Красивая женщина и климакс

Ольга Никулина

Красивая женщина и климакс

Глава 1

Лара относилась к той породе женщин, на которых все обращают внимание. Ее было видно за километр. Изящная блондинка в вызывающей одежде, цокающая своими высокими каблуками. Ее наращенные ресницы клацали при моргании, как у куклы, а ярко красная помада на губах так и притягивала взоры прохожих. Когда она шла, стуча каблуками, то многие оборачивались на нее, вдыхая тянущийся за ней шлейфом аромат роз – она любила духи именно с таким запахом. Весь мир был для нее театральной сценой. В магазинах, в автобусах, на улице – везде люди обращали на нее внимание. Красивая, яркая, ухоженная – она стреляла глазами по сторонам, желая видеть на лицах производимый ею эффект, и, если замечала заинтересованные взгляды на себе, чувствовала удовлетворение. Ее как будто подпитывало внимание людей. Этим вниманием она упивалась и всеми силами пыталась добиться его.

Благоухающая, всегда заметная, похожая на изысканный экзотический цветок, она отличалась исключительной многоречивостью. Везде она находила себе собеседников, и неважно, если эти собеседники молчали – главное, чтобы они слушали ее, смотрели на нее, любовались ею. Природный артистизм требовал зрителей. Все в ней будто кричало: «Смотрите на меня! Слушайте меня! Любуйтесь мною! Восхищайтесь мною! Вдыхайте мои духи! Будьте от меня без ума!»

Войдя в маршрутку, она тут же завязывала с кем-нибудь разговор и, если попутчики оказывались равнодушными к ее персоне, раздражалась, но все равно говорила громко, потому что иначе не могла. Если же хоть кто-то бросал на нее заинтересованный взгляд, чувствовала, что энергия ее уходит не впустую, и как будто сама подзаряжалась.

В тот день Лара посетила муниципальную поликлинику по месту жительства и осталась недовольна. Молоденькая гинеколог равнодушно отнеслась к ее яркой внешности и вообще вела себя иронично, словно Лара какая-то недалекая и глупая женщина. Не получив эмоциональной подпитки, Лара чувствовала раздражение. Она поругалась со всеми в регистратуре и, едва выйдя на крыльцо поликлиники, накинулась на гуляющего с овчаркой мужчину.

– Что ж вы со своим Бобиком гуляете тут? Здесь люди ходят – это все-таки территория поликлиники!

Мужик удивленно посмотрел на яркую дамочку, а пес его в это время флегматично поднял заднюю лапу и застыл у клумбы с чахлыми цветами, поливая ее обильной струей.

– Как не стыдно! Это все равно, что вы тут сами прилюдно будете справлять свою нужду! Хотя кто вас знает? Может быть, вы так и делаете! Какой хозяин – такая собака!

Мужчина потянул свою псину, желая убраться поскорее отсюда, но пес решил доделать свое облегчительное для него дело и уперся всеми тремя лапами, четвертую продолжая держать задранной.

– Позорище! Просто позорище! – не унималась Лара, стреляя глазами по сторонам и чувствуя удовлетворение от того, что мимоидущие люди смотрят на нее. – Собака-то не понимает, но вы же взрослый человек! Неужели не нашлось другого места для выгула? Стыдоба!

Взвинченная, она пошла прочь, чувствуя, как душевное равновесие, нарушенное молоденькой и симпатичной врачихой, немного восстановилось. По пути домой она зашла в аптеку.

– Девушка, а у вас вот такое лекарство есть? – клацнув ресницами, протянула она рецепт фармацевту.

– Сейчас посмотрим… – девушка задержала на мгновение взгляд на ярко-красных губах Лары и уткнулась в компьютер. – Да, есть.

– Дайте мне, пожалуйста! Я у врача была и мне выписали, – добавила она, увидев, как вошедший в аптеку мужчина, заинтересованным взглядом посмотрел на нее. – Лечиться-то надо!

Фармацевт принесла ей лекарство и назвала цену.

– Это так дорого?! Грабеж! Просто грабеж! – она стрельнула глазами на ожидающего своей очереди мужчину. – Оно хоть хорошее, это лекарство? – клацнула она ресницами в сторону девушки. – Помогает?

– Помогает, – вежливо, но холодно ответила девушка. – Отзывы хорошие и разбирают его очень хорошо.

– Правда? Ну тогда ладно, давайте. А то купишь, бывает, деньги выкинешь, и никакого толку! – Лара снова стрельнула глазами на мужчину, словно ожидая от него поддержки, но увидев, что тот даже не смотрит не нее, разочарованно расплатилась и вышла на улицу.

Дома, в своей однокомнатной квартирке, переодевшись в ярко-розовый с красными маками халат, она пообедала, поставила в заполненную грязной посудой раковину тарелку, села на диван и, надев очки, решила прочесть инструкцию к выписанному ей лекарству. Она читала, и лицо ее становилось все более недовольным. Оказывается, эти таблетки назначают женщинам во время климакса. Но ей-то оно зачем? У нее нет еще никакого климакса, и она приходила к врачу совсем по другому поводу. Несмотря на сорокапятилетние, у нее до сих пор сохранен регулярный цикл. Она гордилась этим, потому что у всех ее родственниц цикл начинал сбиваться примерно в сорок три года, а к сорока пяти годам уже наступала менопауза. У ее младшей сестры климакс уже начался, а ей всего лишь сорок два. А их мать так тяжело переносила климактерические приливы, что Лара заранее стала узнавать, что можно сделать, чтобы отсрочить и смягчить проявления климакса. Оказывается, всего лишь нужно пить чай с душицей. Заваривать эту ароматную травку и пить. Вот уже в течение пяти лет она так и поступала, и цикл ее был регулярен – день в день. Ни о каком климаксе и речи не было, так зачем врач назначила ей это лекарство? Из-за возраста? Но это глупо! И разве так уж заметен ее возраст?

Лара подошла к зеркалу и окинула себя критическим взглядом. Яркая женщина, красивая… Возраст, конечно, виден… но ничего такого… Под глазами, правда, мешки и морщинки… Да-а… И похудеть бы не мешало… Живот вон появился, спина ссутулилась… Одинокая женщина в ярких одеждах… Совсем одинокая… А ведь еще совсем недавно у нее были и муж, и дочь. С мужем художником она развелась, потому что с ним стало невыносимо жить из-за его пьянства, а дочка вышла замуж и уехала с мужем в Сибирь. И все. Теперь Лара совершенно одинока. Она старается не унывать, молодится, но порой на ее душу находит такое отчаяние! Ну почему она, такая красивая, такая яркая, такая неординарная женщина несчастна в личной жизни? Хотя разве кто-то счастлив из женщин вокруг нее? Единицы. Ее сестры тоже несчастны. Старшая сестра, которой уже сорок девять, вообще не выходила замуж и прожила всю жизнь с мамой, а у младшей муж алкоголик – она живет с ним, собачится постоянно, а дочка все слушает и растет какая-то пришибленная… Подумав о дочке сестры, своей племяннице, Лара тут же вспомнила и свою дочь, и на сердце ее потеплело. Такая хорошая девушка! Не чета запуганной племяннице. Красивая, с утонченной женственной фигуркой, модница. И имя у нее подходящее – Ариночка. Эта девочка всегда, с самого рождения была как куколка. Настоящий бутончик. Веселенькая, хорошенькая. А как она любила свою мамочку! Лара помнила, с каким благоговением дочка относилась к ней в детстве. Иногда, впрочем, дочкина чрезмерная привязанность несколько раздражала свободолюбивую Лару. Бывало, ей надо уезжать в очередной пансионат или санаторий на море – Лара там подрабатывала летом в столовых и кафе, а дочка вцепится в нее и слезы льет: «Мамочка! Не уезжай!» – не хотела она оставаться с бабушкой. А как не уезжать, когда работать надо? Лара обожала работать летом у моря. В выходные она гуляла по живописным местам, а вечером обязательно ходила на набережную, где танцевала на дискотеках. Со своими вторым и третьим мужьями она познакомилась именно на этих дискотеках. Да, дочка плакала, когда она уезжала, но надо же было Ларе устраивать свою личную жизнь! Лара вообще не понимала тех женщин, которые словно клуши всегда были рядом со своими детьми и квохтали над ними. Сами задерганные, невзрачные, с мужьями вечные скандалы, и только в собственных детях видят отдушину. Нет, Лара такой жизни себе не хотела. Она мечтала встретить мужчину своей мечты. Ей хотелось какой-то Главной Встречи в своей жизни. Каждый раз, когда она выходила замуж, ей казалось, что у нее громадная любовь, что наконец-то она встретила и полюбила, но со временем оказывалось, что очередной мужчина мечты вовсе не мечта, а сплошное недоразумение. Как так получалось, Лара не знала. Ну, за первого мужа она вышла по глупости, это да, а вот как получилось, что она так ошиблась со вторым, а потом и третьим мужем было непонятно. Второй муж был писателем. Интеллигентнейший человек. Он посвящал ей удивительные стихи, он восторгался ее красотой, и она верила, что так будет всегда. Дочка просилась жить с ней, но Лара не забирала ее от бабушки, боясь, что ребенок помешает ее личному счастью. Всего лишь год она наслаждалась своей семейной жизнью, а потом у Леонида, так звали второго мужа, начался творческий кризис, и он запил. Начались скандалы, выяснения отношений, и Лара поняла, что любви никакой не было, что она ошиблась, приняв за принца какого-то морального урода. Она развелась, и на короткое время, пока у нее не завелся новый ухажер, забрала дочку к себе. Ариночка была счастлива. Девочка не понимала, зачем ее матери нужен кто-то еще, если у нее есть она. Дети же самое главное! Так говорила и тетя Тоня, мамина младшая сестра, у которой росла маленькая дочка Светочка. Ариночка завидовала Светочке, потому что та всегда жила с мамой, и даже папа у нее был. К тому же двоюродная сестренка была гораздо младше нее, и, как казалось Ариночке, Светочку все родственники любили за это больше. Ариночка ревновала. Она постоянно чувствовала себя обделенной и недолюбленной, но причиной этого была все-таки не Светочка, а вечно отсутствующая мать, оставляющая ее на бабушку и тетю Ариадну. Тетя Ариадна, старшая сестра мамы, конечно, хорошая, и часто дарила ей подарки, но разве она могла сравнится с ее красавицей-матерью? Слишком простая и невзрачная, какая-то тихая, но в то же время восторженная, тетя Ариадна не вызывала у Ариночки чувства глубокой привязанности. Да и бабушка, это всего лишь бабушка, а не мама. Жизнь с ними казалась девочке скучной и слишком уж размеренной. Другое дело мама!       Она сама была яркая, и жизнь возле нее всегда была яркой. Ариночке казалось, что вокруг ее мамы всегда происходит праздник. Мама сама была праздником, и все, что она делала, было исключительно ярким. Ариночка во всем старалась подражать ей. Она рано начала пользоваться косметикой, красила ногти, любила яркие наряды и засматривалась на красивых девушек. Но, несмотря на схожесть с матерью, в Ариночке никогда не было той доли независимости, которой обладала ее мать. Лара легко и просто рвала отношения с разочаровавшими ее людьми. Она без всякого сожаления расставалась с мужчинами, легко прерывала дружбу с подругами. Все у нее было легко. Она легко сходилась со всеми, чувствуя первое время восторг от нового человека, но также быстро разочаровывалась и уже вместо восхищения испытывала только раздражение и рвала отношения. Она легко шла по жизни, наслаждаясь каждым днем, и не задумывалась о будущем. Везде она искала праздника, и ей очень нравилось, быть самой центром праздника.      Ариночка хоть и была такой же девочкой-праздником, но порою испытывала меланхолию. Ей постоянно не хватало матери. Она могла ни с того ни с сего расплакаться, и это происходило с ней так часто, что Лара, уже зная свою дочь, старалась не жалеть ее.

– Нет-нет! Только не жалейте ее! – говорила она сердобольным родственникам, пытающимся утешить расстроенную девочку. – Она сразу раскиснет и еще больше реветь будет! Не обращайте на нее внимания, и она успокоиться!

Ариночка действительно успокаивалась быстрее, когда ее оставляли в покое, но так было только при матери. Когда же Лары рядом не было, то тетя Ариадна и бабушка тут же кидались к ней с утешением и ребенок не раскисал еще больше и не ревел, как пророчила ее мать, а успокаивался.

Лара окончательно забрала к себе дочь только когда той уже было шестнадцать лет. В тот период женщина не имела мужчины и находилась в поиске новой любви. Ее красивая дочка, отличающаяся изяществом и невероятной женственной красотой, уже начала сводить с ума мальчиков из школы, и тоже была на пороге ожидания невероятной Встречи. Однако больше Ариночку пока волновала только мать. Она так долго жила без нее, что теперь никак не могла насытиться общением с нею. Мать для нее так и оставалась богиней, которую она боготворила и которой во всем стремилась подражать. С детства она умела совершенно по-матерински стрелять глазами, наблюдая за производимым ею эффектом на окружающих, а в подруги выбирала самых ярких девочек, и верила, что мужчины созданы для того, чтобы восторгаться красотой женщин.

Вспомнив о дочке, Лара тяжело вздохнула. Как только она развелась со своим третьим, последним мужем-художником, с которым зарегистрировала брак, когда Ариночке было уже семнадцать, так полностью сосредоточилась на своей уже взрослой дочке. Ариночка скрашивала Ларину одинокую жизнь. Красивая, молодая, модная, всегда веселая дочка как будто вдыхала жизнь во все вокруг. Ореол романтики так и витал вокруг ее девочки. Многим парням она кружила голову, хотя и сама порою сохла по какому-нибудь мальчику. Ларе не нравилось, когда дочку мучали любовные страдания.

– Ну что ты сидишь дома и сохнешь по нему? – ругала она Ариночку. – Сейчас суббота и можно пойти на дискотеку! Давай-ка быстро собирайся и отправляйся на танцы! Что ты киснешь? Найди себе еще кого-нибудь и веселись! А тот дурачок пусть локти себе кусает, что упустил тебя!

И действительно, стоило только Ариночке появиться на дискотеке, как у нее появлялся новый ухажер.

– С твоей внешностью, – уверяла ее Лара, – ты никогда не останешься одна!

И Ариночка уповала на свою внешность. Она гордилась своей изящной фигуркой, своими округлыми бедрами, тонюсенькой талией, тонкими руками. Ее светлые пушистые волосы всегда были распущены, и даже без косметики она выглядела прекрасно. «Свежий цветочек» – так называла ее тетя Ариадна, и Ариночка действительно походила на нежный, только что распустившийся цветок.

Лара тоже уповала на свою внешность и верила, что никогда не останется одна. Как и дочка, она с юности отличалась привлекательной фигурой и красивым лицом. Никогда не унывающая, всегда веселая и жизнерадостная она и сейчас в свои сорок пять ждала от жизни какого-то праздника и верила, что все у нее впереди. До сих пор, когда она шла по обочине дороги, ей сигналили машины, и где бы она ни появлялась, мужчины провожали ее взглядом. «Я необычная женщина» – с гордостью думала она о себе. По сравнению со своими заурядными сестрами она выглядела как артистка и впредь собиралась так выглядеть. Непонятно только зачем гинеколог выписала ей лекарство от климакса?

Снова присмотревшись к себе в зеркале, Лара тяжело вздохнула. Да, конечно, она уже не девочка. Без косметики и на глаза-то страшно людям показываться, а молоденькая девушка-гинеколог, наверное, вообще посчитала ее уже старой, потому и выписала ей такое лекарство. Молодые они такие…

В тот же вечер она отправилась к своей младшей сестре.

– Тонь, я не понимаю, – сидя на кухне за столом, крутила она коробочку с таблетками. – Чего она мне выписала это? У меня цикл, как часы! Никаких сбоев!

– Какая ты счастливая! – Тоня с измученным видом стояла у плиты и жарила к ужину картошку. – Я моложе тебя на три года, а у меня уже началось…

– А я говорила, что надо душицу пить! Ты пьешь душицу?

– Какой толк ее пить, если у меня уже начался климакс?

– Ну и что? И что?! Тем более надо пить! Климакс мягче будет проходить! Купи себе в аптеке и пей! Слышишь? Купи и пей!

– Это заваривать надо… Мне лень…

– Да что там заваривать? Бросила в заварочный чайник и пусть вместе с чаем заваривается! Только Паше своему не давай такой чай – мужикам душицу лучше не пить – у них мужская сила пропадает.

– Ооо…

– Я тебе точно говорю! Это только женская травка. Только женская! Она так и называется в народе «Материнка». Я ее пью, и цикл у меня как часы. Не понимаю, зачем мне эти таблетки выписали? Я пожаловалась, что у меня перепады настроения перед менструацией, и она мне выписала вот это! А я подумала, что это от нервов, а это от климакса!

– Просто все лекарства от климакса помогают и при эмоциональных расстройствах…

– Не знаю… И как мне теперь быть? Пить это или нет? И с душицей что делать? Я же не знаю, можно ли ее с эти лекарством употреблять вместе или нельзя.

– Думаю, не стоит…

– Я тоже так думаю… Но что мне делать теперь с этими таблетками? Может, тебе отдать? У тебя-то климакс уже начался.

– Начался… Приливы просто с ума сводят.

– Ну так возьми, попробуй попить! Вдруг поможет!

– Давай я тебе деньги тогда отдам.

– Не надо мне ничего! Все равно пропало бы, а это хоть тебе пригодится!

– Нет, я так не могу. Сколько это стоит?

– Нисколько! Так бери!

– Еще чего! Тебе и так вечно денег не хватает…

– Ты про долг? Я тебе обязательно отдам!

– Конечно, отдашь, но за лекарство все-таки возьми деньги.

– Вот ведь ты настырная какая! Не возьму я с тебя денег!

Усталая после работы Тоня поняла, что спорить с сестрой бесполезно и согласилась взять лекарство даром. Она чувствовала, что от сладкого запаха духов сестры, от ее громкой выразительной речи у нее уже начинает кружиться голова.

– Ты будешь с нами ужинать? – спросила она Лару, и та сделала жалобное лицо:

– Ну если только чуть-чуть картошечки… – она никогда не отличалась практичностью и часто у нее дома нечего было есть. И с деньгами она не умела обращаться. То шиковала, транжиря направо и налево, а то сидела на голодном пайке и бегала к родственникам просить в долг.

– Светочка, за стол! – позвала Тоня дочку, и почти сразу в кухне появилась худенькая девочка-подросток.

– Теть Лар, привет! – поздоровалась она с теткой.

– Привет, Светик! Как дела?

– Нормально, – у девочки было симпатичное остренькое лицо и умные большие карие глаза. В этих глазах как будто плескалась теплота. Среди родственников считалось, что эта девочка обладает незаурядным умом и даже мудростью. Но Лара недолюбливала племянницу. Света еще совсем маленькой не выносила ее яркого вида и орала так, что Лара даже не могла войти в комнату, где был этот несносный ребенок. Много раз женщина пыталась понравиться крохотной Светочке. Улыбаясь красными губами, Лара подходила к детской кроватке, трясла головой, чтобы длинные сережки в ее ушах мелодично позвякивали, клацала густо намазанными ресницами, тянула к ребенку свои изящные тонкие пальцы, увенчанные длинными красными ногтями, и при этом подобострастно приговаривала:

– А кто это у нас такой маленький? Кто это у нас тут такой хороший? Светочка?

Света испуганно смотрела на сверкающую, позвякивающую, ярко накрашенную тетку и, как только та достаточно близко приближалась к ней, открывала свой огромный рот и начинала жутко орать.

– О-ой, какая ты горластая в детстве была! – не раз просвещала Лара Свету. – Я к тебе подойти-то боялась! Ты рот раскрывала и так орала, что я скорее выбегала из комнаты! Ужас! О-о-ой… Вот моя Ариночка хорошая девочка была, а ты нет… Такая горластая была! Сейчас я даже не пойму, куда у тебя голос делся. Тихая какая-то стала, незаметная, а маленькая такая горлопанка была! А если даже не орала, то хмурилась, набыченная сидела. Да. Ариночка-то моя улыбалась, радовалась всегда – такая хорошая девочка…

Светочка слушала тетку со скепсисом в глазах. Она вполне понимала, почему она так громко орала при виде одетой в блестящую одежду, ярко размалеванной тетки. Все дело в страхе. Светочку пугала ядовитая яркость Лары, тянущей к ней длинные пальцы с красными острыми, как у Бабайки ногтями. Собственно, Светочка и принимала модную тетку за Бабайку, потому и орала.

Хлопнула входная дверь – это с работы пришел Паша, Тонин муж. Света и Тоня испуганно переглянулись между собой, и девочка, побледнев, встала и выглянула в коридор. Какое-то мгновение она всматривалась в лицо отца, но поняв, что тот пришел трезвый, сразу расслабилась.

– Привет пап! А мы как раз ужинать садимся!

– Хорошо! Я сейчас к вам присоединюсь!

Лара успела заметить, как напряженно переглянулись мать и дочь, и посочувствовала девочке. И чего Тоня не разойдется со своим Пашкой-алкашом? Девчонка вон зашуганная вся растет. Вроде с отцом и матерью живет, а вся закомплексованная, тревожная… А родственники еще упрекали ее, Лару, что она дочерью не занимается. Укоряли ее, что Ариночка растет как сирота без отца и матери. Ну и что? Как будто она в детдоме росла. С ней рядом всегда были бабушка и тетя – обе смирные добрые. А если бы дочка с ней росла, да с ее мужьями и сожителями, то еще неизвестно, что бы из нее получилось… Вон Света какая испуганная растет, а ведь рядом с ней и мать и отец. Замученная мать и часто пьющий отец… Уж лучше б тоже ребенка бабушке отдали, чтоб она в покое росла. Ее Ариночка до шестнадцати лет жила с бабушкой, и ничего плохого не случилось. По сравнению с запуганной Светой, она в ее возрасте совсем другая была. Веселая, говорливая, и никакого испуга в глазах. Она уже тогда модничать начала, а эта ходит вечно в штанах, как мальчишка, а ведь фигура у нее очень даже ничего…

Пока все ужинали, Лара, не закрывая рот, рассказывала обо всех своих делах. Недавно она открыла свою точку на рынке и начала торговать женской одеждой.

– Через неделю снова в Москву надо будет ехать. У меня там несколько мест на примете, где есть именно то, что нужно. Платьица, юбочки, пиджачки – женщины раскупают их просто на ура! Да и я сама, надо сказать, умею торговать! Подойдет ко мне какая-нибудь толстая тетка – невзрачная, замотанная, а я ей и то дам померить, и другое и она на глазах преображается! Девчонок молодых тоже одеваю – у меня для всех есть что-нибудь эдакое! Имею я к людям подход – у меня уже сложился круг «моих» покупательниц. Они только у меня одеваются! Я вообще в своем ряду местная знаменитость. Других продавцов могут и не знать по имени, а меня весь базар знает. Я женщина видная… Замоталась я, правда, с этой торговлей… Устала. А через неделю опять в Москву надо ехать закупаться! Опять с баулами, опять таскать эти тяжести… А у меня ручонки-то посмотрите какие тоненькие! Видите? Тонюсенькие ручонки! Да?! – Лара на несколько секунд вытянула над столом свои загорелые, худые руки, чуть ли не влюбленно глядя на их изящность. – Но зато я сама себе хозяйка! И Любка, которую я наняла себе в помощь, довольна – я не обижаю ее, хорошо ей плачу, но продает она гораздо хуже меня. Чтоб продавать тоже ведь талант нужен! Людям и улыбнуться надо, и предложить товар, и комплимент сделать, и вообще побегать надо вокруг человека, пока он меряет наряды, покрутиться возле него, поугождать, а она что? Она не расторопная. В те дни, когда она работает, у нас прибыли гораздо меньше, чем когда я торгую.

Тоня переглянулась с дочкой и мужем. Светочка хмыкнула, Паша улыбнулся. Лара тут же заметила их реакцию, потому как постоянно всегда чутко улавливала отношение к себе людей. Их полуулыбки она приняла, как одобрение, и с еще большим воодушевлением начала хвалиться своими успехами в торговле, при этом, успевая с большим аппетитом уписывать картошку с котлетами.

– Фу-у-ух, как я объелась у вас! – запив ужин сладким чаем, Лара откинулась на спинку стула и схватилась за живот. – Пузо теперь торчит, как у беременной! Хоть юбку расстегивай!

– Ну и расстегни, тут все свои, – улыбнулась сестре Тоня.

Паша и Светочка тоже с улыбками смотрели на свою неумолкающую родственницу. Когда она приходила к ним в гости, все внимание всегда было приковано к ней. Вся семья молча слушала ее, смотрела на нее, дышала ее сладкими духами. Если же Тоня, занятая своими делами, не смотрела в ее сторону, а только слушала, помешивая что-то в кастрюльке, то Лара тогда подходила к ней поближе, чтобы сестра могла видеть ее. Ариночка, пока не вышла замуж, тоже часто приходила в гости к тете Тоне и тоже много говорила, заставляя всю теткину семью уделять внимание только ей одной. Иногда девушка вместе со Светочкой уединялась в комнате, и рассказывала последней о своих романах. Света слушала такие рассказы с придыханием. Ариночка казалась ей верхом совершенства и девочка была уверена, что все парни влюбляются в ее сестру с первого взгляда. По словам Арины именно так все происходило. Девушка снисходительно рассказывала о том, как ее преследовал очередной влюбившийся в нее парень. А однажды она поведала, как один совсем еще зеленый мальчик, всего на год старше Светы, просто потерял голову от любви к ней и как тень везде ходил за ней и повторял только одно: «Какая ты красивая!» Света этому даже не удивлялась. Ариночка красавица – в нее все могут влюбиться, даже мальчишки, которые гораздо младше.

И Лара и Ариночка будто были одного духа. Обе светленькие, изящные, многоречивые, модные, яркие. В любой компании они становились душой этой компании, ее центром. Все смотрели на них и слушали только их. Другим людям просто слово некуда было вставить, и даже, если Лара или Ариночка о чем-то спрашивали кого-то, отвечать было не обязательно – они тут же сами отвечали на свой вопрос. Возле них другим людям оставалось только молчать, смотреть и слушать.