Темные отражения. Темное наследие

А потом я тоже рассмеялась.

Голос был пугающим, каким-то лающим. Услышав его, человек издал резкий вздох.

– Прекрати! – рявкнул он, наклоняясь.

Его фонарь ослепил меня, но я не стала закрывать глаза и прятаться от света. Мужчина наступил мне на ногу, и я стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, когда он начал давить на нее всем весом. Вызов. Угроза.

– Согласна, это забавно, – процедила я. – Правда, это реально забавно, как сильно твои дружки там, в кабине, тебя ненавидят.

Его лицо было так близко от меня, чтобы я заметила, как он скосил глаза, подтвердив мои подозрения: наркотика будет достаточно, решили они, а наручники решат и другие проблемы.

– Какого черта ты несешь? – спросил он.

– Тебя же заперли здесь, со мной, не так ли? – пояснила я, улыбаясь и чувствуя, как снова лопается порез на губе.

– Заткнись нахрен! – взревел охранник, бросаясь в заднюю часть кузова за новой порцией наркотика. Приянка отреагировала на его громкий возглас и заворочалась, ее капельница по-прежнему была пустой – сменить ее мужчина забыл. – Я не могу убить тебя, но постараюсь сделать так, чтобы эти несколько часов ты провела в настоящем аду. Так что попробуй только, уродская сучка.

– Что я тебе сказала насчет этого слова? – напомнила я.

Я ощутила заряд передатчика в его ухе и ухватилась за него. Пусть моя голова трещала, мне хватило секунды, чтобы сконцентрироваться на его пульсации и поджарить маленькую электрическую цепь, спрятанную в пластиковом корпусе.

– Чeрт! – заорал охранник, прижав к уху ладонь. Он пытался выковырять передатчик, и я заметила, как у него между пальцами поднимается струйка дыма.

– Здесь обложили все резиной, чтобы защитить кабину и грузовик. Но забыли посоветовать тебе оставить электронику снаружи. – Я подняла скованные руки. – Неужели ты поверил, что мне обязательно нужно до тебя дотронуться?

Рука охранника скользнула к поясу, к генератору белого шума.

Если не имеешь моих способностей, понять, как они действуют и на что я способна, довольно непросто. Большую часть времени старательно я притворяюсь, что я обычный человек и не слышу, как поют электронные устройства, как они гудят и жужжат, не ощущаю, как глухо ворчат кабели, скрытые под землей.

Это страшно – с самого детства я боюсь этой силы. Силы безграничной. Заряд, который существовал в моем сознании, всегда стремился соединиться, дополнить и замкнуть ближайшие электрические цепи.

Я потянулась к батареям. Они потянулись ко мне.

Прибор взорвался у него в руке. Мужчина упал на спину, оглушенный звуком взрыва и болью, горячий кусок пластмассы приземлился мне на ногу. Но я еще не закончила – нужно еще дотянуться сознанием до аккумулятора его телефона.

– Извинись, – прохрипела я.

– Ты… сучка!

Батарея взорвалась в кармане его формы. Черные штаны охранника загорелись, потом огонь побежал выше, добрался до шеи, до лица, до шлема. Пытаясь сбить пламя, мужчина упал на пол, издавая отчаянные, душераздирающие крики. Однако грузовик даже не замедлил ход.

Я глубоко вдохнула и села. Тьма, окутанная дымом, наваливалась на меня со всех сторон, плавилась от жара резина. Я заставила себя спустить ноги, чтобы контролировать обстановку.

Мужчина все еще корчился и стонал, пытаясь подползти к двери, но когда это ему почти удалось, его тело содрогнулось в последней судороге и обмякло. Огонь не унимался, пока было чему гореть. Потом на резиновой подстилке зазмеились тонкие мерцающие прожилки. Когда погас последний язык пламени, все снова погрузилось во мрак: чернота и шорох колес по дороге в такт с биением моего сердца.

Глава седьмая

– Чертова… хрень…

Я вздрогнула, услышав голос Приянки.

Девушка чуть повернулась на бок, дернувшись, когда натянулась пустая трубка капельницы, и резким движением сорвала пустой пакет с крепления.

– Давай помогу, – предложила я.

Вопрос только, как. Мои лодыжки были связаны стяжками. Все, на что я была способна, это ползти к ней.

Цепочка, соединявшая наручники, натянувшись, звякнула, когда я рывком отклеила скотч, не обращая внимания на ее возглас:

– Ой, черт!

– Да разве это больно? – удивилась я.

Налобный фонарь мужчины все еще горел, направленный в стену. Я постаралась не поджарить этот прибор, решив, что он еще может нам пригодиться. Теперь луч света выхватил все ее ушибы и порезы. Когда я их увидела, мое тело мгновенно отреагировало на собственные, и на секунду у меня даже дыхание перехватило от боли.

Я потрясла головой, вынимая иглу из руки Романа.

– Добавлю это к своему списку жалоб, – пробормотала Приянка.

Роман негромко вздохнул, но не проснулся, хотя я так на это надеялась.

Я стащила с крепления пакет с желтой жидкостью и повернула его к свету фонаря, чтобы найти этикетку. Емкость опустела уже примерно на четверть. Похоже, парень получил большую дозу, чем мы с Приянкой, и я не знала, как долго он будет без сознания, и не придется ли нам бежать без него.

Было бы проще. Я никак не могла прогнать эту мысль, которая выплывала в моем сознании. Меньше на одного человека, от которого придется убегать мне. Меньше на один повод испытывать мою выдержку.

Но также это означает – на одного человека меньше из тех, кто поможет отбиваться.

Я тяжело вздохнула. Кого я обманываю? Мне и в голову не приходило бросать их на произвол судьбы. Как бы я потом с этим жила? Если существует хотя бы малейшая вероятность того, что они – невинные жертвы обстоятельств, я собираюсь дать им такой же шанс выбраться отсюда.

– Где мы вообще? – спросила Приянка.

Приподнявшись на локтях, она наконец смогла сесть, и ее волнистые черные волосы рассыпались на плечах. Девушка все еще находилась под действием наркотика: язык плохо ворочался во рту, глаза блестели, как у человека с затуманенным сознанием. А это значило, что я могу попробовать…

В другое время и в другом, совершенно ином мире мне стало бы стыдно за такую хитрость, но сейчас это был вопрос жизни и смерти. И я собиралась выбраться из этого грузовика живой, чего бы мне это ни стоило.

– Никак не могу понять, кто нас похитил, – небрежным тоном проговорила я. – Ты никого не узнала?

– Почему ты меня об этом спрашиваешь? – откликнулась девушка, дотронувшись связанными руками до щеки, на которой проступал новый синяк в виде отпечатка пальца. – Разве у тебя не должно быть какого-нибудь каталога плохих парней? Как называют тех идиотов, которые всегда выходят поорать на шоссе или на выступления и машут своими плакатами?

– Ты имеешь в виду «На страже свободы»? – спросила я.

– Если это те, кто считает, что вы, «пси», должны пожертвовать собой и типа создать армию? Да, «На страже свободы»?

Холод пробежал по моей спине.

– А вы сами-то «пси»? – Не знаю, как мне удалось выговорить эти слова и даже при этом улыбнуться, когда паника холодными пальцами гладила мое лицо. – Кстати, сильно тебя тогда ударили?

Между нами на мгновение воцарилась тишина, а потом Приянка прижала руку к лицу.

– Ага. Ух. У меня в голове полная каша… Я… – Она втянула воздух через нос, взглянула на Романа. – Я одна из этих… вундеркиндов.

– Прости, что?

– Ну… Зеленая? Какой там «правильный» ярлык выбрало правительство? – отмахнулась Приянка.

Что-то в этом было фальшивое. На самом деле все. Так они что, вообще не из наших? Я не заметила, как они используют свои способности. Да, они были моими ровесниками. Но среди моих ровесников были и те, кто не пострадал от ОЮИН.

«Сделай что-нибудь, – подумала я, вспомнив про замок на своих наручниках. – Не дай им оказаться на свободе раньше тебя».

Наклонившись вперед, я поползла к мертвецу. Приянка смотрела на меня, и мощь ее взгляда была почти удушающей. У меня перехватывало дыхание от усилий, которые требовались, чтобы не оглянуться и не ответить на него.

Ключи. Мне нужны были ключи от наручников. Я ощупала обгоревшую грудь мужчины в поисках кармана. От сгоревшей кожи и волос исходила такая вонь, что я постаралась вообще не дышать. Его пояс почти не пострадал, но в нем я ничего не нашла – только сигареты.

Меня почти выворачивало наизнанку, но мозг снова переключился в режим выживания. Сейчас я думала только о том, как выбраться из грузовика и остаться в живых.

Если у охранника и были ключи от наручников, они либо расплавились, либо куда-то свалились, когда он пытался спастись. Но, вероятнее всего, они у кого-то из тех, что в кабине.

– Мало того что мы почему-то должны заявлять о своих способностях с помощью этих мерзких значков, но зачем еще использовать ярлыки, которые нам навязали? – спросила Приянка. – Зачем вы, «пси» из правительства, так на этом настаиваете?

Дрожащими пальцами я нащупала рукоятку прикрепленного к поясу небольшого ножа. Это могло сработать. Мне нужно просто просунуть лезвие между звеньями цепи и хорошенько нажать, чтобы они разошлись.

Мой взгляд упал на пистолет, и когда я наконец оглянулась на Приянку, оказалось, что она тоже заметила оружие.

Затем ее взгляд сместился, и наши глаза встретились.

«Проклятье, – думала я и, покрепче ухватив рукоять ножа, вытащила его из ножен. – Скажи что-нибудь, скажи что угодно…»

Но молчание нарушила Приянка. Она щелкнула языком и улыбнулась – слишком легко для искренней улыбки.

– Удивительное дело – ты ничего не отвечаешь. Твой спичрайтер не написала тебе парочку удачных фраз про запас на такой случай?

Я знала, что многие из «пси» не видят особого смысла в работе, которую мы вели с президентом Круз и временным Конгрессом – но они и понятия не имели, с чем нам приходилось сталкиваться, чему противостоять. Всегда легче критиковать со стороны, чем засучить рукава и действительно чем-то помочь.

– Что ж, похоже, ты и правда не наш фанат, – парировала я, сохраняя нейтральный тон. – Тогда все понятно. Роман уже сказал мне, что вы пришли туда не для того, чтобы послушать речь.

Это была ложь, но Приянка всe равно удивленно приоткрыла рот.

Страх переплетался с разочарованием, пока я не потеряла способность отличить одно от другого.

Я хотела бы ошибиться.

Я хотела бы поверить им.

Я словно наблюдала за тем, как вихрь мыслей и возможных объяснений сменялся в ее темных глазах, пока она отметала один вариант за другим в поисках наилучшего и в итоге выбрала, как я ожидала, полное отрицание.

– Это все наркотик, которым его накачали. Мы были там, потому что обязательно должны были прийти, как и все ученики из нового потока.

Искушение копнуть глубже было очень велико, учитывая, что лживые утверждения начали громоздиться друг на друга, как карточный домик. Но один неверный ход с моей стороны, и вся конструкция обрушится на меня, а и без того опасная ситуация станет еще хуже. Легкую подозрительность можно оправдать, но если у Романа и Приянки были еще какие-то планы на мой счет, тогда более сильное давление принесет лишь один результат: они объединятся и замкнутся в себе.

Так что выбраться отсюда и выйти на связь с Вашингтоном я должна была исключительно в одиночку.

– Наверняка так и было, мы даже слышали друг друга плохо, – согласилась я. – Ваши семьи, наверное, сходят с ума от беспокойства. Надеюсь, с ними все в порядке? Как только мы выберемся наружу, найдем телефон, чтобы вы смогли им позвонить.

Или мы посмотрим, как вы будете придумывать оправдания, чтобы этого не делать. Или делать вид, что звоните.

– А вот это предположение – мимо, – откликнулась Приянка. – Роман – моя единственная семья, а я – его.

Чeрт. Деланая непринужденность, с какой девушка произнесла эти слова, однозначно свидетельствовала об их правдивости. Стыд обжег мое горло. Мне не следовало упоминать о семье. Видит бог, о своей-то я вообще не хочу говорить.

– Прости, – слабо улыбнулась я. – Столько всего произошло. Но, отвечая на твой предыдущий вопрос, скажу: я понятия не имею, из какой они группировки. Антиправительственной, анти-«пси» или даже из «Псионного круга»…

Приянка подставила мне руки, чтобы я разрезала стяжки, и ее напряженная поза наконец-то стала более расслабленной. Прежде чем заняться ею, я разрезала путы, которыми были стянуты мои лодыжки. Когда руки Приянки наконец упали на колени, ее лицо больше не казалось закрытым; отблески недоверчивости исчезли из ее взгляда, и на долю секунды на ее губах появилась слабая улыбка. И тут же исчезла.

Но я это заметила.

Да кто ты такая? Я изо всех сил старалась сохранить невозмутимый вид, хотя волосы у меня на затылке становились дыбом. Кто ты вообще, черт побери?

– Ну, «Псионный круг» ты можешь вычеркнуть из этого списка, – заявила Приянка. – Это были не они.

– Почему ты так уверена?

Эта группировка походила на призрак; бесчисленные детективные агентства пытались выследить их, поступали сообщения о преступлениях, совершенных от их имени, но они никогда не выходили из тени. Многие предполагали, что это какие-то остатки Детской лиги. Но все, кто когда-то был связан с Лигой, не скрывались и в большинстве своем сразу же начали работать на правительство.

– Потому что, – сказала Приянка, – мы когда-то с ними сотрудничали.

Наехав на выбоину в асфальте, грузовик вильнул. Я пристально посмотрела на девушку.

– Ой, да ладно. Я видела, как ты пялилась на Романа, когда он убрал тех ребят, – заявила она, взглянув на парня. – Ты не дура и не слепая. Сразу видно, что нас тренировали. Удивительно, что ты сама обо всeм не догадалась.

Ее голос звучал так, будто она бросала мне наживку. Я почувствовала приступ раздражения, так что мне пришлось сделать глубокий вдох.

– Я не думала, что «Псионный круг» на самом деле существует, – призналась я. И потом, чем ты можешь это доказать?

– Так вся идея заключалась именно в этом: оставаться в тени и незаметно добиваться того, что правительство не хочет отдавать нам по доброй воле, – пояснила Приянка, раскачиваясь в такт движению грузовика. – И, что еще важнее, туда допускаются только «пси».

Разумно. Смахивая с лица прилипшие пряди волос, я обдумывала услышанное. Она выбрала тех, о ком правительство, и я в том числе, практически ничего не знало. С того момента, как я впервые услышала об этой группировке, я успела возненавидеть все, что было с ними связано. Неуправляемые, они порождали хаос, тогда как мы ставили совсем иные цели.

– Так ты пришла на встречу, чтобы добиться… чего? Отчитаться своим боссам о том, что я сказала?

– Мы пришли, чтобы начать все заново, – резко ответила Приянка. – Чтобы начать новую, нормальную жизнь после того, как ушли из организации, которая оказалась для нас чересчур… Чересчур жестокой. Твою речь же транслировали, помнишь? Я могла бы просто включить телевизор в общаге и узнать все, что мне нужно.

На самом-то деле далеко не все. Как, например, протоколы безопасности, какую машину мы возьмем, степень участия Мэл, имена агентов, анализ потенциальных угроз.

– И при этом я бы просто валялась на кровати, поедая «Поп-Тартс» [1], – добавила она. – Думаешь, нам так уж хочется слушать твою болтовню о том, что еще правительство собирается у нас отнять? Нас просто заставили туда пойти – в буквальном смысле вытащили из комнат.

Когда люди врут, то сообщают слишком много подробностей – это я знала точно. «Поп-Тартс» – отличная деталь, но Приянка – не единственная, кто может придумать подробную легенду буквально из ничего.

– Что ж, прости, что отвлекла тебя от важных дел, – вздохнула я. – Общежитие выглядело очень мило. «Саутгейт», верно? Когда мы приехали, декан провел для нас экскурсию. Именно там нашли пропавшую голову от талисмана, да?

Ложь, ложь, ложь: общежитие, которое только что открыли, называлось совсем иначе. А «Саутгейт» даже не был общежитием. И голова талисмана тоже не пропадала.

Непринужденный ответ прозвучал почти сразу, но я уловила эту секундную паузу.

– Ага. Ее нашли в духовке, на кухне, на третьем этаже.

Ложь.

Казалось, я должна была торжествовать, однако напряглась еще сильнее. Приянка впилась в меня взглядом, словно видела меня насквозь, знала, о чем я думаю. Она хотела, чтобы я поймала ее на лжи. И тогда бы она показала, на что способна.

Ладонь, сжимавшая нож, стала скользкой от пота. Я крепче сжала пальцы, прижав его ближе.

– Я рада, что ты ушла оттуда. Из «Псионного круга», – снова заговорила я. – Удивительно, что группировка, которая больше похожа на террористическую организацию и помешана на секретности, так просто тебя отпустила.

– Для этого нам пришлось инсценировать свою смерть, – огрызнулась девушка. – И называй их как угодно – можешь не стесняться. По крайней мере, они пытаются сделать что-то для «пси».

– На самом деле они только разрушают то, что делаем мы, – парировала я. – Нельзя сжигать дом дотла, пока мы все еще там живем. Если хочешь добиться долгосрочных изменений, нужно вести переговоры – сидеть за одним столом. Единственное, в чем «Псионный круг» точно преуспел, это в том, что люди напуганы, а из-за этого хорошим парням приходится несладко.

– Неужели ты и правда в это веришь? – спросила Приянка.

Я не хотела с ней спорить, и оправдываться мне было не в чем. Я сотрудничала с правительством, потому что, несмотря на все его недостатки, нам обеспечивали защиту и безопасность.

Поэтому, приподняв скованные наручниками руки, я просто молча пожала плечами.

Наконец взгляд Приянки снова вернулся к Роману, и девушка глубоко вздохнула.

– Слушай, – тихим голосом начала она. – О том, что такое криминальные группировки, я знаю не понаслышке и кое с кем оттуда даже знакома. Но честно скажу, эти мужики показались мне обычными бандитами. Хорошо натренированными. Может, это бывшие военные? Бывшие СПП, которые переквалифицировались в наемники? Может, от тебя не убудет просто…

– Просто что? – уточнила я.

– Мой глупый, героический лучший друг-бойскаут выжил во время взрыва и всe равно побежал к тебе, потому что думал, что тебе нужна помощь, а не потому, кем там ты была. Но ты все равно записала нас в злодеи, – сказала Приянка. – Но, может, сейчас сосредоточимся на том, чтобы отсюда выбраться?

Голос ее дрогнул, и мне стало не по себе.

Я опустила глаза. Если окажется, что всe это – правда, я еще успею повиниться и попросить прощения. Но сейчас нужно было просто разрядить обстановку.

– Ты права. Прости. Я просто пытаюсь понять, что же случилось.

– Что… происходит?… – раздался вдруг тихий голос. Потом прозвучало громче: – При?

Мы обе вздрогнули от неожиданности, когда Роман перевернулся на спину. Парень яростно моргал, глядя на тусклый свет.

– Я здесь. – И Приянка наклонилась к нему. – Ты в порядке, приятель?

Медленными движениями, постепенно освобождаясь от воздействия наркотика, Роман попытался сесть, не сразу почувствовав, что его скрученные за спиной руки притянуты к связанным ногам.

Вздрогнув всем телом, он снова повернулся на бок, застонал и опять изогнулся, пытаясь вырваться.

– Всe в порядке, в порядке. Роман, подожди. Не делай этого… не смей… – Приянка безуспешно пыталась успокоить друга.

Однако тело Романа корчилось, точно парень бился в агонии, потом он весь сжался, сведя вперед плечи, мышцы спины и рук напряглись…

– Я не собираюсь снова его вправлять! – крикнула Приянка. – Не смей…

Раздался омерзительный чавкающий хруст, стяжка на запястьях разорвалась, а левое плечо Романа вылетело из сустава.

Услышав этот ужасающий звук, я отшатнулась. Какого черта?

Приянка изобразила рвотный позыв.

– Боже! Когда ты уже перестанешь выпендриваться?

Держась рукой за плечо, Роман снова попытался подняться.

– О нет, только не это! – завопила Приянка. – Дай я… ты опять не так сделаешь…

Она обхватила рукой его плечо и стиснула зубы. Я только успела отвести взгляд, как резким рывком девушка вправила сустав. Роман зарычал от боли и протяжно выдохнул. Теперь его внимание переключилось на связанные лодыжки.

– Что? Надеюсь, ты не собираешься перегрызть стяжки на ногах? – проворчала Приянка. Грузовик свернул направо, и всех нас качнуло. – Или ты закончил представление?

Роман не ответил, и я решила вмешаться.

– Знаешь… – заговорила я, неловко протягивая ему лезвие. – Может, ножом?

– Он не сказал ничего о том, кто они или куда нас везут?

Роман склонил голову над наручниками и крутил мои запястья туда-сюда. Его прикосновения были обманчиво мягкими, а между тем ладони и пальцы парня были покрыты мозолями, которые появляются у тех, кто уже много лет имеет дело с самым разным оружием.

А еще тыльная сторона его правой ладони была покрыта паутиной темных шрамов. Они выглядели совсем свежими, и я слегка повернула его руку, чтобы получше их рассмотреть, но Роман тут же выдернул ладонь.

– Прости, – пробормотала я.

Что могло оставить такие шрамы? Огонь?

Опустив голову, Роман снова занялся наручниками.

– Однажды сделал глупость, – тихо объяснил он. – Сам виноват.

Я промолчала, и парень взглянул на меня – сквозь пряди спутанных волос на меня уставились светлые глаза, обрамленные густыми ресницами. Он снова нацепил непроницаемую маску, но в глубине глаз бушевали эмоции. Они были опасны – они затягивали меня в глубину, хотя голос разума убеждал отвернуться.

Глаза поэта, руки убийцы.

Кто ты вообще, черт побери?

– Мы у тебя в долгу, – сказал он, кивнув на мертвеца. – Вряд ли он понял, что его убило.

В тот момент мне казалось, что это был наш единственный шанс, и я должна была уничтожить врага. Но теперь я начала сомневаться: не допустила ли я ошибку, показав, на что способна.

– Он этого заслуживал.

Испытующий взгляд Романа обжигал мою кожу, а в мыслях у меня царил полный хаос. Точно также парень смотрел на меня, когда помогал выбраться с места взрыва: облегчение и признательность. Но почему?

«Держи дистанцию», – напомнила я себе.

Я слегка отодвинулась и выпрямилась.

– Всe, что я от него услышала – это то, что план операции изменился. А еще, что ехать придется довольно долго.

Лучше не вспоминать, для чего он это сказал.

– Операция. – Приянка хихикнула и снова повторила: – Операция.

– Что не так?! – вскинулась я.

– Стой спокойно, не дергайся, – не повышая голоса, оборвал меня Роман. – Я не могу снять наручники без ключа, но на какое-то время сойдет и так.

Раскрыв нож, он просунул лезвие между звеньями цепочки. Грузовик подпрыгивал на ухабах. Надеюсь, у меня получится удержать руки ровно, и что у него они тоже не дрогнут.

– Просто смешно слышать, как ты это произносишь, – хмыкнула Приянка и пропищала: – Операция.

Металлическая цепочка порвалась, и я обрела свободу.

– Похоже, на тебя их часто надевали? – спросила я Романа, потирая запястья, по-прежнему закованные в наручники.

Парень крутил в руках нож, явно обдумывая ответ.

– Мы по-прежнему пытаемся снять стресс?

Мои нервные окончания искрились, в одно мгновение раскаляясь добела – разве что дыма не было. Да, именно так.

Приянка подняла руки.

– Давайте вернемся к действительности! Как думаете, сколько людей в кабине грузовика?

– Я услышала два голоса, – вспомнила я.

Приянка поднялась во весь свой впечатляющий рост и стукнулась головой об одну из пустых полок, закрепленных вдоль кузова.

– Ой, чeрт. Ну тогда действуй, свеча зажигания, – буркнула она, потирая рукой макушку. – Твой выход. Сможешь затормозить грузовик?

– Как ты меня только что назвала? – прищурилась я.

Роман, вздохнув, посмотрел на Приянку.

– Она имеет в виду, что ты – Желтая. Всплеск энергии мог бы вывести из строя двигатель, верно?

Я кивнула.

– Но если кабину тоже изолировали, ничего не выйдет.

Роман на мгновение поджал губы и нахмурился.

– Ты ведь тоже Желтый, – спросила я. – Мне же не померещился твой значок?

Пусть я не понимала, что происходило, и эта парочка доверия тоже не вызывала, встретить такого же, как я, воспринималось мной как невероятная удача. И это объясняло, почему я чувствую слабое интуитивное притяжение к нему даже сейчас. «Пси», классифицированные как Жeлтые, когда настраивались на одну электрическую цепь, соединялись друг с другом, – одна вспышка энергии перекликалась с другой.

Иногда это недолгое ощущение служило единственным утешением, напоминавшим мне, что я не одна.

– Не померещился, – ответил он, – но ты, похоже, лучше контролируешь свою силу, а я не знаю, насколько смогу быть полезен. Как ты хочешь действовать дальше?

Я потерла ладонями лицо. Контроль – это самое главное: можно остановить двигатель, а можно взорвать его вместе со всеми нами.

– Я смогу разобраться с двигателем. Главное воспользоваться эффектом неожиданности. Один из вас откроет дверь, другой возьмет на себя солдат, которые захотят узнать, в чем же дело.