Cудьба и долг

– Всё, что я знаю и умею, я обязан Педро. Он научил меня читать и писать, благодаря ему, я владею, помимо французского и испанского языков, также латынью и итальянским. Он научил меня держать в руках оружие, научил меня охотиться и читать следы, научил меня плавать, ездить верхом, да и многому чему научил… За это, я, бесконечно благодарен ему…

От внимания Шаньи не ускользнуло, что при последних словах Бриана, Педро, впервые оторвался от своего занятия-осмотра окрестностей, и взглянул на молодого барона с любовью и такой нежностью, что Шаньи, даже представить себе не мог, что такие чувства находятся в душе легендарного наёмного убийцы, в прошлом известного по всей Европе под прозвищем Петриналь. Шаньи отвесил Педро, едва заметный благодарный поклон.

– Я виделся с вашим отцом, восемь лет назад, в Париже. Он сказал, что должен кое-что сделать. Он не посвятил меня в свои планы, хотя, я и вызвался ему помочь. И поспешно уехал. Больше я его не видел.

Бриан поднял опущенную голову.

– Расскажите мне о моих родителях, какие они были. Ведь я их почти не знаю. От мамы мне остался только медальон, с её портретом.

– Видите ли Александр, мой рассказ, займёт много времени, я бы хотел многое рассказать вам о ваших родителях, особенно о вашем отце, ведь мы столько пережили с ним вместе, прошли через многие испытания, но давайте позже, в другой день. Сегодня вам надо отдохнуть, вы многое испытали и пережили. Я ведь собираюсь воспользоваться вашим гостеприимством и погостить у вас в замке. Надеюсь, вы не против, а?

Их разговор прервал Педро, который произнёс только одно слово:

– Смеркается.

Услышав его де Бриан весь внутренне напрягся и посмотрел на Педро, который в свою очередь смотрел на него. Шаньи уловил эти взгляды и сказал:

– Надеюсь, вы объясните мне, что у вас здесь происходит. Похоже на войну. Ведь так?

И Шаньи обвёл глазами комнату, где повсюду было разложено оружие. Бриан, теперь уже вопросительно посмотрел на Педро. В ответ, тот утвердительно кивнул головой.

– Да граф. У нас здесь небольшая война, с семейством Перруджи, в которой мы пока проигрываем, – неожиданно весело, с восторгом, с вызовом ответил де Бриан. – Она идёт, вот уже около трёх месяцев. А всё началось с дуэли, между мной и старшим сыном дона Перруджи. На дуэли я убил его, в ответ семья Перруджи объявила мне вендетту…

– Расскажите подробнее, господин барон, – неожиданно перебил де Бриана Педро, – из-за чего произошла ссора, ну и всё, что было потом. Время ещё терпит.

– В одно из воскресений, возле церкви, в Палермо, он толкнул меня, в ответ я…,-Александр поймал осуждающий взгляд Педро, – … ну ладно, хорошо. Мы столкнулись возле кареты, которая принадлежит сеньору графу Лопе де Сальво, он советник нашего вице-короля Антонио Альвареса де Толедо. В карете находилась дочь графа Лопе де Сальво Анна-Мария. Я подошёл к карете, подал ей руку, чтобы помочь выйти, тут подошёл Луиджи Перруджи, оттолкнул меня, ну дальше вы знаете, я назвал его наглецом, в ответ он оскорбил меня и вызвал на поединок…

– Он сам вас вызвал? – теперь де Бриана перебил Шаньи.

– Да, он сказал, что я мал летами, чтобы ухаживать за сеньоритой, и если я не согласен с этим, то он мне это докажет, всыпав по одному месту.

В ответ я спросил – Где и когда? Он сказал, что прямо здесь и сейчас.

Мы отошли на пустырь за церковью, и на поединке я убил его. Его слуги не посмели напасть на нас, со мной было достаточно людей, да и вмешались люди из свиты графа де Сальво, которые пригрозили, что позовут альгвазила[3].

Они напали на нас той же ночью, мы тогда жили в центральных покоя замка, у меня было несколько слуг, на которых я мог рассчитывать, в общем, мы отбились, но потеряли троих людей. Сразу же по приезде из Палермо, я рассказал обо всём Педро, но признаться, мы не ожидали нападения, ведь я убил его честно, на поединке, хотя этот купеческий сынок и не заслуживал этого. Да и людей дон Перруджи послал предостаточно, никак не меньше двух дюжин. Из них мы убили семерых, ещё несколько раненных они забрали с собой. После этого они больше не осмеливались нападать в открытую, а стали вести войну на истощение. Один мой слуга, отправленный в Кастелламмаре за припасами, был убит по дороге, двое других были убиты в Палермо, вчера днём, выстрелом из мушкета, прямо здесь, во дворе замка, был убит мой дворецкий Сальваторе. Остальные мои слуги попросту разбежались, крестьяне тоже, запуганные людьми Перруджи, оставили свои дома и подались кто куда. Однажды, они чуть не подстрелили и меня. Я тогда отправился в горы на охоту, в меня выстрелили, но пуля попала в лошадь. Это была наша последняя лошадь. Я пытался выследить стрелка, но он скрылся. Но всё-таки, периодически мы делаем вылазки за продуктами, в ближайшие селения. Пока был жив Сальваторе, было проще, а сейчас… Но мы не собираемся сдаваться, мы с Педро решили нанести удар, мы победим в этой войне… Так что, господин граф, ваше желание остаться здесь… В виду этих обстоятельств…

– Милый юноша, я в вас не ошибся, вы сильны и храбры. Может быть, также как ваш отец, слегка безрассудны, но как говорил Святой Эразм Ротердамский – Фортуна любит людей не слишком благоразумных, но зато отважных. Неужели вы думаете, что после всего, что вы рассказали мне, я оставлю вас? Если бы вы не были сыном моего друга, я бы счёл это за оскорбление, за обвинение меня в трусости.

– Граф я нисколько не сомневаюсь…

Шаньи не дал ему продолжить:

– Ваш отец и Педро, – граф слегка поклонился в сторону Педро, – правильно вас воспитали, вы благородны и храбры, вы правильно поступили, пойдя на поединок с этим Перруджи, ведь честь превыше всего. Вас ведь учил фехтовать Педро? Ведь так? Тогда у этого сеньора не было ни одного шанса, я уверен.

– Он был старше меня, служил в армии. Поверьте, это был не простой противник.

– В этой войне можете смело рассчитывать на меня и на Буше, я помогу вам. А теперь, мой молодой друг, пора вам отдохнуть, да и мне не мешало бы поспать. Какие покои прикажете занять, дорогой хозяин? – сводя всё к шутке спросил Шаньи.

– Вы можете занять соседнюю, правую надвратную башню. Там оборудованы роскошные апартаменты. До вчерашнего дня в ней жил Сальваторе. Надеюсь, они не знают о вашем появлении.

– Напрасно надеетесь. Кто-то уже полдня наблюдает за замком, в-о-о-о-н из тех кустов, он терпелив и усидчив, если бы не пара его ошибок, боюсь, что и я бы его не разглядел, – на испанском сказал Педро.

– Да, Александр, сегодня, проезжая через селение, которое расположено неподалёку, в низине, мы видели вооружённый отряд из девяти человек. Его возглавлял какой-то франтовато одетый мужчина.

– Значит сегодня? – к никому не обращаясь, спросил де Бриан.

Ответил ему Педро:

– Скорее всего да, они давно уже хотят покончить с нами, на их взгляд, эта война чересчур затянулась, а приезд графа, ускорил события. Они наверняка решили, что мы его наняли, ну или ещё что-то, в таком роде.

Шаньи никак не отреагировал на последние слова Педро. А наоборот весело сказал:

– Ну, что ж господин барон, спокойной ночи, и до скорого свидания. Буше! Позаботься о лошадях и запри их где-нибудь, чтобы наши ночные гости не угнали их.

– Я проведу вас в ваши покои, господин граф! – поддерживая шутливый тон, сказал де Бриан.

– Благодарю за любезность, господин барон!

И они оба весело засмеялись. Даже старина Педро не смог сдержать улыбку.

Барон и граф прошли по галерее над воротами и оказались в правой башне. Обстановка в ней была поскромнее. Здесь стоял стол, пара стульев и такая же сколоченная из досок лежанка.

– Вам нужно какое-то оружие?

– Нет, Александр, благодарю, у нас всё есть.

– Ну, тогда, спокойной ночи, господин граф.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

НАПАДЕНИЕ

Шаньи проснулся неожиданно. Какое-то время он лежал абсолютно неподвижно, пытаясь понять, что его разбудило. Да, звук, точно, приглушённый звук удара железа о камень. Он осторожно повернул голову и увидел, что Буше, который на эту ночь расположился на стульях, не спит, а настороженно смотрит на дверь ведущую на галерею, соединяющую две башни, в каждой руке у него было по пистолету.

Звуки выстрелов раздались из соседней башни. Нападавшие перестали таиться, заторопились, зашумели и закричали.

Шаньи вскочил с лежанки, схватил свою рапиру, которая лежала тут же, рядом, на столе, и стал продвигаться к двери на галерею. Знаками он дал понять Буше, что бы тот контролировал дверь, ведущую во двор замка, взял у него один пистолет, тихонько отодвинул засов, приоткрыл дверь, и нос к носу столкнулся с каким-то вооружённым наёмником. Реакция у графа де Шаньи была отменная, сразу же не раздумывая, он выстрелил незнакомцу в лицо и захлопнул дверь. На галерее он успел рассмотреть, что нападавших много, где то около десяти. Захлопнув дверь он бросил разряженный пистолет Буше, который ловко поймал его, и сразу же стал заряжать.

Шаньи, предусмотрительно стоял в стороне от двери, с галереи раздались выстрелы, и пара пуль, впились в дверь. В этот момент внизу раздался грохот, и дверь, ведущая во двор замка, упала. На лестнице сразу же показалось несколько нападавших. Буше встретил их залпом из пистолетов. Послышались крики, проклятия, звук падающего тела.

– Есть один, – удовлетворённо произнёс Буше.

– Останешься здесь, прикроешь нас, а я через галерею, буду пробиваться к де Бриану.

За дверью послышалась какая-то возня, и когда Шаньи, отодвинув засов, рывком распахнул её, он встретил троих наёмников. От неожиданности те попятились, Шаньи молниеносно провёл выпад и заколол одного из нападавших. Двое других, придя в себя, начали атаковать. На узкой галерее им было тесно, они только мешали друг другу. Отбив их атаки, граф поразил одного ударом в горло, а второго ударил кинжалом. Путь в левую башню был свободен и Шаньи устремился туда.

Проходя по галерее, он увидел, что нападавшие использовали приставные лестницы, что бы забраться на галерею и атаковать одновременно обе башни с двух сторон, с галереи и со двора замка.

Во дворе замка были слышны яростные выкрики, и звуки ударов стали о сталь. Значит Буше сражается, и за тыл, можно не опасаться. Но основные силы, нападавшие сосредоточили на левой башне.

Почти у её дверей, Шаньи встретили ещё два наёмника, оба вооружённые пистолетами, оба нажали на курок почти одновременно. От одной пули Шаньи успел увернуться, прижавшись к стене замка, второй пистолет дал осечку, и выстрела не последовало. Шаньи метнул кинжал, который вонзился одному из нападавших в грудь, второй попытался отступить в глубь комнаты, но Шаньи прыжком настиг его и нанёс быстрый удар шпагой.

Вбежав в комнату он увидел, что дело плохо. Де Бриан и Педро, построив из шкафа для посуды, стола и стульев, нечто похожее на баррикаду, оборонялись в углу комнаты, не давая возможность нападавшим добраться до них. Четверо наёмников уже поплатились жизнью, попытавшись перебраться через сваленную мебель, и лежали на полу и на баррикаде в различных неестественных позах. Но нападавших ещё было слишком много, Шаньи насчитал семерых, ещё двое стояли позади них с факелами в руках, отчего комната была хорошо освещена, одного из державших факел он узнал, это был тот, франтовато одетый мужчина, которого он видел утром в селении, и несколько наёмников толпились на лестнице.

«Ого, похоже на замок напало человек двадцать»– быстро подсчитал Шаньи.

Педро был тяжело ранен, он стоял на одном колене, прислонившись правым плечом к стене, в левой руке у него сверкала шпага, выставленная вперёд. У де Бриана, вся рубашка с левой стороны была красной от крови, но он стоял на ногах, в руках у него была рапира и пистолет, схваченный за дуло. Он подзадоривал нападавших, называя их трусами и сволочами, и предлагая, если им так не терпится покончить с ним, атаковать, и отведать его шпаги.

В комнате витали клубы порохового дыма, и остро пахло кровью.

Всё это Шаньи увидел, проанализировал и оценил, мельком осмотрев комнату. В следующее мгновение, выскочив из-за угла, он атаковал противников. Не ожидавшие нападения с этой стороны, наёмники растерялись, и Шаньи очень быстро отправил на тот свет ещё двоих, остальные в панике, начали отступать к лестнице.

Франтовато одетый мужчина, обеспокоенный отходом своих людей, вскричал:

– Вперёд, канальи! Вперёд, жалкие трусы! Убейте их всех!

Шаньи попытался пробиться к нему, но трое пришедших в себя наёмников преградили ему путь, двое вбежали с лестницы и напали на графа сбоку. Он вынужден был немного отступить вглубь комнаты.

Бриан кинулся ему на помощь. Шаньи вскричал:

– Нет, Александр, назад! Оставайтесь на месте!

Разочарованный Бриан, который сказать по правде, едва держался на ногах из-за большой потери крови, вернулся за баррикаду. Левой рукой Шаньи поднял валявшийся на полу тяжёлый, обоюдоострый боевой топор, один из тех, что висел на ковре и украшал комнату, а сейчас, в пылу сражения, был сброшен, дико закричал:

– За каждую каплю крови барона де Бриана, я буду вас убивать вас вот так…

И взмахнув топором, разрубил голову одного из нападавших. Ещё один взмах, и топор снёс полголовы второму наёмнику. Третий попытался прикрыться своей шпагой, но топор с лёгкостью сломал её, отрубил владельцу руку и вошёл в грудь.

Устрашённые такой яростью и безумием, мощью и силой, которая ни как не вязалась, хоть и с высокой, но худощавой фигурой незнакомца, уцелевшие наёмники принялись бежать, в дверях образовав давку. Франтовато одетый мужчина оказался последним, и Шаньи прыгнул вперёд, чтобы достать его, но поскользнулся на крови, щедро залившей пол, и поразил франта только в плечо. То ли от боли, то ли от страха, но франт дико закричал, и ему чудом удалось проскочить, растолкав своих людей. Напуганные наёмники побежали следом за ним. Сильно уставший Шаньи не стал их преследовать, а стал в дверях, наблюдая, всё ещё держа в руке топор.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПОСЛЕ БОЯ

Когда топот ног, крики и ругательства отступающих наёмников затихли вдали, Шаньи прокричал:

– Буше, ты как там, в порядке, цел?

– Да, господин граф, у меня тут трое, двое готовы, а один ещё помирает, да на лестнице один, итого четверо – прокричал в ответ Буше со двора замка.

– Мы славно всыпали этим ублюдкам! – и произнеся эти слова, де Бриан стал валиться на пол. Видимо, последние силы оставили его.

Шаньи, который в свете всё ещё горящего факела, который бежавшие в панике наёмники бросили на пол, краем глаза увидел, что колени Бриана подкосились, и он заваливается на бок. Нечеловеческим, звериным прыжком, Шаньи преодолел расстояние, разделявшее его и Александра, перепрыгнув по пути через трупы и баррикаду, и подхватил Бриана, не дав ему упасть окончательно. Он поднял его на руки и стал пробираться к кровати. Также он увидел, что голова Педро Вильча прислонена к стене, а лицо мертвенно бледно. «Умер, потерял сознание?» – эта мысль вихрем пронеслась у него в сознании.

– Держитесь Александр. Не вздумайте умирать. Буше, – закричал он, – нагрей воды, затем иди сюда, поможешь мне. Да, и захвати мою сумку.

Положив де Бриана на кровать, Шаньи схватил факел, сорвал со стены один из гобеленов и воткнул факел в щель между камнями. Следующим движением он разорвал на Александре рубаху и принялся осматривать его раны. Он был ранен дважды – в левом боку была не глубокая рана, полученная ударом шпаги, и порез на левом предплечье, который обильно кровоточил. Взяв остатки рубашки де Бриана, он туго перебинтовал предплечье и бок Александра, и наклонился к его лицу, пытаясь уловить дыхание. Бриан дышал, не ровно и едва слышно. «Слава Богу, жив. Обморок видно вызван большой кровопотерей. Какого чёрта так долго возится Буше!»

Шаньи подошёл к Педро, опустил его на пол, подобрал чей-то оброненный кинжал, и разрезал на старике колет и рубашку. Неожиданно Педро пришёл в себя, в руке его блеснул нож, который он приставил к груди Шаньи.

– Педро, успокойся, мы не враги, я хочу помочь тебе.

Рука Педро опустилась.

– Как Александр?

– Жив. Ранен не опасно, в бок и в руку. Сейчас спит.

– Проспали мы их, проспали… Слишком близко они к нам подобрались… Такой суматошный день… Все устали. Ведь знали, что нападут и проспали…

– Они тоже не пальцем деланные, и постарались напасть на нас неожиданно.

Но Педро уже не слышал его, вновь потеряв сознание.

В комнату вошёл Буше, неся обеими руками горшок с парующей водой. Через плечо у него была переброшена сумка. Вид у Буше был страшный, он весь был покрыт кровью своих противников, которая подсохнув, образовала на его лице корку. Надо сказать, что в ближнем бою, Буше предпочитал действовать раскладным корсиканским ножом, или двумя, а для этого надо было подойти к врагам практически вплотную, и их кровь, обильно залила его.

– Наконец то, Буше. Возьми факел и посвети мне.

При свете факела он увидел, что буквально всё тело Педро покрыто рубцами и шрамами.

«Да, вот она жизнь наёмника. И ты наносишь удары и самому, немало достаётся». Взяв сумку, он немного порылся там, и достал кусок белой материи, которую намочив в горшке с кипятком, принялся обмывать от крови пулевую рану на правом плече Педро, вторая пуля, поразившая Педро, засела в правом бедре. От действий Шаньи, которые наверно причиняли ему боль, хотя граф и старался действовать аккуратно, Педро вновь открыл глаза.

– А ты Мясник, Шарль де Морон. Эк, как ты их разделал, топором то…

– Чтобы победить в этой битве, надо было придумать какой-то ход, а в бою, гнев, ничем не хуже отваги. Другого выхода не было.

Педро согласно кивнул головой.

– Не отключайся, старик. Расскажи мне лучше об этом Перруджи, что он собой представляет, и как к нему подобраться.

Подумав немного, Педро начал:

– Я тут, кое-что разузнал. Одному мне, к нему было не подобраться, стар я уже, да и мальчишку, не хотелось оставлять одного. В общем, раньше, лет сорок назад, он был простым рыбаком, иногда промышлял морским разбоем и контрабандой, ну, как и большинство в округе… Затем, выгодно женился, охмурив дочку купца Фабрицио Коллонтонелли. Вскоре её папаша отдал богу душу, не знаю, сам он загнулся или ему помогли, слухи ходят разные, и Перруджи, унаследовал всё его состояние. Он хорошо развернулся, купил несколько кораблей, и увеличил денежки своего тестя. Постепенно он начал прибирать к рукам и всю округу. Крестьяне с окрестных селений не могут ничего продать или вывезти на базар в Палермо, не заплатив Перруджи. Также ни один корабль не будет разгружен или загружен в порту Палермо, пока владелец или капитан судна, не заплатят Перруджи отступного. В Палермо у него бордели, он заправляет одним из крупнейших базаров города. Также у него большой дом в городе, но сейчас, в жаркие летние месяцы, он живёт на вилле за городом, недалеко отсюда, в районе местечка Чинизи. Он довольно богат, в Палермо всё решает при помощи взяток. Поговаривают, что у него прикормлены алькайд[4] и коррехидор[5]. Главная мечта его, получить потомственное дворянство. У него было пятеро детей. Старшего его сына, Луиджи, убил господин барон, другой погиб в Мексике, дочь воспитывается в Неаполе, в монастыре, два других сына – Роберто в Риме, каноник, хочет стать кардиналом, а там, чем чёрт не шутит и Папой Римским, а Карлоса вы видели, это тот, который командовал этим отребьем.

Шаньи уже закончил обрабатывать рану Педро и молча слушал.

– Пулю я не вытащил, засела слишком глубоко, попробую завтра при солнечном свете. А пока, отдыхай.

Он нашёл чудом сохранившийся на полу кувшин с вином, разыскал кубок, налил в него немного вина, а затем высыпал немного какого-то порошка, извлечённого из сумки.

– Вот, выпей старина. Это снимет боль и поможет тебе уснуть.

Педро без всяких колебаний сделал несколько глотков. Он понимал, что если бы Шаньи хотел отравить его, то не стал бы возиться с его раной, а попросту, проткнул бы его старую шкуру чем-то острым.

– Буше, перенеси барона в правую башню, потом, поможешь перетащить Педро на кровать. Утром приберёшь здесь. А сегодня ночью, поспать тебе не придётся, будешь нести караул во дворе замка. Вдруг они вернуться.

Закончив обрабатывать раны де Бриана, Шаньи почувствовал, как он устал за сегодняшний день. Спустившись во двор замка, он с трудом нашёл Буше, который довольно удачно замаскировался возле ворот. Отсюда ему было видно и внутренний двор и подходы к галерее, к которой всё ещё были прислонены лестницы. Граф кивнул Буше, поднялся в правую башню, сел на стул, положил скрещенные руки на стол, на них голову, и мгновенно уснул.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВИЗИТ ВЕЖЛИВОСТИ

Александр проснулся, когда солнце уже приближалось к полудню. Сев на кровати, он некоторое время боролся с сильным головокружением. Когда оно прошло, и из глаз исчезли чёрные круги, он осторожно встал на ноги, покачнулся от слабости, но удержался, и направился к выходу из башни. Его движения немного сковывали повязки на плече и на боку, но в целом, он чувствовал себя довольно сносно.

Во дворе он увидел, что Шаньи, собирается куда-то отправляться, его испанский жеребец стоял осёдланный, а сам граф, что-то говорил Буше.

– Добрый день, господин граф.

– О, Александр. Добрый день, как вы себя чувствуете?

– Спасибо, хорошо. Как Педро, где он?

– Мы перенесли его в донжон, у него паршивая рана, задета кость, но пулю я извлёк, думаю, что он поправится.

– Я хочу поблагодарить Вас, за помощь. Если бы не Вы, то нас убили бы наверняка.

– Не стоит благодарностей, Александр. Я просто выполняю своё обещание, данное Вашему отцу. И отчасти, я и сам виноват. Виноват, что не дал отдохнуть вам днём, утомил вас, да и сам заснул, не позаботившись о мерах предосторожности. Мы все ведь знали, что они нападут, но…

– Я смотрю, что вы уезжаете? Могу я узнать, куда?

– Да так, хочу нанести кое-кому, визит вежливости.

Александр несколько мгновений размышлял, к кому это с визитом едет Шаньи, а потом, всё поняв, воскликнул:

– Я поеду с вами! Это моя война! И этот, как вы его называете визит вежливости, должен нанести я! Тем более, после вчерашнего нападения.

Теперь настал черёд призадуматься графу де Шаньи. И чтоб как-то выиграть время, он произнёс:

– Ночью Перруджи, потерял много людей, Буше закопал их вон там, на кладбище… Но у этого дона, наверняка ещё достаточно людей, чтобы повторить нападение, и я подумал, что смогу… – он увидел упрямый, настойчивый взгляд де Бриана – вы ранены, Александр, вы не можете ехать, значит поеду я.

– Это моя война. Я превосходно себя чувствую и справлюсь с этим делом. Прикажите Буше, оседлать для меня коня.

С минуту Шаньи, смотрел на де Бриана.

– Хорошо, наверное, так будет даже лучше. Буше, подготовь коня господину барону и приготовься, пойдешь с нами.

Граф поднялся в комнату, где лежал Педро. Глаза у Педро были закрыты, дыхание было ровным, и казалось, что он спит.

– Педро, мы все уезжаем. Хотя тебе и надо отдыхать, но сегодня оборона замка, зависит всецело от тебя. Буше даст тебе всё необходимое. Постараюсь поставить в этой войне точку или заключить перемирие.

Педро открыл глаза:

– Я слышал ваш разговор. Надеюсь, ты справишься, Шарль. А Александр-то, молодец, правильно я его воспитал!

Шаньи, которого хоть и покоробило от столь фамильярного обращения к нему, молча повернулся, и подошёл к столу. Он взял кубок, наполнил его вином, достал из сумки небольшой флакончик и вылил его содержимое в кубок.

Выйдя во двор, он протянул кубок де Бриану.

– Выпейте, юноша. Это придаст вам силы, поможет выполнить то, к чему вы стремитесь, и поможет вам удержаться в седле и на ногах, хотя бы до вечера.

Александр взяв кубок, осушил его до дна.

– Буше, поднимись к Педро, помоги ему, и захвати мою сумку.

Вскоре два всадника и сопровождавший их пешком Буше, покинули замок Бриан.

По дороге Александр чувствовал, как к нему постепенно приходят силы, и самочувствие его улучшается с каждым шагом лошади.

– Граф, что это вы дали мне выпить? Я чувствую себя так, что готов сдвинуть горы и сразиться с целой армией.

– Это снадобье я приобрёл неподалёку от Дамаска, в монастыре Пресвятой Богородицы, монахи которого, очень сведущи в медицине. Но завтра, вы будете проклинать меня, за эту микстуру. Александр, хочу вам в общих чертах объяснить, как мы будем действовать.

И граф стал рассказывать де Бриану свой план.

В пятом часу пополудни они приблизились к вилле Перруджи. Она была обнесена забором, за которым был виден парк, в глубине которого возвышался роскошный двухэтажный дом, больше напоминающий дворец вельможи.

Ворота, которые были открыты, охраняли четверо. Приблизившись к ним, не останавливая лошадей, Шаньи произнёс:

– Граф де Шаньи и барон де Бриан к дону Себастьяну Перруджи.