так и не прислали за мной экипаж и даже не отправили посыльного, чтобы объяснить, в чем причина задержки. Вряд ли они горят желанием поскорее меня увидеть! Несмотря на то что было тепло, я поплотнее завернулась в шаль. На заливе громко кричали чайки. Отсюда моя дорога поворачивала на запад, прочь от побережья, к горам, к Торридону, Кинло-хью и дальше к Глен-Клэр. Всю свою жизнь я жила у моря. Оно было в моей крови. И хотя Глен-Клэр находился всего в сутках езды от дома, мне казалось, что у меня отрывают частичку души.

Я встала, окоченев и продрогнув от морского бриза, и вошла в общий зал. Со двора доносился звон сбруи – загонщик собирался в обратный путь. Я представила, как сейчас волнуется миссис Кемпбелл.

Так оно и было. Служанка подала нам на обед крабовый суп с булочками; одного запаха было достаточно, чтобы у меня пробудился аппетит. Но миссис Кемпбелл от волнения не могла есть. Она беспокойно вертела в руках ложку.

– За всю неделю никто больше не поедет в Эплкросс, – говорила она, – а кухарка и служанка без меня не справятся с воскресным ужином. Что же мне делать?

Я накрыла ладонью ее руку:

– Прошу вас, не беспокойтесь. Я могу подождать и одна… Наверное, здешняя хозяйка не откажется присмотреть за мной.

Миссис Кемпбелл как будто обрадовалась.

– На этом постоялом дворе нет хозяйки, – услужливо заметил мистер Синклар. – Трактирщик – вдовец. – Он появился из конюшни во дворе со взъерошенными от морского бриза волосами и пах свежим воздухом, лошадьми и кожей. Запах не был неприятным. Вообще-то он был даже привлекательным, и я сердилась на себя за неуместные мысли.

Я нахмурилась, глядя на него:

– Неужели никто не сможет мне помочь?

– Я могу, – сказал мистер Синклар. – Если хотите, я провожу вас до Глен-Клэр.

Я с неприкрытым негодованием смотрела на него.

– Нет, так не пойдет, – возразила я. – Учитывая то… – Я остановилась.

«Учитывая то, что вы – подлец, который пытался соблазнить меня прошлой ночью», – этого я не сказала, но могла понять по его взгляду, что он все понял. Он стоял, выжидательно склонив голову.

– Учитывая то, что больше с нами никого не будет, – выкрутилась я.

Он улыбнулся.

– Но мы с вами некоторым образом родственники, пусть и дальние, – сказал он. – Так что все приличия соблюдены. – Мистер Синклар обладал талантом лишать меня дара речи.

– Оказывается, мы с вами в родстве? – спросила я, восстановив дыхание. – Как кстати!

Его улыбка стала еще шире.

– Клянусь, это правда, – подтвердил он. – Я – внук троюродного брата миссис Эбенезер Бэлфур по линии матери. Можете проверить по семейной библии, если не верите мне.

– Ах вот как! – хмыкнула я. – Ну, значит, все пристойно!

Миссис Кемпбелл нахмурилась.

– Извини, Катриона, – сказала она, – но мне кажется, что на такое дальнее родство не вполне можно полагаться.

– Да, – сказала я, стараясь не смотреть на мистера Синклара – вот уж на кого ни в коем случае нельзя полагаться! – Возможно, вы правы, мэм.

От дальнейших споров нас спасло прибытие экипажа из Глен-Клэр. С возгласом облегчения миссис Кемпбелл увлекла меня прочь из гостиницы, во двор, и посадила в коляску, даже не дав доесть крабовый суп.

– Теперь все будет в порядке, милая, – сказала она, не обращая внимания на то, что внешность у кучера была самая что ни на есть злодейская. – Ты благополучно доберешься до Глен-Клэр к ночи. Твои родственники наверняка будут рады тебя видеть. – Она с энтузиазмом расцеловала меня в обе щеки. – Обещай, что будешь часто писать мне.

Мистер Синклар передавал мои сумки конюху. Внезапно я почувствовала себя очень одинокой. Ни кучер, ни конюх явно не горели желанием разговаривать со мной, они едва удостоили меня угрюмым приветствием.

Мистер Синклар встал возле окна, чтобы попрощаться со мной, и на мгновение его дерзость куда-то исчезла. Он вдруг сделался очень серьезным, даже мрачным.

– Желаю вам удачи, мисс Бэлфур, – сказал он, словно прощаясь навсегда.

– Мистер Синклар, вы когда-нибудь приезжаете в Глен-Клэр навестить троюродную тетку… или кем она вам доводится? – спросила я неожиданно для самой себя.

Он улыбнулся.

– Очень редко, мисс Бэлфур, – ответил он. – Но вы увидите меня в Глен-Клэр до конца месяца.

Услышав это, я почувствовала облегчение и странную радость, но, естественно, очень злилась на себя за то, что действительно не отказалась бы увидеть его снова. Я надменно склонила голову и подала ему руку в величавой, как мне показалось, манере. Но он просто повернул мою ладонь внутренней стороной к себе, поцеловал и вернул ее мне, иронически приподняв брови. В то время как краска выступала на моем лице, я желала мистеру Синклару оказаться на дне озера.

– Благодарю вас, мистер Синклар, за оказанную услугу, – холодно сказала я.

– Не стоит благодарности, мисс Бэлфур, – ответил он и, глядя прямо мне в глаза, улыбнулся: – Если вдруг передумаете, вам стоит только сказать!

– Отказ часто оказывается очень болезненным, мистер Синклар, – сказала я. – Вы очень храбрый мужчина, если рискуете получить и второй.

Он рассмеялся.

– Вы еще не видели Глен-Клэр, – загадочно заметил он.

– Так вы – меньшее из двух зол? – осведомилась я. – Что ж, буду иметь в виду.

Его смех все еще стоял у меня в ушах, когда карета отъехала от постоялого двора и покатила по мощеной улице, ведущей к набережной. Я вытянула шею, чтобы еще раз взглянуть на море. Вскоре дорога повернула к высоким горам, и последний кусочек синевы пропал из вида. Хоть я и старалась не думать о том, как Нейл Синклар ухаживает за эдинбургскими красавицами, мысли о нем неотступно преследовали меня большую часть пути к новому дому.