Адонис

– Ну… Да!

– Понял. Почему бы тогда тебе не подлечиться маленько, да не попробовать? Ну, помнишь, как в анекдоте о спектакле про Отелло?

– Это как?

– Блинн. Не читал? И не слышал? – Рикер покачал головой, – Короче. Это такая старинная пьеса-трагедия. Шекспира. Один артист, игравший этого самого Отелло, то есть – ревнивого мавра, которому, как он думал, наставили ветвистые, придушил в финале свою жену. И от волнения забыл текст. И говорит в зрительный зал: «Что же теперь делать?!» А какой-то шустрый зритель на полном серьёзе ему отвечает: «…би, пока тёплая!»

– Знаешь что, Парк… Ты и правда – свинья! Так шутить в такой момент!..

Эванс влез в диалог:

– А меня такой юмор вполне устраивает. Да и без шуток: может, конечно, я и извращенец какой… Но меня, если честно, отсутствие головы не смущает. Так что если вы выйдете, хотя бы в диспетчерскую, или вниз, и там будете лечиться, разговаривать, и делать всё, что вам придёт в голову, я бы…

Сделал так, как в этом анекдоте.

Парк и Рикер переглянулись. Рикер спросил:

– Ты это – серьёзно?!

Эванс плотоядно ухмыльнулся, надеясь, что вышло не хуже, чем у женщины, и принялся стягивать бронекомбез…

Когда через десяток минут спустился на третий уровень, первым вопрос задал, как ни странно, Парк:

– Ну и зачем тебе всё это было нужно? Только честно: я никогда не поверю, что ты просто пошёл на поводу своего либидо!

– Оно и верно. – Эванс покивал головой, – Хотя либидо, конечно, тоже участвовало. Ладно, расскажу.

Во-первых, и в самых главных, я хотел проверить, действительно ли она могла дать нам всё то, что так красочно расписывала. Ну, то есть проверить, действительно ли она имитировала женское тело со всеми подобающими причиндалами – совершенно.

Во-вторых, я хотел – и сильно хотел! – дать про…раться нашим …баным наблюдателям! Пусть не думают, что мы жалкие и запуганные «необычностью» обстановки и «неожиданностью» ситуации с «дамой», крысы. А вполне адекватные и беспринципные циники и прагматики. Как в поговорке: дала тебе Судьба лимоны – делай лимонад! А тут – дала тебе судьба труп высококачественной самки – трахай её во все возможные …!

– Так ты?!..

– Ну да. Опробовал все варианты. (Кроме, естественно, орального – спасибо тебе, Парк!) – Эванс добавил иронии в голос, – Дама вела себя смирно. Ну, как почти обычная пластиковая кукла для секса. Только всё у неё и правда – было очень похоже на «естественную» женщину. И с той, и с той стороны… Единственно, что жаль – что орально не получилось: ты же, если вспомнишь, распилил этот чувственный ротик пополам!

Парк пооткрывал рот – словно выброшенная на берег рыба. Однако так ничего и не сказал. Рикер, шокированный несколько в меньшей степени, криво ухмыльнулся:

– Ну и… как тебе?

Эванс, надувшийся словно призовой индюк, констатировал:

– Нормально! Короче: не ударил я в грязь лицом! Ну, и другими местами!

– Ну ты и гад!

– От гада слышу! – Эванс и Рикер заржали, словно кони.

Парк, покачав головой, проворчал:

– Блинн… И с этими придурками мне придётся жить здесь до самой смерти!

– Да ладно тебе, ворчун старый! От лица Рикера и себя лично спасибо тебе за то, что раскусил эту гадину. И дал мне возможность провести мой маленький эксперимент! Которого эти твари, – выражение голоса Эванса, кивнувшего головой на потолок, сразу изменилось, – Уж точно не ждали!

– Да уж. Я тоже думаю, что такого они точно не ждали. Тем хуже для них. А сейчас предлагаю избавиться от тела… И подумать, чем ещё мы можем досадить нашим сволочным наблюдателям!

От тела избавились без проблем. Рикер, захотевший «лично разделаться!», спустился снова по верёвке, и оттащил его и остатки головы поближе к зарослям – посмотреть, отреагируют ли хоть как-то на него новые «выведенцы» из автоклавов.

После обеда выяснилось, что никак они на неё не отреагировали. Странные помеси пауков с комарами пробегали мимо тела «дамы» так, словно его для них попросту не существовало. Рикер с сожалением констатировал:

– Ну правильно. Свои «своих» же не едят!

Теперь во время «работы» они свободно могли и разговаривать – привычка сделала своё дело, и ожесточённая сосредоточенность уступила место сосредоточенной добросовестности. Что не мешало троице оборонявшихся пилить пополам и крошить в мелкие дребезги из любимых бесшумных лазерных пушек набегавших тварей. К счастью, эти летать не могли, несмотря на наличие крыльев – Эванс так и не смог взять в толк, за каким …ем тогда нужно было несчастных монстров снабжать ими. Зато вот огромные хоботки, явно предназначенные для «откачки» крови жертв, смотрелись действительно устрашающе. Словно в кошмаре! Впечатление усиливалось зрелищем отблескивавших на солнце фасеточных шаров – глаза монстров размером превосходили баскетбольные мячи!

Но вот и последние отставшие оказались прикончены, и шевеление недоотстрелянных лапок и обгоревших крыльев сошло на нет.

– Ладно. Очередной рабочий день по мотивам «искушений святого Антония» можно считать законченным. – Парк, впрочем, подниматься с сидения орудия не спешил, – теперь нужно подумать вот о чём.

Мы будем дожидаться прихода ночи и многоножек, или сбежим, как договаривались, в пустыню по ту сторону выводкового зала?

– Погоди-ка. – Рикер откинул со лба и глаза налипшие волосы, – (Тьфу ты, чёрт! Надо бы постричь чёлку, а то так и лезут, гады, в глаза в самый неподходящий момент!) Мы же, вроде, уже решили, что там, в песках, находиться один …рен опасно! И что добраться там до нас чёртовым многоножкам – раз плюнуть! Может, лучше, как и собирались – в самом зале?

– Ну… Не возражаю. Но мне почему-то страшно. Ночевать в зале. А ну – как они заберутся к нам через воронку выхода, на запах, да попытаются «утилизировать»? А бежать некуда – с той стороны зала тоже песок!

Эванс хлопнул себя по лбу:

– Экие мы дебилы! А почему мы при обсуждении куда бы свалить из форпоста от кошмаров брали в расчёт только сам зал, да пустыню за ним?! Мы же можем залезть на крышу зала! Ну, оттуда – со стороны второго сектора пустыни! Там-то эти железные твари до нас точно не достанут, даже если и учуют!

– Не добраться-то они может, и не доберутся… Но как мы сами-то попадём на эту крышу? Она же – на высоте не менее пятнадцати метров над землёй!

– Вот именно! – Эванс приосанился, – А это – куда даже выше, чем крыша нашего форпоста! То есть – с гарантией! А как забраться… Стены же там – из металла?

– Ну… да. Ты это – к чему? – настороженности тона Рикера не скрывала даже вымученная улыбка.

– А я у вас такой умный и предусмотрительный: обо всём уже подумал! Раз можно срезать – ну, как ты, Парк, сделал с язычком! – значит, можно и приварить! Гибочный станок тут есть, гильотина по металлу – тоже. Понаделаем скоб – пруток в полдюйма и другой, потолще, на складе ещё есть, я проверял! – и приварим к внешней стене. Так, чтоб можно было влезть, как по лестнице.

– Хм-м… Идея кажется плодотворной. – Парк кивнул, – Да и вполне осуществимой. Вот только со временем… Рикер! Согласен попробовать отсидеться – на крыше?

– Согласен.

– Тогда все – в мастерскую. Наделаем побольше, с запасом – штук пятьдесят. Потому что времени на то, чтоб приварить уйдёт явно немало. А нам надо успеть до темноты! Погнали!

К счастью, и гибочный и отрезной прекрасно справились с прутком на пятнадцать миллиметров, который они выбрали для скоб. Когда пятьдесят одна (На всякий случай!) «П»-образная скоба была готова, напарники не мешкая, и закинув вновь на плечи так и не тронутые с момента «встречи с дамой» рюкзаки, почти побежали к тоннелю. Горелку и шланги тащил Эванс, баллоны с кислородом и ацетиленом – Парк и Рикер.

И тоннель и автозал прошли быстро. Вышли наружу. Тыльная стена автозала тоже имела пятнадцать метров в высоту, и прекрасно «звучала».

– Отличный металл! – как это дело обозначил Рикер, дунувший на своё кольцо.

Как ни странно, несмотря на сомнения и нахмуренные брови Парка, Эвансу удалось довольно легко приварить первую скобу – на уровне пояса. Когда она через минуту остыла, он даже лично проверил её, встав на торчавшую на пять дюймов из стены проушину:

– Порядок! Раз держит меня, то вас, доходяжных дохляков, выдержит и подавно!

Рикер, уже державший клещами следующую скобу в нужной позиции у стены, теперь на уровне головы, проворчал:

– Зато нас съедят уж точно – в последнюю очередь. Как невкусных и мосластых. Вари давай уже!

Эванс кивнув, снова опустил на лицо щиток:

– Ближе! Так. Правее. Ага, порядок. Так и держи!

Огненно-плазменная дуга из старинной сварочной горелки, тоже к счастью имевшейся на складе, щёлкнула, загоревшись. Эванс подкрутил рукоятки подачи кислорода и ацетилена, превращая огонь в гудящий и тонкий голубой факел. Приблизил сварочную проволоку к поверхности стены у края скобы:

– Слава Богу, что металл вполне аналогичный земной стали. На чужеродный …рен бы так приварили!

– Ты лучше подумай, как будем варить ступени, которые выше головы!

– А чего тут думать. Сейчас приварю вот тут, рядом, ещё ступеньку. На неё встанешь ты. И будешь держать следующую скобу. А я завяжу свой страховочный трос за верхнюю, вот эту, скобу, встав на нижнюю. И – без проблем!

Ну, без проблем, конечно, не обошлось. Рикер два раза чуть не сверзился с приваренных для него «вспомогательных» скоб, но поскольку был надёжно привязан к каждой очередной страховочным тросом, особо далеко не падал. Зато уж ругался каждый раз – на все джунгли! Но подъём наверх прошёл благополучно. Парк, как самый старый, и менее ловкий и сильный, подтаскивал и подавал скобы.

К счастью, длины шлангов хватило на все четырнадцать с половиной метров высоты крыши.

Однако когда до неё добрались, желание «переночевать» здесь несколько поутихло. Рикер, первым высунувший голову за кромку, снова выругался, и почесал многострадальный затылок:

– Что за хрень?!

Эванс, ждавший когда остынет основная скоба, и поэтому не торопившийся залезть наверх, спросил:

– Что там?

– Сам лучше посмотри. Так будет и быстрее и проще, чем рассказывать!

Эванс так и сделал. После чего не удержался: почесал и свой затылок. Отреагировал Парк:

– Хватит чухаться! А то я подумаю, что у вас вши! Что там?

– Помнишь тех тварюшек, что каждый вечер налетают из джунглей, и пытаются отгрызть видеокамеры и обо…рать нашу крышу?

– Ну?

– Ну так у них здесь – гнездо! Нет, не так: у них здесь логово! И их тут – до …рена!

– Да-а? И что – вот прямо так много?

– Не знаем, точно не считали. Но на первый взгляд – не меньше ста тысяч!

Стало слышно, как Парк ворчит и ругается на мозгокрутов-верхоглядов, и на то, что «у страха глаза велики!», но когда забрался наверх и он, недоверие как рукой сняло:

– Твою же мать! Похоже, что тут и побольше будет!

– Вот-вот, и мы о том же. Как поступим? Свалим на …й, или попробуем перестрелять?

– Как бы мы смогли их перестрелять, я, если честно, не представляю. Плазменная пушка у нас там, в форпосте, стационарная. А стрелять в них разрывными или косить лазерами – дохлый номер. О! Идея! Там, на складе, я видел колокол – ну то, надувной! – для подводных работ! Что, если затащим сюда, да надуем?

Рикер в сомнении покачал головой:

– А его оболочка выдержит, если они её – когтями, зубами?..

– Внешняя оболочка у колокола – кевлитовая. То есть – как наши бронекомбезы. Выдержит и пулю! Вот только тяжёлая эта хрень – кило под двести. Затащим ли?

– Затащить-то затащим… – Эванс хмыкнул, – Но вот как мы внутри неё дышать-то будем? Она же – герметичная, насколько я помню из чёртовых «наставлений юного пехотинца», которые в нас закачали гипнопедом?

– Твоя правда. Значит, нам понадобятся поглотители углекислого газа – они есть в основном контейнере с оружием, я их видел! И баллон с кислородом – а он как раз с нами.

– Ну – нет! Этот уже почти пуст! Давление было на пределе – ноль пять атмосфер: только-только хватило доварить!

– Значит, притащим со склада и новый – вместе с колоколом. А подачу можно осуществлять через ту же горелку. – Парк кивнул головой, – Только не поджигать факел. Впрочем, не думаю, что нам придётся сидеть там, внутри, особо долго: вспомните! Они же вылетают отсюда с наступлением темноты… А возвращаются, думаю, с рассветом. Час получается – вечером, на «вылет», и час – утром – на «прилёт». А всю ночь можно лежать и на наших матрацах под открытым небом. Понятное дело, оставив кого-нибудь следить…

Помалкивавший Рикер переводил настороженный взгляд с одного на другого:

– Смотрю, вы уже всё решили, и обо всём договорились. А если не успеем до темноты затащить и подсоединить?

– Успеем. У нас ещё… – Парк посмотрел на любимые часы, – Час ноль пять!

– Ну… Ладно, …рен с вами! Погнали!

Колокол для подводных работ, больше похожий на самую обычную надувную палатку, затаскивали наверх совместными усилиями. Поскольку его не нужно было в данном случае оснащать имевшимися в комплекте тяжеленными свинцовыми грузилами, справились сравнительно легко – правда, больше усилиями Эванса, поскольку он-то и гордился своими «рельефно-накачанными» мышцами. Парк проворчал:

– Знаешь, вот уж не думал, что эта чёртова мускулатура тебе когда-то пригодится… Считал твои походы в тренажёрный – просто способом отвлечься от мрачных мыслей.

– А я тебя не разочарую, Парк. Так всё и было. Но нужно же человеку хоть чем-то заниматься! А то от безысходности можно просто взвыть! И вот: видишь? Пригодилось.

– Ага. – Рикер раскраснелся от натуги, подтягивая канат с той стороны, где они работали в паре с Парком, – Я тоже считал, как Парк. Но рад, что ты не поддался на приколы и насмешки наших козлов. Три обычных раздолбая не справились бы!

– Вот-вот. – Парк поиграл желваками, – Это решение как мне кажется, и ожидалось от нас. Именно потому, что Эванс мог затащить сюда чёртовы двести кило. А мы – нет. Да и другие, наши предшественники, вряд ли могли. Поэтому и не дошли до этого уровня Лабиринта. Ну, или испытаний. Ладно, давайте устанавливать.

Установка, собственно, много времени не заняла: имевшийся в комплекте баллончик с газом в три минуты наполнил десятисантиметровую оболочку, превратив бесформенный тюк в полусферическую конструкцию наподобие эскимосского иглу, с диаметром около трёх шагов. Эванс утёр пот со лба: до этого боялся и дохнуть, молясь про себя, чтоб явно никем ранее не использовавшаяся конструкция оказалась неповреждённой:

– Ну, вроде ниоткуда ничего не выходит!

– Да, повезло нам. – Парк приподнял один из краёв, поморщился:

– Нет, я – не смогу. Тяжёлая, гадина. Эванс! Давай лучше ты её подержи, пока мы будем загружать всё барахлишко внутрь!

Эванс кивнул, взялся за мягкие верёвочные скобы, служившие для переноски колокола, пристроил ступни поудобней. Поднял, крякнул. Проворчал:

– Держу! Давайте!

Рикер с Парком принялись загружать всё приготовленное внутрь через метровый круглый люк, имевшийся в центре дна надувной конструкции. За минуту справились.

– Ну что? Порядок? Представьте, что вокруг – океан! Погружаемся?

– Погружаемся! Хотя… Да: точно. Вон: эти твари уже начали шевелиться!

Эванс оглянулся.

Покрывавшие всю крышу монолитные отсюда кучи-холмы в рост человека, состоявшие при более подробном рассмотрении из тысяч и десятков тысяч телец маленьких демонов, и правда начали подрагивать, и шевелиться – словно дыша. На их морщинистой поверхности словно сами по себе шли волны, и мелкая рябь: возникали на общем серо-синем фоне то поднятое крыло, то оскаленная мордочка… В вечерних сумерках стало слышно и странное копошение, словно скребётся миллион обычных, домовых, мышей, при этом ещё и сердито попискивая!

Эванс почуял, как на затылке начали сами собой шевелиться волосы: страшно!

– Значит, выжидать и рассиживаться особо нечего: пора! – Рикер, передёрнув плечами, сплюнул в сторону ближайшей кучи, до которой было не больше двадцати шагов, – Сволочи!

Относилось ли это последнее замечание к летучим монстрикам, или к чёртовым хозяевам-наблюдателям, Эванс так и не узнал, потому что держать палатку-колокол изнутри, так, чтоб всем забраться в люк в центре, оказалось вовсе не так удобно, как за внешние ручки: пришлось поднапрячься! Но вот они и на месте, и видно всё, что валяется неопрятной грудой у одной из стен колокола, достаточно отчётливо: Парк уже включил нашлемный фонарь. Эванс буркнул:

– А что, если они прогрызть не смогут, а попытаются тогда подобраться снизу? Там же – щель?

Парк покивал:

– Мысль в целом здравая. Именно оттуда и должно пахнуть. Нами. Ну-ка, давайте: растаскиваем по всему периметру дна, к стенам, наши причиндалы, и придавливаем равномерно! Да и сами – садимся у стен, чтоб придавить ещё получше!

Справились быстро. Рикер, которому сидение по восточному, со скрещенными ногами, давалось легко – не иначе, занимался йогой! – спросил:

– А как мы узнаем, что пора углекислый – поглощать?

– Легко. Потому что начнёт темнеть в глазах, и голова заболит. Ну, и в ушах раздастся такой, характерный, звон. И глаза начнут подкатываться – как у припадочного.

– Ну и шуточки у тебя, Парк! – на этот раз возмутился Эванс.

– Это, вообще-то, не шуточки. А симптомы кислородного голодания, и начальной стадии отравления углекислотой. Но не парьтесь. По моим прикидкам, если не будем активно шевелиться, а останемся просто сидеть, запаса воздуха здесь, в этом объёме, на троих хватит минимум на полчаса. А потом и подпустим, и попоглощаем.

– Вот чёрт. А я уж было начал задыхаться. И голову повело.

– Да нет, Рикер. Это у тебя – нервное. Ну, и от того, что мы в тесном пространстве. Так тесно у нас – только в сортире.

– Ну ладно. Уговорил. – Рикер, пошевелив тощим задом, устроился поудобней. Парк и Эванс, просто лежавшие, прижимаясь спинами к стенкам палатки, повздыхали. Парк проворчал:

– Похоже, началось.

И точно. Снаружи начал нарастать словно прерывистый гам: визг и писк, затем перешедшие в зудение, наподобии комариного: похоже, стаи стартовали!

Но, как ни странно, нападений на колокол не последовало: звук стал быстро удаляться, и вскоре совершенно затих.

– Четыре минуты. – Парк, как всегда засекший время, покачал головой, – Смотри-ка. Вот у кого нашим военным поучиться бы дисциплине! И мобильности.

Эвансу пришла в голову интересная мысль:

– Слушай, Парк! А что эти гады здесь едят?! Ведь они, по-идее, насекомоядные? А мы в «наших» джунглях не видели и дохлого москита!

– Ну, во-первых, не все такие «гады» насекомоядные. Есть и те, кто жрёт фрукты. Ну а во-вторых, жрут они, вне всякого сомнения, то, что находят в джунглях!

Но – не в «наших»! А в нормальных.

– Что?!

– Как?!

– Хватит пялиться на меня, словно я – голый Санта-Клаус. Да ещё и в туфельках на шпильках. Не заметили вы, что ли, что у нас вокруг чёртова здания?

– Нет! – Рикер не постеснялся ответить категорично.

Эванс попытался восстановить картину, мелькавшую на границе зрения, пока внимание было поглощено привариванием, а затем и перетаскиванием.

Картина получалась странная. Согласно смутным и отрывочным воспоминаньям вокруг было монолитно-однообразное тёмно-зелёное пространство. Словно и правда – до самого горизонта простирались необозримые джунгли! Он прикусил нижнюю губу:

– Постой-ка. Мне смутно виделись какие-то словно бы джунгли… Но не было времени и желания особо присматриваться – нужно было варить, да втаскивать!

– Вот именно. А я – осмотрелся. Пока любимый колокол надувался.

Вокруг – необозримое море. Состоящее из деревьев. И никакого сомнения в том, что оттуда к нам, и, соответственно – отсюда – туда, ни одно насекомое и правда – не проникает! То есть – барьер для них – непреодолим. А вот для наших вампирских тварюшек, стало быть – преодолим.

– Как это?

– Думаю, что с ростом высоты барьер словно становится тоньше. И его поле ослабевает. Ну, как если бы создававшие его приборы находились под землёй. Закопанные. И готов поспорить на свой шлем – летучие мыши нашли такую высоту, где этот барьер их пропускает. Пусть и с натугой, с трудом, зато – у них здесь замечательные условия! Никаких конкурентов за место ночёвки! Никаких опасных врагов, что могли бы сожрать их, пока они днём отсыпаются. И – отличные охотничьи угодья в пределах нескольких часов полёта! Пируй – не хочу!

– Интересно получается. Джунгли… – Рикер почесал шею, – Может, посмотрим?

– Отчего же не посмотреть! – Парк кинул взгляд на поднесённую к лицу руку с часами, – Десять минут прошло. Звуков нет. Можно и вылезать! Эванс. Подержишь?

Эванс кивнул: сам мечтал осмотреться получше!

Всё оказалось именно так, как и сказал Парк: необозримое море деревьев!

Сейчас, в дохленьком свете звёзд, они казались сплошной чернотой, но в том, что это – именно деревья, сомнений не было никаких! Потому что под порывами лёгчайшего ночного ветерка они колыхались – точь-в-точь как пшеница, которую Эванс однажды видел в каком-то фильме. Единственное, что нарушало монолитность джунглей – стометровая полоса, начинавшаяся сразу за зданием.

– А там, стало быть, настоящая песчаная просека, но при взгляде снизу демонстрирующая нам виды безжизненной пустыни!

– Вот именно Рикер, вот именно. Как говорится – не всё то золото, что блестит. И сейчас мы лишний раз убедились, как разительно меняется общая картина от точки зрения – то есть, того, где находится, так сказать, наблюдатель! Но мы уже и так поняли, какими искусниками по части оптических… Да и всех прочих иллюзий являются наши хозяева.

– Проклятье! Вот гады! Сволочи. Но… Как же нам туда попасть-то? В эти джунгли?

– Не торопись, Рикер. Думаю, «попадать» нам в эти джунгли рановато. Да и незачем.

– Ты это – о чём?!

– Да всё о том же. Вспомни-ка, что сказал нам наш друг полковник… Да и майор здесь, при инструктаже. Они упоминали влажность, духоту, и огромную армию кусачих насекомых, водящихся здесь. И я нисколько не сомневаюсь, что всё это здесь и существует! Но – там, за барьером! То есть – нам описали реальную флору-фауну Адониса, но! До того, как наши пришли с местными к консенсусу, подписали договор, и форпост был огорожен этим самым барьером. Да и не только в микрофауне дело.

Откуда мы знаем, кто на самом деле живёт в местных лесах? Может, тут водится кто пострашней и посмертоносней милых крошек вроде комаров, москитов, и летучих мышей! И уж тем более – создаваемых специально для нас монстриков-уродцев! – Рикер при этих словах дёрнул плечом, но перебивать нетерпеливой репликой не стал, – Например, на Канопусе-три водится змея, плюющаяся смертельным ядом с расстояния десять шагов. А заметить её на фоне коры деревьев, где она прячется на высоте пяти-шести метров – абсолютно невозможно. Ну а на Иллирии-два живёт такая большая, красивая, можно сказать – звёздно-полосатая, (Она именно так и раскрашена!) жаба. Которая выпрыгивает из воды, и расплющивает идиота, подобравшегося к ней ближе, чем на пять шагов. А прячется в ямах, которые вырывает на суше. И заполняет их водой, которую притаскивает за несколько ходок в желудке. А на Проционе есть скорпион. Размером превышающий барана, и окрашенный под цвет папоротников, в которых и живёт…

Рассказывать дальше, или сам поймёшь намёк?

– Пойму, не надо рассказывать. Ты имеешь в виду, что без мощной бронированной техники, где можно с комфортом отсиживаться, мы в эти местные джунгли соваться не должны. Но мы бы и не смогли, будь у нас тут хоть танк! Танк-то, вот именно – проедет… А мы бы просто оказались размазаны по его внутреннему пространству – чёртовым полем!

– А вот и нет. Нейтрализовал же его действие цилиндр из сетки! А броня и подавно нейтрализует. Другое дело, что предусмотрительные военные… Ну, или бизнесмены – не озаботились снабдить нас никакой солидной самодвижущейся техникой. Видать, договор это запретил. А с голыми руками не больно-то сунешься в чужеродные заросли.

Эванс, уже клевавший носом под монотонно-успокоительный трёп напарников, вздохнул:

– А давайте завтра, уже с утречка, подумаем над всеми этими проблемами. А сейчас, пока наши гады кормятся, лучше поспим!

– Здравая мысль. – Рикер двинулся обратно к палатке, – Подержишь? А я достану и перетащу наши любимые спальники. Чур, Парк, первым дежуришь ты. Ночь здесь – восемь часов. Стало быть – твои первые два. А потом буди меня.

– Договорились. Я пока спать всё равно не хочу. Осмотрюсь, подумаю…

– Вот и славно. А мы с Эвансом – на боковую. Устал я, если честно, от этого «приваривания» и затаскивания. Зато можно смело дрыхнуть, не опасаясь, как ты и сказал – кусачих насекомых вроде москитов и комаров.

Хоть какая-то польза от хренова поля!