Одно темное окно

– Минуло много времени с тех пор, как я посещала двор. Кроме того, – пробормотала я, – Нериум это не понравится.

– Тем больше причин пойти, – проворчала тетя, сжимая пальцами пестик. – Тот юноша будет рад тебя видеть – тот, что пишет тебе письма. Как там его зовут – Алик?

Я застонала. Второй сын лорда Лобернума, с глазами цвета речных камней. Мальчик, который сидел рядом со мной за королевским столом и смешил меня, когда мне было семнадцать – в последний раз, когда я посещала Равноденствие.

Мальчик, которого я, в силу глупости и скуки, поцеловала.

– Аликс. Аликс Лобернум.

Тетя повернулась ко мне, в уголках ее рта затаилась выжидающая улыбка.

– И нам больше не нравится Аликс, так?

Я отмахнулась от нее.

– Может, он мне никогда и не нравился. Возможно, он просто оказался… рядом.

Тетя покачала головой, цокнув языком о зубы. Но на ее губах расцвела улыбка.

– Так будет не всегда. Жить отшельником в доме дяди – не лучшая перспектива для юной девушки.

«Старая ведьма права».

Я подпрыгнула, случайно обезглавив близлежащий цветок.

Тетя не заметила. Она вытащила из фартука конверт. И передала его мне, оставив на бумаге грязный отпечаток руки.

Но это не имело значения. Я узнала почерк. Он принадлежал отцу. И я знала, о чем он попросит, как делал каждый год, когда король открывал ворота своего замка на празднование Равноденствия.

– Он старается, Элспет, – сказала тетя, наблюдая за мной.

Я проследила пальцем за текстом письма, размазав неровный почерк отца. Мне хотелось избежать не только его, мачехи и сводных сестер. Существовала еще одна причина, по которой я не любила посещать королевский двор, праздник Равноденствия или город.

Вырождение. Так назвал это Король-пастух в «Старой Книге Ольх». Болезнь ума или тела, которая приходит вместе с поветрием. Лихорадка наделяла странной силой, магическими дарами. Но у всего есть цена. Для одних она очевидна: жизненные силы человека медленно и мучительно истощались.

Для других, как для меня, она представляла собой неизвестную, тяжелую невидимую наковальню, которая могла упасть в любой момент. И мне казалось безрассудным находиться рядом с незнакомыми людьми, зная, что в любой миг вырождение может разжечь мою кровь. Я могу совершить нечто ужасное на глазах у короля, его целителей и дестриэров, и те утащат меня в королевские подземелья. Или, возможно, я заболею и, как бы я ни пыталась это скрыть, исчезну в небытии.

Как моя матушка.

Я отвернулась от тети, перебирая пальцами пурпурные лепестки ириса.

– Просто думаю, что всем будет легче, если я останусь здесь.

Тетя вздохнула, ее голос звучал нежно, когда она потянулась, чтобы погладить меня по щеке.

– Мне никогда не понять, каково тебе, – сказала она. – Но знай, что тебя любят и что тебе всегда найдется место здесь, рядом со мной. Но не позволяй лихорадке одиннадцатилетней давности мешать тебе жить своей жизнью, Элспет. Ты молода. У тебя еще так много впереди. – Она сморщила нос и опустила взгляд обратно на свою работу. – Если не ради собственного удовольствия, то хотя бы ради моего. Я бы заплатила приличную сумму, чтобы взглянуть, как Нериум Спиндл скорчится от неловкости.

Накануне нашего отбытия в королевский замок на Равноденствие мне приснился сон.

Мне не доводилось видеть сновидений с тех пор, как я прикоснулась к Карте Кошмара. Какими бы ни были его недостатки, Кошмар не нарушал мои беспробудные часы.

Мне неизвестно, что он делает, когда я сплю, а он не отвечал, когда я спрашивала. Раньше я думала, что он тоже засыпает, но после стольких лет совместной жизни я поняла, что Кошмар вообще не спал. Он просто исчезал в той части моего сознания, куда я не могла дотянуться. Там царила тишина, и когда я засыпала, он свободно бродил, не мешая потоку – полнейшему шуму – моих мыслей.

Но теперь было похоже, будто я в кои-то веки вторглась к нему.

Во сне я очутилась в старинной комнате, увитой виноградными лозами. Старый деревянный потолок прогнил, пропуская лучи света под сенью зелени. Надо мной щебетали птицы, летний день стоял теплым и ясным, несмотря на холодный, обветренный камень вокруг.

Никак не могла вспомнить, как попала в эту комнату. Как и все сны, он не имел начала и конца. В центре помещения стоял камень, широкий и высокий, как стол. На камне сидел мужчина в золотых доспехах, давно утративших былой блеск. Он был в возрасте, старше моего отца, мрачный и суровый. Мужчина без колебаний нес тяжесть доспехов – его сила укоренилась глубоко. На бедре покоился древний ржавый меч с вырезанными на рукояти скрученными ветвями.

Задумавшись, мужчина опустил голову на перчатки, не замечая моего присутствия.

Шаркая ногами по усыпанному листвой полу, я ждала, пока он поднимет взгляд.

Когда он наконец увидел меня, я ахнула, распознав острый взор его неестественных, кошачьих желтых глаз – широкие радужки и узкие зрачки.

На мгновение мужчина замер. Я поняла, что застала его врасплох, вторгшись в момент – место, – которое Кошмар не собирался мне показывать.

Комната исчезла, пение птиц стихло. Деревья заменили высокие полки, набитые книгами, талмудами и свитками. На месте камня появился прочный стол, вырезанный из вишневого дерева. Я стояла в библиотеке дяди, и у меня перехватило дыхание.

Мужчина в доспехах испарился. Вместо него появилось существо – скорее животное, чем человек. На спине у него рос грубый черный мех. Он сгорбился над столом, длинные пальцы не позволяли определить, где кончается плоть и начинаются когти. Пушистый и длинный хвост угрожающе хлестал – как у разъяренной кошки, – а заостренные уши подергивались в мою сторону.

Я наблюдала за ним, и в животе у меня завязывались узлы от восхищения и ужаса.

Он сузил желтые глаза.

– Явилась шпионить?

Я запнулась, не зная, что ответить. Очевидно, он злился. Тем не менее я не причастна к созданию своих сновидений. Я вдохнула, набираясь храбрости.

– Кем был тот мужчина в доспехах?

Кошмар провел когтем по столу, царапая дерево. Его губы, темные и тонкие, изогнулись.

– Боюсь, тем, кто давно умер.

Я стояла в центре дядиного ковра из овечьей шкуры, знакомая текстура холодила босые ноги. Так странно слышать голос и почти никогда не видеть лица, стоящего за ним. Я внимательно изучала черты, темный рот и короткие, неровные зубы. Существо, Кошмар, человек – кем бы он ни был, он точно создан быть призраком, достаточно устрашающим, чтобы напугать любого.

Когда края библиотеки потускнели, я выпалила:

– У него были желтые глаза.

Цокнув языком, Кошмар улыбнулся. Он сидел, взгромоздившись на стол дяди, и смотрел на меня теми же золотисто-желтыми глазами.

– Хочешь послушать историю? – прошептал он.

Его слова отозвались эхом, сон уже начал рассеиваться. Я кивнула, и библиотека вокруг меня погрузилась во тьму.

Остался только шелковистый и безграничный голос Кошмара.

– Жила-была дева, – пробормотал он, – умна и добра. Скрывалась в тенях лесной чащи она. И жил-был король, посох в нем пастуха выдавал. Правил он древней магией и старую книгу написал. Двое были вместе, двое единым целым стали.

– Дева, король… и монстр, в чьем облике они предстали.

Глава четвертая

Король Роуэн жил в Стоуне, в замке сразу за городом, окруженном голыми холмами, пригодными для земледелия. Если холмы и были красивы, я об этом не ведала. Я не могла их видеть. Никто не мог.

Туман был слишком густым.

Словно сотканный из овечьей шерсти, волшебный и пахнущий солью, он покрывал весь Бландер серым одеялом. Сильнее всего он стоял в лесу. Каждый год туман разрастался, отгораживая королевство от внешнего мира, проникая на наши поля и фермы. Если колода Карт Провидения не будет собрана при моей жизни, то и сам город – даже дороги и здания – непременно угодит в его сети.

И Дух Леса сможет свободно странствовать.

Но семьи Бландера давно научились держаться подальше от тумана. Они толпами шли по дороге через большие железные ворота, ступая на королевские земли, подстегиваемые обещанным праздником Равноденствия – возможностью пообедать за королевским столом. Некоторые прибыли в каретах, но большинство по традиции шли пешком. Я держала руку Айони, а другой рукой придерживала застежку плаща.

Рядом со мной кузина без устали взволнованно болтала.

– Как думаешь, чем король Роуэн отблагодарит отца за Карту Кошмара? Даст больше карт? Золото? Землю? Почетное место при дворе?

Король-пастух создал семьдесят восемь Карт Провидения в порядке убывания. Существовало двенадцать Черных Лошадей, которыми владела только элитная гвардия короля – дестриэры. Одиннадцать Золотых Яиц. Десять Пророков. Девять Белых Орлов. Восемь Дев. Семь Чаш. Шесть Колодцев. Пять Железных Ворот. Четыре Косы. Три Зеркала. Два Кошмара.

И одна Карта Двух Ольх.

Будучи одной из двух существующих экземпляров, Карта Кошмара являлась чрезвычайно редкой. И тем не менее, несмотря на то, что короли Бландера искали ее десятилетиями, дядя решил хранить карту в тайне в течение одиннадцати лет.

Я оглянулась на него через плечо. Дядя шел в ногу с сыновьями. Он выглядел веселым и о чем-то говорил с мальчиками. Его борода была подстрижена, а шелковый воротничок выглядел лучше, чем те, которые он носил обычно.

– Подозреваю, что у твоего отца было достаточно времени, чтобы решить, что потребовать у короля в обмен на Карту Кошмара, – мрачно заметила я.

Голос пронесся в сознании, как свистящий в окне ветер:

«Боярышник мало семян отдал. С сухих ветвей все листья растерял. Воров и торговцев ты берегись. Чтоб забрать свое, отнимут твою жизнь».

Айони заправила светлые волосы за ухо.

– Отец попросил меня присутствовать, когда он будет вручать Карту Кошмара королю.

Мое внимание вернулось к ней.

– Что? Зачем?

Айони скривила губы, как она всегда делала, когда не могла решить, что сказать.

– Он хочет представить меня принцу Хауту.

Я фыркнула.

– Звучит как наказание, а не награда.

Айони всегда была щедра на смех – одна из многих вещей, которые я в ней любила. Кузина заставляла меня чувствовать себя намного смешнее, чем я была на самом деле. Но в этот раз она не засмеялась. Ее брови сошлись к переносице, а карие глаза отрешенно устремились вдаль.

Слишком медленно, но я начинала понимать.

– Подожди, дядя отдает Карту Кошмара… чтобы ты могла познакомиться с принцем?

Айони пожала плечами, пнув камешек перед собой.

– Разве это так ужасно?

Я моргнула.

– А как же иначе? – понизив голос, я оглянулась через плечо, памятуя о том, к чьему замку подхожу. – Этот мужчина – мерзавец. Оба принца такие.

– Откуда тебе знать? – возразила Айони. – Ты когда-нибудь встречала их?

– Они дестриэры, – парировала я в ответ, более пылко, чем мне хотелось. – И обучены быть жестокими, мерзкими людьми.

– Не все такие. Твой отец и сам не так давно был капитаном дестриэров.

Мышцы моей челюсти дернулись.

– Кроме того, – продолжала Айони, – возможно, Хаут будет совсем не таким королем Роуэном, как его предшественники.

Кошмар зарычал при слове «Роуэн», когтями оцарапав мне разум. Я шикнула на него.

– Как ты себе это представляешь? – спросила я.

– Он такой притягательный… способный. Истинный лидер. Возможно, при нем дестриэры станут символом защиты, а не угнетения. Быть может, он будет королем, который не причиняет вреда тем, кто заразился, а позволяет им исцелиться. Станет королем благодати, а не страха. Лучшим королем из рода Роуэнов.

Я стиснула зубы. Когда заговорила, мой голос звучал отнюдь не нежно:

– Подобной версии Хаута Роуэна не существует, Айони. Ты придумала его в своем воображении.

Рука кузины выскользнула из моей хватки.

– Если бы все были такими недоверчивыми, как ты, Бесс, Бландер бы никогда не изменился.

Мой смех прозвучал без эмоций.

– Уж лучше быть недоверчивым, чем питающим пустые иллюзии.

На щеках Айони появился румянец, а в карих глазах заискрил редко появляющийся гнев.

– Надежда не делает меня той, кто питает пустые иллюзии, Элспет, – сказала она.

Я открыла рот, чтобы ответить что-нибудь еще, но Айони ушла вперед, оставив меня одну, пока ее слова жалили меня, точно осы. Остаток пути я шла в одиночестве, уже желая, чтобы пребывание в замке короля поскорее закончилось.

Мы пересекли разводной мост как раз в тот момент, когда небо потемнело. Олдрич и Лин бросали камни в ров и кричали от восторга, пока тетя не схватила их за уши и не повела в замок вместе с остальными.

Я избегала Айони, передвигаясь на усталых ногах, чтобы встретить отца и сводных сестер в скоплении других семей Бландера. Большинство лиц мне не доводилось видеть уже много лет, но я узнавала их по знакам отличия в виде деревьев, нашитых на туники и платья. Спиндл, Хоторн, Джунипер, Бич, Горш, Эш и так далее. Такова история нашего королевства – древняя дань уважения Духу Леса – брать фамилии в честь деревьев[2].

Ная и Димия, на голубых шелковых платьях которых вышит бересклет, стояли возле очага и махали мне рукой. Рядом с ними я заметила Нериум. Когда она увидела меня, ее глаза округлились, а белки покраснели по краям.

Тетя оказалась права. Приятно наблюдать за реакцией мачехи.

Когда подошел отец, я напряглась. Он шествовал, словно крепкий дуб, на голову выше всех мужчин вокруг нас. На нем туника красного цвета, оттенка бересклета. Он взглянул на меня голубыми глазами, его эмоции были настолько сдержанными, что их могло и вовсе не существовать.

– Сомневался, что ты придешь.

Я потянулась к своему амулету – вороньей лапке в кармане – и рассеянно погладила его, поддавшись тревожной привычке, которую едва осознавала.

– Я уже три года не была в Стоуне, – сказала я, поднимая взгляд к сводчатому потолку замка. – Здесь холоднее, чем я помню.

Отец замер. Его взгляд опустился на мое лицо, а через мгновение скользнул в сторону.

– Ты хорошо выглядишь.

Я ничего не ответила, наблюдая за его глазами, ожидая, что он вновь посмотрит на меня – зная, что этого не произойдет. Отец провел ладонью по подбородку, мозолями царапая жесткие волоски нестриженой бороды.

– В этот раз будет не так весело, как в прошлые Равноденствия, – заявил он. – Урожай выдался не очень хорошим.

Я кивнула.

– Туман кажется гуще с каждым днем.

Отец взглянул поверх меня на смешавшуюся толпу.

– Королю не терпится заполучить две последние карты. И он готов хорошо за них заплатить.

Я вздрогнула, вспомнив разговор с Айони.

Кошмар пробрался в мой разум

«Отчаянные времена», – сказал он.

«Ни одна карта не стоит официального знакомства с Хаутом Роуэном».

«Сказала девушка, которая разговаривает с монстром в своей голове. Не совсем подходишь на роль принцессы, не так ли, моя дорогая?»

Я проигнорировала его.

– Скажу лакею, чтобы он отнес твой дорожный сундук в комнаты семьи Спиндл. У тебя будет своя, рядом с нами. – Он сделал паузу. – Если только не захочешь остаться с Хоторнами.

Возможно, я бы так и сделала, если бы мы с Айони не повздорили всего час назад. К тому же место ночлега едва ли имело значение. Празднование Равноденствия не связано со сном.

– Благодарю, – кивнула я.

Отец поймал чей-то взгляд в толпе и поспешно положил руку мне на плечо.

– Я рад видеть тебя, Элспет.

Мгновение спустя он ушел, пробираясь сквозь толпу к большой лестнице. Я смотрела ему вслед, бросив последний взгляд на дверь, прежде чем стражники закрыли ее – последние остатки серого дневного света исчезли за зловещими ночными облаками.

По дороге в большой зал я взглянула на свое отражение в затемненном окне. Я выглядела бледной, мои низкие скулы чересчур остры, темные глаза слишком бездонны – бесконечно. Глядя на девушку в отражении, я скривилась и вздохнула, решив вести непринужденные беседы и пораньше лечь спать.

До большого зала оставалось не более трех шагов, когда я поняла, что лучше было бы спрятаться в своей комнате на неопределенное время. Аликс Лобернум, облаченный в яркие желтые цвета своей семьи, задержался возле входа в большой зал. Его каштановые волосы безукоризненно зачесаны набок, за исключением нескольких непослушных прядей на макушке, сформировавших неукротимый чуб. Когда его пепельно-карие глаза встретились с моими, Аликс улыбнулся так широко, что я могла разглядеть каждый зуб.

– Проклятье, – пробормотала я.

Кошмар застонал.

– Элспет, – сказал Лобернум, спеша ко мне. – Мне показалось, что я видел тебя раньше, но боялся, что ты мне привиделась из-за слишком сильного желания.

К счастью, замок семьи Лобернум находился по другую сторону Бландера от пристанища Хоторнов. Шансы встретить Аликса, даже в городе, ничтожны. Возможно, именно поэтому я уединилась с ним в тихом уголке королевских садов, когда мне было семнадцать, – в надежде, что больше нам никогда не придется столкнуться лицом к лицу.

Но только если я буду избегать Равноденствия.

Я уклонилась от объятий, протянув вместо этого руку.

– Здравствуй, Аликс.

Он скользнул по мне взглядом. Когда его губы коснулись моей руки, я отстранилась, чувствуя, как нутро сжимается от чувства вины, неловкости и малейшего намека на отвращение. Я шагнула мимо Аликса в большой зал.

– Нам следует войти.

Легкой походкой он нагнал меня.

– Сочту за огромную честь, если вы сядете рядом со мной, мисс Спиндл.

– Я должна сидеть рядом с отцом, – ответила я, не глядя на Аликса.

– Следует ли мне попросить его разрешения, чтобы вы сели со мной?

Кошмар тихо выругался.

«Святые деревья, как я его ненавижу».

«Он чуткий. – Чувство вины ужалило меня, словно оса. – И я ужасно с ним обошлась».

«Не вижу в этом никакой проблемы».

Большой гулкий зал полнился яркими красками. На длинных столах стояли сверкающие серебряные блюда и бесконечная череда свечей. За королевским столом, за пределами света, я насчитала восемь дестриэров, каждый из которых носил в кармане Карту Черной Лошади.

Мне потребовалась вся моя одиннадцатилетняя практика, чтобы сохранять спокойное выражение лица. Ладони стали горячими от пота. Нериум прошла мимо меня в толпе. Я последовала за ней, отдаляясь от Аликса, вокруг меня засияли цвета – огоньки Карт Провидения, спрятанных в карманы и сумки. Желтый – Золотое Яйцо. Бирюзовый – Чаша. Пронзительно-белый – Белый Орел. Серый – Пророк. Красный – Коса. Черный – Черная Лошадь.

Кошмар зашевелился, скользнув в мое сознание.

«Цвет не причинит тебе вреда, – пробормотал он. – С другой стороны, дестриэры и этот невыносимый мальчишка…»

Я помчалась к ближайшему свободному месту.

– В другой раз, – бросила я быстрый взгляд на Аликса через плечо.

Разочарование потушило его улыбку. Он отвесил мне короткий поклон, а затем исчез за длинным столом.

Стиснув зубы, я потерла ладонями глаза. И даже не заметила, что остальные вокруг меня встали, дабы поднять тост за короля, пока чья-то рука не взяла меня под локоть и не подняла на ноги.

– За Равноденствие! – закричала толпа, звон хрусталя эхом разносился по залу.

Я подняла свой кубок и встретила тост мальчика рядом со мной – того самого, который поднял меня на ноги. У него на носу под странными серыми глазами виднелась игривая россыпь веснушек.

– Благодарю, – сказала я.

Он налил себе еще вина, затем наполнил мой кубок.

– Вы хорошо себя чувствуете, мисс?

Я сделала глубокий глоток. Когда подняла голову, мальчик смотрел на меня.

– Лучше не бывает, – слетел с моих губ ответ.

Он поддержал меня крепким глотком вина. Незнакомец улыбнулся, я поймала себя на том, что мне хочется улыбнуться в ответ, – живой блеск его необычных глаз заразителен.

– Я вас не знаю, – кротко призналась я.

Он выше меня, но, несомненно, моложе. Называя свое имя, мальчик ссутулился и наклонился ближе, будто это секрет.

– Я Эмори, – произнес он. – Эмори Ю.

Я поперхнулась вином, застрявшим в горле. Сводные сестры смотрели на меня через стол с зеркальным выражением любопытства. Они, как и я, несомненно, задавались вопросом, как мне удалось оказаться рядом с младшим племянником короля.

– Меня зовут Элспет, – сказала я сквозь сжатые губы.

Эмори сделал еще один глоток вина.

– Из какой вы семьи?

– Спиндл.

– Элспет Спиндл, – повторил он, его взгляд скользнул по столу, затем вернулся ко мне. – Элспет Спиндл. Довольно трудно произносить.

Слуги принесли первое блюдо – летний суп, и в зале воцарилось затишье: влиятельные семьи Бландера жаждали вкусить яства со стола короля. Но у меня пропал аппетит. Я уставилась на блюдо и не притронулась к нему, вино начало неприятно бурлить в желудке.

– Согласен, – сказал Эмори Ю, отодвигая свою чашу и делая еще один глубокий глоток из кубка. – Зачем тратить прекрасное пространство желудка на суп?

Кто-то рядом с Эмори толкнул его локтем, и мальчик отвернулся, вбирая слова, произнесенные низким, отрывистым тоном. Я разглядела пучок рыжеватых волос, освещенных кроваво-красным светом Карты Косы.

Мне не требовалось приглядываться, чтобы понять, кто это. В Бландере всего четыре Карты Косы, и принадлежали они исключительно семье Роуэн. Принц Ринэлм Роуэн, второй наследник трона, сидел по другую сторону от Эмори и шептал на ухо своему кузену что-то, чего я не могла расслышать.

Эмори отвернулся от принца и осушил кубок, скривив губы в однобокой ухмылке.

– Мои извинения, – сказал он. – Обычно я более приятный собеседник. Равноденствие оказывает на меня… странный эффект. Вы рассказывали мне о себе.

Правда? Я больше не могла сосредоточиться. Вино бурлило в пустом желудке. Голова кружилась, я чувствовала усталость, алкоголь путал мои мысли. Меня захлестнула волна тошноты, отчего-то усугубляясь шумом в большом зале. Желание выбежать из комнаты стало настолько сильным, что я вцепилась в стул.

Я заставила себя моргнуть, почти забыв о мальчике рядом со мной.

– Простите, – произнесла я. – Сегодня вечером я сама не своя.

– Вам нездоровится?

– Нет. Мне просто нужно… просто нужно немного воздуха.

Стул Эмори заскрипел о каменный пол. Когда племянник короля предложил свою руку, я отпрянула.

– В этом нет необходимости.

Эмори вновь улыбнулся, его губы и зубы окрасились в пурпурный цвет.

– Полегче, Спиндл. Даже я вижу, что вам не хочется здесь находиться.

Он потянулся к моей руке. На этот раз я позволила ему помочь мне медленно и нерешительно подняться.

Мы с Эмори плыли против течения слуг, несущих на серебряных подносах следующее блюдо. Я последовала за ним из большого зала до самой парадной лестницы. Вокруг нас никого не было – ни Карт Провидения, ни дестриэров. Я ухватилась за перила у подножия лестницы и сделала очень глубокий вдох, пока тело медленно расслаблялось.

Я не заметила, что Эмори украл графин с вином, пока он не передал его мне.

– Хотите еще? – спросил он.

Я отмахнулась. Племянник короля сделал глубокий глоток. Вино стекало по его подбородку на зеленый бархат тонко расшитого воротника. Эмори вытер рот рукавом и улыбнулся мне, но его взгляд не выражал эмоций.

– Вы выглядите ужасно бледной, – заметил он, снова протягивая мне графин.

Когда я отмахнулась во второй раз, моя ладонь коснулась его руки.

– Благодарю за помощь, – сказала я. – Остаток пути я могу пройти самостоятельно.

Некоторое время Эмори молчал, его взгляд упал на то место, где мои пальцы коснулись тыльной стороны его ладони. Когда он заговорил, его голос звучал отрывисто.

– Я отведу вас, куда потребуется. Знаю этот замок лучше крыс.

Я начала подниматься по лестнице.

– Мне по силам найти дорогу.

Он поймал меня на полпути вверх, стремительно, словно змея, сокращая расстояние между нами. От его дыхания разило вином.

– Спиндл, – сказал Эмори, и слово проскользнуло сквозь его зубы как шипение. Он потянулся ко мне, сомкнув руку вокруг моей кисти.

Я попятилась, пока не уперлась спиной в перила. Внизу виднелся большой зал. Я оглянулась через плечо, паника желчью подступала к горлу. Если упаду, если племянник короля столкнет меня через перила, умру ли я от падения?

«Не умрешь, – сказал Кошмар. – Только покалечишься. Сломаешь что-нибудь».

«Что он делает?» – завопила я.