Соно Вероника. Пьячере!

По ногам дует, и поэтому, немного остыв, наклоняюсь к одеялу.

Там за дверью родные, наверное, стоят с семечками или попкорном, и слушают наши разборки в духе маминых любимых сериалов.

Ромка тоже успокаивается и, помогая поднять, берёт меня за руку:

– Верон! Это ненадолго! Поступишь в театральный и мы разбежимся! За это время все поймут, что всё это слухи, и я, заодно, найду эту… – он втягивает ноздрями воздух. – с языком без костей!

Смотрю, сглотнув подступивший ком. Она перед тобой, сладкий!

– Я с тобой спать не буду! – повторяю шёпотом.

– И не надо! – Ромка воодушевляется, понимая, что почти уболтал. – Для этого я найду кого–нибудь!

– Но чтобы ни я, ни кто другой не знал. Мне не нужна репутация той, которой изменяют направо и налево!

Быстро же я согласилась!

– Понял, без проблем! – он радостно кивает.

– И я имею право общаться на сайте знакомств с итальянцами!

– Без проблем, Верон! Если  хочешь, могу даже помочь выбрать того самого, кому навеки отдана?

– Сама разберусь!

Смотрю, прищурившись. Пугает если честно, вся эта идея.

– Опять же, это будет для тебя отточка актёрского мастерства! А? Сплошные плюсы! – протягивает руку для рукопожатия. – Мир, дружба, жвачка?

Зачем продавать то, что давно уже продано, сладкий? Усмехаюсь в уме, а сама боюсь того момента, когда он узнаёт, что слух пустила я.

Жму неуверенно руку и мысленно снова себя хороню.

Поступление в театральный и бесплатные концерты – самая вкусная наживка!

Глава 6

Он крепче сжимает мне руку, трясёт её с довольным лицом.

Ещё немного и уписается от счастья! Ты ж мой сладкий! Даже не представляешь, какая жизнь тебя ждёт! Что ты потерял за эти семь лет моего одиночества… Будешь наверстывать в экспресс–режиме!

Вытягиваю руку. Уже штормит. И от тряски и от его наглой симпатичной мордахи.

– А сценарий? – смотрю на него и тру покрасневшую кисть.

– Сценарий? – садится зачем–то обратно в кресло, а я стою.

Мне уже жарко! От его изучающих взглядов и ватного одеяла. Надо закругляться. Хочу в душ.

– Да. Что говорить, как себя вести в тех или иных ситуациях? Вдруг у людей возникнут вопросы? А они возникнут!

– Зачем тебе сценарий? Это же жизнь, детка! Импровизируй!

Улыбается, сверкая идеальным рядом зубов. Сидит нога на ногу, режиссер Якин!

– То есть, если меня спросят, какой у тебя червячок… – скрючиваю указательный палец на слове «червячок», – Такой? – и, как рыбаки хвастаются уловом, отпускаю одеяло и раскидываю руки, – Или такусенький? – сужаю их до размера спичечного коробка, – Я могу импровизировать?

Он сидит и снова выпучивает глаза, и, зависнув на несколько секунд, то ли от моего внезапно полуобнаженного вида, то ли от самого вопроса, тяжело выдыхает.

А после, Ромка сдвигает брови и трёт пальцами образовавшиеся складки на лбу:

– Как. Всё. Запущено! – он убирает руку и качает головой. – Червячок? Ты серьезно? Вообще–то у него есть официальное название и даже юридическое.

Не понимаю его удивление. А как я должна его называть: господин, мистер или сеньор?

– Не–не–не! Даже слышать не хочу! – закрываю уши, предчувствуя его издевки, когда он встает с места и брезгливо зажмуриваюсь.

Через мгновение чувствую его дыхание совсем рядом, но боюсь открыть глаза. Ромка убирает мою руку и голосом с хрипотцой шепчет на ухо это резкое слово.

Он будто мне им уши сейчас отрезал!

Щёки вспыхивают настолько, что можно жарить на них тосты.

Как же хочется есть! В животе урчит.

Слышу его усмешку и ткрываю глаза.

– Как ты вообще собираешься поступать в театральный, если обычное общеизвестное слово вгоняет тебя в краску? А? – он вскользь касается щеки и смотрит на меня, как на ходячее недоразумение.

– Ты же мне поможешь! – отворачиваюсь на мгновение в окно, в обиде прикусываю нижнюю губу и перевожу пронзающий взгляд на него.

Почему мне должно быть стыдно за то, что я берегу себя для большой и настоящей любви? Пусть другие стыдятся, что в моём возрасте у них большой список партнеров и венерических заболеваний. Я не буду!

– Ладно, будет тебе сценарий! Вечером скину. – он отступает и улыбается. – А тебе задание: записать на диктофон слово «ч–л–е–н» с разными склонениями… большой, упругий, умопомрачительный, и так далее… и, как мантру, слушать и повторять в день по несколько раз с различной интонацией! Я проверю. – Он перестает улыбаться и серьёзно смотрит в глаза. – Иначе тебе никто не поверит! И мне соответственно. Тебя вообще ничего не должно смущать, если ты рядом со мной.

– То есть для всех ты будешь чёткий парень, поймал меня в сети, а я простидижитация? Как–то не так ты мне всё это только что рекламировал!

Начинает раздражать его уверенность в победе.

Или я просто очень голодная?

– Нет, наоборот! Для всех ты должна быть такой же недоступной, но уже потому, что теперь – моя! В остальном зона ответственности на мне. Но для поступления, ты должна вообще ничего не стесняться. Понимаешь? – Он скользит по мне взглядом, а затем снова смотрит в душу. Я машинально складываю руки в защитной позе, а Ромка качает головой. – Ну ничего, мы это исправим!

– Ты настолько в себе уверен?

С вызовом поднимаю бровь, а сама боюсь опустить взгляд, чтобы не увидеть то, что вчера… его желание, когда застала врасплох. Только уже от меня, потому что снова искрит, но совсем по–другому, медленно и очень опасно.

Одно неверное движение… рукой, взглядом, губами. Хвостик зажженного динамита подбирается к обоим.

Я это чувствую. Ещё немного и наступит: «Бум! Ба–а–да Бум»!

Ромка молчит и смотрит своими океанскими глубокими, а потом внезапно переключается:

– Ладно, мне пора! Сценарий сам себя не напишет, да и вечером работа.

Он перешагивает одеяло и, огибает диван в сторону двери, а я стараюсь не смотреть вслед.

Похоже голуби только что выплюнули мне обратно в лицо мои крошки.

Ромка открывает дверь и бросает задумчиво напоследок:

– Вечером напишу… или позвоню! Выздоравливай.

Он уходит, а я поднимаю одеяло и, накрывшись с головой, падаю на диван калачиком.

Мне нужен свой сценарий на то время, когда он рядом!

***

Я выхожу из душа с чалмой на голове, в свежей футболке и шортах, почти не хромаю. Наконец, я чиста от болезненной скверны. Надеюсь, что родители не слышали, как я повторяю юридический синоним червячка в разных интонациях и склонениях.

Ромка прав, если я всего буду стесняться, то как бы он меня не готовил – я могу провалиться.

Мама накрывает на стол. Каринка помогает и хихикает, когда прохожу мимо кухни в сторону комнаты. Это не очень хорошо! Особенно если она вдруг всë слышала. Будет до старости вспоминать. Я её знаю!

Захожу в нашу комнату и беру телефон, так и не посмотрела, действительно ли мне Ромка утром писал, и писала ли подруга. Может она уже дома и больше не нужно её прикрывать. Или задерживается.

Я открываю мессенджер. Писали оба: Ленка, что уже дома и как она счастлива; Ромка со своей идеей прикрытия.

Записываю его номер в контакты. И как его обозвать? Сеньор червячок или режиссёр Якин?

Хихикаю. Червячок Якин. Тыкаю по буквам.

Мама зовёт обедать.

***

Обожаю болоньезе. Накручиваю на вилку спагетти, слюнки текут от голода.

У нас не принято лезть во внутренний мир каждого, пока сам не откроется. Но маме даётся это тяжело. Она почему–то считает, что красивые истории только в кино, а в жизни всё как у всех – быт, привычка. И если что–то хорошо, то всегда очень подозрительно.

– Рома – отличный парень! Рада, что вы через столько лет решили быть вместе. – странно, что она вообще это сказала. – Но будь на чеку, всë–таки он старше. А у взрослых парней только одно на уме.

А вот это в еë стиле. Папа кряхтит от этих слов. Уже что–то! Обычно он молчит и с аппетитом уплетает мамой приготовленный обед. Он в нашей семье, как домашнее привидение. Знаем, что он есть, но почему–то особо не замечаем. Возможно, потому что он мягкий и добрый.

А с нами надо построже! – так говорит мама, которой говорила бабушка, и несколько женских поколений до.

Иногда мне кажется, что мы – еврейская семья. Всë передаётся по материнской линии: и золотые коронки, и напутствия.

Коронки до сих пор лежат как приданое.

Санта Клеопатра, пусть Каринка первой выйдет замуж! Умоляю!

Мы все такие разные, но когда за одним столом, как большая спагеттина.

Улыбаюсь. Хочу спросить прямо про «родная или инет». Но не вовремя. Единственное, что говорю:

– Мам, пап, я вас очень люблю!

Они любят это слышать. Улыбаются. И только Карина корчит рожицу от моих слов. Ей всегда кажется, что я так подлизываюсь.

В дверь звонят.

Каринка вскакивает из–за стола и бежит открывать. Наверное думает, что Никитос проявил вежливость и зашёл поздороваться.

– Да, здесь! Спасибо! – слышен её ответ и как хлопает дверь.

Она заходит на кухню с огромным букетом белых роз и недовольно косится на меня.

– Тебе! – почти впихивает их мне в руки и садится напротив, насупившись.

Ненормалистка!

Зависть, как точно яд – травит медленно, с накопительным эффектом.

Ромка удивил!

Я ещё сценарий не написала, а он уже играет!

– Боже, какие красивые! – мама радуется, будто это ей.

Но я–то знаю! Она всегда так папе намёки делает. При виде чего–либо восклицает, как это красиво. Но когда эпитеты заканчиваются и реакции ноль, она говорит ему в лоб. Купи мне!

Это работает быстрее.

Я слушаю аромат и замечаю маленькую открытку с милыми зайками в корзинке, вынимаю:

«Заяц, ты лучшая!»

Так, сценарий… Сцена первая. Эпизод первый.

Герой никогда не называет героиню прозвищами животных. Надеюсь, Ромка запомнит и не будет тупить, как Никита. Смотрю на Карину, которая, заметив мой взгляд, сразу принимается за своё любимое занятие: расчленение блюда на лук и остальное.

– Пойду, отнесу в комнату.

Я радостно встаю из–за стола с букетом и телефоном.

Написать или позвонить? Поблагодарить или сразу ворчать, что зайцев не люблю?

Звоню. Нет, отключаюсь.

Подумает ещё, что я поплыла всего лишь от букета. А что потом? Коробка конфет и сразу в койку?

Не буду звонить.

Санта Клеопатра! Сам перезванивает.

Считаю до двенадцати, видела такое в фильме, и тогда беру.

– Верон, ты звонила?

– Ой, Ромка, это ты? Нечаянно нажала на чей–то номер. – Боже, ну нельзя же притворяться дурой так часто. Исправляюсь. – Привет! Про номер была шутка. Да, звонила. – говорю уже спокойным томным голосом. – Сказать «спасибо» за цветы, но почему–то сбросилось. Они очень красивые! И открыточка. Только можешь больше не называть меня заяц? Терпеть этого не могу.

Он молчит некоторое время и просто отключается. Связь?

Так… Сцена первая. Эпизод второ: не при каких обстоятельствах не бросать трубку во время разговора.

Снова звонит:

– Я тебе ничего не отправлял. – говорит спокойным голосом, будто и не отключал телефон.

– Значит, у тебя есть радужные конкуренты. – шучу.

Он молчит. Хоть бы выматерился, сделал вид, что не всё равно, или, наоборот, просто посмеялся над несмешной шуткой.

Сухарь!

– Выкинуть или оставить, что по сценарию? – пытаюсь задеть за живое.

– Как хочешь!

Снова бросает трубку.

Это игра такая? Я будто снова пялюсь в дерматиновую обивку с гвоздиками.

Заходит Карина и с завистью смотрит на букет.

– На самом деле это тебе, – протягиваю ей цветы. – именем ошиблись. Не от Ромки. От Никитоса думаю, для тебя!

Улыбаюсь.

Боже! Похоже у неё раздвоение личности.

Как можно за секунду из грымзы превращаться в щенячий восторг? Она почти выхватывает букет из рук.

– Я тебя простила! – и тут же губы из улыбки превращаются в куриную попку. – Но чтобы больше его не целовала, даже в отместку!

Снова пилит взглядом. Точно, шизофрения!

– Нужен он мне… у меня свой неадекватный появился! – снисходительно смотрю на эти перевоплощения из Карины–Х обратно в сестру. – Но ты, если будешь бегать за ним… а за ним таких как ты много кто носится, – так и останешься для него сестрой милосердия! Карточку с автографом верни!

Вытягиваю руку, вспомнив, что она так мне её и не отдала. Щурит недовольно взгляд.

– Ладно! Она в сумке. Давай доедим и я верну.

– Даже не думай, что я забуду.

***

После обеда родители уехали к ба в город, а мы с Каринкой дождались Лену и сели смотреть комедию «Голая правда» – пособие для тех, кто хочет серьезных отношений.

Подруге я рассказала только то, что она должна знать. Знаю я её, обязательно всё расскажет Болику. А мужики хуже девчонок – те еще сплетники!

После фильма Ленок обещала помочь с моей мантрой червячку.

Так мы давно не смеялись! Удивительно, что Карина придумала эпитетов больше всех, я таких слов даже не знала. Червячок был: и детективом, и сексуальным маньяком, и скромным ботаником.

Думаю, Ромке понравится моя ода! Но круче всего она звучит на итальянском.

Если французский – язык любви, то итальянский – язык секса!

На нëм даже ругательства звучат красиво!

– Мéмбро! Пéне элáстико! Пéне лунго! Кáццо энóрме!

Хихикаю.

Санта Клеопатра! Готова повторять это бесконечно.

Глава 7

Насмеявшись вдоволь с комедии и с себя, мы лежим на диване и мечтаем о будущем.

Каринка не представляет его без Никитоса и пятерых детей от него.

Глупышка! Возможно.

Только ждать придётся лет пятьдесят, пока он нагуляется. Не верю, что он вообще способен на серьёзные отношения. Наверняка у него есть красная книжечка со списком жертв. И, судя по его напору, я следующая, а Каринка – в самом конце списка.

Ленка мечтает о шикарной свадьбе на Мальдивах. Ну тут вполне реализуемо, кроме Мальдив. Максимум светит ресторан «Березка».

А я… получается я даже мечтать сейчас не могу о красивом итальянце вслух, раз для всех я «встречаюсь» с Ромкой?

Он тоже красивый, но красивый привычно. Как полевая ромашка, гадая на которой «любит – не любит», срываешь лепестки, и вдруг последним может оказаться, что нет.

– Так, я не поняла… – Ленка приподнимается на локтях и смотрит подозрительно, будто прочла мои мысли. – Мы что, больше не будем искать тебе горячего итальянца с пéне элáстико? – смеётся. – Всё, мечты больше нет? – она спрашивает так, будто это её мечта, а не моя.

Я сажусь.

– Есть! Вдруг я сбегу через месяц… или он? У меня должен быть запасной вариант. В любом случае, замуж за Ромку я не собираюсь. – они смотрят, не верят. – Что? – развожу руками. – Кстати, я в приложение сегодня ещë не заглядывала.

Я встаю с дивана и иду за телефоном, который лежит на столе.

– Видела бы ты, что тут было! – слышу, как Карина шепчет подруге.

– И ничего не было! Просто разговаривали о моëм поступлении. – Вру, скрестив пальцы, и с мобильным сажусь обратно на диван.

– Да если бы я не зашла, вы бы убили друг друга… – хихикает Каринка. – Либо переспали. Страстью так и фонило!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.