Откровения

Ольга Личкова

Откровения

ОТКРОВЕНИЯ

Здравствуй, дорогой читатель! Перед тобой дневник молодой женщины, которая во многом похожа на тебя. Как и ты, она ищет себя в этом большом мире, боится темноты и непредсказуемости, порой чувствует себя одинокой, а порой – влюблённой. Она старается меняться и по мере сил становиться лучше. Ей хочется всё контролировать и систематизировать, но, как и ты, она допускает ошибки и промахи. А иногда она позволяет себе выходить за рамки лично установленных стандартов. Тогда она путешествует, знакомится с новыми людьми, с ней происходят приключения. Нет, не как в приключенческом романе. Другие. Как в жизни. В её, в твоей, в любой. Но эти приключения показаны через призму собственного восприятия, а потому уникальны, как уникален каждый из нас. Этот дневник начинается не в самый хороший период. Слишком много тишины, одиночества и боли. Но постепенно тучи рассеиваются, всё меняется, и ты, читатель, станешь тому свидетелем. Возможно, если и у тебя сейчас трудности, опыт героини тебя подбодрит. Ну что, готов познакомиться?

Введение

Здравствуй, бесценный человечек. Наверное, таким должно быть сердечное приветствие. По крайней мере, мне так было бы приятно. Меня зовут Ольга – и это одно из многочисленных моих имён и проявлений.

В руках ты держишь книгу, мою книгу, самолично написанную (момент гордости). Что в ней и стоит ли читать? Хм… В ней кусочек жизни. Причём не чьей-то – моей. Хотя тут будет много лиц, с кем-то познакомишься близко, кого-то стряхнёшь с памяти, лишь перевернув страницу. Боль, которая уничтожает изнутри, сменяется счастьем и наоборот – это реально? Да. Влюблять и влюбляться, отпуская, – да. Быть медиком и идти об руку со смертью… – да. Быть другом, дочерью, внучкой, сестрой – да. Позволь мне взять твою руку и повести за собой, показывая бесконечные грани жизни. Моей жизни.

Начнём знакомство со мной со стихотворения. Конечно, не всё будет печально, как в нём, будет и жоска грустно, и жоска весело. Устраивайся удобнее, я начинаю.

Отрицание переходит границы разумного, Возможного и прочие всякие.

Я хотела больше весёлого, шумного, Как итог – утонула во мраке.

Безмолвность изувечена крикливо, Широко разинут чёрный рот.

На губах её – моё имя.

Никто, никто не тот!

То, что было рядом, так близко, – далеко.

Я – не дело ничьих забот.

Прочитай моё имя в списке

Тех, кто жить не хотел, но смог.

Откровение

Уже поздно. Я ложусь спать. Во дворе почему-то кричат дети, а на кухне капнул кран. Я убавляю яркость на телефоне и выключаю Интернет, кладу телефон на стол, там шуршит одинокая овсяная печенька в пакете. На столе стоит небольшая банка мёда и полупустая банка вишнёвого варенья, к которому я так и не притронулась за ужином. На вечер у меня было гороховое пюре и грудка, которая очень долго естся, так как, когда живёшь одна, еда убывает не так быстро. Перед сном я мазала щёки кремом (прописал врач и посадил на диету), мне нравится, я дисциплинируюсь.

Сегодня я мыла голову, но так и не вышла на улицу, ходила по квартире с заколотыми волосами. Я часто мёрзну, хотя у меня солнечная сторона, и хожу в свитерах и смешных розовых мохнатых тапках. Мне нравится смотреть на свои ладони и пальцы, когда грустно, – они словно ветви, стремящиеся к солнцу, я не вольна их перечеркнуть.

Ложусь спать. Выключая свет, я стараюсь быстрей добраться до кровати: боюсь. А чего? Бабаек, наверное. Мне некомфортно от темноты и одиночества в ней, но я борюсь, привыкаю. В постели я закутываюсь со всех сторон и подтыкаю одеяло, накрываясь с головой. Всегда укрываюсь всеми одеялами, имеющимися в доме (максимальное количество – четыре). Мне нравится ощущение придавленности и словно объятий. Я не люблю одежду во время сна – лишнее. От касаний к груди, животу, бёдрам у меня мурашки – очень холодные пальцы. У меня анемия и бело-фиолетовые губы. Мне нравятся мягкие и пушистые пледы – часто глажу их, кутаюсь и очень берегу. Я перестала пить чай и пью шиповник, а папа мне принёс песочные корзиночки с вишней и персиком, мне их можно, а конфеты нет. Чувствую себя. А тебя? Тебя нет.

Откровение 1

Снова я ложусь спать, сегодня раньше, и на то есть причина. Завтра будет ровно год, как не стало одного из самых любимых и дорогих мне людей. Боль постоянно высверливает мне сердце, заставляя его захлёбываться слезами, прости мне их. Кажется, я стала сентиментальней, или просто жизнь стала набирать обороты, не знаю.

Сегодня я, как обычно, проснулась в пять утра, было светло и оттого спокойно. В магазине я купила себе два килограмма клубники и стейки, хотя ни разу не готовила их. На кухне разруха от ремонта и всё повёрнуто с ног на голову. Вчера при перестановке разбились три кружки, одну из которых, кофейную голубую крошку с барельефом Москвы, я очень любила. Ещё упала крышка с графина и расколола блюдце. Думаю, сейчас у меня должно быть очень много счастья.

Вечером я кушала клубнику с мёдом, хотя она не растаяла до конца и мне сводило зубы, но я была довольна. Наверное, я стала взрослой, раз никто не запрещает мне есть мороженые ягоды, когда очень хочется. Или глупой.

Также я купила коробку овсяного печенья. Мне оно раньше не нравилось, а теперь я ем его очень многозначительно, осознавая, что держу себя в руках, меняюсь, стремлюсь. Хорошее печенье, но, судя по всему, в него что-то добавляют этакое, шоколадную крошку, не иначе.

Пишу, и у меня дёргается глаз, я привыкла, но не очень приятно. И да, сегодня я предусмотрительней, не выключила свет во время своего письма, чтоб не светить себе фонариком, как вчера, а то мало ли кто может поджидать. Я ложусь спать и пытаюсь согреться. Сегодня замёрзли ноги.

Откровение 2

Я ещё не ложусь спать, но очень блика к этому. Вообще, спалось сегодня очень сладко, да настолько, что пришлось переставлять будильник. Утро пошло не по плану, от слова "абсолютно", а то, что отходит от рамок, мне не очень нравится. Хотя когда как.

На улице светило солнце и был крайне промозглый, пробирающий ветер. Ожидая автобус, я погуляла час на остановке – и столько же, ожидая его обратно. Теперь считаю, что веду здоровый образ жизни, раз гуляю не менее двух часов в день.

Кладбище. Мне нравится его атмосфера, там тихо, на тебя смотрят красивые лица, много цветов. Чайки. Меня восхитило, какие же они огромные и красивые, правда, очень уж горланистые птицы. Особенно поражает, когда стая кружит над тобой, закрывая крыльями небо и утаскивая блинчики с могилы.

В автобусе я заплатила за девушку, наверное, я молодец. Она выглядела забавно: коричневое короткое пальто, ботинки, серый снуд и розовые рукавицы. И стрижка такая, знаешь, как горшочек, и у щёк словно линия. Мне почему-то было холодно и весело, и я всё ластилась к маме и бабушке, толкая, крутясь, шутя вокруг них. Водитель усатый и с бородой, круглолицый, словно сказочный, или нет, самый что ни на есть дачный водитель.

В городе мы сели в тот же автобус, на котором я и ехала, от мужчины-кондуктора пахло потом, ко мне возвращается обоняние, это радует, но всё же почему именно тогда его пробило?..

Высадившись, мы с Исечкой пошли за пирогом, но я случайно купила ведёрко с искусственными цветами и швабру. Швабра оранжевая, яркая, как полотенце у меня на кухне и как скатерть – с апельсинами, только мне их нельзя сейчас.

За поминальным столом я пила кислый морс, ела лосиный фарш с картошкой и свежими помидорами и много говорила о работе. Мне очень нравится рассказывать о ней, я горжусь. Возможно, это было невежливо – так нагло забирать всё внимание себе, но я думаю, это лось на меня так подействовал. А ещё я ела очень много помидорок черри, пока их не переставили на другой конец стола, но это и правильно, я всё поняла, только немного поздно.

Когда шли домой, я гладила маму по спине шваброй, шутила, что помою всю дорогу, и пыталась сбить ею голубей. А ещё втайне надеялась, что найду Мастера, ведь у меня в одной руке были прелестные цветы, правда, в другой была швабра…

Дома был сладчайший сон, крепление шкафов, приборка и танцы, которые доставили мне неимоверное удовольствие. Я всё-таки пожарила стейк, но он стал меньше раза в три, бывает. Я употребила его с клубникой и мёдом. Честно говоря, думала, что будет вкуснее, ну или после автобуса обоняние отшибло вновь. Это был насыщенный день, я благодарна, я люблю.

Откровение 3

И да, как обычно, мне пора спать, но… Прямо сейчас я счастлива, начнём по порядку.

Мне спалось не так сладко, как обычно, может, это стейк так повлиял, поэтому сегодня на ужин я ограничилась парой печенек и клубничкой. А вообще, день был расчудесный. Погода меня решила побаловать и крошила снежными хлопьями. А я восхищалась, улыбалась и пыталась поцеловать каждую хлопушку, пролетавшую мимо. Позже появилось солнце и опять хлопья – бесподобно. Я любила, и природа отвечала мне любовью такой, что меня захлёстывало и начинало чаще стучать сердце.

Я мёрзла, мочила ноги, даже попробовала халву – мелочи, из которых состоит день. Сказали, что я вкусно готовлю, и это правда. У меня появилась новая клеёнка на стол, она красивая, с розовыми надписями кофеёчков, а сверху я поставила ведёрко с цветами – мило, по-девчачьи.

Днём собирала вещи, мерила платья, берцы и кайфовала от себя. Купалась, мне очень нравятся гели для душа, и я взяла тот, подаренный близким человечком на Новый год, в бутылке для мартини.

Вечером я смотрела что-то, плакала, смеялась, было очень трогательно. Какое же счастье ронять слёзы оттого, что видишь, как переживает герой, а не оттого, что боль вгрызается в тебя, норовя оторвать кусок послаще. Прочистила заодно слёзные протоки.

Перед сном сделала массаж головушки, нанесла тоник и масла, а затем у зеркала любовалась собой. Я гладила тело, благодарила, признавалась в любви к каждой клеточке. А волосы на головушке недоумённо барашком стояли с одной стороны и гладенько лежали с другой. Благодарю себя за себя. Люблю. До встречи.

Откровение 4

Сегодня я начинаю писать раньше, хотя мне давно хочется спать, но сейчас только семь, поэтому рано, да и занята кровать. Кстати, я нахожусь где-то под Питером. Как так вышло? Хм, видимо, ты ещё плохо знаешь меня. Но не переживай, у нас будет время познакомиться ближе. А сейчас я сижу за столом в своём полюбившемся пончо и смотрю в панорамные окна от пола до потолка. Там маленький прудик, в котором раки и окуни. Метёт снег, и торчат шишковатые почки яблонь, слив и груш. Волнуются и шебуршат сосны. По телевизору идёт «Моя ужасная няня», мне нравится, много ярких цветов, лепота.

Я посетила Питер снова, жаждала этого свидания, и наконец оно случилось. В предвкушении я летела на электричке, и вот. Тот самый запах, ни с чем не сравнимый, петербуржский.

Он встретил меня пронизывающим ветром, лохматил мою головушку, а потом заливал дождём и завивал кудри. Он расцеловывал мне щёчки и забирался под одёжку, мураша. Всё было прелестно, как всегда. Я была счастлива насколько возможно, даже больше.

Метро, как же оно мне нравится, но всё же чутка пугает. Я всегда максимально аккуратно встаю на ступенечку эскалатора и еду на ней, вытянувшись в струночку, не двигаясь, держась за перила, которые имеют обыкновение уезжать вперёд, вытягивая меня помимо моей же воли. Эти жетончики, я немного теряюсь, куда что пихать и прикладывать, поэтому сегодня готова была уже всё отдать, чтоб шайтан-машина выпустила меня на волю.

Запахи метро кружат голову, волнует и восхищает шум прибывающего поезда, ветер обдувает, кружит и шалит. Люди снуют туда и сюда, их много, и они такие разные, чудесно. Я смотрела на своё отражение в стекле – удивительно. Глаза живут и сияют, оправленные в золочёные округлости, смешинки затаились в уголках рта, помада распускается аккуратным цветком по губам, а волосы, ну, как обычно, вьются, выпрямляются, лезут исследовать двери и поручни, пушатся. Люди вокруг в масках – это завораживает, столько глаз, глазок, глазищ – бездонные, пленительные, хитрые, распахнутые, со стрелками, накрашенные, с веснушками на радужке. Невозможно оторваться.

На улице свежо, очень. Люди бегут по своим делам в куртках, пальто, шапках и в длиннющих, до земли, шарфах. Столько пар, держащихся за руки, – это прекрасно и очаровательно, химия летает в воздухе, я напитываюсь ей и начинаю смотреть всё внимательней, вдруг встречу, вдруг промелькнёт, и я почувствую, но пока безуспешно, но я верю, сильно и искренне.

Дворцовая площадь встречает меня кругляшами мостовой. Я любуюсь, ей это нравится, она самолюбива, и я не прочь ей подыграть. Пора отобедать, и в какой-то неприметной столовой я беру себе индейку и брокколи. Один капустный кочешок оказался непривычно солёным, потому что зелёный, что ли… Невкусно подкрепившись, покидаю заведение, меня ждут.

Гуляя, захожу в лавочку сувениров, яйца Фаберже покоряют меня от макушки и до пят. Золотые, алые, малахитовые, васильковые с позолотой, мраморно переливающиеся и искрящиеся глазурью. Внутри них можно обнаружить наливные яблочки, выскакивающие на тонкой серебряной цепочке, щенков пуделей, кареты, дворцы, фото Николая Первого и его супруги. Посетила мармеладную бочку, там стояла тьма тьмущая бочек с мармеладом, взяла себе чутка – было вкусно и приятно очень.

Магазин Елисеевых – высоченные потолки, стеллажи с разными вкусностями: фигурки из карамели, трюфели, шоколад с ягодами, фрукты и овощи из марципана. Золотая лепнина на потолке, восковые фигуры на балкончике, машущие тебе руками, и куча игрушечных человечков, кружащихся, спускающихся и поднимающихся вдоль витрин. У меня от всего изящества и богатства предательски и сентиментально защипало глаза. Захотелось в тот же миг всё бросить и встать за прилавок или небрежно прогуливаться вдоль полок в аккуратном коричневом фартучке и шляпке, подсказывать вкусности и улыбаться.

Я ехала в электричке, смотрела на снег, бьющийся в окна, счастье наполняло меня и захлёстывало. Свидание с Питером прошло, но мне было мало, я столько не успела. Он коснулся моего лба губами и отпустил, зачем так быстро? Я уже томлюсь и ожидаю новой встречи, хочу познакомиться ближе, коснуться, упасть в объятия, слиться в самом нежном и самом чувственном. Люблю. Счастлива. Спасибо ему и всем, кто мелькнул мимо, каждой капле, упавшей на мои щёки, каждому барельефу, углу и кирпичику, за который зацепился мой взгляд. Благодарю. Моё сердце открыто и трепещет. Я жива и живу ярче и насыщенней с каждой секундой. Я буду и есть счастлива теперь и, пожалуй, чуть дальше.

Откровение 5

Уже утро, я сижу за столом, спиной к балкону. Кстати, знаешь, где я? Нет? В Евпатории. Не удивляйся, просто принимай меня такой, какая я есть. Во дворе кричат дети, и вкусно пахнет пирогом из кухни. Я перестала писать вечером, поэтому сегодня у меня будет поздняя рефлексия.

День Победы. Раньше мне казалось, что я люблю этот праздник более других, сейчас нет. Я осознаю, что это день всемирной боли и плача. Молчу и отвожу глаза от поздравлений и парадов.

Я уезжаю в Севастополь, поэтому одеваюсь очень тепло, тыря у папы его куртку; крашу глаза блестящими любимыми тенями, расчёсываю волосы, чтобы быть ну очень прекрасной. Иду по улице, наслаждаясь – припекает солнышко. Как только лучи согревают мою кожу, я тут же раздеваюсь до маечки (брюки, разумеется, оставила при себе), северная ж дама. Ветер начинает пробирать, но я не сдаюсь. Вокруг цветут сирень, яблоки и айва – я очень часто останавливаюсь, нюхаю и любя глажу цветы.

Я так спешила на встречу, что пробежала назначенное место, потом, правда, вернулась и нашлась. Мы едем на двухколёсном звере, и да, я не про велосипед. Мотоцикл! Настоящий! Я научилась резво запрыгивать на него, по крайней мере мне так кажется, но так и не одолела застёжку от шлема. Вообще, мне казалось, что я выгляжу дерзко и классно в шлеме, но мои щёчки так не считают, предательски округляя мордашку.

А какая тут дерзость с хомячьими щёчками?

Скорость, её много, у меня продувает ботинки, коленки, бёдра, руки – мне кажется, что еду уже голышом. Волосы сумасшедше вьются сзади, норовя улететь. Я кручу головой из стороны в сторону, пытаясь охватить всю живописность проезжаемых мест, периодически стукая шлемом человечка, везущего столь беспокойный груз. Я восхищена бескрайними виноградниками, тянущимися за горизонт, дорогами, хвастливо показывающими свои песчаные хвосты и устремляющимися в горы, соблазн слишком велик.

Остановка на стаканчик зелёного чая. Я пытаюсь греть руки о бумажный стакан, обжигая ладони. Волосы мои растрепались уж слишком неприлично и самовольно закрутились в шаловливые кудряшки. Мимо по небольшой площади ездят машины с военными песнями. Сигналя, люди, высунувшись из окон, кричат, машут руками, и им в ответ машут продавцы магазинов. Я стою в ошеломлении, это действо похоже на цирк, на дикость, но никак не на почтение героям войны.

Наконец высадка в Севастополе. Я, как обычно, отправляюсь на поиски, скажем так, дамской комнаты, в которой не обходится без курьёзов. Радует, что вход в три раза дешевле, чем в Евпатории, но и кабинки пропорциональны: в них тебя видно ровно на две трети. Это не беда, всякое бывает, надо и плюсы искать, например, можно налаживать знакомства, не отвлекаясь от процесса, смотря другому человеку в глаза. Но я пока не столь открыта, поэтому, завершив свои дела и собираясь покидать столь открытое коммуникациям место, я столкнулась с одной неожиданностью. Какая-то неведомая сила не давала мне разогнуться. Веря во всяких бабаек, я предположила, что это дух общественности, в самом грязном смысле этого слова, не отпускает меня, но нет, всё оказалось гораздо прозаичнее. Я, обладая недюжинной ловкостью, умудрилась застёжкой от сумки подловить себя и зацепиться за кружево нижнего белья. Хохотнув, что в таких местах является редкостью, я принялась за своё высвобождение от себя же. Это было непросто, но я справилась.

Вернувшись к ожидавшему меня приятелю, я повествовала о своих приключениях, и, посмеявшись, мы принялись ожидать паром, который перевёз бы нас на тот берег. Совсем рядом с морюшком стояло дерево, опушённое цветом молодой розы, которое повергло меня в неописуемый восторг.

Дождавшись парома, мы загрузились вместе с транспортом на борт. Я по своей природной шилопопости взобралась на верхнюю палубу и, накинув капюшон, тряслась, как цуцик, вглядываясь в волны цвета, как бы странно ни звучало, яиц дрозда.

По прибытии мы отправились на набережную, где совершили чудную прогулку. Было слишком много народа, и звучал чарующий мужской голос, исполнявший «Катюшу». Нам наперебой предлагали погладить голубей, шиншилл, отправиться на катерную прогулку и на экскурсии куда-то и на чём-то. Всё это было не ново, хотелось уникальности.

Изюминка нашла меня сама, появившись прямо перед носом старинным зданием с колоннами, запретными лентами и корявыми табличками, гласившими об опасности для жизни. Но какая уж тут опасность, когда мне жить захотелось в мильон раз сильнее от созерцания этой красоты? Рядом был не менее прелестный и манящий мой взор театр. Как обычно, я замечталась о том, как выходила бы на резные балкончики с чашечкой зелёного чая с клубникой, в шёлковом халате с широкими рукавами…

Снова паром, где меня пришлось ловить, так как волнение было сильнее, чем я, но я не обратила на этого должного внимания. Ведь, как только мы поплыли, я смело отпустила поручень и двинулась в сторону – и тут же полетела в другую, благо за меня уцепился товарищ и вернул в вертикальное положение, предварительно прилепив к поручню.

Пока плыли, я познакомилась с байкером, узнав по говору, что он москвич. Мы даже руки пожали друг другу, мне понравилось. Вообще, рукопожатия мне нравятся больше и больше, но, конечно, я бы предпочла, чтобы в полунаклоне мне целовали ручку и шептали, что в восхищении, но и так было неплохо.

Доехав до полпути, пошли заморить червячка, хотя мне казалось, что у меня внутри горыныч сидит с тремя головами, отчаянно просящими хоть маковку, а не червячок. В кафе я взяла самсу с курочкой и чай – горыныч угомонился. Затем снова езда.

Я наблюдала за полями, не знавшими конца, с ворсистой зеленью, переливающейся оттенком влюблённой жабы и вердепомового, волнующаяся живая гладь гармонировала с кобальтовыми облаками, несущимися по бледно-лазуревому небосводу. Это очаровывало. Внезапно видимость моего забрала стала хуже. Пошёл дождь. Он шёл, а мы летели, по крайней мере так казалось мне.

На светофоре, взвизгнув тормозами, один дурачок лихо обогнал нас на красный. А мог бы въехать. И уже визжал бы кто-то другой, но над телами. Но тем не менее всё обошлось.

Шла домой и дрожала, зуб не попадал на зуб, руки оледенели так, что больно было сгибать пальцы, волосы сплелись в мохнатый ком и, как мне кажется, что-то замышляли против своей хозяйки. Я была довольна, хоть и замёрзла донельзя.

Дома меня ждали вкуснейший ужин, тёплые одеяла и краснющая, но безусловно довольная мордочка себя же. Наверное, я маленький ультравпечатлительный ребятёнок, но пусть это останется нашей маленькой тайной, хорошо?

Откровение 6

Я проснулась, доброе утречко мне же. В последнее время мне спится очень очень крепко и сладко, я почти не вижу сны и просыпаюсь стабильно в девять утра. Сплю, укрывшись тремя одеялами, они ласково придавливают меня, отчего я начинаю закапываться и устраиваться, пока полностью не завернусь и не совью гнёздышко.

Вчера был удивительно насыщенный день. Я могла бы рассказать о чудесном завтраке, обеде и даже ужине, ибо они восхитительны, разнообразны и богаты. Вновь я понимаю, что хоть я и осталась в небольшом проигрыше у ковида, но всё так же путь к моему расположению, как и всегда, пролегает через желудок.

Днём я собиралась на встречу, хоть все ходили в брюках, но я была исключением и эталоном женственности, как мне казалось, и поэтому нарядилась в красное платьишко в клетку с пушистой юбкой, на плечи кокетливо накинула полупрозрачное что-то, украсилась серёжками в виде платиновых гроздьев камешков и нежно любимыми мною кольцами. На левой камушковое – из медицинской стали (куда уж я без медицины), на правой разноцветное, бензиновое, путешественничье.

Человечек, с которым была назначена встреча, ждал меня долго, так как сначала я ленилась идти, затем пила чай с тортиком и в итоге, настроившись, пошла, сообщив родным, что пройду по улице чутка и домой, на полчаса максимум; в итоге вернулась спустя пять часов.

На встречу я шла, держа руки по швам, ибо ветер так и норовил поднять моё платьишко выше всех допустимых норм. На месте было ровным счётом никого, а человек сообщил, что опоздает намного. Я была в растерянности, но оказалось, человечек со мной чутка поиграл, подойдя уже через минуту. Что ж, игра началась. Я всё подробно опишу, как было, что и почему, но в стол. Скажу одно: мною было испытано колоссальное удовольствие. Беседа была столь вкусной, сочной и с перчинкой, что я не могла остановиться и отвлечься хоть на что-то.

Под вечер я уже гуляла в чужом пиджаке с латте в руках. Пожалуй, было одно из пиковых моих лисьих состояний. Я крутила хвостом, вынуждая предлагать и уговаривать меня на то, что хотела сама. Взглядывала так, что собеседник вынужден был улыбаться и отводить глаза. И, как оказалось впоследствии, кусала собеседника быстро и остро (пока только на словах).

Уже поздно вечером по улицам города летела девушка в платьишке. Было свежо, слишком даже. Сначала я, как обычно, тряслась, но затем просто перестала ощущать обжигающий холод. Мои ладони напоминали лёд, нежный, но безукоризненно стылый. Я ведь собиралась на полчаса, но кто ж знал. Тем не менее, завидя кисоньку, я остановилась с ней побеседовать. Она ласкалась, я гладила её, а она мявкала и муркала на все мои вопросы. Мне определённо везло с собеседниками сегодня. Потом я увидела ёжика, перебегающего дорогу прям передо мной. В шоке от близости с фауной, я просидела ещё минут десять.

Придя домой, услышала «а-та-та» от мамы и бабушки. Мне пригрозили ремнём, беспокоясь о моём отмороженном мягком месте, но я уверила, что оно в порядке, хотя, может, я его просто не ощущала. После высказанного волнения обо мне дома наладилась атмосфера душевности и уюта.

Человечек позвонил, изъявив желание услышать меня ещё раз, видимо, за пять часов недостаточно полностью насладиться мильонами моих вопросов и хихиканьем. Я услышала, что человечек ждал того, кто полностью сможет растоптать его, и я, как оказалось, сыграла эту роль блестяще, хоть и не планировала. Далее последовало восхищение коммуникативными навыками и немного ещё всякого разного. Внутренняя лисонька была довольна, она наклонилась поближе к экрану, что-то шепнула в трубку, чуть улыбнулась и слизнула сердечко человека. Прости, это моя игра, я победила и забираю награду.