Cудьба и долг

– Один из наших увидел вас у Норманнского дворца.

Шаньи опустил шпагу.

В зал спустился де Бриан, который задержался, утешая Розалию. Постояв с низко опущенной головой над обезображенным телом Рисобаля и прочитав молитву, Александр сел на один их чудом сохранившихся в зале табуретов.

– Буше, ты всё сделал как я сказал?

Буше кивнул и Шаньи подошёл к стойке, за которой по-прежнему стоял бледный, перепуганный Андреас, его руки, лежащие на стойке, дрожали, отбивая дробь тарантеллы.

– Старина, слушай, эй, Андреас, ты слышишь меня, эй!

Дождавшись, когда взгляд Андреаса сосредоточится на его лице, Шаньи продолжил:

– Наших коней, доставишь в замок Бриан, ты понял?

Грек кивнул, и Шаньи и Буше направились к выходу. Де Бриан чуть задержался. Подойдя к Андреасу, он сказал:

– Похорони нашего друга по-человечески. Он это заслужил.

Проходя мимо пришедшего в себя, но продолжающего лежать и не делающего попытки подняться альгвазила, Буше шумно втянул носом воздух:

– Обосрался сердешный, слышь, какой дух от него тяжёлый.

У таверны, привлечённая шумом, собралась толпа. Трое вышедших из таверны, вызвали её оживление, но они, быстро растолкав любопытствующих, свернули на одну из улочек и скрылись.

По дороге Буше рассказал, что он нанял корабль, который может доставить их в Марсель. Капитан этой посудины, собирался выходить в море утром, так что они застанут его в порту. А там, в этом злачном месте, присущем всем портовым городам, их не отыщут никакие альгвазилы, потому что, чтобы прочесать все притоны им понадобится целая армия, а так как люди, обитающие там, не любят, когда суют нос в их дела, то это может стоит, и много крови. Так что, никто в здравом уме, не рискнёт соваться туда, чтобы их отыскать.

Шаньи одобрил все выводы сделанные Буше, которые к тому же полностью совпадали с его планами, и остаток дня и ночь, они провели в шумном и многолюдном припортовом кабаке, потягивая кислое вино. Буше, который чувствовал себя здесь как рыба в воде, сходил и договорился обо всём с капитаном.

Незадолго до рассвета они поднялись на борт голландского флейта, неизвестно какими путями попавшего в руки контрабандистов, с разношёрстной, собранной со всего Средиземноморья командой, капитан которого, рыжий здоровяк, с огромными кулачищами, встретил их радушно и лично провёл в принадлежащие им каюты.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ПРОЩАНИЕ

Успешно миновав таможенный досмотр, чему немало поспособствовал кошелёк с деньгами, который капитан корабля вручил испанскому чиновнику, и обогнув мыс Галло, флейт бросил якорь в прекрасно защищенной, скрытой со стороны моря живописной бухте, в паре лье от замка де Бриана. Было видно, что эту удобную гавань, часто использовали контрабандисты, через казалось неприступные скалы, обрывающиеся прямо в море, наверх вела тоненькая, едва заметная тропинка.

Во дворе замка их встречал Педро Вильча. Увидев живого и невредимого де Бриана, обеспокоенность исчезла с его лица, а губы растянулись в улыбке.

– Наделали вы шороху в Палермо. Даже здесь было слышно.

Как истинно предприимчивый человек, Маврикиос Зоргэс, уже прислал в замок двух своих людей, и они с деловитым видом расхаживали по двору, рассматривая и оценивая новое приобретение своего хозяина. Сам купец, обещал быть к вечеру.

Утомлённые пешим переходом Шаньи и Бриан, сели в кресла в гостиной замка, вытянув усталые ноги. Хуанита принесла вина. Педро расхаживал по залу, рассказывая:

– Они прибыли ночью. Сам алькайд, а с ним дворяне его свиты и три десятка солдат, и потребовал выдать им французских шпионов…

– Мы заставили их уважать себя, – с усмешкой вставил Шаньи.

– Я подготовил замок к обороне, расставил людей, роздал им оружие и стал ждать штурма, но они медлили. Вы правы, мы вселили страх в их души. Но тут галопом прискакали ещё всадники, и я уж было решил, что дело плохо. Одно только радовало меня, то, что взяв штурмом замок, они не застали бы вас, господин барон. Между тем, неожиданно для меня, внизу поднялась ругань, крики и два отряда стали угрожать друг другу оружием. Дело у них едва не дошло до драки. Но алькайд, не стал сражаться, и его люди ушли. А второй отряд разбил бивак у стен замка, как бы охраняя нас, и ушёл только на рассвете. Если честно, то я ничего не понял тогда, и ничего не понимаю сейчас. Кто были эти люди, которые защитили замок?

– Я тоже не понимаю, – сказал заинтригованный Бриан. И увидев улыбку на губах графа, спросил:

– Кто были эти люди, Шарль?

– Не буду искушать вас и терзать неведением. Этот второй отряд принадлежал Хуану д’Экскуриадо, у него поместье недалеко отсюда. Мы останавливались у него, когда искали вас, дорогой Александр. Я навёл о нём справки, он здесь на Сицилии в изгнании, состоит в оппозиции к герцогу Оливаресу[9] и мог стать хорошим союзником в борьбе с чиновниками из Палермо и в войне с Перруджи, так как он благородный кабальеро и терпеть не может несправедливости. Пока вы поправлялись от ран, я ездил к нему пару раз и договорился о помощи. Как только люди алькайда подошли к замку, сын Мигеля, Сальваторе, оседлал коня и поспешил за сеньором д’Экскуриадо. Ну, а дальше, ты всё видел, Педро.

Де Бриан, вскочил со своего кресла и подошёл к Шаньи.

– Спасибо, Шарль. Ты опять спас нас, мы в долгу перед тобой.

– Оставь, оставь благодарности Александр. Я просто делал то, что обещал твоему отцу, ну и конечно то, что я умею делать лучше всего.

– Они вернуться, и тогда нам уже никто не поможет, надо срочно уходить отсюда. Господин барон, господин граф, вещи собраны, и мы можем уйти, хоть сейчас.

– Молодец, Педро. У нас тоже всё готово, в Палермо улажены все дела, корабль ждёт нас, и вечером мы сможем выйти в море и вперёд, во Францию! Буше, собирайся, мы отправляемся во Францию!

– Извините, Шарль, но я не могу сейчас, уехать.

– Почему? Что за чёрт?! – в один голос вскричали Педро и Шаньи.

А так как Александр, стоял потупившись и молчал, Шаньи подошёл к нему, обнял за плечи, и уже более спокойно, спросил:

– Почему ты не можешь сейчас уехать, в чём причина, объясни нам, ради Всех Святых?

– Я должен попрощаться с ней.

– С кем?

– Я понимаю, что задерживая вас здесь, я обрекаю всех нас опасности. Но я не могу, уехать вот так, не попрощавшись. Я ей обещал. Я не прошу вас идти вместе со мной, ждите меня на корабле, я быстро, я вернусь…

– Кто она?

Педро уже всё поняв, искал повод или возможность, как-то отговорить Александра от этой затеи.

– Анна-Мария де Сальво. Поймите меня, я должен, я ей обещал.

– А-а-а, это та сеньорита, из-за которой у вас произошла дуэль с Перруджи. Послушайте, Александр, но это глупо. Вы можете вернуться к ней позже, когда всё утихнет и уляжется. Вы ей всё объясните, уверен, она поймёт.

Де Бриан упрямо сжал губы.

– Нет, я должен сделать это сегодня ночью. Я знаю где окно её спальни, я знаю перелаз через ограду, я смогу, сам… Сказать ей только два слова…

В бессилии граф опустился в кресло.

– Кто она вам, вы любите её? – спросил Шаньи.

– Я не знаю. Знаю только то, что не могу уехать, не попрощавшись с ней.

– Любовь ты погубила Трою, – по латыни пробормотал Шаньи. – Чёрт, – добавил по-французски, и поняв, что переубедить Бриана не получиться, он вздохнул. – Я думаю, утро ничем не хуже вечера, и даже если испанцы опять заявятся ночью, то нас в замке не будет, здесь теперь управляющим купец Зоргэс, а алькайд, наверняка дважды подумает, прежде чем ссориться с этим плешивым греком. Как ты думаешь Педро, а не совершить ли нам вечернюю прогулку, к дому этого графа де Сальво? Где он обитает?

– Я согласен.

– Послушайте граф, Педро, не стоит…

– Решено, – не слишком вежливо но настойчиво, перебил де Бриана Шаньи, – а оттуда сразу на корабль. Буше, проследи, чтобы отправили и погрузили все вещи, и возвращайся, ты нужен нам.

Буше вышел, а в комнате повисло молчание, которое нарушил Педро:

– Дом графа де Сальво находиться к востоку от Палермо, порядка десяти лье отсюда. Обычная гасиенда испанского вельможи – невысокая ограда, парк, три этажа, охрана с собаками. Если ехать, то сейчас.

Шаньи кивнул.

– Александр, мы ведь друзья, верно?

– Да, Шарль.

– Ну вот, если вы решили поехать к этой сеньорите, то мы поедем с вами, мы поможем вам. Друзья, должны помогать друг другу, иначе какие они друзья.

– Благодарю, Шарль, вы…

– Бросьте, Александр, уверен, что для меня, вы поступили бы также. Наших лошадей привели?

– Да, – ответил Педро, – незадолго до вашего прихода, какой-то перепуганный грек.

– Вот и хорошо. Александр, идите наверх и подготовьтесь, берите только, самое необходимое.

Когда де Бриан вышел, Шаньи, повинуясь какому-то импульсу, бегло рассказал Педро обо всём, что произошло в таверне Андреаса, заострив внимание на истерике Александра, после смерти Рисобаля.

– Граф, но ведь ему всего пятнадцать лет, а он столько уже пережил, столько всего навалилось на него в последние месяцы, что… Я обучал его, обучал хорошо, рассказал и показал ему, почти всё, что знаю и умею сам. Я готовил его к войне. Но я не смог дать ему то, что дать было не в моих силах – это опыт, который приходит с годами. Уверен, что под вашим руководством, он сумеет набраться его и преодолеть себя… Или уже преодолел, убив Карлоса Перруджи… Вы же знаете, что кровь, страдания, лишения, смерти друзей и товарищей, ощущение того, что и тебя могут убить в любой момент, ломают даже стойких, несгибаемых людей, отличных солдат, прошедших через десятки битв. А тут… Ему только пятнадцать лет. Иногда мне хочется, чтобы он не взрослел, а остался бы милым, смышленым, любознательным мальчиком, хочется, чтобы сердце его не черствело, а душа не грубела, но, увы,…это не в моих силах.

По щекам Педро катились слёзы, а у Шаньи ком стоял в горле, их сердца разрывались от любви и нежности к де Бриану.

А де Бриана очень поразила смерть Рисобаля. Он не мог понять, ради чего пошёл на смерть, этот отважный человек? Он и до этого видел смерть, убивая врагов. Видел смерть своих слуг, но там всё казалось ему простым и понятным. Ведь слуги должны заботиться и защищать своего господина, а если понадобится, то и умереть за него, они давали присягу, клятву верности. А тут, малознакомый, благородный человек, принял смерть за него. Почему? Он, барон Александр де Бриан, что, какой-то особенный? Ради чего пожертвовал своей жизнью, капитан Диего Рисобаль? Если только действительно из-за него, то он больше никогда не хочет таких жертв, и не допустит их!

Через час кавалькада из четырёх всадников, выехала из ворот замка Бриан.

Оставив с лошадьми Буше и проверив ещё раз амуницию всех, для чего им пришлось попрыгать на месте, чтобы ничего не звенело, ни скрипело и не стучало, Шаньи, Бриан и Педро, направились к гасиенде де Сальво.

Первым к участку обвалившейся стены, подошёл Шаньи. Определённо, удача сопутствовала им, ночь была тёмная, тучи закрыли луну и звёзды, сильный ветер, который шумел в парке кронами деревьев, заглушал практически все звуки и дул от дома в их сторону, значит пока, собак можно не бояться.

Ухватившись за ветви плюща, он ловко и бесшумно, словно ящерица, преодолел ограду и залег в высокой траве в парке гасиенды. Педро, несмотря на свой возраст и крупную фигуру, также, быстро и сноровисто, перелез в парк. Последним перелазил Александр, но достигнув гребня стены, ему пришлось прижаться к ней и замереть, потому что шагах в двадцати, по парку прошла пара охранников, с испанскими мастифами на поводу. Когда они скрылись среди деревьев парка, Бриан присоединился к Шаньи и Педро.

Они ждали. Только когда пара охранников, вновь прошла мимо них, Шаньи показал Бриану пять растопыренных пальцев. Это означало, что у Бриана, есть пять минут, чтобы пересечь парк и добраться до дерева росшего рядом с домом, и одна ветвь которого, достигала балкона комнаты Анны-Марии. В окне девушки был виден свет. Точно, в эту ночь Фортуна была на их стороне, так как свет в окне указывал на то, что девушка ещё не спит, и Александру не придётся будить её. А то мало ли, спросонья, она могла испугаться, закричать, позвать на помощь.

Одетый во всё чёрное, вооружённый двумя кинжалами, от собак, не от людей, де Бриан заскользил по направлению к дому, прижимаясь к траве, кустарникам, стволам деревьев.

Было одно но, которое тревожило Шаньи: когда Александр, пересечёт маршрут патрулирования охранников, собаки могут учуять его запах, и чтобы избежать этого, он, а за ним и Педро, подползли к тропинке, по которой ходили сторожа, и Шаньи, щедро рассыпал порошок, сбивающий нюх собак. Они отползли назад и затаились шагах в пяти от тропинки, не спуская глаз с де Бриана, который уже залез на дерево.

Пробежав по ветке и перебравшись на балкон, Александр замер.

Внизу, по парку, проходили охранники. Достигнув места, где де Бриан прыжком пересёк тропинку, собаки остановились, натянули поводки, и одна из них, глухо зарычала. Педро напрягся и приготовился к атаке. Охранники, осмотрев окрестности и не заметив ничего подозрительного, потянули собак прочь от этого места. Скоро смена, и им хотелось как можно быстрее смениться, выпить вина, поесть и лечь спать, тем более, что собаки перестали беспокоиться. Наверное заяц, решили охранники и продолжили патрулирование.

Затаившийся на балконе Александр, дождавшись пока охрана пройдёт, заглянул в комнату. При свете свечей он увидел, что Анна-Мария сидит на кровати, спиной к нему и расчёсывает свои волосы. Всегда это делала её служанка, но сегодня, она отослала её прочь. Ей хотелось побыть одной.

Вид её обнажённых рук и плеч, заставил сердце де Бриана заколотиться сильнее и чаще. Вот она, такая милая, красивая и желанная, не идущая ни в какое сравнение с пышнотелой дочерью трактирщика. Александр хотел упасть к её ногам, целовать, целовать, беспрестанно целовать её полные алые губы, щёки, эти обнажённые руки и плечи… Усилие воли, он подавил разгулявшееся воображение, откинул занавеску и шагнул в комнату. Он двигался настолько бесшумно, а девушка настолько была погружена в свои мысли, что появление Александра в комнате, она заметила, только когда он шёпотом, произнёс её имя:

– Анна-Мария…

Увидев как Александр, ловко и без проблем, проник в комнату, Шаньи зашептал:

– Интересно, сколько раз он уже проделывал подобное, пока ты, Педро, старый греховодник, мирно дрых в замке.

Педро молчал.

– Надеюсь, он не попортил девчонку. А то будут ещё проблемы, с этим графом де Сальво.

Услышав шёпот и обнаружив постороннего, девушка вскрикнула, уронила гребень и натянула покрывало, которым были прикрыты её ножки, до подбородка.

– Анна-Мария, не пугайтесь. Это я, барон де Бриан. Ваш рыцарь.

В дверь постучали. Встревоженный голос дуэньи, привлечённой вскриком графини, спросил:

– Сеньорита, что с вами, вы кричали?

Де Бриан замер, ожидая своей участи.

Анна-Мария перевела взгляд с него на дверь и ответила:

– Всё в порядке донна Франческа, просто немного обожгла палец.

Шаги дуэньи стихли за дверью, и Александр перевёл дыхание.

– Что это значит, барон де Бриан? Почему вы врываетесь ко мне в комнату среди ночи?

– Милая Анна-Мария, я пришёл, чтобы попрощаться с вами. Завтра, вернее сегодня ночью я уезжаю с Сицилии. Но прежде чем отбыть, я захотел увидеть вас, и сказать вам, прощайте!

От слуха девушки не укрылось это обращение – милая. Щёки её зарделись, дыхание участилось, соски грудей напряглись и затвердели, а внизу живота разлилось приятное тепло. Она была в восторге от смелости де Бриана, который не побоявшись, проник к ней в комнату. Он ей нравился, и больше всего на свете она хотела, чтобы он сейчас, остался с ней здесь, в её комнате… чтобы подошёл поближе, обнял её и…от этих мыслей, её голова закружилась, дыхание ещё более участилось, но она, просто ответила:

– Что ж, прощайте, господин барон.

Если бы Александр был более опытным в общении с женщинами, он бы распознал обуревавшие её чувства, но поражённый, как ему показалось холодным ответом, он смог только выдавить из себя:

– Я буду помнить о вас!

И скрылся. Анна-Мария, разочарованная, обманутая в своих желаниях и чувствах, проводила его взглядом, и заплакала.

Спустившись с дерева, Бриан осторожно стал продвигаться к стене замка. Неожиданно налетевший сильный порыв ветра разогнал тучи, и выглянула луна. Окрестности озарились её неровным сиянием, но этого хватило одному из охранников, который шёл менять своих предшественников, заметить тень, плывущую среди деревьев парка. От страха он перекрестился и закрыл глаза. Когда он открыл их, тень вышла на открытое место, и как раз, пересекала тропинку в парке, и он увидел, что это не приведение, а человек, который скрываясь, идёт к ограде усадьбы.

Хорошо вышколенный охранник, не успев додумать, кто это и что ему здесь надо, огласил весь парк своими криками:

– Стой! – и видя, что тень не останавливается, а принялась бежать, он закричал ещё громче:

– Стой! Тревога! Грабитель! – и побежал его преследовать.

Какое же было его удивление, когда неожиданно, с земли вскочили ещё два человека, и побежали вслед за первым.

Со всех сторон парк заполнился криками, топотом бегущих ног и лаем собак.

Подбежав к стене Александр присел, прикрывая бегущих Шарля и Педро. Шаньи единым махом преодолел ограду, за ним Педро, де Бриан уходил последним.

Несмотря на то, что не так он себя представлял эту встречу в мыслях, внутри он был доволен. Они ушли из этого дома с шумом, но не пролив ни капли крови. На гребне стены он оглянулся, и увидел на балконе Анну-Марию. Улыбнувшись, он спрыгнул со стены.

На берегу моря, у бухты, где их ждал корабль, путь им преградил отряд всадников. Первой мыслью де Бриана, Педро и Буше, было: «Солдаты. Люди алькайда». И они потянулись за оружием. Но их порыв, остановил граф де Шаньи:

– Не волнуйтесь, это люди дона д’Экскуриадо. Я попросил его помочь нам. Мало ли что.

Поравнявшись с группой всадников, все четверо спешились. Слез с лошади и один из ждущих их, и подошёл к ним.

– Александр, позвольте представить вам, сеньор д’Экскуриадо. Сеньор д’Экскуриадо, барон де Бриан.

Де Бриан протянул руку:

– Сеньор, позвольте поблагодарить вас. Вы нам здорово помогли. Жаль, что мы не познакомились раньше.

Дон Хуан не пожал протянутую ему руку.

– Я принимаю вашу благодарность юноша. Но не могу принять вашу дружбу, и пожать вам руку. Вы француз, я испанец, и если Богу будет угодно, и между нашими государствами начнётся война, я бы не хотел нацеливать свой мушкет на друга. Наглецам и подлецам, не имеющим не малейшего понятия о чести и благородстве, стоило преподать урок, наказать их. И я помог вам, не раздумывая, с превеликим удовольствием. Но на большее, прошу не рассчитывать. Прошу извинить меня. Честь имею.

И дон Хуан, отвесил поклон де Бриану.

Смущённый, разозлённый Александр, поспешно спрятал свою руку, поклонился в ответ и стал спускаться к лодке. Педро последовал за ним.

– Сеньор Хуан, я также, со своей стороны, признателен вам за помощь, и прошу принять в дар, моего коня. Это отличный жеребец, с примесью арабской крови, быстрый и выносливый. Я видел, он вам понравился, сразу видно, вы понимаете толк в лошадях. Никто лучше вас не позаботится о нём. Остальных лошадей, прошу доставить в замок.

И Шаньи протянул ему повод коня.

– Вы правы, жеребец замечательный, и я с радостью приму ваш дар, сеньор.

Шаньи поклонился и стал спускаться. Дождавшись, когда граф достигнет берега и сядет в шлюпку, Буше, не выпускавший из рук пистолетов, ведь перед ними были испанцы, а он считал, что от них всего можно ожидать, заспешил по тропинке вниз.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

Через час, воспользовавшись утренним отливом, флейт вышел в море. Барон Александр де Бриан стоял на корме, всматриваясь в свете зарождающегося рассвета, на удаляющийся берег Сицилии, где прошло его детство, где он пережил первые радости и горести, прошёл через первые в своей жизни испытания, познал первую любовь.

Впереди его ждали новые встречи, новые испытания и победы, впереди его ждали, новые приключения.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ФРАНЦИЯ

7 июля 1609 года, Фонтенбло.

На празднике, посвящённом женитьбе внебрачного сына короля Сезара де Вандома на Франсуазе Лотарингской, Шарль, который на днях прибыл из Испании, стараясь не привлекать особого внимания, приближался к Генриху де Бриану.

Встав у него за спиной, он прошептал:

– Генрих, будь осторожен. Король положил глаз на твою жену.

Бриан, который давно заметил приближающегося де Морона, от этих его слов содрогнулся, лицо его потемнело, а взгляд устремился на короля, который весело болтал с окружавшими его придворными и поэтом Малербом.

Затем он отыскал глазами свою жену, несравненную и прекрасную Луизу де Бриан, которая весело отплясывала итальянскую гальярду с Эркюлем де Роган, герцогом де Монбазон.

– А как же, малышка Шарлотта?

И он перевёл взгляд на Шарлотту-Маргариту, жену принца Конде, близости с которой король безуспешно добивался, вот уже около полугода.

Король, впервые увидел эту очаровательную блондинку, четырнадцати с половиной лет от роду, на репетиции балета, который его жена королева Мария Медичи, велела поставить по случаю карнавальных празднеств.

Увидел, обомлел, и тут же захотел затащить её к себе в постель. Но Шарлотта сказала ему нет, и что она помолвлена с Франсуа де Бассомпьером. В её отказе было больше кокетства, чем нежелания стать любовницей короля. Поговаривали, что Шарлотта, была не против, раздвинуть свои ножки перед ним.

Генрих действовал стремительно. Он приказал разорвать помолвку с Бассомпьером, и выдал Шарлотту замуж за Генриха де Конде, которого больше интересовали мужчины и мальчики, чем его красавица жена. Но неожиданно, спустя пару недель после свадьбы, принц воспылал страстью к Шарлотте, и спасая свою голову от рогов, увёз свою жену в замок Валери, около Санса.

Но вынуждено приехал с женой в Париж, на свадьбу сына короля.

– Малерб написал ей, от имени короля, скверные стишки, наш старый Генрих, вздыхает и страдает, но Конде, любит свою жену и стережёт её, как цербер. И король, решил развлечься, как он сам говорит, ему это просто необходимо, с Луизой, – с осведомлённостью, странной для человека, который только недавно прибыл из Испании, ответил Шарль.

Конечно, он умолчал о том, что вчера, один человек, доверенное лицо короля, сказал ему, чтобы он был готов, по первому требованию устранить принца Конде, который стал сильно мешать королю. Де Морон удивился, но не подал виду – ведь ходили слухи, что Генрих IV – отец Генриха де Бурбона, принца Конде. Отец, хочет смерти своего сына?

– Старый развратник, пять любовниц ему мало, так он ещё и мою жену захотел. Чёрта с два, я не допущу этого. Клянусь, пусть только приблизиться к ней, и я проткну его шпагой! – гневным шёпотом сказал де Бриан, упрямо сжал губы, не отрываясь смотря, как танцует его жена. – Нет, Луиза не такая. Она любит меня и не станет изменять мне, даже с королём. Я уверен в этом.

И тут, позднее раскаяние кольнуло душу Генриха де Бриана. Он вспомнил, как охранял короля, который наносил визиты дамам, когда их мужья были в отъезде, или с согласия и попустительства последних, надеявшихся, что любовная связь короля с их женой, принесёт им монаршьи милости, деньги, титулы, должности. Как они хохотали до слёз, когда обсуждали какого-нибудь нового рогоносца. Как они, ближайшее его окружение, закрывали глаза на то, что король, забросив государственные дела, свалив их на плечи Максимильена де Бетюна герцога де Сюлли, в течение дня, прыгал из одной кровати в другую, ублажая своих многочисленных любовниц.

После женитьбы на Луизе, де Бриан стал другим, он не изменял своей любимой жене и был уверен в её верности, но порок и разврат, царивший при дворе, не мог не коснуться и их. И вот, это случилось…

– Спокойно Генрих, спокойно. Не делай глупостей. Ведь не будешь же ты, действительно, драться с королём на дуэли?

– А почему бы нет?

– Не говори глупостей. Король-солдат, а наш Генрих, солдат не из последних, это он доказал в битвах, конечно примет твой вызов, но до дуэли ты не доживёшь, это точно. Какой-нибудь несчастный случай или смерть от быстротечной болезни, вот, что тебя ждёт. А кто тогда, позаботиться, и защитит Луизу? Я? Я не против, но она, любит тебя, ты дорог ей.

Бриан метнул быстрый благодарный взгляд на своего друга. Он помнил, как они вдвоём, добивались любви прекрасной итальянки, несравненной Луизы де Торрегросса, фрейлины королевы Марии Медичи. Луиза выбрала его, но Бриан был уверен – Шарль до сих пор любит её. И если с ним, что-нибудь случиться, он жизни не пожалеет, чтобы защитить её.