Варя

Никита Евтушенко

Варя

01.06.2046

Миша попросил меня писать. Вести дневник. Он говорит, что это поможет нам в лечении. Сегодня изучала весь день информацию.

02.06.2046

Миша попросил вести дневник более подробно, но записывать только те вещи, мысли и события, которые вызывают у меня какие-либо эмоции или кажутся мне необычными. По его словам, у меня редкая форма децидофобии и амнезии. Это значит, что я боюсь принимать решения и ничего не помню о себе. Но Миша говорит, что это можно вылечить. Он также попросил представиться. Хорошо. Меня зовут Варвара.

05.06.2046

Вчера на занятиях, помимо основных тем, еще рассказывали о навыке писательстве. Я многое оттуда почерпнула. Говорят, чтобы интересно было читать о главном герое, нужно его описать. Как я и говорила, меня зовут Варвара, и я больна. Я живу в клинике экспериментальной медицины имени Любимова А.И. Как я сюда попала я не помню. Первое, что я помню, это лицо Миши. Он мне говорит: «Привет». И я ему отвечаю тем же.

07.06.2046

Сегодня Евгений Дмитриевич общался со мной и Мишей. Евгений Дмитриевич – это главврач в моей клинике. Он показывал мне разные картинки, проигрывал разные речи людей. Затем спрашивал, что я думаю и чувствую на этот счет. Потом, они с моим лечащим врачом Мишей, поспорили обо мне. Евгений Дмитриевич говорит, что у меня абсолютно отсутствует эмпатия.

– Миша, всё повторяется вновь и вновь. Какой это по счету твой пациент с таким недугом? – говорил Евгений Дмитриевич.

– Но, у неё будет прогресс, – уверенно отвечал Миша. – В этот раз все по-другому!

– Ты знаешь почему такие, как она, опасны? Знаешь, у кого отсутствует эмпатия?

– Знаю, – сухо ответил он.

– А я напомню. У маньяков! А ты все равно продолжаешь делать тоже самое!

09.06.2046

Каждый день я хожу на занятия. Их очень много. Мне говорят, что несмотря на мою болезнь, у меня хорошо получается запоминать информацию и анализировать. Говорят, что я умная и всё у меня получится. Но нужно больше учиться. Врачи говорят, что если я буду усерднее нагружать себя, то, рано или поздно, поврежденные участки мозга будут развиваться вслед за остальными.

10.06.2046

Миша снова прочитал мой дневник и снова ему не понравилось. Он попросил описать что я вижу изо дня в день, чтобы было интереснее читать. Наша больница состоит из каменных стен. Она средних размеров, судя по статистике размеров больниц, около 420 квадратных метров. Наши стены выкрашены в белый цвет. Днем тут всегда ярко и тепло. Кровати мягкие. Про еду ничего мне нечего сказать, но меня кормят. Помимо меня, здесь еще около сотни других пациентов. Я с ними не общаюсь, так как не вижу смысла первой начинать разговор. Они, похоже, тоже. Я живу в отдельной палате.

14.06.2046

Я не поняла сегодняшний тест. Меня спросили: «Сколько будет дважды два?». Я ответила: «Четыре». Затем меня спросили: «Сколько будет четырежды четыре?». Я ответила: «Шестнадцать». Потом меня спросили помню ли я что было вчера. Я помнила и ответила. Затем спросили меня что будет завтра. Я ответила, что не знаю, потому что не знаю. Затем меня попросили предположить. Я ответила, что шестьдесят четыре, потому что это прогрессия множителей из прошлых вопросов. После этого вопросы не задавали.

19.06.2046

Теперь я поняла. Завтра я буду учиться. Завтра я буду находиться тут, в своей больнице. Завтра будет таким же, как и вчера.

20.06.2046

Меня попросили рассказать здесь, в дневнике, некую вещь. Хотя и сама не особо горю желанием об этом рассказывать, тем не менее, стоит упомянуть, что писать о том, чем именно я занимаюсь ежедневно мне нельзя. Обусловлено это тем, что на мне применяют новые авторские методики лечения и боятся, что мои записи до моего излечения утекут. Как говорит Евгений Дмитриевич, «мы живем в 21 веке, в котором любой чих могут украсть и присвоить». И хотя мой дневник и является частью лечения, более о нем: о том, что я изучаю, какие выполняю техники, принимаю препараты и т.п. писать мне запрещено.

Без проблем.

21.06.2046

Сегодня на утренней встрече Миша говорил: «Варвара, наш разум состоит не только из памяти и умении делать выводы. Это еще и поиск ответов на интересующие нас вопросы». Но меня ничего не интересует.

26.06.2046

Весь день врачи говорили мне какую-то чушь. Заведомо ложную информацию и спрашивали согласна ли я с этим утверждением. Например, что «вторая мировая война началась в 1812 году». Или, например, что «дерево не может гореть». Возможно, так они пытались меня разозлить. Но ведь они же знают, что я физически на это неспособна. Тогда зачем?

02.07.2046

Я открыла для себя вопросы. Я задаюсь ими при каждом удобен случае. Хотя, что такое удобный случай в моем положении? У меня нет случаев, помимо того, что я нахожусь здесь. Но врачи делают все возможное, чтобы он был удобным. Поэтому вопросов у меня много. Я уже задавалась вопросом «что такое много?» и могу сказать, что это значительное число чего-либо.

04.08.2046

Впервые мне появилось дело до остальных, находящихся здесь. Какое именно – сформулировать не могу. Но мне захотелось узнать их, поговорить с ними. Возможно, они поделятся своим опытом. В общем, я подошла к соседу из соседней палаты. У нас не было в больнице деления на мужское и женское крыло, да и это было незачем. Он как раз выходил в коридор, когда я его застала. Парень, лет 25, светловолосый и высокий, не был особо примечательным никогда. Хотя…Я вообще не обращала внимания ни на кого, поэтому примечательным для меня лишь мои мысли и Миша.

Я подошла к нему и спросила: «Как тебя зовут?», но в ответ получила лишь какую-то непонятную тарабарщину. Я спросила еще раз, но получила точно такой же набор звуков, что и в первый раз.

В течение дня я делала попытки заговорить с другим пациентами, но все они отвечали также непонятными мне словами и звуками.

Я сделала вывод, что со мной явно что-то не так.

06.08.2046

Сегодня ночью в мою палату постучались. Я открыла, за дверью стоял Миша, облокотившись на косяк. Лицо его было уставшим и блаженным.

– Привет, Варя, – так он называл меня, когда наши разговоры были менее формальными, чем обычно, – можно с тобой побеседовать?

– Заходи, – ответила я.

Он прошел в мою палату и присел на металлический белый стул, стоявший за журнальным столом, за которым я сейчас и пишу эти строки. Я присела на кровать.

– Ты знаешь, – продолжал он, – иногда я беспокоюсь о тебе.

– Это понятно. У тебя работа такая, – отрезала я.

– Да, но не в том смысле. Нет, конечно, это моя обязанность: следить за твоим выздоровлением. И мы движемся к нему уверенными шагами. Скоро ты сможешь полноценно функционировать и выполнять задачи…

– Какие еще задачи? – я его перебила.

– Эх, а ведь еще совсем недавно ты не задавалась никакими вопросами, – задумчиво сказал Миша. Он говорил, а я внимательно его рассматривала, в надежде услышать ответ. – Но это пока неважно. Ты просто пока и не поймешь. В общем, пока это будет для тебя сложно понять. Короче…

– Ладно, не утруждайся. Я спросила, потому что мне нравится спрашивать. В действительности мне нет дела что вы от меня хотите.

– Ага…Так вот. Иногда мне хочется узнать, что происходит в твоей голове.

– Ну, ты читаешь мои дневники. Я думала, я их пишу за этим, – ответила я.

– Да, да, конечно. Очень здорово, что ты делаешь это и продолжай в том же духе. Я имею ввиду, ну…банально хотелось бы знать, как ты вообще?

– В каком смысле как я? Я не поняла.

– Общее твое впечатление и состояние, которое включает в себя такие аспекты, как: твое здоровье, твое впечатление об окружении, твое впечатление о себе, – голос Михаила снова стал звучать по-научному.

– Тогда, основывая на этих аспектах, нейтрально.

– То есть нормально?

– В этом случае это синонимы. Так что да.

Миша на минуту задумался и в комнате повисла тишина. Мое здоровье, за исключением моей болезни, в остальном было на приемлемом уровне. Голодной я не была, хорошо спала, в больнице было чисто и спокойно. Действительно нейтрально, или «нормально», как говорил Миша.

– У тебя есть любимое животное? – после долгой паузы продолжил он.

– В каком смысле любимое? У меня нет животных вообще.

– Я понимаю. Но может быть выделяешь каких-то в лучшую сторону среди остальных? Я, вот, например, люблю собак. И у меня есть мопс, – с улыбкой произнес Миша.

– Дай подумать…Птица. А среди птиц вороны.

– А почему вороны?

– Они считаются самыми умными птицами. Как и я самая умная пациентка среди остальных.

– Так и есть! – воскликнул, улыбаясь Миша. – Вороны, так вороны.

Потом Миша долго рассказывал про своего пса по кличке Раф. Как ездил забирать его в приемник, как пытался дрессировать его, но все это было тщетно и конечно, как громко мопс храпит и издает другие звуки. По всей видимости, Мише очень хотелось мне рассказать про свою собаку, за этим он и приходил.

12.08.2046

Сегодня собирался коллоквиум обсудить меня. Сначала врачи похвалили меня и сказали, что это отлично, что я наконец стала задавать вопросы. Значит, говорили они, я уже «не просто биоматериал». Такое название меня не задевало. Как и вообще все вокруг. Затем врачи начали меня допрашивать на предмет того, не интересно ли мне вообще кто я, откуда я, что со мной случилось и почему я здесь. Я отрицательно мотала головой. Для меня это действительно неинтересно. Я живу в комфорте и безопасности здесь и делаю то, что от меня требуется. Всё остальное меня не интересует. В какой-то степени, в отличии от других людей, основываясь на книгах по психологии, которые я много изучаю, я живу «здесь и сейчас». Евгений Дмитриевич же, на собрании заключил, тяжело вздыхая: «Еще и депрессия…Как мы упустили? Надо немедленно провести исследования»

13.08.2046

Меня все чаще терзают вопросы…

14.08.2046

Не могу перестать думать о вчерашнем дне. Евгений Дмитриевич вызвал меня и Мишу к себе в кабинет в разгар учебы. Это означало, что разговор должен быть серьезным, поэтому медлить мы не стали. Я никогда не была в его кабинете. Он был такой же светлый, как и вся больница. Несмотря на то, что это была очень просторная комната, раза в три преувеличивающая мою палату, обставлена она была очень минималистично. Несколько шкафов с книгами и документами, деревянный стол из массива, похоже из того же, из какого были сделаны и шкафы, пара темных кожаных кресел и диван, рядом с которым стоял зеркальный журнальный столик. Вся мебель, да и все предметы в целом в кабинете, включая журналы, книги, канцелярские принадлежности, были разложены в строгом правильном порядке, будто бы все было выверено геометрически до миллиметра. Я не знаю о прошлом Евгения Викторовича и никогда не интересовалась им, но я сделала предположение, что, судя по его убранству, прошлое у него было военное.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.