Пять ритуалов

В этом мире в другом доме проснулся мужчина. Его звали Сафир. Раньше он был неприметным мальчишкой, странным замкнутым парнем, а повзрослев, ничуть не изменился. Вот только последние два месяца он словно проснулся. Начал видеть тени, которые пугали его, и даже пошёл к местной ведунье, которая посмеялась над ним и содрала двести тысяч рупий. Сафир работал распорядителем в музее, устраивал аукционы и выставки, разбирался в антиквариате Юго-Восточной Азии. Это отбирало у него всё время. Ни жены, ни детей у него не было, только дело всей жизни. Думал, что время ещё придёт, но уже приближался к порогу старости, когда увидел барельеф женщины XVIII века из Нусантары. Длинные кудрявые волосы, чёрные глаза, черты лица такие дикие и живые. Он рассматривал её часами и представлял, как она жила тогда, в своём веке, как проводила время, как одевалась и как раздевалась.

А потом женщина пришла к нему во сне и показала скрытые силы его души, её звали Зарена. Сафир так ждал ночи и ненавидел утро, ведь приходилось расставаться с ней. В одно из полуночных свиданий она открыла ему тайну, что в прошлой жизни они были вместе и могли воссоединиться вновь. Дух женщины раскрыл Сафиру, как он может её воскресить в этот мир. Цена была высока – чужие жизни. Он их платил строго по её указке, и пролитая кровь пробудила силу чёрного шамана внутри мужчины. Его последней жертвой стал кенийский антиквар, у которого он искал редкий оникс. Зарена сказала Сафиру, что камень необходим для её воскрешения, и он старался как мог, чтобы вживую увидеть любимую.

2. Аукцион

Утренний свет влился сквозь шторы и остановился на лице Адама.

Долбанное утро. Ненавижу спать в гостиницах.

Мужчина вышел из комнаты и обнаружил своего помощника, спящего в обуви на диване.

Капец, Сэм, красавчик. Пусть дрыхнет. Поеду один. Душ. Кофе. Машина.

Шумная дорога помогла окончательно проснуться. Белое величественное здание колониальной эпохи, в котором располагался Национальный музей, открывало свои двери для ежегодных антикварных торгов, и Адаму нельзя было упустить ни одной реликвии из своего списка.

Под открытие отвели правый корпус. Пройдя фонтан центрального вестибюля, Адам обогнул рифлёные колонны и попал внутрь. В холле было много народа, мебель носили из коридоров в зал, расставляли столы. В нос ударили тысячи еле уловимых запахов: сандал, корица, аммиак, железо и даже хлор. Увлажнители, осушители и изящные устройства ароматизации воздуха обрамляли входную группу. Туда-сюда носили яркие указатели, ставили металлоискатели и сооружали информационные стойки. Вестибюль был поделён на зоны: центральную проходную и несколько островков с удобными диванами для продавцов и покупателей. Группы по интересам уже сидели и делились впечатлениями и секретами. Музей наполнился особой жизнью, атмосфера приобрела волнующую наэлектризованность. Адам хотел найти распорядителя Сафира, забронировать нужное место и получить доступ в комнату с оборудованием для спектрального анализа, чтобы проверить экспонаты на месте. Он обвёл помещение взглядом, разглядывая уже собравшихся участников. Яркие босоножки, длинные распущенные волосы. Незнакомка из вчерашнего вечера. Она опять стояла спиной, на этот раз в белых струящихся шароварах и топике на лямках.

Это она или нет?

Она стояла рядом с русской группой руководителей алмазоперерабатывающего концерна «Искры Сибири». Яков Борисович – их представитель на торгах в Азии – был её родным дядей. Алмазный серый кардинал, который разбирался не только в торговле уникальными ювелирными камнями, но и как рыба в воде чувствовал себя в антикварном бизнесе. Несмотря на свой преклонный возраст, эти ребята всегда непредсказуемы в своих делах и связях. Это Адам знал не понаслышке.

Если она славянка, значит, у неё голубые кукольные глаза и надутые губки. Или нет. Может быть, глаза карие. Она же брюнетка. Хотя она может быть и европейкой или гречанкой. Или эскортницей, бред какой. Нет, возможно, она переводчик. Хочу увидеть её.

Девушка размахивала руками, когда к ней обратился упитанный пожилой мужчина с мясистым приятным лицом. Это и был Яков Борисович. Она повернулась и широко улыбнулась ему.

Её лицо. Лисьи распахнутые глаза, высокие скулы, прямой нос. Строгие черты лица сглаживал сияющий лёгкий загар, и даже с ним она была слишком бледная для местных. Зелёные. Глаза были зелёные. Она двигалась плавно, немного пританцовывая.

Кто ты такая? И почему я не могу оторвать взгляд? Прекрати пялиться. Это наваждение. Надо отвлечься. В конце концов я никому не мешаю и не спешу. Откуда я её знаю?

В левом ухе незнакомки висело большое кольцо и цепочка, а по правой ушной раковине поднимался завиток из листьев с россыпью бриллиантов, в которых запуталась прядь волос. Девушка не замечала его взгляда. Она порхала вокруг подноса турмалинов, который лежал в центре мягкой группы кожаных диванов как блюдо с закусками. Каскад тяжёлых волос мешал ей, она взмахнула головой, крупные кудри перетекли на одно плечо и замерли. Смех, громкий раскрепощённый смех и быстрая русская речь, в которой почти нет пауз. Адам понимал не все слова. Незнакомка тараторила термины, пытаясь убедить в чём-то собеседника. Мягко и по-родственному коснулась плеча пожилого Якова Борисовича. Он согласился и кивнул. Весело закатил глаза, положил открытую ладонь на грудь и замотал головой. Брюнетка не выходила из его поля зрения.

Она громкая и чуть выше, среди снующего туда-сюда персонала девушка выделялась, но никого не замечала. Её одежда на груди украшена треугольником из перламутрового стекляруса, на шее плоское жёсткое колье в этническом стиле. Руку выше локтя сжимал браслет с белым рисунком из глазури. Много украшений. Её образ похож на рассыпанные морские раковины, сверкающие на песке. Гармоничные и переливающиеся, созданные природой. Она могла бы быть мелодией, насыщенной звуками, в которую добавлен шум дождя и звук ветра. Воздух застыл и загустел вокруг Адама. Дежавю острое и плотное начало крутить его сознание. Когда бывают такие мгновенья, от которых ткань реальности плывёт, как в трансе. Адам лучше других разбирался в реальностях, но мозг подводил его. Обрывки фильмов – не то, клипы, перебор мест и ситуаций, в которых он был, проносились в его голове и не находили совпадений с её лицом. Только с её голосом, с её образом.

Может, я знал её в прошлой жизни? Это уже чересчур. Сделаем по-другому.

Почти болезненно было отвернуться и направиться к выходу.

– Мистер Адам, кабинеты в вашем распоряжении. Ваш транш пришёл, – распорядителем был Сафир, обаятельный, немного безликий человек-хамелеон с кривой улыбкой. Очень подвижный, с полноватой талией. У него всё было под контролем, каждый вход и выход, количество стульев и даже степень их потёртости. Сафир мог заговорить в споре любого собеседника без единого аргумента в кармане, находил нужные триггеры и точно знал грань, до которой можно дотянуть.

– У меня ещё просьба, я хочу осмотреть комнату охраны с видеонаблюдением, убедиться, что моё место – самое удачное. Там прямая запись?

– Да, конечно, прошу сюда, это необычно, но для вас всё что угодно, – услужливо улыбнулся в ответ распорядитель.

Поворот в коридор, Сафир почему-то идёт слишком близко. Оклик из-за спины.

– Шеф, ты куда? – Сэм в два шага нагнал их. Сафир был ровно на две головы ниже их обоих.

Адам зашёл в помещение, проводил человека-хамелеона и расположился в кресле. Нашёл на камере её. Незнакомку. Теперь никто не мог помешать ему удовлетворить любопытство. Звука не было, только видео, но достаточно хорошее.

– Смотри, это она.

– Вижу, – Сэм пожал плечами. Он был совсем не удивлён.

Девушка села в кресло и низко наклонилась над турмалинами, вытаскивая то один, то другой камень, старательно рассматривая их. Видно было, что она довольна результатом. Потом зазвонил телефон, она снова перекинула волосы и начала эмоционально разговаривать: непонятно было, ругается она с собеседником или нет. Девушка резко выключила телефон, схватила сумочку и быстрыми шагами зашла за колонну, оглядываясь на входной турникет. В вестибюль зашёл парень, оглядываясь по сторонам, начал подходить к персоналу и о чём-то спрашивать. Брюнетка скрылась из зоны видимости одной камеры и появилась в камере коридора недалеко от пункта наблюдения Адама. Она практически бежала.

– Вам помочь? – Мужчина окликнул девушку, выйдя из своего убежища и снова увидев её лишь со спины. – У вас что-то случилось?

Она резко обернулась и остановилась.

– Где тут второй выход? – Она обдала его ледяным спокойным взглядом.

– За чёрной дверью направо за поворотом выход на парковку персонала.

Она кивнула и скрылась.

– Мне нужно знать, что за парень зашёл в холл пятнадцать минут назад и расспрашивал про русскую недовольную брюнетку. Похоже, родственница Якова Борисовича продолжает дело семьи. Точно не дочь, у него нет детей. Скорее всего племянница, как думаешь? – Адам спросил помощника.

– Думаю, тебе голову напекло уже, – бескомпромиссно процедил сквозь зубы Сэм, теряя спокойствие.

– Что узнал про последнюю сделку кенийца? – пропустив мимо ушей его слова, ответил Адам.

– Это была какая-то брошка с голубым ониксом. И русские её не купили, у Якова Борисовича доверенность на продажу и оценку. Они отдадут тем, кто больше даст, если ещё не договорились в обход.

– Брошка называется камеей, и она мне нужна. Где они будут оценивать? Местной геммологической экспертизе вряд ли они доверятся. Я предложу свои услуги. Давай, ищи его прямой номер. Я проверну оценку сегодня же.

Адама, несмотря на его внушительную фигуру, никто не окликнул. Он повернулся и вышел из холла, быстро зашагал к машине. Через несколько улиц и лестничных пролётов он уже сидел в гостинице. Брюнетка улетела из его головы, и он сосредоточенно осматривал анонс предстоящего антикварного аукциона. Только в этот миг он поймал себя на мысли, что мигрень, мучившая его несколько дней, исчезла.

Когда на следующее утро участники торгов уже собрались в зале и рассаживались по своим местам, Яков Борисович с крестницей стояли в смежном холле, обговаривая детали.

– У тебя всё готово? Осталось меньше получаса до начала, – сосредоточенный пожилой мужчина склонился к девушке, – я надеюсь на тебя, не подведи. Голова в порядке, как и говорил йоун4?

– Да, боли всё реже, и перестань переживать, дядя Яша, я же лучшая, – она одарила его ободряющей улыбкой, а потом уткнулась в записи ежедневника, откинув за плечо копну выпрямленных каштановых волос.

Лучшую в своём деле звали Виктория. Она была родом из Сибири, её семья владела долей в компании якутских кимберлитовых труб. Она ненавидела свою громкую фамилию: мужчины боялись её семьи, а пресса не давала покоя. Конечно, никто не заставлял её участвовать в фамильном деле, но с самого детства её окружали камни, их магия. В детстве у неё была шкатулка с драгоценностями, с настоящими драгоценностями, а не с теми, с которыми играют маленькие девочки. Там были настоящие розовые алмазы из Аргайла, рубины, сапфиры и редкие минералы-эндемики, даже муравьиный гранат и ларимар. Она любила их перебирать, подносить к окну и ловить солнечные лучи. Виктория видела их, они словно разговаривали с ней. Она придумывала истории про происхождение каждого камня, а когда рассказывала их дяде, то оказалось, что всё это было правдой. И не было предела радости её крёстного, заменявшего ей отца, когда она призналась, что будет продолжать его бизнес. На другом конце света от своей семьи она могла отдохнуть, хотя и носила фамилию матери для конспирации. Никто за ней не следил, и в принципе она была достаточно свободна в Индонезии.

Странный выбор географии был обоснован её секретом. Дед Виктории по мужской линии родился шаманом, и отец тоже. В школьном возрасте её саму проверяли на особые способности, но их не оказалось. Кроме любви к растениям она ничем не отличалась от сверстниц. А когда ей исполнилось четырнадцать лет, в день своего рождения она впала в такую тяжёлую шаманскую болезнь, что почти год не могла ходить в школу и всё время проводила с дедом-шаманом.

Духи с обратной стороны терзали её душу, и маленькая Виктория легко поддавалась им, соглашаясь принять свой дар. Шаманская болезнь мучает тех, кто не хочет стать проводником между мирами. Девочка возможно не понимала этого или считала происходящее игрой, вот только эта игра забирала её.

Старый йоун вытаскивал её с той стороны каждый день. Девочка засыпала и не просыпалась без ритуала возвращения. Она не понимала, что находится на обратной стороне духов, думая, что это просто её сны. На помощь приходили другие шаманы и все как один говорили, что она проклята и скоро умрёт, что нужно её отпустить. Отец впал в такой ступор, что не мог на это смотреть и ушёл в отшельничество, где произошло несчастье, и его не стало. Но день за днём просыпаться стало легче, Виктория приняла своё второе имя Ашура и поняла разницу между земной реальностью и её обратной стороной. Только головные боли после смерти отца начали мучить её так сильно, что она просто теряла сознание. Перепробовав все средства, родные поняли, что в зависимости от места её нахождения она чувствует себя по-разному. В местах силы и местах камлания ей становилось лучше. После первого посещения Индии мучившие её головные боли превращались в кратковременные мигрени, с которыми она легко справлялась травами, но жить ей там совсем не хотелось. Оказалось, что и Индонезия производит на девушку такой же эффект. Скорее всего, дело было в алтарях на каждом углу и энергии самих мест.

Виктория уже обживалась на Семиньяке со своей подругой Анной, решая, на какую часть острова перебраться перед дождями. Большие города, такие как Денпасар или Джакарта, она не любила, огромные пёстрые муравейники не давали ей спокойно жить. Но она сходила с ума от исторических артефактов и антикварных реликвий. У неё был редкий талант проникать в сердце старинных ювелирных изделий, изучать и устанавливать все особенности драгоценного антиквариата. Это был её триумфальный год, ей доверили провести часть аукциона, посвящённую царской России. Волноваться было нечего, это была её излюбленная тема, и ни один известный эксперт не мог загнать её в тупик или переспорить. Она с лёгкостью отличала шпинель от фианита, знала все разновидности халцедонов и все оттенки ювелирных камней даже без экспертов. Это давалось Виктории без труда. К тому же никто не знал её секрет.

У индонезийского аукциона особая атмосфера, свой уникальный аромат – пряный, сладкий и бархатный. На таких мероприятиях встречались очень разные люди, как на бразильском карнавале, здесь бывали буквально все, от презентов до главарей якудза.

Девушка весело рассматривала эту суматоху. В общей сложности около ста пятидесяти человек, часть их приезжала или уезжала. Часть охотилась за конкретными экспонатами для своих боссов или частных коллекций ювелирных магазинов по всему миру. Представители чёрного рынка ищут, чем поживиться. Иногда приезжают даже послы, чтобы выкупить своё же историческое наследие для государственных музеев.

К концу седьмой недели разношёрстные мысли заползали в голову и мешали девушке. Заглянула за штору, её глаза охватили весь зал, и сердце, ритмично постукивая, увеличивало темп.

Громкое оповещение телефона резко отвлекло её.

Чёрт, забыла выключить. Что это, интересно, очередной спам?

Входящий видеофайл. Загрузка, ещё секунда – и тихий стон раздался из динамика.

Вот же говнюк, а то я не знала, что он снимает. Я охренительно выгляжу в этом освещении.

На видео светловолосый загорелый парень со звериным рёвом резкими толчками входил в неё, прижимая к кровати за шею. Полусвет выделял оголённую грудь и часть бедра. Он наклонялся, покрывая кожу плеча красными следами, лицо девушки было в тени, громкие стоны разлетались по комнате и проникали из динамика прямо в её сознание, лицо залил стыдливый румянец. Она не могла удержаться, чтобы не пересмотреть ещё раз.

Боже, как не вовремя. Да, это было хорошо.

Щеки загорелись, и она провалилась на простыни той гостиницы, где её бывший доводил её до оргазма.

Название файла «Я не закончил с тобой».

Зато я закончила.

3. Кабо

Звонок перед аукционом вернул её в чувство.

Если сегодня всё пройдёт хорошо, то на следующей неделе я буду управлять ювелирной частью этого аукциона. И в моем распоряжении окажутся все двенадцать «больших голов» – элита антикварного бизнеса. Это будет мой звёздный час. Я сейчас сдохну от волнения. Или нет. Или да. Господи, успокойся!

Загар подчёркивал скулы. Волосы, которые она выпрямляла больше часа, аккуратно лежали на плечах, не вызывающе и не скучно. Минимум косметики на гладкой коже, немного карандаша, чтобы подчеркнуть брови и стрелки на веках, тёмно-серый брючный костюм и любимые лоферы из выделанной кожи. Такую одежду можно было носить только под этими кондиционерами, на улице невыносимая жара.

– Виктория, давай сюда, ты чудно выглядишь, сделай их, – шикает Яков Борисович, и она выходит из ступора.

Первый лот вынесли на трибуну, чем обозначили начало аукциона. Громкий шёпот участников умолк с первым ударом молотка лицитатора.

– Камея «Юнона», XVIII век, месторождение камня – Южная Азия. Стартовая цена семьдесят восемь тысяч долларов. Камею украшает «камень Соломона» – это голубой оникс. Камея имеет восемьдесят три процента прозрачности и является уникальной в своём роде. Также учёные из НАСА вдохновились именно этим изделием, запустив свою автоматическую межпланетную станцию «Юнона» к Юпитеру, – Виктория чётко выводит каждое слово, завораживая публику своим певучим голосом.

Лицитатор стучит молотком громко, обрывая её.

– Начальная цена – семьдесят восемь тысяч долларов.

В зале начинают поднимать таблички.

Они хотят купить камею. Охренительно.

– Сто восемьдесят восемь тысяч, – громкий отчёт лицитатора.

Гул и волнение зала начинают нарастать. Ставки растут.

– Триста пятьдесят тысяч долларов, продано.

Следующие лоты волновали девушку меньше, всё шло гладко и спокойно.

Начинается официальная часть: небольшой фуршет, знакомства и светские разговоры любителей отдохнуть в Индонезии и блеснуть своими состояниями. Непринуждённая суета, дорогие костюмы.

– Виктория, подойди, – зашипел, как всегда, Яков Борисович. – Это наш лучший специалист по оценке ювелирного антиквариата Виктория Александровна. Можно просто Виктория, тут можно без отчества. Виктория, это наш новый клиент Адам Бросс. Меняемся местами, сначала мы были вашими клиентами очень вовремя, теперь вот, наоборот, вы станете нашим.

На девушку смотрел высокий темнокожий мужчина с ослепительной улыбкой и бархатным гипнотизирующим уверенным взглядом. Его кожа была словно из обсидиана, контрастные блики подчёркивались белоснежной рубашкой с серебристыми запонками. Гладко выбритая голова, грубые скулы и подбородок создавали воинственное впечатление. Уголки глаз были приподняты, он был спокоен и одновременно суров. В тёмно-карих глазах почти не было видно зрачков. Люди ёжились перед ним как от рентгеновского луча. Виктории представилось, как он сидит ночью у огня и языки пламени тонут в его тени. Озноб прокатился по спине, но быстро улетучился, как только темнокожий великан начал говорить на её родном языке.

– Интересная речь о Юноне, – произнёс Адам Бросс довольно сухо. Он смотрел ей прямо в глаза.

Какая разительная перемена. Прямые волосы, эта строгая одежда. Она, несомненно, производит совершенно другое впечатление. Где смех и непослушные локоны? Вот теперь будем знакомы. Виктория. И ты, конечно же, алмазная принцесса, как же иначе. И я не мог знать тебя раньше.

– Да ничего необычного, вы мне вчера сказали про дверь в коридоре, я даже спасибо не сказала. Спасибо, что помогли, – девушка растерялась от неожиданности, но тут же взяла себя в руки. Держать лицо она умела.

– Надеюсь услышать много интересного на ювелирном аукционе на следующей неделе, – он улыбнулся. – А кто, кстати, за вами гнался?

Не ваше дело, мистер Адам. Какой пугающий персонаж. И знакомое имя, нет, не имя, а лицо или образ. Интересно, он выше двух метров или всё же ниже на пару сантиметров? Неужели я всё ещё пялюсь на его плечи? Он точно не местный, черты лица слишком резкие. Откуда он, интересно, и как его занесло сюда?

– Что же, мистер Адам, вы ознакомились с предварительной выкладкой, на что положили глаз? Алмаз «Орлов», эгрет «Фонтан» из сапфиров или что-то из коллекции Романовых?

– Будет зависеть от того, что вы про них расскажете, с нетерпением жду следующей недели. Какой лот выбрали бы вы?

– Эгрет «Фонтан», безусловно, одна из самых уникальных вещей аукциона, подлинность подтверждена сертификатом, – это был самый дорогой лот, и девушка об этом, конечно, знала. – Эта реликвия поражает чистотой камней. Показатель преломления в центральном сапфире почти равен двум.

Она говорила и говорила, перетекая от одного показателя к другому. Начала жестикулировать, всё более и более увлекаясь.

Какие яркие серьги в ушах, синие бриллианты необычайные, куда, интересно, ты положила серебряные листья? В резную шкатулку около своей кровати или небрежно швырнула на пол, устало засыпая? Как выглядит твоя кровать? Какое постельное белье ты любишь, белоснежное и хрустящее или мягкое и яркое? Чем пахнут твои волосы?

Его мысль была далеко, и только усилием воли он вернулся к смыслу её слов, оторвавшись от изучения движения губ. Дикое желание максимально приблизиться, чтобы вдохнуть её запах, не покидало его. Адам чувствовал сковавшую их связь, это было незнакомо ему.

– Прислушаюсь к вашему совету.

– Извините, – девушка одёрнула себя, – мне стоило раньше остановиться.

– За что? Всё это крайне верно и полезно для меня.

– Откуда вы знаете русский? Говорят, он один из самых сложных для изучения, но для меня он родной, поэтому я не могу судить.

– Моя биография немного связана с вашей страной. Яков Борисович, могу я предложить вам и вашей команде удобное сопровождение в столицу на моем «Фальконе» для следующих торгов?

– Мистер Адам, это необычайно любезно и избавит меня от хлопот с перемещением. Кончено, буду вам очень признателен за такую возможность, если это не затруднительно, – Яков Борисович засуетился. Несмотря на внушительное состояние, он был приличным скупердяем, как многие антиквары, и обожал избегать любых расходов.

– Я в любом случае отправлюсь на аукцион, и ваше общество скрасит этот перелёт, – он посмотрел на девушку.

– Виктория, – он оглянулся перед уходом, – какого числа вы родились?

– Что, простите? – вопрос удивил её.

– Какого числа и в каком месяце вы родились? – его голос звучал громко и твёрдо, как на допросе.

– Двадцать второго июня, а что?

– Летнее солнцестояние.

– Да, именно оно.

– Любопытно. Прошу простить, меня ждут дела, мой ассистент согласует время и аэропорт вылета, пришлёт за вами машину, – он развернулся и направился к выходу в компании нескольких помощников или охранников. Казалось, остальные расступались в его присутствии и провожали взглядом то ли из-за роста, то ли из-за ауры, он словно прожигал насквозь.

Следующая неделя прошла спокойно для Виктории, кроме ругани с мамой по поводу того, что она не желала возвращаться и лечить традиционной медициной мигрень. Мать не хотела приезжать её навестить, так как ненавидела жару и влажность. Мать не пыталась стать ей подругой, а только говорила о том, какая она бестолковая, раз сидит в жаркой Индонезии, а не под её контролем.

Дом, где девушка снимала апартаменты, был ажурной кирпичной постройкой высотой в три этажа. Окна обрамляли остроконечные узоры, свободный край крыши свисал аккуратными зубцами. От солнца и бесконечного дождя деревянная черепица крыши приобрела серебряный свет и казалась металлической. В студии Виктории на мансардном этаже комната переходила в веранду с оранжереей. Смотреть на закат или рассвет, качаясь в гамаке, стало её излюбленным ритуалом. Современный холодильник с ледогенератором – это всё что нужно было.

– Привет, как твои сессии? И когда моя? – в дверях выросла её подруга и соседка Анна.

– Привет, наконец-то пришла. Это не сессии. Я тебя когда-нибудь научу, если попытаешься понять. Хочешь сегодня сделаем? – радостно осведомилась Виктория.

– Смотри, сегодня растущая луна, – она указала на настенный календарь, взяла в руки небольшой глиняный горшок с торчащими стеблями. Погладила соцветия, и из закрытых лепестков на глазах начали показываться десятки небольших сиреневых цветов.

– Да, давай, иди надевай свою шаманскую рубашку, – ответила подруга.