Отель «Красный бархат»

Лил Миллер

Отель "Красный бархат"

О чем я думаю в комнате, в которую только начал пробиваться солнечный свет, лежа на огромной кровати, застеленной темно-бордовой простынею, когда мои ноги упираются о тело мускулистого мужчины? Так о чем же я думаю, склонив голову на руку у самого края кровати и наблюдая, как по левой руке стекает кровь, сползая густыми каплями на ковролин, который впитывает все в себя и вряд ли когда-то очистится от этого. Неподвижно, почти не дыша, наблюдаю, как сгустившаяся кровь скрывает татуировки на руке. Надпись «Помни»… Да, я помню все! Совершенно все, каждый момент своей жизни. Каждую крупицу я собрала и сложила в своей кладовой.

Помню как пятнадцать лет назад, женщина, стоявшая передо мною в магазине, покупала лотерейный билет. Она так громко назвала цифры 1, 3, 2, 2, 1, 4, 7, 8, что я их запомнила, они врезались в мою память. Через неделю наткнулась на газету, на страницах которой стояла эта леди с выигрышным билетом в руке. Черно-белое фото ярко раскрывало ее счастливую белоснежную улыбку. Этот блеск в глазах словно искрился, передавая через это фото ее радость, все ее эмоции и число на билете 13221478. В тот момент это были самые везучие и счастливые цифры. Восемь цифр, которые передавали столько счастья через одно фото.

Мне было 13. Зайдя вечером в тату-салон, я в слезах уговорила мастера набить мне тату, и это у меня получилось. Первая татуировка на затылке для того, чтобы было не слишком заметно. Цифры, которые, я считала, принесут мне удачу! Моя первая татуировка в тринадцать лет и любовь к моему первому мастеру осталась по сей день. Если я не заглядываю к нему в течение пары месяцев, он начинает меня искать. За пятнадцать лет на мне появилось достаточно татуировок, чтобы отличить меня от нормального человека. Но сейчас не об этом. Цифры пятнадцати лет назад. Видела ли я их в течение всего этого времени? Да! И много раз! Возможно, не в цельном восьмизначии, но по раздельности, каждый день. Принесли ли они мне счастье и удачу? Не знаю, как можно судить об этом. Ведь я не знаю, какой была бы моя судьба без них. Возможно, да, они принесли мне удачу. Я познакомилась с чудесным человеком, который заменил мне отца, брата, семью! Серж, мой дорогой Серж.

Так о чем же я думаю, когда вижу, как по моей руке стекает кровь? Эти мысли – мечта, да, именно мечта! Я притворяюсь и хочу верить, что это моя кровь. Что она моя и что именно в эту минуту, она, вытекая из меня, забирает частички моей жизни. И мои глаза закроются навечно. Иногда перестаю дышать, притворяясь, что мертва. Но больше часа не могу пролежать без движения на одном месте. Бывало, засыпала. Но, черт побери, стоя в ванной и смотря, как с меня стекает вся это закоптившаяся кровь, понимаю, что все заканчивается.

Почему мои мысли об этом? Вероятно, я устала. Именно устала, мне хочется покоя, который я сама не могу себе позволить. Постоянное движение, разъезды. Черт, я сама, сама … Ну, нет! Я не виновата в этом. Виноватых нет, а если и есть, то их нужно наказывать! Моя жизнь, моя религия! Надпись, которую я сделала пять лет назад. В тот момент я поняла и осознала, что нет никого, кто бы услышал меня, кто бы помог. Никто мне не поможет, кроме меня самой! В этом и есть истина и правда. Моя жизнь, которую я делаю для себя сама, и есть мой смысл. Порой он теряется и тогда… настает ад… Да, ад! Моя жизнь и без этого показалась бы для многих адом. Но я не знаю другой жизни, и небольшие моменты, когда можно представить тишину, как сейчас, кажутся раем. Возможно, его двери для меня закрыты навечно!

Рита замерла, уставившись стеклянными глазами на руку и, зажав губы, затаила дыхание. Она чувствовала, как сердце в ее груди начинало биться медленнее. Луч солнца пробрался ближе, осветив ее глаза, отчего она заморгала и ее игра в «мертвеца» прекратилась. Глаза приоткрылись, и в груди жадно забилось сердце, она привстала и, отдышавшись, уселась на край кровати, опустила ноги на пол. Наступив пятками на окровавленный ковролин, она слегка пошлепала ногой и улыбнулась.

– Ну, здравствуй новый день! Как же приятно наблюдать за рассветом с самого начала. Ну, надо же, сегодня я пролежала на двадцать минут больше обычного. Даже шея немного затекла.

Встав с постели, она подняла с пола халат и накрыла им свое обнаженное окровавленное тело. Собрав волосы в пучок, повернулась к кровати лицом и с улыбкой посмотрела на умершего от колотых ран около восьми часов назад мужчину. Он уже остыл, и кровь загустела. Но она спала рядом с ним и, проснувшись, не торопилась вставать.

– Жаль, что ты сдался так быстро! Всего три удара, и все. Но должна признать, твоя кровь хороша на цвет.

Она смотрела на его тело, разглядывая рубцы, пыталась найти в них утешение для себя, но ничего не выходило. Глаза были полны печали и пустоты. Сейчас она поняла, что начинает терять цель в жизни, и, возможно, больше ее не обретет. Нужно принять решение, что дальше? Для этого нужно вспомнить все и понять себя саму. Действительно ли это все?

Постояв еще какое-то время, разглядывая бездыханное тело, опустив печально глаза, увидела на полу нож, и, взяв его, вышла из комнаты. Добравшись до кухни, она заварила себе крепкий кофе, достала из сумки Француа пачку сигарет. Француа – так звали мужчину, которого не стало сегодня ночью. Она молча взяла все и вышла на балкон, поставила на столик чашку и закинула туда же ноги, прикурила первую сигарету и, пуская дым, смотрела в небо.

***

Голубое небо тихого маленького городка и две девочки пускающие дым сквозь пальцы.

– Знаешь, это моя первая в жизни сигарета.

– Знаю. А еще я знаю, что твоя тетка убьет тебя, если узнает! Ох, не покажется же тебе мало, когда она устроит тебе взбучку.

– Не переживай! Она так и не заметила тату, которую я сделала в том году, а ты говоришь о сигаретке, которую мы с тобой потягиваем, спрятавшись в лесу.

– Татуировка не пахнет, а стоит ей почуять этот запах, тебе мало не покажется.

– Но зачем же ты мне дала ее, если сейчас говоришь, что мне влетит?

– Я попробовала сама. И не могла не предложить тебе! Ведь ты моя лучшая подруга, и мы все делаем вместе.

– Ну да, за это я тебя и люблю. Вместе навсегда!

– Да, именно навсегда!

Они крепко держались за руки и продолжали курить, бесконечно кашляя.

– Папа хочет, чтобы я подрабатывала летом. Нашел мне работу.

– Для чего же? Даже меня тетя не заставляет. А твои родные хотят, чтобы ты работала?

– Ты же знаешь, что отец у меня злой. Я не могу его ослушаться, иначе мне точно влетит.

– Но нам ведь всего четырнадцать лет. Мы должны провести все лето на пляже со всеми.

– Ну, мы и будем, просто я буду не всегда. Он говорит, что и тебе бы не помешало, ведь ты выглядишь гораздо взрослее меня и могла бы найти что-то приличное, чтобы помочь тете.

– Ей платят пособие на меня. Вот пусть живет и радуется жизни.

– Так-то оно так, но смотри, ты ведь можешь накопить денег и уехать, как и мечтала.

– А как же школа?

– Ну, для начала летом, ведь все равно нечего делать.

Девушки лежали, задумавшись, не зная, что еще сказать друг другу. Две подруги росли не в очень благоприятных семьях. Семьи у Маргариты и вовсе не было, мать бросила ее. Никто ее и не видел, а отца у нее не было никогда. Тетя, у которой не было детей, решила забрать девочку себе и воспитать из нее достойного человека, что у нее получалось неплохо. Девочка была послушной, во всем ей помогала. В школе не было никаких замечаний, да и оценки всегда отличные. Отец Лены не мог найти себе нормальной работы и подрабатывал то грузчиком, то таксистом. Таксистом – когда был трезв, но это бывало редко. Когда такое случалось, в семье из троих детей, где Лена была единственной девочкой и младшей в семье, был праздник. Тишина и порядок. Но стоило отцу напиться, он снимал свой широкий ремень, а если его не было рядом, он брал что-нибудь, что могло бы ему помочь отколотить сначала жену, а потом остальных. А повод был всегда. Чертовы спиногрызы и вечно больная жена, которая не могла работать и зарабатывать. Конечно, братья уже давно подрабатывали кто где, иногда с отцом разгружали вагоны. Настала очередь Лены. Отец нашел для нее работу. Работа была ночной, на что ему было наплевать, платили хорошо и достаточно, чтобы помочь семье. Он устроил ее горничной в отеле «Красный бархат». Отель находился на окраине города, вид у него был невзрачный, чего не скажешь о названии. На десерт, как говорили, там всегда был один и тот же торт «Красный бархат». Трехэтажное здание, в котором всегда было очень много постояльцев и летом, и зимой, никогда не пустовало. Приезжим нравились виды и расценки здешних мест. В городе он был не единственным, но самым уединенным с природой. Лес, горы, речушка. Никакого шума машин и гула города. Лена уже отработала одну ночь и успела стащить у постояльца сигаретку, с которой и решила поделиться с подругой.

– Знаешь, мне все же так не хочется прощаться с детством и входить во всю эту взрослую рутину.

Она понюхала свои руки, от которых действительно пахло не очень приятно.

– Черт! И вправду воняют.

– Потри о траву.

– Ага, а как избавиться с запахом изо рта, прикажешь тоже траву пожевать?

– Чего ты ругаешься?

– Ну, ты ведь знала, что так будет, отчего не сказала?

– Говорила я!

– Если мне попадет от тети, я тебя сдам! – пригрозила Рита.

–Ты не сделаешь этого.

– Конечно, нет.

Она засунула себе в рот лист подорожника и брезгливо зажевала. Подруга смеялась и все же решила поступить также. Ведь ей придется хуже, если отец узнает.

***

Рита продолжала теребить сигарету в руках, пуская дым в небо. Запила крепким кофе, от которого ее лицо даже не морщилось. Вероятно, привыкла с годами. Она посмотрела на сигарету. На фильтре отпечатался след ее кровавых пальцев, отчего она усмехнулась и продолжала сидеть.

***

Лена пристрастилась к сигаретам и тихонько незаметно от отца курила. Рита не одобряла это и пыталась отговорить подругу, но это было бесполезно. Лена отработала уже пол-лета. Каждую ночь на работе и днем спала. Они стали видеться редко. Рите становилось одиноко, ей хотелось, чтобы лето закончилось быстрее, чтобы наконец идти в школу и учиться, как раньше, вместе. Но Лене даже и не хотелось возвращаться в школу. Совсем еще юная девушка поняла, что ей так гораздо лучше, ведь даже отец стал относиться к ней по-другому, начал, как бы, ее уважать за эти месяцы, что ей даже перестало от него попадать, хотя, остальным доставалось так же. Отец, все же, решился дать ей еще год, чтобы закончила школу. А потом Лена могла бы работать постоянно. Естественно в этой семье не было разговоров о продолжении учебы после школы. Это было незачем, когда и без образования можно было устроиться горничной или грузчиком. Тетя Риты хотела, чтобы у девочки было образование и поэтому она никогда не трогала те деньги, что получала за нее. Она все бережно хранила на книжке в банке, чтобы по окончании школы можно было бы устроить Риту в колледж. Рита была способной девочкой, и поэтому тетя знала, что у нее все будет хорошо.

Пока подруга работала, ее порой подменял дядя Серж, к которому Рита бегала, чтобы посмотреть, как он трудится. Поначалу Серж не пускал девочку в салон, боясь, что кто-нибудь узнает, что он сделал год назад татуировку девчонке, которая в истерике пришла с копилкой в руках. Но потом он привык к ней и понял, что Рита очень серьезная и сообразительная. Он стал доверять ей переводить рисунки на кальку, пока сам готовил оборудование. Тетя была не против такой дружбы, потому что сама лично знала Сержа, и хотя этот взрослый мужчина и увлекался таким неприемлемым делом для многих, он был приличным человеком, католиком, не пропускающим ни одной службы. Часто он рассказывал Рите разные истории из жизни, которые она любила вечерком пересказывать тете. Тетя понимала, что в ее восхищении им она хочет видеть отца, которого у нее никогда не было.

Лето пролетело быстро. Пришла пора школы, и каждый день приходилось выслушивать истории подруги о том, как она работала, что смогла купить, как к ней теперь обращаются в семье, и как же ей хочется поскорее обратно в отель. И, конечно же, пить чай с коронным тортом отеля «Красный бархат» – о нем она вспоминала каждый день – рассказывая, как он таял во рту. Как-то она взяла кусок подруге, но не донесла его, съела сама. Так что подруге оставалось только представлять и мечтать. Рите, наслушавшись Лену, хотелось работать не где-то, а именно в этом отеле, таком невзрачном снаружи, но красивом внутри. И, конечно же, каждый день есть фирменный торт. Лена обещала поговорить с управляющим, чтобы они взяли ее на работу.

Так и произошло по окончании учебного года. Лена забрала документы, решив, что восемь классов для нее достаточно. Но Рита не торопилась, тем более, тетя просила закончить учебу, чтобы потом поступить дальше. Она поговорила с тетей о работе на лето, та согласилась и разрешила, деньги ведь никогда не будут лишними.

***

– Да-а-а, я хорошо помню этот день, когда переступила порог этого злосчастного места.

Рита потушила сигарету о пепельницу и встала у края балкона наблюдать, как город просыпается. Сейчас она была достаточно далеко от своего родного города, и ей было слегка тоскливо вспоминать о Серже и тете. С шумом проехала скорая, которой она улыбнулась вслед.

– Тут уже некому помочь!

Она уставилась вниз и смотрела на крышу летнего кафе с высоты десятого этажа.

– Муравьи… Что-то вечно несете, то чушь, то продукты в пустые дома…

***

– Ну, чего ты застыла на лестнице? Пойдем скорее, нужно, чтобы ты поговорила с управляющим. Ну, пойдем же!

Маргарита смотрела в окна, старые ставни, за которыми не было видно ничего, кроме темно-красных бархатных штор.

– Наверно, от этого у него такое название! – думала она и медленно ступала по ступеням, будто нехотя. Да, нужно признаться, она слегка побаивалась, и ее терзали сомнения. Но все же она шла. Дверь со скрипом открылась, Лена ждала ее в проходе.

– Быстрее!

Пробежав вперед, она оглядывалась, чтобы за ней поспевала подруга.

Холл был достаточно большим и светлым. Все кругом было красным и бордовым. Красивый цвет, но он так пугал и давил. Кто-то заселялся, стоя у ресепшна, кто-то выселялся, и это значило, что горничной пора браться за уборку. В этот раз Лене досталась дневная смена. Она хотела попросить, чтобы и подруга была с ней. Пробравшись по темным коридорам хорошо обставленного отеля, они дошли до кабинета управляющего, который любезно предоставил работу двум хорошеньким девушкам.

– Ну что ж, Лена, работу ты знаешь, покажи все подруге. Эту неделю работайте вместе.

– Да, сэр.

Счастливые и широко улыбающиеся девушки вышли прочь.

Первые рабочие дни давались Рите тяжело. Слишком много работы, хотя она и не отличалась от домашней уборки. Но ведь это уборка не за любимой тетей и не в ее комнате. Убирать за кем-то, которому совершенно наплевать, что ты увидишь то, что он оставил после себя в ванной, на постели, в мусоре и под кроватью. Как же порой было противно, но она молча терпела, ведь подруге было за радость. Ей казалось, что ей нравится рыться в чужом белье. Она нагло натягивала на себя платья гостей и расхаживала, пока убирала в комнате. Рита презирала это в ней, но продолжала молчать, не смея поступать так, как подруга.

Лена с каждым днем менялась, общаясь с девушками постарше. На обеде она слушала, как они пошло обсуждали мужчин, курили и порой выпивали. Хотя Рите все это было противно, она не сдавалась и не подавала вида, что ее что-то не устраивает. Всегда все было хорошо. Лена стала отстраняться от нее, и со временем совсем перестала с ней общаться, чем Рита не была слишком огорчена, хотя и смотрела в ее строну, вспоминая о недавнем детстве. Лето кончалось, так закончились ее первые месяцы труда. В школу ходить стало тоскливо, подруги рядом не было и чая с тортом тоже. То ли от скуки, то ли еще чего, Рите захотелось набить на руке татуировку красной розы. Долго уговаривала она тетю, пока та сдалась. Думая, что в этом, наверно, нет ничего такого, при этом слегка злясь на Сержа, она все же разрешила ей. Конечно же, Рита помчалась к Сержу.

– А ведь прошло всего три года, как ты сделала первую.

– Вот именно уже три!

Она сама перевела себе на кисть розу. Очень милую и красивую, женственную. Серж набил ее за три часа в ярко-красном цвете. Глаза Риты заблестели по окончанию работы, как же ей нравилась ее первая официальная татуировка. Тетя, тоже присмотревшись, улыбнулась и промолчала. Лишь Серж сказал:

– Надеюсь, мне больше не придется делать тебе тату.

На что девушка улыбнулась, понимая, что он от нее никуда не денется.

***

Рита продолжала стоять на краю балкона, облокотившись о перила. Теперь, смотря на свою выцветшую розу, произнесла:

– Мой первый цветок, первый… И самый ненавистный. Она смотрела на него, будто презирая.

***

И вновь год в школе пролетел незаметно. Она, как и в прошлом году, пошла в отель, но теперь была одна, подруга продолжала работать и совсем изменилась. Фигура ее стала гораздо крупнее, видимо, торты за весь год дали о себе знать, курить, пить и ругаться матом стало ее обычной привычкой. Рита не обращала на нее внимания и во избежание конфликта попросилась работать в ночь, на что управляющий с радостью согласился, ведь на ночную работу желающих было меньше всего. Так и началось ее втрое лето в отеле «Красный бархат». Смотря на подругу, она перестала так часто есть торт, забирала свою долю с собой и угощала тетю и Сержа.

Работать в ночь оказалось гораздо легче, людей мало. Хотя порой попадались дебоширы, но все же чаще никого не было, и работы особо не было. Свободное время она проводила за изучением книг для поступления в медицинский вуз. Ее мечтой было стать хирургом, ей казалось, что именно в этом ее ждет успех. Ведь, как она считала, она может выполнять кропотливую работу, и ей хочется помогать людям. И быть полезной. Тете нравилось ее рвение к учебе и работе. Хотя тетя не заставляла ее работать, отнюдь, она просила сидеть ее дома. Но Рите было скучно и не хотелось проводить время попусту. Тем более что с утра до вечера она была дома и лишь к десяти часам она ехала в гостиницу.

– Paradisiaque…

Рита вновь устроилась на кресле и закинула ноги на перила, глотнув кофе, она вновь повторила:

– Paradisiaque…

Закинув голову, смотрела на голубое чистое небо.

– Какое же оно чистое, как я когда-то…

Как-то раз в третьем часу ночи, обходя этажи, смотря на бирки на дверях, она заметила пожилого мужчину, сидевшего у двери и пытавшегося развязать галстук. Решив, что он пьян, она не торопилась подходить к нему. Но мужчина повернул голову в ее сторону и что-то захрипел, пытаясь поднять руку.

– S'il vous plaît…

Она не расслышала его. Он прокашлялся и повторил.

– S'il vous plaît…aider.

Она сделала пару шагов к нему.

– Что, простите?

Мужчине было тяжело что-то повторять, и он просто смотрел на нее. Понимая, что, вероятно, ему нужна помощь, она подошла к нему, слегка пошевелив носом, пытаясь учуять запах алкоголя. Но ничего не почуяв, она взяла его руку и проверила пульс. Пульс был учащенным, мужчина был бледным и еле дышал.

– По-о-мо-о-гите…

Он вновь прохрипел на понятном для нее языке, с трудом сквозь акцент.

– Да, конечно! Вы из этого номера?

– Да, там мои лекарства …

– Хорошо!

Она достала из пиджака ключ. Отперев дверь, она раскрыла его пошире и включила свет в номере люкс. Посмотрев на мужчину, она склонилась над ним и помогла встать, что получалось у него с трудом, и ей приходилось волочить его на себе. Крохотной девушке с тонкими ножками сделать это было нелегко. Уложив его в постель, захлопнув за собой дверь, она налила ему стакан воды и, поправив подушку, положила его голову. Найдя лекарства, предварительно показала ему упаковку, на что он просто закрыл глаза, дав понять, что именно это ему нужно. Она просунула ему промеж губ две небольшие таблетки и поднесла стакан воды. Укрыв его, сняв туфли, она присела рядом, стянув с головы косынку.

Мужчина лежал с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Она держала его руку. Ей казалось, что с ним должно быть все в порядке. Отчего-то в душе не было паники и стремления позвать кого-то на помощь. Она решила, что справится сама.

– Merci…, – тихим голосом проговорил мужчина.

– Что?

– Спа-си-бо!

Она робко улыбнулась, опустив глаза в пол. Приятно было осознавать, что она кому-то помогла. О своих обязанностях она позабыла и сидела рядом с незнакомым мужчиной, боясь отпускать его руку, чтобы не потерять его пульс. Так, незаметно для себя, она заснула у его ног. Рассветный час не заставил себя ждать. Открыв глаза, она увидела красные портьеры и резко вскочила с места, растерявшись, она начала метаться по комнате.

– Что с Вами? – тяжело с акцентом проговорил мужчина.

– Все в порядке! А как Вы? Вам лучше? Вы не в постели!

– Все хоро-о-шо! Благо-даря-я Вам!

Он подошел к ней и взял ее за руки.

– Спаси-бо Вам, де-точка!

Он слегка потер ее ладони, нежные и гладкие ладони, посмотрел на ее татуировку и улыбнулся.

В его глазах она увидела прилив жизни, блеск, отчего ей стало гораздо спокойнее.

– Paradisiaque…

Он посмотрел ей в глаза. Она не стала его переспрашивать, что это значило, посчитав, что это будет неприличным. Отпустив его руки, она поправила на себе фартук и потянулась к косынке, лежавший у края постели.

– Простите! Мне нужно идти.

– Как я мо-гу вас побла-а-годарить?

– Нет, ничего не нужно! С Вами все в порядке – вот для меня благодарность!

Она быстро повернулась и вышла прочь. Мужчина так и не успел сказать ей то, что хотел, вероятно, вспоминая, как это будет на ее языке.

Стоило ей спуститься, она сразу попала на глаза управляющему, который схватив её за руку, утащил в сторонку и яростным взглядом начал отчитывать. Она даже не поднимала глаз и не пыталась перечить. Ей совершенно не хотелось объяснять, где она была и чем занималась. Управляющий видел ее помятое лицо и сделал вывод, что она все это время где-то спала. Сделав выговор и не услышав ничего в ответ, он решил ее наказать: не отпускать ее домой сегодня днем и оставить до завтра. Рита покорно согласилась и, отойдя, направилась к телефону.

– Алло. Тетя, я не приду сегодня. Меня попросили подменить. Так что, я буду завтра утром. Не беспокойся, все хорошо.

Ей даже не было обидно, она просто продолжала делать свою работу. Конечно, уставшая и не выспавшаяся, она еле передвигала ноги.

– Эй, Рита,– догнал ее управляющий в одном из коридоров. Вот уж непонятно, искал он ее целенаправленно или просто наткнулся.

– Ну и отчего же ты мне не сказала?

– О чем?

– Что ты всю ночь провела у месье Пьера и помогла ему. Это благородно!

– Любой поступил бы так же!

– Нет! Он в восторге, хотел тебя видеть, но так и не дождался. Передал тебе конверт. – Передал ей маленький, незапечатанный конверт красивого желтого цвета.

– Что это?

– Милая, я не заглядывал вовнутрь. И да, прости, что накричал на тебя.

– Я все понимаю!

Он улыбнулся ей, ему нравилась ее покорность.

– Иди домой! На сегодня с тебя хватит. Выйдешь завтра, нет, лучше послезавтра.

– Я Вам так надоела?

– Нет, когда довольны наши гости, доволен и я. Эти дни я засчитаю рабочими. Так что, иди.

– Спасибо!

Обрадовавшись, она направилась в раздевалку, волоча за собой швабру и ведро.

Мистер Александр Стеван, управляющий, работал в отеле около двадцати лет. Хозяева доверяли ему во всем, и он чувствовал себя здесь главным. Но все же, не забывал о человечности. В свои сорок он не был женат, и у него не было детей, кто-то даже говорил, что он не любитель женского пола, но и с мужчинами он не был замечен. Рита предпочитала уклоняться от сплетен и не слушать, что говорят работники, включая Лену, которая не упускала возможности пустить про кого-нибудь шутку. Одетый с иголочки довольный мистер Стеван остался на месте, наблюдая за Ритой, которая шла, уткнувшись в конверт, и не торопилась его открыть, хотя любопытство распирало ее. Это его впечатляло – не любопытна, молчалива, опрятна – делал он выводы про себя, беря на заметку.

Рита пошла домой пешком. Дорога от отеля до дома и наоборот составляла около часа. Спать ей не хотелось, как обычно, по утрам после работы. Да и не шла она в темноте. Она вышла из отеля и направилась домой, по пустой дорогое, через рощу, крепко держа в кармане конверт и пытаясь предугадать, что же там может быть написано.

Обняв тетю, рассказав ей обо всем, она попила с ней чаю, угостив ее, как обычно, тортом. Из головы у нее не выходил маленький желтый конверт, который она мечтала открыть, но не торопилась. Ведь это приятно: не знать и предвкушать. Ведь явно там нет ничего плохого. Но что еще… Наконец, оставшись наедине в своей комнате, она достала из кармана слегка помявшийся конверт. Положив его на колени, она робко погладила его, расправив углы, и, наконец, открыла.