Эгрегор. Последний Индекс

– Вот видишь. Мы уже облажались, – протянула Хайди.

– По барабану! – ощерился квир, не отрывая взгляд от карточки. – Отдуваться перед триумвиратом все равно тому, чей код стоит в контракте.

Заметив, как неподдельная молния блеснула в поддельных изумрудных глазах с крестовидным зрачком, он тут же уточнил:

– Но! Но… Для начала нам следует все сделать так, чтобы и впрямь на него подумали! Я надеюсь, мы в этот раз без куратора или чистильщиков?

– Сдурел? – Хайди покрутила пальцем у виска. – Был бы куратор, уже давно бы погорели!

– И то верно! – хмыкнул Фобия. – Давай так: клирики – не моё. Я в их магии ни бельмеса…

Квирша взяла карточку из пальцев побратима:

– С ним я сама управлюсь. Он конечно, силен, но слишком миролюбив и простодушен. По крайней мере, о нём так говорят. По отдельности они вообще представляют мало опасности, не считая чародея и лучницы. С ней я справлюсь, а вот с магом будет проблема. В лобовую он из нас жаркое сделает.

– Магистр?

Кивнула.

– Небось, стихии огня?

Снова последовал утвердительный кивок.

– Да чтоб его леший дрючил! – кулак грохнул по бочке.

– Поговаривают, что он еще и пироманьяк, – подначила Хайди.

– Совсем зашибись! Хотя все они там в ордене крышей поехавшие.

– Тем не менее, у него из всех четверых есть одно слабое место и мы им воспользуемся.

– Мы?! Я думал ты одна доделывать станешь?

– Я бы с радостью, но, видишь ли, у меня из-за этой его «слабости» совсем нет шансов.

– А…

– Награду пополам! – тут же разыграла главный козырь Хайди, уповая на любовь квира к щегольству и, соответственно, требуемым на это грудам золота.

– Щедро, – протянул Фобия, безуспешно пытаясь понять, в чем подвох, поэтому спросил прямо и грубо. – Ну, и где ты меня на…?

– Фобос!

– Что?! Не юли или иди к черту!

– Ладно, слушай, – сдалась Хайди, мысленно уже готовая к буре негодования, но выбора не было.

Рассказала.

Буря не заставила себя долго ждать. Фобия вскочил и разорался на весь квартал, не скупясь в выражениях. После чего уже изрядно прошёлся по всем профессорам, студентам, практикантам, магистрам, бакалаврам и аспирантам ордена Огня. Досталось даже библиотекарям и тамошним крысам.

– Все они одним миром мазаны! – распалялся квир, меча громы и молнии всеми шестью зрачками. – Как знал, что будет такая петрушка! В задницу!

– Как раз туда их очень устроит, – съязвила Хайди.

– Ага! И после этого ты хочешь, чтобы я добровольно поперся в башню к этому жопному дятлу?! Ни за что!!!

– Но, если приду я, он раскроет мою иллюзию в два счета! А то, что я женщина, совсем выведет его из себя. После меня и дымящихся сапог не останется.

– Отлично! Я заберу обуглившиеся подошвы на память и буду лить по тебе горькие слезы до конца своих дней, – оскалился Фобия, и не давая возразить, тут же спросил. – Кстати, а какой сегодня день?

– Четверг.

– По четвергам, – он вскинул голову, щуря одни глаз и глядя на солнце, – где-то после полудня.

Хайди многозначительно посмотрела на него и мотнула головой.

Через час или около того Фобия стоял возле дверей высоченной башни, несуразно воткнутой посреди эльфийских домов, словно кривая подзорная труба. Однако, стоило отдать должное архитектору, пусть место было подобрано не очень удачно, но имитация покрытия стен слоновой костью оказывалась выше всяких похвал. Зная тонкости синтезируемых материалов, отделка была выполнена с учетом всех нюансов и можно было и впрямь подумать, будто башня возводилась из слоновьей кости. Впрочем, труд был напрасен. Ведь посетитель мог подсчитать, сколько слонов на это бы понадобилось, и быстро понять, что такого количества не нашлось бы на всех южных островах вместе взятых.

У Фобии ужасно чесалась бровь и верхнее веко, но он не мог унять зуд, потому как опасался размазать всё то, чем был укаршен не без помощи Хайди. Словно его глаза и без того не были достаточно выразительны! Один из них ещё и начал слезиться, так как в него попало немного туши с ресниц, а губы, блестевшие сильванийской помадой, постоянно подмывало либо облизнуть, либо зубами стереть эту липкую, странно пахнущую дрянь. А совсем хорошо, вырвать из ушей эти ужасные серьги с павлиньими перьями, безжалостно щекотавшие ему шею.

– «Проклятье! Кто выдумывает эту моду?!» – скрежеща зубами, рассуждал квир, касаясь хризолита, вмонтированного в стену у двери в башню. – «Я бы того, кто измышляет такую похабень, лично бы на кол посадил. Хотя, уж лучше сжечь. Мороки меньше.»

Малиновый перезвон колокольчиков взбежал вверх по башне. Фобия в изумлении замер. Через минуту дверь мягко отворилась и на пороге показался хозяин. Это был полноватый островитянин со смуглой кожей и крупными черными глазами навыкате, в толстом халате с вышивкой и туфлях с загнутыми мысками на босу ногу. Если квир до этого жаловался на избыток косметической чертовщины, которой мазали его лицо, то теперь готов был поверить словам Хайди о том, что для чародея его макияж будет просто данью приличиям. Лицо мага оказалось покрыто красителями настолько изрядно, что еще немного, и стало бы трудно судить о его этнической принадлежности.

– «Сжечь!» – мысленно возопил Фобия.

– О! Какой сюрприз! – приподнял кустистую бровь маг, беззастенчиво разглядывая квира. – Не часто мне выпадет удовольствие привечать в своем доме гомункула из ЭРА.

Этот певучий голос, без женских интонаций, как часто бывало, и в целом приятный для слуха в любой другой ситуации, сейчас порождал на спине Фобии ледяные мурашки размером с палец.

– Вот. Меня просили доставить вам это и, по возможности, дождаться ответа, – отчеканил квир, передав письмо скованно и заторможено, словно кукла, у которой плохо смазаны шарниры.

– Конечно, друг мой, проходите! Я всегда рад вестям от Триумвирата.

Они поднялись по лестнице. Маг шел впереди, источая ароматы восточных духов. Довольно приятных носу, если пользоваться ими умеренно, но хозяин башни перестарался. Поэтому в носу у Фобии изрядно свербело, а глаза стали слезиться пуще прежнего. Тем не менее данное обстоятельство не настолько выбило ката из колеи, чтобы он не приметил несколько важных вещей о своей будущей жертве. Как, например, то, что винтовая лестница была закручена против часовой стрелки. Это означало, что маг – левша, хотя тяжело было представить чародея, защищавшего свое жилище с мечом наперевес на каменных ступенях. Однако квир отметил и это для себя на всякий случай. Далее была легкая хромота, при этом явно появившаяся недавно, так как подъем по лестнице, избегая лишней нагрузки на правую ногу, еще не вошел у мага в привычку. Немного хриплое дыхание и запах микстуры, который Фобия учуял даже через всю островитянскую тарабарщину. Периодическое отирание левого виска… Походило на то, что чародей приболел и только-только применил несколько заклятий, понижающих жар и облегчающих отделение мокроты. В общем, если бы у Фобии была совесть, он бы ощутил ее укор.

Хайди вышла из закоулка, отсчитав приблизительно то количество времени, которое понадобилось бы магу на всякие любезности, прежде чем впустить своего убийцу в башню. Её задача в этой партии состояла из двух вещей: первое – предоставить Фобии письмо-пустышку, которыми частенько обменивались чародеи, переливая из пустого в порожнее своей вычурной риторикой, иными словами создать повод, и второе – это привлечь внимание жертвы, чтобы у квира появилась возможность нанести удар. Первое у нее вышло без особых проблем, так как со многими кураторами она была на короткой ноге и найти того, кто набросал бы пару строк не составило труда. Второе же требовало большей изобретательности и осведомленности. Например, знание подробностей личной жизни жертвы дало в руки квирше весьма ценные сведения. Оказалось, что не так давно чародей расстался с очередным своим любовником и дело не обошлось без скандала. Причем публичного. Собственно, дабы развеять тоску, маг и согласился на предложение о странствии от ныне покойного рыцаря. В других обстоятельствах тяжело было представить, чтобы магистр Огня такого ранга отправился в странствия с безмозглым болваном, громыхающим своими ржавыми доспехами по дорогам в поисках подвига. Кроме того, зыбкой надежды на любовь минимум принцессы. А совсем хорошо – эльфийской принцессы.

Последние сто лет в особенной чести оказывались сильванийские эльфийки. Что говорить, оно и понятно. Дочери Сильвана слыли кроткими и нежными созданиями, не особо требовательными в своей массе, но мода менялась стремительно и бесповоротно. Поэтому Хайди ждала с каким-то садистским предвкушением того периода, когда в чести окажутся ларонийские эльфийки. Вот тогда действительно будет на что посмотреть! Когда фиолетовоглазые и беловолосые фурии с точеными носами станут выдумывать рыцарям всевозможные поручения и подвиги. Если до этого дойдет, то в Лароне, похоже, самыми доходными окажутся профессии гробовщика и могильщика.

– Или скорняка, – мечтательно промурлыкала себе под нос Хайди, припоминая, в каких диких нарядах из кожи она и еще одна телохранительница императора в поте лица орудовали хлыстами в подземельях Арганзанда. – Надеюсь, та стерва все еще на службе.

Она томно облизнула губы, пообещав себе непременно взять отгул и смотаться на пару недель в Ларон, как только мода на принцесс перейдет туда. Ведь хлысты беловолосых домин тогда окажутся по уши в работе. Строго следуя ларонийским вековым традициям!

Опомнившись, квирша торопливо зашагала к башне. Точнее, к южной ее стороне, на которую выходили окна кабинета. Дело оставалось за малым. Сначала проорать что-нибудь действительно обидное для хозяина. Привлечь внимание, ибо за долгие годы чародеи подобного толка становились поразительно толстокожи. Затем бросить грязи в своих речах на недавний объект страсти. При этом бросить основательно, заодно пороча имя самого магистра. В ЭРА катов специально обучали не только физически, но и морально уничтожать жертву, иной раз лишая, помимо жизни, еще чести и достоинства. В зависимости от специфики заказа. И, судя по тому, какая изысканная словесность полетел в окно чародея, стоило лишь Хайди открыть рот, учили весьма основательно.

– Друг мой, вы плохо спите? – озабоченно поинтересовался маг, сев за письменный стол и распечатывая доставленное письмо. Тем самым он собственноручно прервал поток всяческих комплиментов и любезностей, которые наговорил посыльному до этого.

– Нет. С чего вы взяли? – ответил встречным вопросом Фобия.

– У вас дергается левый глаз. Это гиперкинеза.

Заметив изумленное выражение на лице собеседника, чародей отметил для себя, что умудрился произвести впечатление на этого крайне симпатичного, но чрезмерно зажатого гомункула и, чего уж там, вероятно сможет оставить его на чашечку своего особого кофе.

– Нервный тик, – пояснил магистр.

– А-а… – кивнул Фобия, все еще бледный от полученных комплиментов.

– И бледность ваша тому подтверждение. Может быть, останетесь у меня на денек-другой, передохнуть? – пробный шар, как показалось магу, внес некоторый сумбур.

На самом деле Фобия стал еще бледнее от ярости и с нетерпением ждал момента действовать. И этот момент настал. Громкий голос, донёсшийся с улицы, крайне категорично припечатал доброе имя мага. Теперь настала очеред бледнеть чародею. Некоторое время длилась неловкая пауза. Оба застыли друг напротив друга, медленно переваривая сказанное резким и чертовски громким голосом. Безапелляционность высказывания, покамест, неизвестного хулителя сдабривалась еще и тем, что повторить это без купюр в мало-мальски приличном обществе было совершенно абсурдной затеей.

После краткого перерыва воспоследовала вторая часть заготовленной речи, где на корню губилась репутация хозяина башни посредством обильного вываливания всяческого грязного белья на суд общественности. И это грязное белье было сплетено в один смердящий ком столь искусно, что жертва хулителя, то бишь магистр, судорожно вцепился в одно из распечатнных на столе писем. Фобия бросил взгляд на конверт, где еще оставались сургучовые крошки от сломаной печати, и предположил, что текст был прочитан незадолго до его визита.

Взгляд мага стал пустым, будто смотрящим сквозь гостя. Фобия понимал, что отсутсвие удивления могло выдать его с головой и собрался, пуская в ход весь свой талант лицемера. Не без усилия, но ему удалось продемонстрировать довольно убедительное смущение.

Удалось! Зрачки мага расширились от осознания того, что он выслушивал эти мерзости при свидетеле, который был объектом нового интереса, а приторное смущение, искусно сыгранное перед ним гомункулом, стало последней каплей. Магистр вскочил и метнулся к окну столь порывисто, что в воздух со стола поднялся ворох писем. Едва не высадив раму, он распахнул створку и что-то громко рявкнул в ответ некоему «белобрысому подонку», но тот явно этого и ждал. Металлический голос переключился на совершенно издевательскую интонацию и удвоил усилия, иной раз не оставляя из приличных слов в своей речи ничего, кроме предлогов и числительных. Чародей же по уши завяз в словесной перебранке.

В этот момент Фобия преобразился. Припав к столу, словно крадущийся кот, он бесшумно обогнул его мягкой походкой. Подцепив двумя пальцами письмо и конверт, которые сам и доставил, метко бросил их в камин слева от окна. Пламя жадно обхватило бумагу. Подкравшись вплотную к объемистому, обернутому в халат седалищу мага, квир резко выпрямился и нанес короткий и быстрый удар ребром ладони под основание черепа жертвы. Магистр дернулся и обмяк на подоконнике так и не закончив свой очередной пассаж.

– Бывай, старый жопотрах, – процедил сквозь зубы квир, выталкивая тело в окно.

Хайди поджидала внизу, когда Фобия спустился и встал возле свалившегося на брусчатку тела. Потихоньку собирались зеваки. Слышались причитания, но в основном эльфы шумели расспросами. Квирша же собиралась поздравить Фобию с отлично выполненной работой, но тот значительно поднял палец, требуя паузы. После чего отошел к бочке возле изгороди, подходящей вплотную к башне, и стал умываться, нарочито громко фыркая и расплескивая воду во все стороны. Хайди сложила руки на груди, периодически уклоняясь от летевших брызг, и состроила скептическую мину.

– Ну-ну! – сказала она. – Не преувеличивай! Мне в таких ситуациях приходилось иной раз переспать, а не только любезничать.

– В отличие от меня тебе это нравилось! – зло пробулькал квир. – И безо всякого риска! Не то что у меня. Хорошо, что чародей не допёр связать мой визит с недавней своей авантюрой. Иначе сейчас не он, а я бы распластался на мостовой, в придачу покрытый хрустящей корочкой.

Вынув голову из бочки, Фобия посмотрел на свое отражение в воде, наблюдая, как капли падали с его волос, расходясь кругами на прозрачной глади. Он требовательно протянул руку. Хайди хлопнула ему в ладонь пузатый кошелёк. Фобия сунул за пазуху и неторопливо подошел к телу мага. Присев, вытащил скомканное письмо любовника из сжатых пальцев жертвы и похлопал по манжету – на мостовую выкатились две сферы, в которых тускло мерцали синие огоньки. Серьезное оружие, особенно в знающих руках.

– Всё-таки левша, – пробормотал квир.

Выпрямившись, он отвернулся и пробежал глазами письмо. На лице гомункула снова возникла гримаса отвращения. Скомкав листок ещё пуще, Фобия бросил его через плечо. Тот отскочил от спины убитого и покатился по мостовой. Постояв несколько секунд, словно обдумывая прочитанное, квир вдруг выпалил:

– Сжечь!!!

Стеклянные сферы отправились следом за комком бумаги. Они разбились о мостовую, с громким хлопком высвобождая потаенную в них магию, и тело магистра занялось синим пламенем.

* * *

В тот, казалось бы, такой далекий от описанных ранее событий день, погода в окрестностях цитадели ЭРА была пасмурной. С самого утра небо грозило разверзнуть свои хляби, но, похоже, окончательно собиралось осуществить это лишь к вечеру.

Хекуба вздрагивала от каждого раската грома вдали и бросала затравленные взгляды на свинцово-серые тучи. Акорус заметил ее беспокойство, но, в отличие от Фобоса, не стал мучить расспросами. Все равно она либо отмалчивалась, либо выдавала ничего не значащие отговорки. Вечером же и впрямь разразился ливень с громом и молнией, стеной дождя обрушившийся на цитадель и окружающие её скалы и равнины. Игравшие на улице младшие гомункулы с визгом сбежались в общую залу, где их поджидали несколько кураторов с полотенцами. Они кликнули Акоруса и Фобоса помочь. Оба подошли, взяв каждый по полотенцу, и принялся заботливо вытирать волосы еще не остывших от игр гомункулов.

Всё же хорошо, что, начиная с этой осени, младшие играли во дворе замка. Хорошо было бы, чтобы они и раньше так делали, но увы… Акорусу ком подкатил к горлу. Он замер, вытирая полотенцем длинные кудри маленькой квирши, которая с интересом смотрела на него оливковыми глазами с парными зрачком и радужкой.

– Ако, откуда у тебя такие пушистые волосы?! – пропищала она и взяла длинную белую прядь, поднеся к щеке и жмурясь от удовольствия.

Она была одной из того звена. Акорус покосился на Фобоса. Тот стоял с железным лицом и старательно вытирал короткую шевелюру второму гомункулу.

– Ако, что-то случилось? – спросила девочка, чуть потянув его за волосы.

Им еще не сказали.

– Ничего, моя хорошая, все в порядке, – ответил беловолосый, с усилием проглотив тот ком, что упрямо стоял в горле.

Он должен. Потому, что старше. Потому, что обязан.

Мальчишка поблагодарил Фобоса и побежал в обеденную залу к остальным, куда зазывал куратор, обещая горячего чая и ватрушек. Красноволосый квир остался стоять, словно статуя. Наставник, проходя мимо, забрал у него полотенце. Старик положил было руку на плечо подопечного, но Фобос раздраженно стряхнул. Не любил он этого. Не любил сочувствия и жалости в свой адрес. Те5 м более сейчас он прекрасно знал, что облажался. Как никогда облажался и уже раз десять мысленно смешал себя со всеми мнимыми сортами дерьма. А жалеть дерьмо – последнее дело. Так он сам часто повторял.

Девочка терпеливо дождалась, пока Акорус рассеяно вытрет ей волосы, обняла его за шею и поцеловала в щеку. После чего смущенно убежала в трапезную следом за остальными младшими. Посмотрев ей вдогонку, квир обернулся и встретил взгляд красных глаз. В свете канделябра кожа на щеках его друга мерцала влагой. Страшный шрам от рваной раны подживал на левой скуле. Еще слишком свежий, но гомункулы регенерировали весьма сносно. Акорус протянул руку, предлагая свою помощь. У него имелись для этого кое-какие способности. Пусть не целительская магия, но все же. Фобос сначала порывался ему что-то сказать, но вдруг потупил взор. Резко развернувшись, он пошел к двери. Наставник окликнул его, но квир с размаху выбил дверь ногой и растворился в стене дождя.

– Мальчишка! Всё еще такой мальчишка! – вздохнул старик и направился следом, бросив по пороге. – Акорус, разыщи Хекубу. Кажется, мои мази и магия Триумвирата совсем не помогают. Остаешься только ты. Подобное к подобному…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Объединенный совет восьми орденов стихийной магии.

2

Белые эльфы («ларонийцы», «беляки») – потомки Ларонидов, династии эльфов-альбиносов, выходцев из народа лесных эльфов. Обитатели северных областей нынешней Сильвании, они подверглись мутации малоизученного источника – Подземных Озер, что определило их облик: белоснежные волосы и фиолетовые глаза. Создатели первой империи эльфов, они лишились своего могущества во время войны с Союзом Пяти Королевств и вынуждены были переселиться на север Материка, где образовали королевство Ларон. (глоссарий «Эгрегор»)

3

мощность наложенных на оружие или доспехи чар имела числовое выражение и обозначалась буквами алфавита халфлингов (прим. автора)

4

(лат.)временная немота

5

от queren (нем.) – «пересекаться», кодировка одного из последних индексов гомункулов на службе организации ЭРА, регулирующей на Материке деятельность «героев и злодеев».

6

Снег выпал так нежданно,Тепла уж не вернуть,Мне вслед снежки бросают,И снегом устлан путь. (нем.)