Сказки Руси-Даждьбожьей Стороны

– За доброту вашу да непутевость. За то что женщин распустили, да дали над собой властвовать, за то что доброты не забыли, да от поконов предков при всём том не отреклись. Дарю я вам всем и радость и наказание. Радость в том, что чаша сия, любое желание выполнить может. Но работает она только в мужских руках, да с подношением волшебным. Кинешь в неё камень зелен да блестящь и проси чего сердце пожелает. Но только здесь-то и кроется ваше наказание. Женщины за то ваши наказаны будут, что забыли человеческий вид, превратившись в собак злобных, благо что на двух ногах, а внутри что бешенки по весне. Отделены отлеплены будут от вас речкой, жизнь у них будет черней горя чёрного, но раз в год у них будет появляться камень зелёный, и вот когда они смогут снова стать людьми да добротой в сердце лютость изгнать, только тогда объединятся снова ваши поселения, и заклятие чаши пропадёт. Но не скоро это будет. А давать её им вы будете, по первому требованию, что бы и они могли хоть раз в год что-то испросить. Вам же я дарую мешочек, здесь камней тех зеленых ровно по одному на каждого. Подумайте, чего желаете, всё и исполнится, а теперь здравы будьте. Мне пора в путь дорогу дальнюю.

– Мол произнёс он так, исчез, будто и не было. Я-то сам пришлый, как и ты. Слава то об этом месте чудном давненько по земле гуляет. Вот и я послушав подался за лучшей долей. Хлебнул таково, что другим не пожелаешь. Но кто смел тот и съел, как говорится. Цельный год у женщин был в чёрном услужении, пока не появился у них камень зелен да блестящь. Вот тогда и похитив его, смог добраться до чаши, да и пожелать стать большаком здесь, со всеми жизненными удобствами. Всё и сполнилось по желанию моему. Так уж третий год большакую. А тебе бы, что хотелось от чаши получить?

Задумался над чудной историей молодец и вдруг понял, что нельзя говорить о своей цели настоящей, будто угроза она для благополучия да праздной жизни этих людей, что труд да дело на дурь да веселье беспечное променяли.

– Да вот хотел бы стать князем, да государство отхватить побогаче, и править там в свою волю и сласть.

Большак, присмотревшись к пришлому улыбнулся в бороду, прогудел добродушно и успокоительно:

– Ежлив готов годок у женщин в черном услужении прослужить, милости просим, изволь подвинься. Так ли они всегда готовы ещё один камень потерять, на себе испробуешь… Только смотри, не отдадут они его так. Сколько уже охотников было. Не одного из-за речки, разорванным принесли. Принять-то в работники они примут, а вот платить не захотят, ибо каждая мечтает камень заполучить да своё сокровенное загадать. Таково их проклятие от калики перехожего получено. Сегодня мостик ещё стоит, а к завтрему его не будет. И так каждый годок. Хочешь успеть поспешай, до петухов третьих всяко мосток обойдётся, а там уж до следующего времени. Поклонился большаку за приют молодец, да и пошёл к речке что селение разделяла, вступил на него. Дощечки хлипеньки поскрипывали, да отступать нельзя было. Сделал он несколько шагов, а тут и петухи пропели. Оглянулся он, а там ни досточки за ним, только вода плещется, да вольны мужики куражатся, придумывая, как бы ещё развлечься. Пошёл он походкой крепкой и вошёл в другое поселение. Встретили его не ласково, понимали зачем пришёл. Он и не скрывал, что камней у мужиков нет, а ему за работу они положат камень зелен изумруд, если справится с их работой, да заботой. На том и порешили женщины сходом. А уж потом оттеснив его стали промеж собой совещаться, пока он в сторонке стоял. Собрались женщины в круг, да и стали метать жребий у кого остановится работник на год. Выпал жребий самой ледащей да замученной. Взяла она его за руку, да и привела в дом, что и домом то назвать нельзя было. Землянка, что и зверю то как нора не подойдёт. Переночевал молодец в ней, а с утра отправился в лес, да и занялся тем что на дом брёвен натаскал. Работа спорилась, а дом рос как будто тесто на пару. Вскоре и новый дом был готов, и женщина въехала в него с детьми. Только всё едино, болезнены они были сильно. Всё то кашляли, то в жару бреду метались. Стал молодец их со скатерти волшебной паутинки кормить, то корешки заварит, то кедровыми орешками накормит, стали дети радостны да полны сил. Начали женщины в селении завидовать той ледащей. Всё чаще стали работу такую придумывать, что без сил возвращался молодец с заданий тех. Но от работы кони дохнут, а люди – крепнут. Раздался в плечах молодец, руки его стали как ветви дуба жилами переплетены, ноги что твои столбы коновязные, только седина в голове прибавлялась, а разумом креп, да сноровит становился, всё больше. Ни какой работы не гнушался, и жнец, швец и на дуде, если приспичит игрец. Особливо пристрастился он игрушки резать, а там где игрушки, там и дети. Сердца матерей нет нет, да и оттаивали, глядючи как мужик с их детьми играет, да играм разным учит, да игрухи разны чудны дарит. А окоромя того, баловал он их дарами лесными, объясняя где какое достать можно, да как применить надоть. Стали дети не только за мамкины юбки держаться, стали сами и рыбку удить, и в лес ходить, да и в остальном в помощниках у добра молодца ходить. Стал он вместо отца всем, стал он им вместо учителя, да помощников у него стало столько, что и утро и вечер возле него всё толпились да чему только не учились, знание перенимая. Наладилась жизнь в селении, матери довольны, дети сыты, хозяйство крепко, животиной дворы полны. Всего стало хватать. Так и пол года пролетело, так уже и год вскорости к концу приближаться стал. Подобрела хозяйка, у которой остановился молодец, и детки здоровыми да веселыми при нём были, так как первыми помощниками да затейниками стали у него выучившись, да и других ребят к делу пристраивая. Решила она, что должно так быть всегда. И в одну ночь, призвала его на разговор тайный.

– Ты молодец, скоро уж год как у нас. Старшая мать сказывала, что у меня в этот год камень проявиться должён. Вот и думаю я, может, согласишься со мной да с детьми моими жизнь связать. Я бы на такое и камня не пожелела. Муж мне нужен работящий, и я хозяйкой при нём буду справной да работящей. Как думу думаешь?

Молодец на то ей только и ответил:

– Не открыл я всю правду, когда сюда пришёл. Нужен мне, камень тот зелен, не для себя, молодильных яблочек раздобыть для родителей своих обещался я. От беды спасти их должен я, чтобы сестра моя быстра их по старости да болезни со свету не сжила. Не могу я добрая женщина стать твоим мужем, не серчай. С поклоном прими от меня скатёрочку волшебну паутинку. Всегда накормит она твоих детей да тебя, да и всех кто рядом живёт лесными плодами, да угошеньицами во любое время годика. Никому не откажет. Не раз она меня спасала от голода лютого, да от смерти неминучей. Пускай и вам теперь всем послужит. Не откупаюсь я от тебя и от слов твоих. Так возьми, да для людей сохрани, во благо используй, да меня недостойного не кори, что отказом на твоё ответил.

Загрустила от слов тех женщина, не есть ни пить не может, стали другие женщины с подозрением да со злостью на молодца посматривать, да в душе злобу копить, чтобы не расчёт ему дать, а смерти, как и других пришлых придать. И вот однажды наступила ночь звёздна, и прям по среди дома возник огонь зелёный и на столе у той женщины проявился камень зелен изумруд. Откуда он проявился, про то не ведомо. Но свет его осветил всё поселение женское, да всех поднял на ноги. Схватила камень женщина что младшого брата привечала, в кулак, да за руку ухватила его другой, к мостку проявившемуся потянула, не говоря ни слова. На словеса сил не тратя попусту. Собрались все женщины поселения да с огнями факелами двинули к ней в дом. А их уж и след простыл. Не поверили женщины, что мать детей бросила, да с чужаком к мостку кинулась. Стали судить да рядить, где они могут быть. Самые глазастые всё-таки заприметили в ночи тени человечески, да за собой всех остальных к речке потянули.

Добежали двое до мостка, а только один взошёл на него. Пред тем как отдать камень молодцу, проговорила женщина слова горькие:

– Не быть мне больше в круге. Отвернутся от меня товарки да подруги, но ты и меня спас, показав, что настоящие люди бывают, да какими случаются. Детей моих всему обучил да ко многому приспособил. Не жалею я камня, не захотел со мной водиться, так и быть по сему. Вон Бог, вон мосток. Иди и меня не забывай. Хоть и люб ты мне стал, но сердцу не прикажешь. У тебя свой путь, нет меня на нём. Видно Боги так судили, да приговорили.

Втолкнула женщина молодца на мосток, а камень руку ему жжёт. Стоило ему перейти мостик, как жжение исчезло, да и погоня из женщин остановилась, ибо не было больше ни какого мостка. Исчез он как утренний туман, что от реки поднимался, слизав и ночь и мосток, что успел явится, да с молодцем пропустится, на другой бережок. Поклонился погони младшой брат, и отправился в поселение мужчин что праздности предовались. Вроде и как в нескольких шагах, да пока дошёл, уже и солнце встало на небе синем. Вышел большак на крыльцо своей избы расписной, и улыбаясь встретил пришлого. Видел как кулак с зажатым камнем светится. Не надо было ему слов да разговоров, всё понял с первого раза, да видать не до конца он людей научился разгадывать, но о том сказ дальше. Долго ли коротко, но собрались возле путника что год назад ушёл, а теперь воротился, все мужики и с застывшем дыханием смотрели на чашу что пред ним появилась. Каждый вспоминал свою просьбу к волшебной голубой каёмочке, и думал о том, чего бы он ещё пожелал, да воплотил в мечтах своих праздных. Все видели как поднял руку, все видели как губы чего-то прошептали, но не видели как камень упал в чашу с голубой каёмкой, да как что-то проявилось в ней. Вздох разочарования пронёсся по рядам мужиков. И было от чего. Посреди чаши каталось яблочко обычное, золотым отсвечивающее, медовым бочком солнышку улыбающееся. Чуть не подкосились колени у молодца, когда понял он какую ошибку совершил. Не два, а одно яблочко он попросил, сказалась ночная погоня, да слова что не выходили из головы молодецкой той женщины, что всем рискнула ради него, не получив даже того на что рассчитывала.

По ту пору произошло многое. Младшой брат только и произнёс, слова горькие:

– Ах, я такой, сякой, голова с дырой! Слово не воробей вылетит не поймаешь. Возврата не будет, как ни старайся а на свет дважды не народишься.

Слова его прервали крики животные. Оказалось тут, что животина у мужиков стояла не доена, дрова перестали колоться, пироги печься, а те кто спал да ел, вдруг проснулись да к остальным мужикам гневным присоединились. Ибо стоило взять молодильное яблочко в руки молодцу, как чаша волшебная вдруг в глиняную тарелку превратилась, да во прах рассыпалась в руках большака.

– Это что ж делаться люди добрые? – взрыкнул большак. Но не слушали его боле мужики, вся напасть волшебством навеянная рассыпалась. Праздность пропала, да всё вернулось в жизнь обычную. Мосток вырос, да только не было больше поселения отдельного, все дома по волшебству вновь стали в единое поселение что посолонь издревле выстроены были. Бабы будто и не было всех годов проведённых поврозь, тоже вошли в круг голдящий из мужиков, став частью их.

– Ты ж говорил, что он князем стать хотел? Что пошло не так? А что с чашей-то? А кудысь крылья мои подевались? А чего пироги не пекутся, и коровы не доены? – слышался гул возмущённых голосов. Большак подняв руку, призвал всех слушать его:

– Тако могло произойти только в одном случае. Нарушил этот молодец договор. Не для себя попросил, а для кого-то другова. Вот волшебство и прошло. Теперь предстоит нам решать его судьбу. Ведь он у нас праздник вечный забрал? Что предлагаете с ни сотворить за такое надругательство?

Рёв глоток мужицких, стал разносится во все стороны, предлагая казни одна другой лютей. Но не сдвинулись люди с места. Потемнел вдруг свет белый. Не туча чёрная нашла на селение, нашёл поток стрел, что возле каждого вдруг кричащего воткнулися. Поняли они, что кто-то невидимый, спроста без спросу и жизни лишить их может запросто. Расступились они пред молодцем, что сжимал яблочко молодильное, и выпустили его сквозь коридор шипящий да проклятья посылающий. Шёл младшой брат, и казались его глаза пусты, а губы шептали только как заклинание вопрос не простой, да разумом не принимающийся: «Пошто одно яблоко?» Вскорости покинул он то поселение опять ставшее единым, да зажившим опять простой жизнью, в трудах да заботах о животе всех заботящихся. Дошёл молодец до пригорочка, глядь а его там охотник побратим ожидаючи, травкой сидит поигрывает.

– Так вот кто меня, от беды спас неминучей?

Охотник поднялся с травки мягкой да зелёной, поднял лук свой с колчаном полупустым, да с улыбкой проговорил:

– Вместо здравствуй брат, ты меня вопросами забросать решил?

Обнялись побратимы, да и отправились в обратный путь. А уж как дорожка их опять в лес привела, охотник только и сказал:

– Не мог я идти с тобой брат. Не принял бы ты мою помощь. Ведь как всё было-то. В ту ночь, что провели мы у ключа лесного, пришла ко мне Богиня лесная. Да и поведала, как могу тебе отплатить за доброту твою. Год без малого, кружил я по этим местам, а как срок подошёл, так я тут как тут. Всё как и предсказано, сбылося. А теперь нам в разные дорожки идти побратим. Теперь меня и Боги простили и долги судьба позволила отпустить. Нет мне больше места среди людей, про то и Боги ведают. Стану я теперь хранителем леса, пусть хоть так жадность свою немерную пред живым лесом заглажу. Да будет так во веки веков. Прощай брат.

Поклонились друг дружке молодцы, да и обнявшись на последок сжали руки. Солнышко высоко, а по дорожке далеко. Шёл молодец, через луг, да через лес, притомившись, присел возле ручейка, на камушек теплый да мхом укрытый. Напившись да умывшись, собрался он уже путь дальше продолжать, как рушник, что Богиней завещен вдруг на нитки рассыпаться стал, будто рукой кто невидимой, в клубок стал полотно скатывать. Пока с удивлением смотрел на чудо это младшой брат, пропустил он и то как возле него по старчески скрипя да придыхая оказался старичок в чистой рубахе, на посох чудной резной опираясь, тоже решил из ручейка испить. Смотался рушник в клубочек, да и нырнул в суму к молодцу, вот тогда-то и старик путник заговорил, промолвил, голосом к себе привлекая:

– Мира тебе отрок.

Ответил ему учтиво вежеством уважив старость и седины путника, младшой брат.

– Мир и тебе дедушка. Не видел как пришёл, но землица матушка для всех, так что не делить нам её с тобой, всем места хватит.

– Мудро говоришь сынок. Долго я хожу по дорогам этим, уж и счёт годам потерял. Посох железный про то только и ведает.

На слова его молодец произнёс:

– Чего же ты так долго дедушка ищешь? Поведай, откройся, коль не спешишь, так и у меня время, для сказа подорожного всегда найдётся. А уж потом и мой черёд настанет и свою дорожку поведать рассказать, коли захочешь послушать поскучать на досуге.

Стал старик ведать про то как семьёй жил, как состарившись выгнали его дети из терема хоромного, как бродил да слушал о чудесах земли родной. Как узнал о том, что в стороне этой где-то близко есть чашка голуба каёмка, что любое желание исполняет, и что хотел он через ту чашку молодость себе вернуть, дабы жизнь по новому прожить, другому детей своих научить, чтобы старость в почёте да не в нужде встретить. Скололо сердце ретивое молодца, когда слушал он рассказ долгий старика, не заметил как ночь утром сменилась, да только солнышко вновь на небо взошло, окончил свой рассказ старик, а молодец, вытащив яблочко молодильное протянул его старику со словами:

– Долго я был в дороге, по моей вине нет больше чаши с голубой каёмкой, что любое желание могло исполнить. Хотел я своим родителям молодильное яблоко принести. Да в беспамятстве попросил не два, а одно только. Слушая тебя дедушка, понял я, что тебе оно нужней, а я ещё себе да родителям своим найду. Время у меня есть, есть и друзья, так что справлюсь с бедой и яблоки обрету и семью свою спасу. Бери дедушка, пускай у тебя всё получится, ты своей жизнью заслужил это.

– Чем же мне отблагодарить за подарочек твой?

Старик задумчиво вертел вручённое яблоко медовый бок. А потом встав на ноги крепкие, протянул молодцу посох свой железный со словами:

– Нет лучше помощника чем этот посох. И от бед прикроет и от напастей спасёт, и от лих да злоключений первое средство в нём. Проси его, услышит он, и станет тебе и другом и судьёй и товарищем и приятелем, слугой верным да рукой правой. Возьми его в благодарность за чистое сердце твоё, что старику не пожалев всех годов да усилий, по одному слову отдал плод сей.

Вот стоял пред ним старик, видел как посох держал, да не видел как растворился в воздухе, только посох железный после него к руке молодца примериваться стал. Теплый он был, будто живой, лёгкий да прочный. Настоящий друг верный да надёжный, в путь дорогу зовущий, спину прикрывающий от всяких невзгод. Вспомнились тогда слова молодцу слова духа Моховика, что за помощником ему идти по дороге этой. А ведь за всеми событиями да свершениями забыл он совсем об том. Но пришло время и молодец, будто понимая по наитию кинув посох на землю произнёс, будто всю жизнь с волшебными палками обращался:

– Встань передо мной, конь вороной, как лист перед травой.

И по слову его встал пред молодцем конь вороной. Сам тёплый живой, а бок железный крепкий, будто зовёт и манит прокатится. Взобрался на него молодец, да кинув пред собой клубочек что из рушника Богини образовался, вскрикнул:

– Веди меня к камню развилочному, к Богине матушке, путь у меня теперь с таким то помощником вдвое быстрей будет. Наподдал шпорами коню чудесному и взвился на нём в небо, да так что дух захватило, да руки сдавило на уздечке. Выше облака стоячего, выше леса столетнего, летел чудо конь, солнце с луной в небе менялись, а молодец всё дорогу отмерял, будто по простой дороженьке ехал. Не прошло и трёх дней, как конь опустился возле мхом обросшего валуна. И превратившись в посох сам прилип к руке левой молодца, будто пес ласковый льня, приник к руке молодца богатыря.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.