Западня

Еще за последний год он подарил ей с полдюжины колец с брильянтами, несколько пар серег, жемчуг, десяток платьев от «Эмми&Дьюкс»… Эх, да всего и не перечислишь.

«Лучше бы купил лицензию», – заметил себе Джек. Затем, опомнившись, похлопал себя по карманам и в заднем брючном нашел сложенный вчетверо дубликат лицензии на производство пончиков. Оригинал он хранил в банковской ячейке.

Но чем теперь могла помочь «пончиковая» лицензия?

«Ничем», – сам себе ответил Джек и шагнул в прохладный подъезд.

Сторожившая покой жильцов консьержка невнятно ответила на приветствие Джека и, подобрав губы, как-то странно на него посмотрела.

Это было удивительно – прежде она была ему рада, поскольку Джек часто ее подкармливал, оставляя на столике один-два бата.

Пройдя по коридору, он остановился напротив двери и нажал кнопку звонка.

Было слышно, как внутри квартиры прозвучал гонг. Этот новомодный звонок Джек тоже оплатил из своего кармана.

Открыть дверь ему не спешили. Пришлось позвонить еще раз. Только после этого в глубине квартиры послышались какие-то невнятные звуки, которые позже оформились в торопливые шаги.

Щелкнул замок, тяжелая дверь открылась, и появилась Люсия – в шелковом халате на голое тело и с лихорадочным румянцем на щеках. Джеку это румянец был знаком. Он проступал на хорошеньких щечках Люсии только во время занятий сексом.

– Привет… – сказал Джек, отгоняя посторонние мысли. В конце концов ему нужны были только деньги.

– Ха! Явился! – хрипло воскликнула Люсия. – Приличный человек после такого постыдился бы припереться!

Чувствуя себя виноватой, Люсия избрала тактику нападения.

– Ты не одна? – уточнил Джек, еще не зная, как к этому отнестись.

– А я перед тобой не обязана отчитываться! Ты мне никто!

– Я тебе никто, но я содержал тебя… И я имею право задать тебе этот вопрос: ты не одна, Люсия?

– Он меня содержал! – вспыхнула изменница. – Да как у тебя язык поворачивается сказать такое?! Четыре последних счета вернулись мне обратно! В банке сказали, что ты банкрот! Тоже мне благодетель! – Люсия набрала в легкие побольше воздуха, а потом выпалила, зло сузив глаза: – Нищий!

Джек еще не нашелся, что сказать, когда за спиной Люсии появился ее новый дружок. Субъект лет сорока пяти с бесцветными глазами и слегка тронутой сединой шевелюрой. Хуже всего было то, что этот парень появился в халате Джека, который обошелся ему в четыре сотни батов. Джек был уверен, что и пахло от этого мерзавца его одеколоном, оставленным в ванной на полочке.

– Убирайся отсюда, ублюдок, – произнес незнакомец уверенным тоном. – Ты больше не дотронешься до этой девушки. Это тебе говорю я, Берт Шнайдер. У тебя только несколько секунд, чтобы раствориться в полуденном смоге, иначе я размажу твою задницу по стене.

С этими словами новый дружок Люсии достал из кармана халата полицейский значок и показал его с таким видом, будто ожидал, что теперь Джек сгинет, словно призрак.

Уверенность, с какой новый дружок доставал из кармана бляху, добила Джека окончательно. Он метнулся вперед, но был атакован завизжавшей Люсией, встретившей его лапками с острыми коготками. Джек чувствовал, как они впиваются в его лицо, однако это уже было неважно. Через ее плечо длинным ударом он достал полицейского точно в нос.

Получив по физиономии, новый дружок отлетел к стене и упал вместе с небольшой полочкой, обрушив стоявшие на ней пузырьки и маленькие статуэтки с цветочками, которые так любила Люсия.

Отшвырнув от себя визжащую изменницу и чувствуя, как начинают жечь оставленные ее коготками царапины, Джек, не ожидая ничего хорошего, побежал по коридору и выскочил в холл.

Старые навыки еще действовали, и вместо того чтобы поспешить на улицу, Джек спрятался в холле за угол.

Вскоре послышался топот, и в двух шагах от себя Джек увидел знакомый халат и большой черный пистолет – дружок Люсии бросился в погоню за обидчиком.

Действуя машинально, Джек выбил оружие, а затем приложил противника в ухо и по печени. Когда тот свалился, Джек еле сдержался, чтобы не заехать ему ботинком по физиономии, но вместо этого подобрал пистолет и, сунув его за пояс, выскочил на улицу мимо онемевшей от ужаса консьержки.

7

Оказавшись на улице, он огляделся, однако здесь все было спокойно. Страдавшие от жары немногочисленные пешеходы топали по пыльным тротуарам, брезгливо косясь на проносившиеся рядом напористые и шумные автомобили.

Джек пошел вдоль домов, решив поскорее убраться вглубь района. Здания здесь были не так высоки, как в центре, да и улицы поуже, так что спрятаться труда не составляло.

Едва Джек свернул за угол, как послышался вой полицейских сирен. Ему пришлось пробежать через несколько дворов, прежде чем он наконец остановился и прислонился к стене, чтобы перевести дух.

Что делать дальше, Джек представлял себе плохо. Возможно, виной тому была жара, а может, огорчение из-за предательства Люсии. Все-таки когда-то у них были чувства. А были ли?

Вытащив из-за пояса захваченный пистолет, Джек повертел его в руках, а затем бросил в стоявший неподалеку мусорный ящик. Таскать с собой полицейское оружие было бы настоящим сумасшествием.

«Куда теперь? – спросил себя Джек. – Неужели действительно в очередь за похлебкой?»

Как-то так получилось, что в суете последних лет он все время зарабатывал деньги и проматывал их, покупая подарки любовницам. А друзей в этом городе так и не завел.

Вместо них были деловые партнеры, клиенты, несколько знакомых полицейских – как же без них, при его-то работе. Те относились к частнику с презрением и снисходили до общения с ним только ради денег.

Неожиданно в голове Джека всплыло имя – Рон Барнаби. Старый добрый приятель, с которым Джек познакомился лет восемь назад. Барнаби жил недалеко от Зеленого Острова. Джек даже помнил название улицы, где стояло здание, в подвальном помещении которого жил Рон. Она называлась Дипстаун.

Кажется, Барнаби жил у каких-то родственников и хвастался, что находится на их полном обеспечении. Что, дескать, даже работать ему не надо.

Джек попытался вспомнить, когда они виделись последний раз.

Кажется, после их встречи прошел год. Или два? Наверняка он помнил лишь то, что это было летом.

Определившись, какого направления нужно держаться, Джек пошел вдоль стен, чтобы в случае необходимости юркнуть в подворотню.

Ему пришлось изрядно поплутать, ведь чтобы перейти от квартала к кварталу, требовалось перебираться через проезжую часть, а это оказалось нелегко, потому как почти все подземные переходы были платными.

К тому же Джеку нельзя было показываться на самых людных улицах, ведь там могли оказаться полицейские с описанием злоумышленника, избившего офицера полиции.

Улица Дипстаун была, так сказать, границей между бедными, грязными окраинами и более благополучным центром. Вывески на магазинах здесь были дорогие, витрины большие и чистые, однако возле них частенько попадались люди в старой одежде, бесцельно шатавшиеся по тротуарам. Асфальт на проезжей части был изрезан сеточкой трещин. Попадались и рытвины, на которых подскакивали проезжавшие автомобили.

Напротив нового торгово-развлекательного комплекса, на другой стороне улицы Джек увидел знакомое трехэтажное здание. Одна его половина была выкрашена в желтый цвет, другая – в розовый.

Во всю длину розовой половины на уровне второго этажа тянулась надпись: «Ресторан и кулинарная торговля Грея Фиглера».

«Грей Фиглер, – повторил про себя Джек. – Кажется, дочь Рона Барнаби – жена этого Фиглера».

С того места, где стоял Джек, были видны половинные окна подвального этажа, где должен был обитать сам Барнаби.

Джек еще раз окинул взглядом двухцветное здание. Складывалось впечатление, что оно медленно погружается в растопленный летним солнцем асфальт.

«Бред какой-то. Это от голода».

До ближайшего бесплатного перехода под улицей было шестьсот метров, об этом сообщал указатель, стоявший у входа в платный переход. Появлявшиеся из дверей развлекательного комплекса люди в большинстве своем спускались в него, ни о чем не беспокоясь. Для Джека это была непозволительная роскошь.

Собравшись с силами, он сделал бросок на шестьсот метров до бесплатного перехода, где было довольно грязно и пахло мышами, а затем еще шестьсот – к дому с подвальным этажом.

Поскольку раньше Джек видел это здание только со стороны, ему пришлось обойти вокруг, прежде чем он обнаружил узкую дверь, расположенную в глубоком приямке. Было заметно, что ее часто открывали.

Спустившись по выщербленным ступенькам, Джек постучал в дверь, отчего ему под ноги посыпалась отслоившаяся краска.

Поначалу на его стук никто не отозвался. Джек уже думал постучать еще раз, но услышал шорох, а потом звук отодвигаемого засова. Дверь распахнулась, и из сырого полумрака показался человек. Поскольку света было мало, он щелкнул включателем, и под потолком слабо засветилась пыльная лампочка.

– Рон, это ты, что ли? – удивился Джек. Лицо его знакомого трудно было узнать. Правая щека опухла, под глазом красовался примерно трехдневной давности синяк, дополнял картину слой седоватой щетины.

– Лейтенант? – удивился Барнаби, на его физиономии появилась улыбка. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Ну заходи… – Барнаби посторонился, пропуская гостя в подвал, затем тщательно запер дверь и, снова улыбнувшись Джеку, сказал: – Иди за мной, я тебя провожу до своих апартаментов, только голову держи пониже, здесь потолки невысокие.

Джек поспешно пригнулся. Он еще чувствовал огромную шишку на голове, которая давала о себе знать при каждом шаге.

Они прошли по узкому, пропахшему плесенью коридору, загроможденному истлевшими картонными коробками. За вереницей ржавых бочек Барнаби остановился и толкнул незаметную в полутьме дверь.

На стену коридора упала полоска света, и Джек следом за хозяином вошел в жилую комнату.

8

В комнате было чисто и светло. В ней имелось все самое необходимое – диффузионный холодильник «Хенде», видеокальцер «Сатурн», а также кровать с надувными матрацем, подушкой и одеялом – комплект для бедняков. Какие-то разномастные шкафы, этажерки… Джек заподозрил, что они были подобраны на свалке.

– Ну как тебе? – Барнаби обвел рукой свое жилище. – Я не плачу за это ни одного бата.

– Неплохо, – сказал Джек, заметив у стены длинную шеренгу бутылок из-под дешевого, но крепкого пойла «Небраска».

Все увиденное производило удручающее впечатление, которое усугублялось внешним видом Барнаби и его грустной, какой-то робкой улыбкой. Еще год назад этот человек был другим. Или больше года?

Джек вспомнил прежнего сержанта Барнаби. Это был крепкий, скорый на подъем боец. Он хорошо командовал своими людьми и часто ходил в разведку.

Если ночью разведка сталкивалась с противником, Барнаби со своим ножом был неудержим.

– Что-то ты, лейтенант, невесел, – нарушил молчание Барнаби. – Когда мы виделись прошлый раз, ты выглядел иначе.

– А когда это было?

– Год назад. Мы встретились на ярмарке, ты еще был с какой-то бабой…

– Да, – вздохнул Джек. Он был тогда с Люсией, а потом довез Барнаби до дома. – С тех пор многое изменилось.

– Полоса невезения? – невесело усмехнулся Барнаби.

– Полоса, будь она неладна. Ты-то как здесь поживаешь?

– Мне всего хватает, мое дело стариковское. Все, что нужно, приносит дочь. Что-то прирабатываю – гружу, мету. Одним словом, делаю что придется. Постоянной работы нет – старый солдат никому не нужен…

– Ты бы мог устроиться охранником.

– На эти места и молодых хватает, а мне с моими сорока пятью годками да «волчьим билетом» ничего не светит. Прежде чем принять человека в охрану, о нем собирают сведения, а у меня – сам знаешь, уволен за дисциплинарный проступок с лишением пенсии…

– Закладываешь? – спросил Джек, кивая на стоявшие у стены бутылки.

– Случается. Но нечасто, конечно. Я меру знаю…

– Кто тебя под глаз приложил?

– Где? Под глазом?

– Под глазом, Рой, под глазом.

– Ну, это… – Барнаби вздохнул. – Это меня зять, по-семейному. Ты ничего такого не думай.

– Я не думаю.

– Нет, Джек, ты думаешь! Я это по твоему лицу вижу! – забеспокоился Барнаби. – Не смей вмешиваться в мои дела, ты мне теперь не командир.

– Я не вмешиваюсь. – Джек поднял руки, словно сдаваясь, и, отступив, присел на скрипучий стул.

Они помолчали.

– Ты знаешь, я до сих пор не могу простить себе, что ты из-за меня в ту драку влез, – сказал Джек.

– А как я мог не влезть? А если бы меня били, ты бы что, стоял и смотрел?

– Ну, драку-то ту я сам затеял…

– Драку ты затеял, – согласился Барнаби, – а челюсть майору я сломал.

Сказав это, бывший сержант расправил плечи и заулыбался.

– До сих пор помню, как он выскочил на меня – прямо под правую руку. Я как врезал, он через три стола перелетел…

– Через два, – возразил Джек.

– Ну хорошо, пусть через два, – легко согласился Барнаби. – Но это тоже неплохо.

Они снова помолчали.

– Эх, воспоминания, – покачал головой Барнаби. – Выпить бы.

– Значит, все-таки поддаешь?

– Поддаю, – признался ветеран. – Иногда вспоминаю наших ребят – Шолквера, Парризи, Лескера… И думаю: вспоминают ли они нас?

– Их, может, уже и в живых никого нет. Нас же перед самой кампанией выгнали. Неизвестно, кто уцелел после наступления.

– Может, и так, но мне хочется думать, что все они живы и им там лучше, чем нам в этом большом городе, где никто никому не нужен… Пять лет прошло, а я никак не привыкну. В старика здесь превратился, как будто свою молодость на войне забыл.

Где-то в подвале раздался звук удара, будто хлопнули деревянной крышкой.

Барнаби вздрогнул и попятился от двери.

Джек был удивлен – он никогда не видел Барнаби таким.

Послышались тяжелые шаги, затем дверь распахнулась от сильного удара, и в комнату вошли трое.

Тот, что показался первым, был высок ростом – на полголовы выше Джека и шире в плечах. Его мускулистый торс обтягивала дорогая спортивная майка с эмблемой популярной в городе команды «Золотые Шакалы».

Свиту этого физкультурника составляли двое не уступавших ему размерами грузчиков или вышибал. На них были синие майки с надписью «Ресторан Грея Фиглера».

«Это зять Рона», – догадался Джек, с интересом разглядывая всех троих.

– Итак, старик, – произнес Грей Фиглер, поигрывая коротким стеком. – Ты должен очистить это помещение сегодня вечером. Я пришел напомнить тебе об этом. Было время, когда я предоставлял тебе и кров, и стол, но сезон бесплатных угощений прошел. Вечеринка закончилась, гостям пора разъезжаться… – Фиглер умолк и вызывающе посмотрел на Джека, который тихо сидел на стуле. Гость ничего не сказал, и Фиглер продолжил: – Надеюсь, ты не станешь выть и истекать соплями, выпрашивая у своей дочери отступных и всего такого прочего?

Барнаби молча покачал головой.

– Вот и отлично. Видимо, мое лечение пошло тебе на пользу, па-паш-ка.

Фиглер засмеялся, вместе с ним засмеялись его грузчики. Джеку эта троица напомнила недавних обидчиков – борцов-лесорубов из Твинстена.

Зять Барнаби перестал смеяться, его лицо сделалось серьезным.

– Все было бы хорошо, старичок, если бы ты не нарушил основной закон – не приводить сюда баб и всяких гостей вроде этого вот, в пиджаке. Или, может, ты думал, что тебе все сойдет с рук, раз я решил тебя вышвырнуть?

Барнаби ничего не говорил, глядя в пол.

– Ты кто? – спросил Фиглер, брезгливо дотрагиваясь до плеча Джека своим стеком.

– Я друг Рона, – ответил тот.

– Вот прямо сейчас, друг Рона, вставай и вали отсюда побыстрее. Ты понял?

– Лейтенант, не надо! – крикнул Барнаби, бросаясь к Джеку, однако было уже поздно.

Хрустнул сломанный стек, а затем в лицо Фиглера врезался кулак Джека. Бедняга отлетел к грузчикам, но Джек достал его еще несколько раз, после чего Фиглер рухнул, словно мешок с гвоздями. Его подручные пытались организовать оборону, но их было слишком мало, а Джек был слишком зол.

Если бы не Барнаби, он бы затоптал их всех троих, а так Рону все же удалось оттащить своего бывшего командира и усадить на стул.

– Джек, прекрати! – кричал он. – Он мой зять, Джек!

Наконец глаза Зиберта прояснились, и Барнаби разжал руки.

– Теперь ты понял, почему я давал ему побить себя? – сказал он.

– Боялся, что убьешь… – усмехнулся Джек, на его побелевшее лицо стал возвращаться цвет.

– Вот именно. А он муж моей дочери. Подлец, конечно, но вроде ее любит.

Барнаби подошел к бесчувственному Фиглеру и дотронулся до его носа, проверяя, не сломан ли.

Зять очнулся и, увидев Барнаби так близко, закричал:

– Простите, па-па! Простите!

Грузчики все еще пребывали в беспамятстве. Они пытались сопротивляться, и им досталось больше, чем Фиглеру. Да и выглядели они значительно хуже.

– Я не понимаю, Джек, как за эти пять лет ты еще не сел за убийство? – искренне удивлялся Барнаби, осматривая лица грузчиков.

– Папа, только не убивайте! – продолжал скулить Фиглер, отползая к двери.

– Да успокойся ты, никто не будет тебя убивать.

– Правда?

– Правда.

– Спасибо, папа.

– Дочке моей скажи спасибо.

– У меня было много работы, – сказал Джек. – Я был всем нужен и неплохо зарабатывал… – Он посмотрел на Фиглера и добавил: – Пусть Рон еще немного поживет у тебя. Потом он уйдет…

– Ко… конечно, – закивал зять. – Пу… пусть поживет. Мы ведь ро… родственники.

– И никакой полиции, парень, – напомнил Джек. – Если я увижу возле дома хоть одного копа, смерть твоя будет страшной. Понял?

– Как не понять, как не понять… – зашлепал Фиглер разбитыми губами. – Можно, мы пойдем?

– Идите.

Фиглер резво вскочил на ноги и стал поднимать начавших приходить в себя грузчиков.

С кривой улыбкой он поклонился Джеку и, пятясь, вытолкнул их в коридор, а затем осторожно прикрыл за собой дверь.

Было слышно, как вся троица поднималась по лестнице, затем кто-то из них закашлялся. Снова хлопнула крышка подземелья, и стало тихо.

– Плохо у тебя с нервами, лейтенант, – сказал Барнаби.

– Последние несколько недель совсем доконали меня, – пояснил Джек. – Кстати, он не пойдет в полицию?

– Трудно сказать, – пожал плечами Барнаби. – По крайней мере не сразу – ты здорово его напугал.

– Твоя дочь появляется здесь? – неожиданно спросил Джек.

– Очень редко, – неохотно ответил Барнаби.

– За последний год сколько раз?

– Раза три… Но ты должен понять, Джек, я ведь не жил с ее матерью.

– Но ты регулярно отсылал ей свое сержантское жалованье и поэтому сам остался без гроша.

– Мои деньги не заменили девочке отца. Ты чего пришел-то ко мне?

– Попал в безвыходную ситуацию. Мне нужно что-то поменять в жизни, чтобы выбраться из этой ямы… Офис, квартира, машина, любовница и секретарша, база данных для работы – все пропало.

– Вот как. А мне, в отличие от тебя, терять нечего. Дыра дырой, – сказал Барнаби, оглядывая свою комнатушку и словно удивляясь, как он сумел прожить здесь целых пять лет. – Однако и отсюда меня гонят. Прежде этот подвал зятю не принадлежал, он судился за него с прежним владельцем дома. Что-то у них там не сходилось. А я жил на ничейной территории спокойной жизнью. Теперь Фиглер выиграл суд и подвал стал его. Он хочет расширить дело и поставить сюда оборудование для производства соевых колбас.

– Может, поищем какую-нибудь работу?

– Да какую работу, Джек? – отмахнулся Барнаби. – Если хочешь, я свожу тебя на «черную биржу». Там за гроши нанимают рабочих без квалификации и бандитов. Я уже слишком стар для этого, а ты подойдешь…

– И это все?

– Ну… есть еще ворох старых газет с объявлениями. Иногда я собираю их в сквере на скамейках, это помогает мне быть в курсе мировых событий. Например, так я узнал, что Союз Компаний захватил Саргоссу.

Барнаби открыл один из ветхих шкафов и достал с нижней полки кипу запыленных газет.

Положив их на стол, он взял верхнюю и стал ее перелистывать.

– Вот, на предпоследней странице есть раздел «вакансии». Так… «Выгул собак» – не желаешь?

– Отметь на всякий случай.

– Отметил. Далее… «Требуется младший парикмахер со своим инструментом, оплата сдельная»…

– Давай дальше.

– «Водитель восьмиосного грузовика с опытом работы».

– Нет, я кроме бронемашины ничего не водил.

– Ты еще пилот, кажется, – вспомнил Барнаби.

– Это только название одно. Я заканчивал курсы при комитете гражданской гвардии.

– Но ты же летал на боевой машине, «Гризере», кажется.

– Да, летал. И на «Гризере», и на «Стиллхаммере», но сейчас толку от этого мало. Давай дальше.

– Ладно, идем дальше. Это уже совсем для дураков: «институт всеобщей эрекции нуждается в людях, желающих помочь науке. Питание и скромное денежное вознаграждение гарантированы».

– Нет, это нам тоже не подходит. Что-нибудь еще осталось?

– Осталось предложение для совсем ненормальных: «Крупная компания нуждается в услугах группы людей, не боящихся опасной работы, вознаграждение очень высокое».

– Очень высокое? Это нам подошло бы, – оживился Джек и взял газету из рук Барнаби. – Посмотри-ка, здесь даже номер диспикера есть. Давай пока отложим ее и посмотрим другие газеты. Может, найдем что-то более понятное.

– А чего тут непонятного? Такие объявления дают для придурков, которых можно подставить. Профессионалов, сам понимаешь, через газеты не ищут, для этого другие каналы имеются.

– Согласен.

9

Они просмотрели остальные газеты, однако так и не нашли ничего стоящего. Только предложения посидеть с ребенком, потанцевать в костюме сыра в витрине магазина или поездить на педальном автомобильчике, разукрашенном рекламными лозунгами. Мало того что предложения казались идиотскими, так и достойного вознаграждения никто не предлагал.

– Итак, нужно хвататься за то, что есть, – подвел итог Джек, отряхивая пыль с ладоней. – Здесь где-нибудь диспикер есть?

– У меня нет. Он никогда не был мне нужен… А ты что, хочешь отозваться на это объявление?

– А почему нет? Ты до самой смерти собираешься жить на чердаке или на помойке?

– Не хотелось бы, конечно. Ну хорошо, давай перейдем через улицу и попытаемся позвонить из бара. На тебе приличный костюм, тебе разрешат.

– Так мы и сделаем, Рон, только нет ли у тебя чего-нибудь поесть, а то у меня от голода уже желудок подвело?

– Я могу угостить тебя копченым мясом.

– Копченым мясом? – обрадовался Джек. – Это было бы здорово.

Барнаби открыл холодильник. Джек увидел там лишь пару бутылок молока и несколько листочков копченостей – очень тонких, разложенных в отдельные пакетики.

– Да-а, негусто у тебя.

– Густо – негусто, но это мясо мы сможем съесть уже минут через пять.

– Почему через пять? – удивился Джек.

– Потому что у меня нет денег, чтобы воспользоваться подземным переходом, а топать до бесплатного очень долго.

– Да, долго, – согласился Джек, который знал об этом не понаслышке. – А ты что же, думаешь, переход можно оплатить копченым мясом?

Джеку показалось, что от долгого сидения в подвале Барнаби повредился умом.

– Вот что значит богатство, – усмехнулся тот. – Оно оболванивает. Ладно, пойдем, я все тебе покажу.

Барнаби быстро собрался, сменил драную майку на рубашку, которая выглядела немногим лучше.

Джек пригладил перед зеркалом волосы и смахнул щеткой пыль с дорогих ботинок. От его внешнего вида зависело, удастся ли им позвонить.

Барнаби достал из холодильника говяжью нарезку и положил в карман.

– Ну, лейтенант, теперь мы во всеоружии. Идем.

Когда они оказались на улице, Джек первым делом стал озираться, опасаясь, что Фиглер не удержался от соблазна вызвать полицию, однако ни одной черной машины с красно-синей мигалкой не было. По улице пролетали гражданские автомобили, а со стороны развлекательного центра доносилась музыка.

– Говорю тебе, ты его сильно напугал, – сказал Барнаби, заметив беспокойство Джека. – Пошли в переход.

– То есть ты сейчас собираешься расплатиться с помощью мяса? – еще раз уточнил Джек, когда они уже спускались по ступеням.

– Да, с помощью мяса.

– Но там же лазерные датчики, Рон.

– Правильно. Если нет платежной карточки, ты обязан сунуть в глазок датчика руку, чтобы с тебя списали твою ДНК или чего-то там еще, я в этом не особенно разбираюсь…

Подгадав, чтобы рядом не оказалось свидетелей, Барнаби достал из кармана два ломтика говядины и, вскрыв пакетики, один ломтик передал Джеку.

– Смотри и делай как я, – сказал он и, подойдя к турникету, показал датчику кусок мяса. Тот считал информацию и включил на панели зеленую надпись «Проходите».

Шедший следом Джек в точности повторил действия Барнаби и предъявил датчику свою говядину. Снова загорелась надпись «Проходите», и довольный Джек присоединился к Барнаби.