Сердце на грани

Через час мне позвонила Оля по видеосвязи из Турции. Они с Матвеем там были уже половину месяца. Оля ссылалась на то, что нашему сыну нужно больше солнца, чтобы организму хватало витаминов. В чем-то она была права, но сердцу было тоскливо каждый раз, когда Матвей находился не в пяти километрах, а в тысячах километров от меня.

Сын не сразу меня узнает через небольшой экран смартфона, но потом на его лице появляется заразительная улыбка. “Папа, та!”, – кричит он, указывая на меня. Его лепет и несвязные предложения, в которых не всегда можно разобрать слова, наполняют мое сердце теплом. Он пытается рассказать мне о новой игрушке – синей машинке, насколько я понял, – и это выходит у него очень забавно и эмоционально.

– Когда обратно? – спрашиваю я, а в мыслях уже забираю сына на выходные.

– Не знаю, здесь так хорошо. Может, мы и перезимуем тут, – пожимает плечами Оля.

– Но у Матвея день рождения в декабре! – моему возмущению нет края. Как же она меня раздражает. Всегда сначала думает о себе, а потом уже вспоминает о других. Жаль, раньше я этого не замечал. Хотя, глядя на смеющегося сына, понимаю, что не жалею. Все так и должно было случиться, без вариантов.

– Ну..

– Нет, Оля. Я не виделся с ним уже почти месяц и день рождения не собираюсь пропускать. Тем более мой отец хотел приехать, у него будет отпуск.

– Боже, ладно, – она недовольно закатывает глаза, будто я какой-то изверг.

Когда я закончил “разговор” с Матвеем, Оля почти мгновенно отключилась и даже не попрощалась. Ну и к черту тебя! Сначала я пытался построить с ней отношения, вверяя свое сердце. Потом смирился с тем, что ей было откровенно плевать на меня. Переступая через себя, старался сохранить все то хорошее, что когда-то было между нами. Но она просто ни во что меня не ставит. Будто это не я был отцом нашего ребенка, будто это не я ежемесячно перевожу ей крупную сумму, будто я – это чужой человек. И если Матвей вселяет в меня надежду на то, что я могу еще что-то чувствовать, то Оля рушит все внутри меня, заставляя старые раны снова кровоточить.

Я открываю диалог с Кириллом, чтобы найти расписание. Через два часа мне уже надо быть на месте.

***

С подросткового возраста я обожаю спорт. На тренировках можно забыть о суете, накопившейся за день. Ты выбиваешь мрачные мысли, а потом какое-то время наслаждаешься приятной пустотой в голове.

В раздевалке спортзала, как и всегда, царит чистота и порядок, каждый шкафчик имеет свой номер и ключ, где личные вещи клиентов находятся в безопасности. Все по высшему разряду. Все, как я люблю.

Переодевшись в белую футболку, черные тайтсы, шорты и кроссовки, я направился в сторону зала, где располагается ринг.

Светлые и темные тона интерьера создают достаточно комфортную атмосферу, а большие панорамные окна наполняют все пространство светом. В центре зала располагаются разнообразные тренажеры, на которых уже сосредоточенно занимаются люди. Рядом с каждым тренажером есть инструкции и рекомендации по использованию, что делает процесс тренировки более понятным и безопасным, если поблизости нет инструктора, который смог бы подсказать. Но мне уже давно не нужен инструктор.

Воздух в спортзале всегда свежий и чистый благодаря мощной системе вентиляции и кондиционирования. Музыка ненавязчиво играет фоном.

Группа женщин проходит мимо меня по направлению к фитнес-залу. Молодые парни, занявшие штанги, уже говорят о сауне, в которую отправятся после тренировки. Все воодушевлены и краснощеки.

Есть еще вопросы, почему я люблю это место?

На канвасе2 я уже вижу зевающую девушку, которая кажется мне знакомой. Волосы убраны в пучок, на ногах обтягивающие леггинсы черного цвета и такая же темная спортивная кофта с длинным рукавом. Приблизившись, я понимаю, что волосы у нее рыжие. Стоп. Та самая стриптизерша? Это совпадение заставляет меня усмехнуться.

Я перелезаю через канаты.

– Привет, – я протягиваю ей руку, и она лениво ударяет мою ладонь, как будто дает “пять”. – Я Дэн.

– Мирослава, – откликается она, нагло изучая меня взглядом. Интересное имя для девушки, раздевающейся перед публикой.

– Надеюсь, Кирилл сказал, что в ближайшее время тебя тренировать буду я.

– Да, успел предупредить. – Ее глаза полны дерзости и насмешки.

Ничего, я собью спесь с этой танцовщицы. Я опускаю взгляд на ее руки, ожидая, что она не замотала запястья эластичным бинтом. Но придраться не получилось.

– Мы начнем? Или продолжим играть в гляделки? – спрашивает Мирослава.

– Ты..

– Уже размялась, – она отвечает на мой незаданный вопрос. Уголок моих губ приподнимается.

Интересно, что из этого выйдет.

– Надевай перчатки, – говорю я и беру в руки лапы3.

Ее движения были плавными и точными, словно она была рождена для бокса. Она легко наносила удары, демонстрируя свою скорость и ловкость. Решимость и уверенность в своих силах сквозила от Мирославы. С самомнением у этой малышки все в порядке.

В какой-то момент она так увлеклась, что мне показалось, будто передо мной не девушка, а разъяренный лев. Еще чуть-чуть и воздух наэлектризуется вокруг нас от ее движений. У всех стриптизерш такая хорошая физическая подготовка?

– Эй, полегче! Откуда в тебе столько злости?

– Разве это плохо для бокса? – спрашивает она и делает джеб4.

– И да, и нет, – отвечаю я и опускаю руки. – Послушай, я понимаю, что для тебя бокс – это возможность вылить весь негатив наружу. Но попробуй не бездумно бить.

– Зачем? Ведь я именно за этим здесь.

– В таком случае тебе отлично подойдет груша.

– Это не то, – качает она головой.

– Тебе обязательно нужно бить человека? – усмехаюсь я. – Да ты жестокая, лисенок.

Глаза Мирославы темнеют. Сквозь зубы она цедит:

– Не называй меня так.

– Почему же? – Во мне начинает играть любопытство. – Почему ты злишься, когда я называю тебя лисенком?

– А тебе не кажется, что мы впустую тратим время? – она меняет тему.

– Уходить будешь от ударов. Так в чем твоя проблема, Мирослава?

Она утрированно вздыхает, закатывая глаза. Кажется, зверек злится. МИ мне это нравится. Боксер должен уметь контролировать эмоции. Нельзя позволять чувствам взять верх, ведь тогда ты теряешь фокус.

– Если я скажу, что это прозвище ассоциируется с неприятным прошлым, ты отстанешь?

– Отстану, но ненадолго. – Уголок моих губ приподнимается в ухмылке от того, что я вывожу ее на эмоции. – Давай продолжим, только теперь я буду отвечать, а ты просто блокируй удары. – Делаю паузу, после чего издевательски мягко добавляю: – Понимаю, задача для тебя не из легкий, но ты уж постарайся для меня.

Вижу, как она закипает.

Но черт, Мирослава ни на толику не растерялась и смело приняла вызов. Она быстро передвигалась по рингу, уклоняясь от моих ударов и нанося свои собственные. Она не смотрела на меня, перед ней стоял образ кого-то другого, кто разжигал в ней пламя ненависти.

Пряди выбились из пучка и мягко спадали на лицо. Только сейчас я понял, что в клубе мне не показалось. У нее не просто темные глаза, а два черных омута. Зрачки просто растворились в этом мраке. Сейчас на Мирославе не было макияжа, и ее естественной красоте могла бы позавидовать самая востребованная модель.

Твою ж, да о чем я думаю?

За тренировкой время летит безжалостно быстро. И когда мы заканчиваем, Мирослава уходит, не сказав и слова. А мне вдруг становится тоскливо. Хочется продлить занятие, чтобы еще немного понаблюдать за ее огнем, который так отчаянно пытается вырваться наружу.

Глава 4.

Не будь стервой

⤝Мира⤞

Если бы мы не договорились встретиться сегодня с Асей, я бы провела целый день в кровати. Мышцы ноют от напряженной смены и вчерашней тренировки. Этот парень – как там его, Дэн? – любит совать свой нос, куда не следует. Он что, возомнил себя Профессором Икс, раз лезет мне в голову? Любопытство – не порок, но ему незачем знать обо мне слишком много. И, вообще, почему мои мысли занимает этот всезнайка-брюнет?

– Нет, я все понимаю, – возмущается Ася, пока мы идем по одной из главных улиц города. – В мире полно неразумных существ, но хотелось бы верить, что среди людей – созданий, у которых есть сознание и речь! – уже не осталось подобных животных.

Я смотрю на подругу, пока моя бровь высоко выгибается.

– Что? – спрашивает она.

– Ничего, просто я таких персонажей встречаю не то чтобы часто, но и не редко. Привыкла пропускать их тупость мимо, иначе никаких нервов не хватит. Сама понимаешь.

– Не хочу это понимать. Насколько нужно быть наглым и тупым, чтобы подкатывать к девушке, которая четко обозначила, что не одна? Да и на свидании так-то! Честное слово, мне кажется, я в тот момент покраснела, как рак, от злости. Он думал, раз у него крутая тачка и смазливая внешность, то все девушки должны падать к нему прямо на колени?

Если Асю сейчас не остановить, то этот театр одного актера затянется надолго. Но я не выспалась, поэтому слушать подругу как радио – самое то.

– И я ведь стояла, как идиотка, на месте. Нет, чтобы уйти к Нику и постоять рядом, пока готовят кофе. Нет! Я встала истуканом и даже слова вымолвить не могла.

– И что, твой Никон и ухом не повел?

– Ну, там было много людей, он не слышал всего, – растерянно оправдывает своего ухажера Ася. – Да и знаешь, он довольно тонкая натура.. Он не какой-то дворовой парень, который полезет в драку.

Боже, как высокопарно она описывает его неспособность вступиться за свою девушку.

– Угу. Такой одухотворенный Никон, – театрально произношу я. – И когда нам ждать выставку его икон?

Ася толкает меня в бок. Ее вечно тянет на каких-то странных и слишком мечтательных парней. Что она в них находит? Конечно, я не поднимаю эту тему, потому что из меня советчик, как из синицы ястреб.

Еще час мы гуляем и просто разговариваем о каких-то отвлеченных вещах. Ася старается не спрашивать про мою работу, потому что смущается, а я не говорю ей о том, что она придумала себе идеальный образ мужчины, которого старается увидеть в любом встречном. Возможно, поэтому наша дружба до сих пор такая крепкая. Мы не лезем друг к другу в голову, если знаем, что сейчас не время. Нет, у нас нет никаких тайн. Просто понимаем, что мы разные, и к некоторым темам относимся с особой осторожностью.

Ноябрьский день, словно художник, раскрашивал город в серые оттенки. Небо покрыто толстым слоем облаков, которые сливались с горизонтом. Казалось, что пространство вокруг бесконечно. В воздухе витает грусть, смешанная с ожиданием зимы. Но начавшийся дождь все-таки напоминает о том, что права еще у осени. Улицы большого города кажутся пустынными, будто все жители спрятались от непогоды. Редкие прохожие спешат по своим делам, пряча лица под капюшонами и зонтами. Ветер, как неутомимый танцор, кружится среди зданий, поднимая в воздух опавшие листья и пыль. Дома, одетые в каменные мантии, выглядят мрачно и неприветливо. Но в окнах мерцают яркие огоньки света, словно маяки надежды, дарящие тепло и уют тем, кто скрывается от холода и ненастья.

Пока мы бежали до метро, успели до нитки промокнуть. У Аси потекла тушь, но ей это только добавляло шарма.

– Может быть, ко мне? – предлагает подруга, а я соглашаюсь. Домой ехать не хочется, там царит пустота, которая так и не смогла исчезнуть за полтора года, что мы с братом там живем. Пустота не покидала и мое сердце, напоминая об упущенных возможностях и суровой реальности. Где деньги решают, если не все, то многие проблемы, а внутренние монстры запирают тебя в клетке собственного разума.

Ася живет недалеко, поэтому мы быстро добираемся до ее квартиры. Здесь намного уютнее и теплее. Это место временами дарит мне ощущение дома. Того самого, когда ты сидишь у себя в комнате, но все же слышишь смех родителей на кухне, а затем брат без спроса влетает к тебе, чуть не снося дверь, и начинает доставать глупыми придирками, и вы в шутку деретесь.

– Ставь чайник, а я пока смою это безобразие, – говорит Ася и скрывается в ванной. А я направляюсь на кухню, где включаю лишь подсветку от гарнитуры. Не люблю яркий свет, мне по душе потемки.

Через пару минут Ася входит на кухню и кивает в сторону тарелки с фруктами.

– Хочешь что-нибудь? – спрашивает она.

– А что есть?

– Инжир, апельсины и хурма.

– Да уж, ну и наборчик.. Давай апельсин.

– А чего? Инжир и хурма у тебя не котируются?

– Инжир не люблю, а на хурму аллергия.

– Впервые встречаю человека, у которого такая аллергия, – Ася протягивает мне апельсин.

– На цитрусовые у меня тоже аллергия, но только в том случае, если съесть большое количество.

– Инопланетное ты существо, Мира. Тебе, вообще, противопоказано дышать.

Я показываю ей язык и улыбаюсь, пока брызги апельсина разлетаются в воздухе, попадая на кожу. Мы уютно сидим на кухне с чаем, фоном включен телевизор, по которому крутят клипы нулевых. Ася рассказывает о недавнем проекте, в котором ее заметили издательства и теперь предлагают ей создать обложки для серии книг. Я с восторгом слушаю и восхищаюсь ее талантом и, может быть, капелькой везения. Она такая – легкая, удачливая и светлая.

– Если хочешь, оставайся на ночь. Или у тебя смена? – спрашивает Ася.

– Нет, сегодня ночь свободна, а завтра на тренировку.

– Ой, а твой этот тренер, Кирилл, он вроде хорошенький, – Ася поигрывает бровями, а я закатываю глаза. Она снова решила перевоплотиться в роль свахи. Я что, все еще подаю надежды?

– Он классный, но сейчас у него медовый месяц, – улыбаюсь я, глядя на реакцию подруги. 1:1, подруга.

– А с кем ты тогда занимаешься?

– Его заменяет один психолог, – хмыкаю я, ковыряя кожуру от апельсина.

– Психолог?

– Ага, пытается залезть мне в голову со своими расспросами. Но тренер из него неплохой. Еще бы почаще молчал, было бы идеально.

Ну вот, снова мыслями возвращаюсь на тренировку и вспоминаю его внимательный взгляд, в котором плещется целое море. Он как будто видит меня насквозь. Даже в клубе у пилона я чувствую себя не такой раздетой, как перед ним в спортивном зале.

– Не будь стервой, Мир. Ты же не такая холодная.

– О, поверь, я буду похлеще Эльзы, – смеюсь я и делаю вид, что колдую. Ася расплывается в улыбке, но в ее глазах видна печаль. Знаю, она переживает за меня. Но пока что я не чувствую твердого пола под ногами, а без уверенности в завтрашнем дне далеко не уйдешь. Тем более в любви.

Засыпаем мы только в три часа ночи, потому что решаем пересмотреть “Гарри Поттера”. Конечно, нас хватает только на первые два фильма, которые растягиваются на пять часов, ведь мы постоянно хихикаем и дублируем реплики Малфоя и Гермионы.

Все-таки в этом мире существовали люди, которые смогли проникнуть в мое сердце и которые навсегда там останутся. Ведь именно Влад оградил меня когда-то от всего кошмара, что мог вновь разорвать мне душу, а Ася волшебным образом распространила свое тепло и чуткость и смогла немного отпугнуть тьму, которая никуда не уходила, но каждый раз забивалась в угол от ее неиссякаемого света.

***

Я просыпаюсь от тяжести Асиного тела. Она навалилась на меня и бессовестно звонким голосом пела какую-то песню.

– Ну все, все. Я встаю, – бурчу я и с трудом открываю глаза. – Почему ты выглядишь словно вылезла из какой-то стереотипной рекламы? – Ася нависла надо мной, щекотя шею светлыми локонами.

– Я просто уже умылась, соня-засоня.

– А который час? – спрашиваю я, приподнимаясь на локтях, пока Ася открывает комод, чтобы переодеться.

– Уже почти двенадцать.

– Двенадцать!? Черт! – я подскакиваю с кровати, как ошпаренная. – У меня тренировка через сорок минут. Прости, малышка, но придется обойтись без совместного завтрака.

Впопыхах я одеваюсь и вызываю такси до дома, потому что там все мои спортивные вещи, а еще было бы неплохо хотя бы умыться.

В зал я не просто вбегаю, а почти влетаю, закручивая по пути волосы в тугой пучок. Конечно, он разваливается. Я смачно ругаюсь себе под нос, пытаясь убрать волосы хотя бы в хвост.

– Опоздала, – говорит Дэн, опершись на канаты спиной. Его руки сложены на груди, а на лице ядовитая усмешка. Вот гад!

– Спасибо за констатацию факта, умник, – вырывается у меня, пока залезаю на ринг. Из-за того, что я торопилась, руки предательски дрожали, что обычно мне не свойственно. Нормально перевязать запястья не получается.

– Не пялься, – цежу я, ощущая на себе пристальный взгляд Дэна.

– А ты не переживай так, лисенок, – спокойно произносит он и подходит ко мне. Я закипаю еще больше от упоминания прозвища, но ничего не говорю. Иногда слова – пустой звук для людей. Особенно для тех, кто разговаривает на языке идиотов.

Дэн берет мои руки в свои, и я замираю.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я.

– А у тебя со зрением проблемы? – Наши глаза встречаются: его яркие сапфиры с моей бесконечной тьмой. Я хочу ответить ему колкостью, но он не дает мне и звука произнести: – И придержи свой острый язык за зубами.

“Индюк!”, – огрызаюсь про себя.

Дэн аккуратно, но надежно фиксирует каждое запястье. Я же украдкой изучаю его. Почти черные волосы довольно коротко подстрижены, но челка спереди длиннее и слегка поднята. Лицо точеное и острое. Густые темные брови, прямой нос, мягкие губы. И, конечно, длиннющие ресницы. Хотя у меня были такие же, поэтому завидовать было нечему.

– Спасибо, – еле слышно отзываюсь я на его помощь.

Он же усмехается.

– Не за что.

Я разминаюсь одна, пока Дэн о чем-то заинтересовано разговаривает с другим тренером. Вот бы Кирилл поскорее вернулся, а то скоро мне захочется без перчаток врезать этому заносчивому типу.

Через пять минут Дэн подходит ко мне и протягивает капу вместе с защитный шлемом.

– Сейчас еще за защитой для груди схожу, – говорит он, а я приподнимаю одну бровь, но экипировку беру.

– Сегодня я буду бить тебя во всю силу? – лукаво спрашиваю я, ликуя от того, что мысли почти материальны.

– Думаешь, у тебя получится? – хитро улыбается он и уходит.

Возвращается с топом в руках, у которого более жесткие чашечки. Похоже на пластик. Я уже два месяца занимаюсь боксом, но это всегда были простые тренировки, скорее нацеленные на поддержание физической формы. Конечно, Кирилл обучил меня многим приемам, но это были лишь попытки и пробы. Я никогда еще не боксировала в паре с кем-то.

Наконец, когда я переоделась, мы начинаем тренировку. Вот только сначала Дэн приводит меня к мешкам, а у меня уже руки чешутся, чтобы попробовать ударить его. Он внимательно следит за каждым моим движением, готовый в любой момент дать совет или указание. Мне совсем не хочется слушать его замечания, поэтому я стараюсь двигаться без ошибок. Я выполняю серию ударов, начиная с джеба и заканчивая апперкотом. Дэн одобрительно кивает.

Смешной он.

Пока я наношу удары разной силы и направления, Дэн подходит ко мне и корректирует стойку, объясняя, как правильно держать корпус и переносить вес на ноги.

Он стоит слишком близко, и я ощущаю его аромат. Легкий свежий флер смешался с ароматом грейпфрута. Из-за постоянного нахождения в мужском обществе я привыкла к разным запахам, но такого еще не было. И он совсем не отталкивал. Скорее наоборот.

– Ми-и-ра, – сквозь пелену мыслей до меня доносится его голос. – Далеко уже улетела? До седьмого неба добралась?

Я растерянно смотрю на него и на секунду прикрываю глаза, прогоняя будоражащие ощущения, что разлились по всему телу, а потом возвращаюсь в реальность и с новой силой наношу удар.

Я на дне, о каком седьмом небе может идти речь?

После нескольких раундов на мешках я делаю перерыв, чтобы восстановить дыхание и выпить немного воды. Дэн в это время объясняет мне тактику боя, акцентируя внимание на том, как важно сохранять спокойствие и концентрацию на протяжении всего поединка. Он кажется очень увлеченным и это выглядит привлекательно.

Выкинь эту дурь из головы!

Наконец, мы проводим спарринг, где я стараюсь применить все полученные знания. Успешно блокирую почти все удары Дэна и наношу ответные, показывая свою уверенность и стойкость. “Не на ту напал!”, – мысленно злорадствую я. Но мое внутреннее торжество длится недолго.

Правую щиколотку пронзает резкая боль, будто кто-то прострелил ее насквозь. Я зажмуриваю глаза, стараясь не заплакать.

– Твою ж.. – я пытаюсь устоять на ногах, но они подкашиваются.

– Мира, – произносит Дэн и успевает поймать меня. Он плавно опускает меня на пол, а я не могу пошевелиться. – Что случилось? Где болит?

Его голос эхом проносится мимо меня. Дышать становится тяжело, легкие сжимаются от боли, пульсирующей во всем теле. В ушах начинает звенеть.

– Мира, посмотри на меня, – просит Дэн, но я не могу открыть глаза. – Дыши. Еще глубже. Ну же!

Немного успокоив дыхание, а вместе с ним и сердцебиение, я все же открываю глаза. Хотя боль все еще не ушла.

– Какого черта сейчас было?

– Фантомные боли, – тихо произношу я, глядя на ногу. Понимаю, что Дэн потребует объяснений, ведь он несет ответственность за мое состояние, поэтому мне приходится рассказать ему, что со мной произошло. Конечно, я не вдаюсь в подробности. Зачем раскрывать душу почти незнакомому человеку?

– Почему ты не рассказала об этом позавчера? – строго спрашивает он, но в его глазах я вижу сожаление.

– Думала, что все прошло, – вру я, потому что в самом начале работы в клубе боль вернулась. Но это было лишь однажды и не так сильно. – Только давай обойдемся без жалости. Мне хватило этого дерьма на реабилитации.

– Сколько ты восстанавливалась?

– Почти год.

– Это довольно долго, ты же понимаешь?

Ком встает в горле от воспоминаний. Но, может, если я выпущу на волю все пережитое, мне станет хоть капельку легче?

– Год ушел на физическое восстановление. Массажи, гимнастика. Дурацкие костыли тогда стали моими друзьями и врагами одновременно. Я ненавидела их всей душой, – последние слова почти выплевываю.

– Откуда столько ненависти? – снова задает этот вопрос Дэн.

Не понимаю, что сподвигло меня открыть рот, но раз сказал “а”, говори и “б”.

– Я танцевала, – на выдохе отвечаю я и чувствую, как осколки сердца дробятся на еще более мелкие. – Профессионально. Училась в школе искусств. С детства обожаю танцы, – я делаю паузу, и после пары секунд молчания добавляю: – Раньше обожала.

Ложь. Липкая, гадкая ложь.

– Но ты ведь восстановилась.

– Физически – да, – не даю ему договорить я. – Но морально, – усмешка слетает в моих губ. – Я пыталась вернуться, но каждый раз сталкивалась с одними и теми же проблемами: панические атаки, судороги и фантомные боли. Я стала пропускать тренировки, а потом и вовсе забросила учебу. Психотерапевт поставил мне тогда посттравматическое стрессовое расстройство. Грубо говоря, депрессия. Которая поглотила меня еще на один год.

Зачем я ему это рассказываю? Мне стоит замолчать, но я не могу. Продолжаю открываться человеку, которого знаю второй день.

– Да и параллельные проблемы давили сверху, – обобщенно добавляю я.

– Но ты же танцуешь сейчас, – утвердительно произносит Дэн, и я кидаю в него резкий взгляд.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я. Мышцы мгновенно напрягаются. Он что, в курсе о стриптизе? Дэн опешил. Видимо, слова вырвались случайно. – Ну? Я жду ответа.

– Я видел тебя в клубе, – он прикрывает глаза. – Мы даже пообщались немного.

Я пытаюсь перебрать всех гостей за последнее время и не могу вспомнить никого, кто был бы похож на него. Но этот низкий голос, телосложение, волосы..

– Это ты был с тем придурком!? Тогда на маскараде? Защищал его.

– Я не знал, что произошло. И да, он мой друг, я не мог не вступиться за него.

Встаю на ноги, совсем забыв о той боли, что еще несколько минут назад заставила меня сжаться в клубок.

– На будущее, – цежу я. – Прежде чем защищать моральных уродов, какими бы они хорошими друзьями ни были, будь добр, проясни ситуацию.

Дэн поднимается и возвышается надо мной. Разум кричит, что нужно уходить, но я продолжаю стоять на месте.

– Слушай, лисенок.. – произносит он возмущенно.

– Не смей меня так называть!

– Да, я не сел между вами и не стал расспрашивать подробности. Но и ты не обвиняй меня в том, в чем я не виноват, – его глаза полны холода и в то же время пылают от злости. – И ты была обязана рассказать мне заранее о травме. Я тебе не мамочка, которая прибежит и подует на ранку, а потом кинется разбираться во всей чертовщине, что творится у тебя в голове.

Его силуэт размывается от непрошенных слез. Во мне не осталось сил сдерживаться, поэтому я разворачиваюсь и направляюсь к раздевалке, пока по щекам ручьями течет соленая вода. Пусть он и не знает всей моей истории, но его слова ранили. Да так, что теперь грудь жжет боль изнутри.