Санька при дворе князя Владимира

Александр Сорокин

Санька при дворе князя Владимира

Глава 1

Где Санька, ничего не подозревая, подходит к гаражному кооперативу «Заря-98».

Есть у меня одна сумасшедшая привычка – раз в несколько месяцев я делаю вылазку в самые неприглядные места города. Лазаю по оврагам и холмам, брожу среди частного сектора или гаражей. А самое главное – я совершаю такие прогулки, когда стемнеет.

Вы спросите – зачем я это делаю? А затем, что у меня скапливается приключенческая энергия, которую надо куда-то выпускать. Уж очень у меня сильны гены авантюризма.

В каких только дебрях я не побывал, каких только страхов не натерпелся! И собаку на меня спускали и чуть свидетелем убийства не сделали, а меня всё равно тянет на прогулку…

В этот раз я и сам не ожидал, что сделаю «большой выход». Просто вышел под вечер из дома, чтобы пройтись по аллее на соседней улице. Но ноги понесли меня вдаль с неимоверной силой, и я им поддался. Слушаясь зова души и ног, я дошел до трамвайной остановки. И стал ждать трамвая. Вообще, я этим видом транспорта не пользуюсь, предпочитаю маршрутки – пусть дороже, но приятней.

Но, видно, соскучился и некогда постылый трамвай стал для меня экзотикой. В подошедшем вагоне всё было непривычно: и жесткие сиденья и тетка-кондуктор. Хотя тётка была знакомой – за прежние годы я изучил всех кондукторов на этом маршруте.

Трамвай тронулся и я почувствовал себя словно в детстве на каруселях. Радость охватила душу, ведь впереди был еще долгий путь через деревья и поля. Вагон ехал в район отдаленных новостроек, который был отделен от города дачами и лесополосами.

По левую руку догорала вечерняя заря, мелькали деревья, по правую тянулись низкие хозяйственные постройки, некогда принадлежавшие одному совхозу. Свет в вагоне то загорался, то, на очередном стыке рельсов, гас. Трамвай уютно покачивало.

От всех этих зарисовок у меня на душе разливался покой, светлый и радостный. Плюс еще и адреналин потихоньку выделялся – в предвкушении вылазки…

Вскоре вдали показалась стена новостроек. Уже стемнело и то тут, то там загорался свет в окнах. Люблю это чувство странной и приятной тоски – когда из темноты и одиночества смотришь на уютные огоньки чужой жизни на темной громаде…

Задумавшись, я и не заметил, как доехал до конечной остановки. Все пассажиры вышли и тут же разбежались кто куда, а трамвай уехал. И я остался один. Царство девятиэтажек здесь подходило к концу и опять начинались хозяйственные постройки, всяческие СТО, стоянки и деревянные домишки. Я пошел налево. По тропочке среди высокой травы я поднялся до дороги и огляделся по сторонам. Дороги как таковой не было – была грязная колея.

В сумраке мелькнула гнусная пятиэтажная общага. В таких обычно обитает криминально-алкоголический интернационал или… молодые семейные пары. У которых нет денег на более дорогое жильё.

Рядом плакат мемориальной компании обещал оказать ритуальные услуги еще при жизни в счет пенсии, пособия, стипендии. Изготовка памятника из камня заказчика.

Наконец, миновав последние осколки города, я приблизился к могучему гаражному государству на краю света. Оно было поистине могучим – ни вправо, ни влево не было видно ни конца и ни края бесконечным гаражам. От удовольствия я даже присвистнул – целое поле для исследований неведомого.

Прочитав на табличке оптимистическое название кооператива «Заря-98», я смело шагнул в ворота.

Глава 2

Где Санька попадает в лабиринт и блуждает в нем без нити Ариадны. Аномально-гаражные явления.

Кооперативчик был ещё тот – темный, на окраине, без охраны. Да еще и с сумбурно расползающимися улицами. Здесь машину оставить – одна надежда, что воры до утра её не найдут. Прямо, потом тупик, налево – опять тупик, назад по другому проходу. Двери гаража открыты, горит свет. Мужик рядом с машиной подозрительно смотрит на меня. Иду с деловитым видом, позвякивая ключами. Мужик сразу успокаивается – как будто воры должны ходить исключительно в черных масках, с лобзиком в руках!

Я уже окончательно сбился с направления. Но ясно, что зашел уже далеко. 1543-й номер гаража ясно об этом говорил…

Так, когда я зашел, закат еще слабо светился справа. Значит, там запад. А по Полярной Звезде мы легко найдем север. Поглядев на небо, я увидел, что оно затянуто облаками. Просто замечательно.

Я шел в одном направлении уже минут десять. Миновал обрыв, перед которым мужик колдовал электросваркой над своим железным любимцем, потом прошел изрядную свалку всякого металлического хлама. Дорога пошла на взгорок и за ним я увидел, что гаражная улица-кишка упирается в тупик. Что-то меня сегодня в аппендициты тянет?

Дорогу мне перегораживала глухая каменная стена. Идти назад не хотелось, поэтому, помолившись, чтобы на той стороне меня не ждал владелец гаража с монтировкой, я перемахнул через стену.

Там было пусто. И темно. И опять налево, направо, наискосок, из тупика в тупик, из закоулочка в закоулочек…

До этого момента я абсолютно не думал о страхе – шел себе и шел, влекомый геном авантюризма. Но в эту минуту меня пробило – до холодного пота и дрожи в коленках. Я стою черт знает где, в абсолютной темноте, в самом криминальном районе города, а точнее уже и не города, а так – громадного гаражного кооператива на границе с лесом.

А пробило меня, в основном, от вида окружающих меня гаражей. Если раньше они были ухоженные, с крашеными воротами и аккуратными циферками на них, то здесь… Здесь был ужас и кошмар! Люди здесь не бывают, это точно. Даже тропинки нет, все бурьяном заросло. У гаражей не было ворот, они были то ли полуразрушенные, то ли недостроенные. Зубчатые развалины, шлакоблоки и разный хлам под ногами еще сильнее усугубляли картину.

Что мне делать? Идти неизвестно куда? Возвращаться назад? Я с надеждой посмотрел на небо – но оно все еще было покрыто тучами.

И тут я рассмотрел, что эта улочка упирается прямо в лес – слегка спускаясь вниз, она вела к высоченным деревьям. Лучше идти по опушке леса до края гаражей, чем ломиться через каменный лабиринт.

Подумав об этом, я сделал несколько шагов в сторону леса, как вдруг… Вдруг я услышал многоголосый разговор – группа людей шла из леса ко мне. И голоса были явно неинтеллигентные – слышались протяжные блатные нотки.

Мои волосы зашевелились – вспомнились почему-то милые сводки ГУВД, которые я недавно прочитал: «На свалке в пос. Дальний были найдены части трупа неизвестного мужчины. На правой руке, лежащей в двадцати метрах от головы, имеется татуировка в виде паука…»

Я недолго раздумывал. Очень уж не хотелось, чтобы части моего трупа разбросали по свалке. Назад бежать было недосуг, поэтому я вбежал через пустой провал ворот в ближайший гараж. Крыши у него не было, поэтому я скоренько перелез через дальнюю стенку и спрыгнул на землю. До меня явственно донеслось: «Колёк, глянь, там кто-то шуршит!» Не дожидаясь реакции Колька, я драпанул по открывшейся мне улице. Не успел я отбежать от стены и на пятьдесят метров, как сзади послышался шум – кто-то перелез через стену. Потом я услышал топот ног. Атас! Я помчался как ветер, не разбирая дороги.

Тупик! А за ним какой-то свет. Лихорадочно вскарабкиваясь на стену я ждал либо доброго кирпича в спину, либо и вовсе выстрела.

По ту сторону я увидел буквально-таки кусок цивилизации – двухэтажное здание, утыканное параболиками на крыше. Двор этого здания освещался прожекторами и был весь обтянут непонятными проводами. Откуда здесь, посреди гаражей это странное здание? Может, режимный объект? Сейчас еще охрана сцапает и доказывай потом, что просто гулял! А, всё ж лучше, чем встретиться с этими, из темного леса…

Я пошел вдоль здания, бочком, бочком, стараясь быть менее заметным. Но, видно, выглядел я как слоненок из мультфильма «Впервые на арене» – неуклюжий, большой в скрещении лучей.

Странно, но охрана до сих пор не среагировала – я прошел уже половину периметра здания. И тут сзади раздался тот самый голос с неприятным блатным акцентом:

– Вот он! Эй, чувак, стой!

Урки последнего разлива! Среди молодежи так давно никто не выражается!

Я прибавил ходу и тут сзади грохнуло! И, кажется, мимо меня просвистела пуля. Вот тут-то я словил адреналин – бежал как заяц петлями, жар ударил в голову. Было, кажется, еще два выстрела. А из здания так никто и не вышел.

Я втиснулся в узкий проход между двумя гаражами, молясь, чтоб он не кончился тупиком. Судорожно рванулся и попал… в аэродинамическую трубу – пол подо мной закачался, от сильного ветра в ушах завыло. Все звуки, кроме воя ветра пропали начисто. Я сделал еще шаг и ветер подхватил меня и понес по темной трубе, кувыркая и подбрасывая…

Глава 3

Где Санька гадает – Мосфильм или реальность?

Что за ерунда? Неужто кто-нибудь из моих родных забыл закрыть окно? Или зима за ночь наступила? Холод продирал просто дикий, хотелось поплотнее закутаться в одеяло. Не открывая заспанных глаз, я пошарил рукой возле себя. Вместо одеяла я наткнулся на какую-то странную поверхность, вроде земли. Резко открыл глаза.

Где я? Почему не в своей постели? Я на природе! Вокруг деревья, а я лежу на голой земле! Потянувшись, я ощутил жесткое покрытие, да еще и со множеством камушков. И тут как в голову ударило! Точно! Значит, эти гаражи, погоня и аэродинамическая труба мне не приснились! Мороз пробрал по коже, и я медленно стал опускать глаза, чтобы осмотреть своё тело.

Я ожидал увидеть всё что угодно – что от меня осталась одна голова, как от профессора Доуэля, а из неё весело тянутся все мои восемь метров кишок или что моё тело напоминает бумажную мишень после рабочего дня в тире. Но мои страшные догадки не подтвердились – я был цел и даже одет.

Я снова вздрогнул – спросонья по страшному глючило. И стал медленно поднимать глаза. У меня возникла здравая мысль – если я цел, значит, меня оставили на сладкое? Воображение рисовало доброе лицо с лысой макушкой, заботливо стоящее надо мной с ломиком. А рядом еще более доброе, заботливое и лысое с туристическим топориком.

По счастью, подобных лиц поблизости не оказалось. Оперевшись на руки, я поднялся и встал. Меня трясло – было, по всей видимости, раннее утро, выпала роса, и сырой холод продирал насквозь. Поприседав, попрыгав на лужайке, я немного согрелся и стал понемногу соображать.

Что было со мной вчера? За мной гнались какие-то молодцы-прыгунцы, задорно постреливали мне в спину, а потом я попал в какую-то аномалию. Где дул ветер и сбивало с ног. Может, эта аномалия имеет отношение к тому загадочному зданию с параболиками? Может, это какая-нибудь охранная сигнализация, включающая мощные вентиляторы при проникновении на территорию базы? Попахивает фантастикой, но всё же версия.

Тогда где я сейчас? В лесу, причем в довольно дремучем. И воздух необыкновенно свежий. Отнесли заботливые работники секретной базы? И почему я отключился?

Окончательно запутавшись в своих предположениях, я плюнул на них и решил сориентироваться. Вчера закат был справа, а сегодня рассвет слева. Значит, идем назад. Развернувшись, я решительно зашагал в выбранном направлении. Лес около поселка Дальний неширокий, да и не лес это вовсе, а посадки. Километр с небольшим, ну два максимум.

Через полчаса лес и не подумал кончаться. А виды вокруг каковы! Можно подумать, я не в пригородном леске, а в Беловежской пуще. Могучие деревья, прямо как в фильме-сказке Александра Роу про Кащея Бессмертного, окружали меня, наперебой пели птицы. На середине пути я даже увидел зайца, который припустил из-под моих ног. Не хватало только медведей и хрустального ларца, висящего на высоком дубе! Похоже, работники базы постарались – ночью погрузили меня в самолет и отправили моё бесчувственное тело в лесистую Белоруссию.

Так и шёл я, терзался какими-то странными догадками и почти не глядел вперед. И… вздрогнул. Прямо передо мной на здоровенном дереве сидел мужик. Вернее, я лишь догадывался, что это мужик – лицо человека было закрыто чем-то вроде маски, вокруг него вились пчелы, а рукой он шарил в дупле дерева.

Что-то я не припомню, чтобы возле насквозь техногенного, многоэтажного поселка Дальний водились дикие пчёлы! Присмотревшись, я чуть не поперхнулся – не припоминалось также людей в лаптях. Конечно, сейчас все ходят, кто во что горазд, но это уж слишком. На товарище, который лазил рукой в дупле, был полный древнерусский костюм – хоть кино снимай. Длинная, перепоясанная рубаха, холщовые штаны, а от лаптей такая модная шнуровка почти до колен.

Мёд из дупла дяденька лопаточкой аккуратно переправлял в туесок, висящий на поясе. Руки, также как и лицо он предусмотрительно закрыл – на них были рукавицы. Стоял я, смотрел на это чудо заморское – видел, как бомжи бутылки собирают, но чтоб такое? Из памяти всплыло название этого занятия. Кажется, раньше это называлось бортничество.

И тут под моей ногой хрустнула сухая веточка. И дяденька резко обернулся. Увидав меня, он не поленился, оттолкнулся от ствола и с приличной высоты ухнул вниз. Упав, он не оборачиваясь, помчался от меня сквозь лес. Причем, отметьте, бежал он зигзагами. Может, у них тут принято в спину стрелять? Просто так, для профилактики?

Этот самый бортник сиганул метров с четырех. Но туеска не обронил. Наверное, он был примотан к его поясу титановой проволокой.

Пожав плечами, я зашагал дальше – в том направлении, куда помчался странный мужчина. Надеюсь, что он живет в городе, пусть даже как Карлсон, на крыше. Еще полчаса сквозь дебри не прибавили мне оптимизма. Тропинок не наблюдалось ни слева ни справа. Тогда я решил залезть на дерево. Вскарабкавшись на показавшийся мне высоким ствол, я стал смотреть по сторонам. Ничего похожего на многоэтажки я не увидел. Зато прямо по курсу вился дымок. И не один, а штук пять или шесть. Отлично, если не в город, то хотя бы в лагерь бойскаутов попаду. А они мне подскажут, куда идти и где я вообще нахожусь.

Сползши с дерева, я направил стопы в направлении дымков. А если там лагерь бомжей? А в нем все такие же, как давешний дяденька? Если он без слов с высоты прыгает, то они, собравшись толпой, могут меня на колбасу пустить.

Впрочем, двум смертям не бывать, а одной не миновать! Вскоре деревья стали пореже, а потом и вовсе кончились. Я подошел к краю леса и осторожно выглянул из-за кустов.

Мама мия! Да тут явно Мосфильм работает! Причем на декорации и костюмы не поскупились! За лесом было небольшое поле, засеянное какими-то злаками, а за полем виднелись избы. Натуральные, из темных бревен с соломенными крышами. Такие и сейчас можно увидеть, вот только окошки сейчас стали вставлять в основном стеклянные, а не из бычьего пузыря. Но главное было не в этом. На поле работали люди. Несколько женщин в холщовых платьях до земли, с забранными под косынку волосами, пололи сорняки. Прямо иллюстрация к стихотворению Некрасова «Тяжкая долюшка женская»! А рядом на лугу мужички, одетые почти также как и прыгучий бортник, сноровисто косили траву размеренными движениями.

Я пошарил глазами вокруг идеалистической картины из нашего славного прошлого в поисках софитов, оператора с камерой на подъемной стреле, режиссера с мегафоном в руках. Но ничего подобного я не обнаружил. Либо они хорошо замаскировались, либо так нынче модно – стилизовать крестьянский труд под старину.

Немного поколебавшись, я вышел из-за кустов и зашагал к людям. Двигались они вроде адекватно, глаза были ясными, на пациентов психушки не смахивали. Психиатр сказал бы так: «Глядя на них, рука не тянется к шприцу с аминазином».

Увидев меня, девушки смутились, опустили глаза. Мужики тоже потупились, смотрели исподлобья, настороженно.

– Эй, ребят, не подскажете, как пройти к поселку Дальний? – спросил я как можно более непринужденно.

– Не розумеем, – пробасил самый коренастый из мужиков.

– Тогда где здесь поблизости город? – спросил я с терпеливостью психотерапевта.

– Там, – коренастый махнул рукой за избы.

– Далеко до него?

– Верст двадцать будет

Немногословные они, однако. А роль как держат! «Не розумеем», «верст двадцать» – комар носа не подточит.

Я уже собрался было идти в указанном направлении, подальше от этих чудиков, как вдруг услышал сзади топот копыт. Оглянувшись, я увидел троих всадников. Точнее четверых – на одном коне сидело двое. Клуб «Витязь» обзавидовался бы снаряжению этих людей. На том, кто ехал впереди, была блестящая кольчуга, остроконечный шлем, полированные налокотники, на одном боку болтался меч, на другом лук и колчан со стрелами. Снаряжение двух других было победней – на них была одежда, напоминающая сделанное из стеганого одеяла пальто. Один мой друг, который увлекался рыцарством, кажется, называл такую одежду тегеляем. Она была плотной и была призвана защищать воинов от рубящих ударов. Шлемы были пониже и потускней, на боку болтались лишь мечи. А за одним из воинов ехал… тот самый бортник. Я узнал его по откинутой на спину маске, которая ранее закрывала его лицо и по неистребимому туеску на поясе.

Вся эта славная компания неслась во весь опор ко мне, а мужик в высоком шлеме зычно кричал: «Стой, чужеземец!» Что-то подсказывало мне, что надо бежать, но упрямство не пускало. В самом деле, сколько можно бегать от всяких придурков?

Глава 4

Где Санька разбирается с княжеским тиуном по-пацановски.

Я гордо стоял на холме, выставив одно плечо вперед и ждал, когда же эти «лыцари» до меня доскачут. Доскакали. Чуть не сшибли конями и приставили к горлу меч.

– А, попался, лазутчик половецкий! – вскричал Высокий Шлем. – Вяжи его, ребята!

Ребята на полном серьезе выдвинулись меня вязать, один даже стал слезать с коня. И тут я не выдержал – долго терпел:

– Эй, чмошники, вы что, обкурились все тут? Один дебил с деревьев прыгает, другие в жатву играют, а третьи в латах бегают. Не пора ли к наркологу?

После моей речи рыцари немного поубавили прыть, меч от горла убрали и недоуменно переглянулись.

– Кажись, из ближних князя парень, – неуверенно протянул один из подручных Высокого Шлема, – горделивый какой!

– Да нет, лопочет-то он непонятное и одет не по-нашему. Бродник он, небось половцы подослали наши рати выглядывать, – отрезал Шлем и обратился ко мне:

– Ты зачем за бортником Микитой подглядывал, чужеземец? Шпионишь?

Эта клоунада начала мне надоедать. Поиграли и хватит.

– Всё, мужики, хорош. Почумились и хватит. Скажите мне, как дойти до города побыстрей, и я пойду.

– Это где ты мужиков увидел, смерд? – взбеленился ранее молчавший подручный. – И как смеешь княжескому слуге на вопрос не отвечать? – последние слова он буквально прорычал, но, видимо, эффект его не удовлетворил, и он выхватил из-за пояса плётку с тремя хвостами.

Не успел я и глазом моргнуть, как левую щеку и спину буквально обожгло ударом. И моя «планка» упала с глухим стуком, что случалось нечасто…

– Ах ты, …! Тварь нехорошая! – заорал я, вцепляясь в это самое стёганое пальто-тегеляй. – Щас … вырву, на сосну заброшу, рыцарь недоделанный! – выпалив этот высокоэмоциональный текст, я стащил заигравшегося мужика с седла.

Он рухнул на землю с внушительным звуком рулона рубероида. Но этого мне показалось мало, и я пнул его ногой в бок. Мужик согнулся, а я мстительно наклонился над ним и прошипел в лицо:

– А твоей плеткой я тебя сейчас выпорю! – выхватив плетку из его судорожно сжавшихся пальцев, я намеревался выполнить обещанное, но успел заметить сбоку какое-то движение воздуха…

Я еле успел отклониться от реально просвистевшего над моей головой меча. Вуух! Но даже это меня не смогло сбить с настроя покончить со всеми дебилами в округе. Шагнув к Высокому Шлему, я толкнул его в живот двумя руками. Его и так от взмаха занесло да и силушкой меня Бог не обидел – досталась по дедовой линии – Шлем вылетел из седла и повис на стременах, прилично приложившись головой об землю.

Лицо третьего поклонника старины вытянулось и побледнело, а бортник за его спиной и вовсе пожух, как брюква от зноя.

– Ты ударил княжеского тиуна! – еле вымолвил он трясущимися губами.

Мой вид был недобрым, когда я шел к нему с плеткой. Даже конь стал пятиться назад.

– Слышь, ты Муромец липовый! Я теперь здесь тиун, понял? А ты вали обратно в гримерку переодеваться! Понял?! – последние слова я проорал с такой силой и так зычно, что бедолага моментально развернул коня и галопом поскакал к лесу.

И в этот момент я ощутил страшную усталость. Высокий Шлем недвижно висел в стременах, второй еще корчился на земле, а меня запоздало начало трясти. Тут только до меня дошло, какой опасности я подвергался. Мне чуть не снесли голову настоящим мечом, хлестали плеткой, теснили конями! Внезапно коленки задрожали так сильно, что я буквально рухнул на траву. Слабость была так сильна, что я еле переводил дыхание, в глазах потемнело.

– Добрый человек! – меня потрясли за плечо.

Я поднял глаза. Передо мной стоял давешний мужик с поля.

– Добрый человек, – сказал он, подавая мне руку, – давай я тебе подсоблю.

Не раздумывая, я оперся о его руку, поднялся. Он повел меня в сторону тех самых «древнерусских изб». Оказывается, за кустами прятались почти все, кого я видел на поле – две девушки, молодой парень и хлипкий чернявый мужичонка. Они, увидев что я подхожу, прекратили перешептывание и во все глаза уставились на меня.

– Ну что уставились? – рыкнул на них коренастый. – Не видите, поплохело человеку! Помогите довести!

– Не надо, я сам дойду, – отдышавшись, я понял, что вполне оправился от испуга.

И мы пошли к избам. Остановились возле одной из них, коренастый пригнулся и вошел. Следом вошел и я. Вот это да, такую избушку я видел в краеведческом музее – она стояла там без передней стенки, демонстрируя русскую утварь и быт. Всё было точно как там – земляной пол, лавки, печка, прялка и невысокий массивный столик. И еще стояло несколько глиняных кувшинов.

За мной зашли остальные, в избе стало тесно. Я затравлено обернулся – выход был отрезан.

– Ребят, вы что, все из одной команды? С этими, на конях?

– Что? Нет, ты что ж мужика от людей княжеских отличить не можешь? – удивился коренастый.

– Так! – я резко хлопнул в ладоши. – Хватит комедию ломать, говорите сейчас же, что тут происходит! Я с утра не могу до дома дойти, два часа по лесу чапал. А тут еще нервы треплют всякие сумасшедшие!

– Непонятное ты говоришь, неладное, – вымолвил тщедушный мужичок, – с ума тут никто не сошел. Ну да ладно, после такой рати-то простительно околесицу нести. Ладно ты тиуна с его молодцами поколотил!

Я почувствовал, что сейчас взорвусь. И это будет совсем нехорошо, потому что мужички агрессию ко мне не проявляли. Поэтому я несколько раз крепко сжал и разжал кулак. Спокойно, это просто сборище психов, вроде неформалов, которые собрались в пригородных посадках и прикалываются по-своему.

– Скажите, как мне пройти к городу, и я пойду, – сказал я глухо, – а то я немного заплутал.

– Да ты сперва, мил человек, отдохни, хоть поговорим с тобой, – засуетился коренастый, – не побрезгуй, раздели с нами стол.

Деваться было некуда, я присел на лавку возле стола и вскоре на стол водрузили большой, только что вынутый из печки котел. Все дружно уселись вокруг стола, одна из девушек подняла крышку и из котла повалил пар. Хозяин выдал нам всем большие деревянные ложки и эту деталь я тоже отметил. Тарелок не дали. Все стали по очереди тянуть из котла большие белые кругляши, похожие на крупную картошку. Коренастый сделал мне приглашающий жест. Я тоже засунул ложку в котел и зачерпнул. Подул на «это» и попробовал. Было похоже на варёный кабачок и немножко отдавало редькой.

– Что это? – спросил я недоуменно.

Сидящие за столом переглянулись с плохо скрытыми улыбками.

– Это пареная репа, мил человек, – пояснил коренастый.

– А хлеба нет?

– Не обессудь, сегодня не успели испечь!

За едой больше не говорили. Только жевали. Да уж, от такой диеты можно коньки отбросить. Без хлеба репа набивала желудок, как огурец – быстро, но ненадежно. Но вот котелок выскребли до донышка, откинулись на лавках и уставились на меня. Словно я был заядлым сказочником.

– А ты молодец, славно отколотил Сеньку-ирода, – сказал коренастый, пытливо вглядываясь в моё лицо, – а то он нас всех прямо измучил. Орет, придирается, чуть что – кулаки распускает! Вот третьего дня к Ивану приложился, – он кивнул в сторону парня, – не так поклонился, как надо, ишь ты!

Только сейчас я заметил, что лицо парня украшает расплывшийся светло-желтый синяк под глазом. Фингалы – они такие, прежде чем сойдет, все цвета радуги поменяет.

– А ты славный ратник, – продолжил коренастый с уважением, – небось в дружине княжеской служил?

Я промолчал, потому что не знал, что ответить. Я просто решил перетерпеть, перекусить (я действительно был голоден) и идти домой. А что они говорят – неважно.