Нарисованная армия

Нарисованная армия

Григорий Морозов

Иллюстратор Григорий Морозов

Дизайнер обложки Роман Веденисов

© Григорий Морозов, 2019

© Григорий Морозов, иллюстрации, 2019

© Роман Веденисов, дизайн обложки, 2019

ISBN 978-5-4496-9463-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Город, где учатся герои нашего рассказа, слишком известен, чтобы его называть. Каждый поймёт, что это за место, когда найдёт там что-то уже знакомое.

Шёл март 1999 года. Ещё только начало весны, почти что зима, но весной уже пахло в воздухе. Хотелось чего-то нового, хотелось изменений в мире. Дома и на работе люди вовсю спорили, будет ли на новый, 2000 год коллапс всей электроники, заточенной под цифру 1 в начале. Спорили об этом и здесь – на юридическом факультете, хотя для юрфака это была не первостепенная проблема.

Весна и перемены уже заглядывали сюда, старая советская юриспруденция постепенно уступала место новой. Новый Уголовный кодекс, новый Гражданский кодекс, состоящий из многих частей. Спешно печатались новые учебники. А в недрах парламента уже были готовы родиться новые Трудовой и Уголовно-процессуальный кодексы. При этом в повседневной жизни новая волна совсем не была такой заметной. Факультетская столовая была всё такой же старой, с причудливыми композициями из засушенных веток на стенах. За окном с грохотом шли те же самые старые трамваи, что заезжали сюда, на остров, и двадцать лет назад. Правда, бумажные читательские билеты уже заменили на пластиковые карточки со штрихкодом. Вместо привычных советским студентам полусладкого грузинского и прочих плодово-ягодных вин, разливного пива из желтых цистерн-бочек и горьких прибалтийских бальзамов после лекций здесь пили полусладкие красные «Монастырскую избу» и «Медвежью кровь» из Болгарии, тёмные и светлые «Балтику» и «Степана Разина», миндальный ликёр «Амаретто» с красивой квадратной пробкой.

Была пятница, между четырьмя и пятью часами дня. На улице уже стемнело; перестал идти мокрый снег, шедший до этого весь день.

Пара, последняя на сегодня, опять началась не вовремя – когда очередь на столовской раздаче уже подошла. В опустевшей юрфаковской столовой третьекурсник Владимир оплатил кассирше мясные тефтели, тарелку варёной гречки, салат из рубленой капусты с солью и маслом, стакан компота из сухофруктов и двинулся к столику у дальней стены, напротив входа. Небольшой зал на двенадцать столов был занят наполовину, но с Володиного потока никого – все на паре.

Володя поглощал свой обед в быстром темпе. Нож в железном ящике с приборами он взял, но так и не использовал его – жирные тефтели для скорости он поделил пополам ребром вилки. Из круглой белой пиалы он стремительно доел салат, называемый здесь «сечка». Владимир учился не первый год, и ему уже случалось прогуливать пары. Но именно на эту пару он хотел попасть – почти так же, как хотел поесть. Преподаватель же был строгий и не пускал в зал уже через пятнадцать минут после начала лекции.

Покончив с тефтелями, – Владимир решил, что они сегодня определённо удались, – он залпом выпил компот из стакана, оставив на донышке сморщенный остаток груши и горстку жёлтых ягод. Поднос с грязной посудой в стойку для этих подносов он вбил шумновато – один из обедающих обернулся и посмотрел Володе вслед, но увидел только убегающую спину – ему нужно было ещё успеть подняться на четыре этажа вверх.

Лифта для людей у них на юридическом факультете не было – только грузовой библиотечный, для книг. Но даже будь там пассажирский лифт, Володя бы его обогнал. Опоздав всего на восемь минут, он через заднюю дверь вошёл в зал и, слегка пригибаясь, боком прошёл к столу, за которым сидел его лучший друг Женя.

Профессор Горелов, не прерывая чтения лекции, неодобрительно посмотрел на Володю из-под седеющих бровей. Про профессора говорили, что он был учредителем одной из первых в городе частных юридических консультаций «Горелов и партнёры» (как шутил Володин одногруппник Роман – «фирма „Горелов и половые партнеры“»), что он по-прежнему практикующий юрист, а также что он учился на одном курсе с полпредом президента по городу и оттого все время пропадает где-то вне факультета и приезжает за пять минут до лекции, и не на трамвае, а на зелёном седане «Пежо». У них на потоке профессор Горелов читал гражданское право.

Володя добрался до своего места, извлёк из рюкзака большую тетрадь в ледериновом переплёте и коротко пожал Евгению руку: друзья уже здоровались с утра, на первой паре. Женя был одет как обычно: светло-серый бадлон, поверх него – чуть вылинявшая рубашка бежевого цвета из плотной ткани, с блестящими металлическими пуговицами, чёрные джинсы, ремень с тяжёлой пряжкой. Кожаная зимняя куртка с барашковым воротником висела тут же, на спинке стула. Его коротко стриженные тёмные волосы были причёсаны ровно, только чёлка на лбу предательски топорщилась вверх. «Наверное, вчера сходил подстричься», – решил Володя, глядя на Женину причёску в профиль.

Выражение лица Жени было сосредоточенным, даже сумрачным. Поздоровавшись с Володей, он снова взялся за авторучку и погрузился в чирикание своего конспекта – раскрытой тетради на 48 листов.

Володя чуть тронул Женю за плечо:

– Чего сегодня?

– Вот. – Видимым усилием Женя отвлёкся от своих зарисовок и подвинул к Володе свою тетрадь. Среди спиралей, стрелочек и контура самолёта-истребителя «Стелс» наискосок страницы проходила надпись: «Защита права собственности и других вещных прав». Женя считал, что он всё хорошо запоминает, и не заморачивался насчёт ведения конспекта. Почти на все занятия, кроме английского языка, он ходил с этой же тетрадью.

– Понятно, – улыбнулся Володя и тут же икнул, еле успев закрыть рот.

– Есть пришлось быстро? – Женя не смог сдержать улыбки.

– Да, – тоже со смехом выдавил Володя.

Женя придвинул конспект обратно к себе. Половину правой страницы у него занимала сложная многоклеточная таблица, похожая на судоку или пирамиду индейцев майя. Ячейки таблицы были заполнены значками двух видов. Женя, думая о чём-то своём, заштриховывал те или другие клетки по одному ему ведомой системе, и только такие важные объявления, как название новой темы, могли заставить его записать в конспект что-то относящееся к предмету.

Володя хотел ещё спросить Женю про то, чем тот так озабочен, но заметил, что профессор Горелов снова посмотрел на них. Потом, в перерыве выясним.

С использованием сокращений и придуманных им самим аббревиатур Володя начал записывать лекцию, с того места, на котором пришёл, – про защиту прав не-собственника. А ведь всё это наверняка можно прочитать и в учебнике.

Володя осмотрелся в зале. Лампы дневного света отбрасывают блики на бледно-зелёные стены. Позади целый день лекций и семинаров, но всё равно все заняты конспектированием. Вон только чуть позади ещё один Володин друг – одногруппник Боря, пригнувшись, режется в шахматы с рыжим парнем из какой-то другой группы. У Бори третий юношеский разряд, но тот рыжий тоже не промах. Эмоциональная реакция на удачные ходы время от времени слышна и впереди, и профессор Горелов уже несколько раз задерживал взгляд на игроках.

И ещё дальше, почти на самой задней парте, Инна из Жениной группы увлечённо разбирает пачку ксерокопий: наверняка в перерыве скопировала чей-нибудь отличный конспект и сейчас раскладывает листы по порядку. Она очень любит танцевать, любит тусоваться в ночных клубах, и ей некогда самой записывать все лекции подряд.

Но в основном все всё-таки пишут. Вон девочки на первых рядах строчат, не поднимая головы. Даже Рома, отложив взятую почитать у соседа слева газету «Вчера», увлечённо пишет про истребование из чужого незаконного владения. Вот впереди приятели рыжего шахматиста склонились над тетрадями.

Как же тяжело вести конспект после сытного обеда! Володя дописал тему, записал название следующей. Скукота. Гражданское право как предмет его совершенно не увлекало. Оно какое-то неосязаемое, набор отвлечённых юридических конструкций, как в римском праве или праве Древнего Египта. Лица, вещи… как какие-нибудь интегралы или матрицы в алгебре, которые нельзя потрогать.

То ли дело уголовное право. Тут стало интересно уже с первых лекций по предмету. Возраст наступления уголовной ответственности. Смягчающие и отягчающие обстоятельства. А уж когда пошла особенная часть Уголовного кодекса! Убийство и формы умысла на него – если он не хотел убивать, то зачем же тогда заранее выдернул штакетину из забора и шёл с ней к дому жертвы два километра? Один геолог подстрелил другого геолога в кустах на том берегу реки, думая, что там сидит медведь. Виновен – или невиновен?

Старшие курсы говорили, что задачи в задачнике основаны на реальных событиях. Тем невероятнее казались задачи из раздела о преступлениях против половой неприкосновенности. Представился девушке следователем, пригласил её в подвал дома, где на верхнем этаже располагалась прокуратура, под предлогом снятия отпечатков пальцев ног велел раздеться догола и вступил в связь. Когда шла лекция про половые преступления, ажиотаж был такой, что на вторые полпары сбежался весь курс – все, кто закосили первую половину. Или вот ещё задача: вечером в гостинице постоялец-мужчина, нетрезвый, женатый, ошибся номером, разделся, лёг в кровать к женщине; та его пожурила, что так поздно пришёл, потом они вступили в связь, а наутро она обнаружила, что это не её муж, и написала заявление об изнасиловании.

Володина тяга к уголовному праву имела объяснение. От людей этой профессии с очевидностью веяло романтикой. Не воровской романтикой, а романтикой в рамках закона, разумеется. С экранов кино и страниц книг на Володю смотрели следователи с немного усталыми лицами, которые, жуя зубочистку, не спеша распутывали самые сложные дела.

Поэтому после выпуска Володя хотел поступить на службу в органы прокуратуры.

Мама – юрист-международник и папа – начальник правового управления в областном законодательном собрании также Володю поддерживали.

Ещё Володю с детства привлекали поезда, так что, если бы на юрфаке имелась специальность «железнодорожное право», он пошёл бы учиться именно на неё.

Здесь была бездна примеров прекрасного правового регулирования, на стыке рельсов и права. Например, звуковые сигналы на железной дороге имеют одинаковое значение как в светлое, так и в тёмное время суток. Или же правовой термин «воздушный поток», который образуется вокруг движущегося поезда и может снести стоящего у путей человека.

Или вот рассказывали один пример, практически обычай делового оборота, как сказали бы юристы. Когда на станции встречаются два поезда со стройотрядами из одного института, проводники поливают друг друга водой из тамбуров!

Идеальным сочетанием, «работой мечты» Володе виделась служба в транспортной прокуратуре. В его городе была такая прокуратура. Очень небольшая, правда, всего четыре человека – прокурор, его зам, помощник и секретарша. Он даже сделал доклад на профильном кружке на тему «Суд метрополитена». Доклад был построен на простом и понятном тезисе. Поскольку существуют управление внутренних дел на метрополитене и прокуратура на метрополитене, то, несомненно, следует образовать и суд метрополитена. Доклад заслужил массу улыбок и вопросов вроде того, на какой глубине следует поместить этот суд. Но Володя не унывал и был на тему своего будущего настроен оптимистично.

Единственным сколь-нибудь весомым аргументом за изучение гражданского права было то, что работа в прокуратуре на транспорте – это не только борьба с хулиганством и кражами рельсов, но и распутывание хозяйственных махинаций. Но тут Владимир был уверен, что нужные разделы он освоит потом – когда будет нужно. Главное – когда будет ясно, что именно из всех этих многочисленных правовых конструкций будет нужно ему по работе. А пока некоторые из видов договоров казались больше похожими на сексуальные извращения – лизинг, факторинг, – чем на отношения юридических лиц между собой.

Надо также сказать, что увлечение железными дорогами сделало Володю знатоком всевозможных закоулков и тропинок среди красивой, старой промышленной архитектуры. Жанр арт-фотосессий на фоне всевозможных кирпичных стен, увитых плющом, ржавых труб и заросших бурьяном вагонов ещё только входил в моду, а у Володи наготове было по меньшей мере пять необычных фотолокаций. Несколько раз он даже заработал на этом своём увлечении, проводя для гостей города экскурсии, которых им не предложат в обычном турбюро.

– Так, вы двое, на задней парте! Перестали отвлекать других и покинули аудиторию! – игрой в шахматы профессор Горелов так и не проникся.

Боря и рыжий парень подхватили свои пальто, рюкзаки, конспекты и пошли осторожно, боком продвигаться между парт к выходу из зала. В правой руке, как вазу, стараясь не растрясти, Борис нёс главное – маленькую шахматную доску с воткнутыми в неё фигурками.

Володя с сочувствием обернулся: «Что за жизнь! Предмет такой дурацкий, в голову не лезет, и ещё тут такие строгости!»

С этими мыслями Володя отлистал конспект на несколько страниц назад и открыл разворот, на котором не было ни строчки текста. Там разворачивалась картина, только не маслом, а синей шариковой ручкой. С одного края страницы к другому ехали танки, за ними – боевые машины пехоты, из укрытий вела огонь артиллерия. Из стволов орудий вырывались кружки нарисованного дыма, за танками тянулись следы гусениц – поперечные бороздки. Местность Володя изобразил слегка холмистую: Европа, луг, ёлки, мельница, посередине – река. На вражеской стороне – разбитые дома, коровники, коровы в страхе разбегаются от разрывов, а одна корова уже плывёт по нарисованной реке ногами кверху. С воздуха наступление наших войск прикрывали два штурмовика, кукурузник Ан-2 сбрасывал парашютистов около ветряной мельницы.

Авиационное прикрытие ещё не было дорисовано до конца, звено истребителей Володя начал рисовать ещё на прошлой лекции. Для большого бомбардировщика было зарезервировано пустое место слева вверху.

В центре позиций российских войск была нарисована ферма, среди бараков с торчащими досками над фермой возвышалось зернохранилище – элеватор. На самом верху элеватора высовывался по пояс человечек со стереотрубой. Рядом с человечком чёрной ручкой была поставлена крохотная цифра 1 – это был командир наших войск, генерал-майор Салтанов Владимир Сергеевич, он же Володя.

Цифрами были обозначены и многие другие боевые единицы с российской стороны: танки, бронетранспортёры, самолёты, катер, штабной блиндаж и даже отдельные человечки. За цифрами скрывались однокурсники – друзья и приятели Володи. Генералов на карте было немного – кроме Володи, ещё был его лучший друг, генерал-майор танковых войск Евгений Шуршалин, уже закрасивший почти все клеточки в своей сложной таблице.

Художественное творчество Владимира как-то раз заметили на военной кафедре, куда все парни ходили по средам. Подполковник – преподаватель тактики – сказал, что войска на картине построены не совсем грамотно, зато бронемашины и ракеты нарисованы очень натурально, реалистично. На кафедре тактики был кодоскоп – проектор, передававший изображение с прозрачной плёнки на экран на стене. Володе дали пачку листов такой плёнки и справочник по военной технике стран НАТО с указанием, какие именно танки нужно зарисовать на пленку. При этом его освободили от занятий – от тактики, от топографии. Это несколько огорчило Володю: вот эти лекции, в отличие от Устава гарнизонной и караульной службы, ему нравились. Поэтому он нарисовал все порученные ему «Мардеры», «Брэдли» и «Абрамсы», с лёгким сердцем отдал подполковнику комплект плёнок с рисунками и больше свой конспект с картиной боевых действий на военной кафедре не светил.

На пару Володя опоздал сегодня потому, что ездил в городское управление юстиции. Там он должен был согласовывать проект устава фонда – общественной организации, которую сам же и учреждал. Учреждал он его изначально на продажу. Но буквально на прошлой неделе узнал, что именно такие – чистые, с незапятнанной историей – организации требуются в создаваемом городском Союзе студенческого самоуправления. К власти Володя особо не стремился и ни пионерской дружиной, ни студенческим научным кружком никогда не руководил. Но перспектива участия в студенческом союзе как полномочного представителя целого фонда манила Володю. Проект устава ему вернули, исчириканный замечаниями в двадцати местах, но он уже задумался, а стоит ли продавать фонд – потом, когда его всё-таки зарегистрируют.

По случаю похода в управление Володя сегодня оделся парадно: малиновый пиджак, чёрный бадлон с белой надписью LIMITED на груди и чёрные же джинсы. Сдавать в гардероб свой серый пуховик с капюшоном он тоже не стал и положил его на соседний, свободный стул.

Профессор Горелов делал очень небольшие паузы между предложениями. Успеть записать всё за ним было непростым делом даже для тренированных отличниц с первых парт.

Между тем подошло время перерыва, а тема всё никак не заканчивалась. Для таких случаев у Ромы был в ходу свой прикол – на обрезе страниц его Гражданского кодекса карандашом было написано слово ПЕРЕРЫВ. Володя обернулся посмотреть, не направляет ли уже Роман свой кодекс, как магическую книгу заклинаний, в сторону лектора. Но на этот раз профессор Горелов опередил его.

– У нас ведь последнее занятие на сегодня, так? – Горелов откашлялся. – Мне ещё потом в полпредство надо… Как вы смотрите на то, чтобы послушать без перерыва и закончить раньше, а?

Разочарованный ропот слился с одобрительным гулом тех, у кого явно были планы на этот вечер пятницы. Закончить поскорее было совсем неплохо. Женя с Володей переглянулись, Володя только руками развёл – у них план на вечер уже был.

На пару после похода в управление юстиции Володя пришёл главным образом потому, что сегодня вечером Женина группа собиралась на даче у их одногруппницы, Маши Завершинской. Вписаться в мероприятие и было желанием Володи, из-за этого он и не хотел пропускать гражданское право. Группа, в которой учился Володя, редко собиралась на тусовки. Последний Новый год в общежитии вполне удался – было довольно весело. Но до следующего Нового года было ещё почти девять месяцев. Праздника же хотелось уже сейчас, а тут как раз Женина третья группа собралась отмечать 23 Февраля, объединённое с 8 Марта.

До этого Володя с третьей группой тусить не ездил, и в эту первую поездку он не хотел быть незваным гостем. «Решим в перерыве, всё нормально будет», – сказал Женя.

– А следующую лекцию мы посвятим основам обязательств, обязательственного права. – В зале послышалось шевеление, зашуршали тетради и открываемые сумки. Профессор тоже сложил свои бумаги в папку. – Моей группе – быть готовыми по праву хозяйственного ведения и праву оперативного управления. До свидания.

Улица дунула в лицо сырым ветром. В свете фонарей падали крупные медленные снежинки. Вместе с общим потоком дождавшихся окончания пары Володя и Женя вышли на крыльцо факультета. Хоть перерыва и не случилось, но все оргвопросы Женя решил, пока спускались вниз по лестнице до выхода: Володю взяли в тусовку без проблем.

Пешеходную часть от проезжей части отделял чахлый газон, обнесённый с трёх сторон низкой оградкой. К своей блестящей вишнёвой 99-й «Ладе» прямо через газончик двинулся сосед Романа по парте и хозяин газеты «Вчера» – Илья, тоже из Володиной группы.

– Илья, счастливо, – Володя протянул руку.

– Володя, пока, – широкий Илья был тоже краток при рукопожатии. Володя симпатизировал Илье, хотя много они и не общались: наверное, в Илье ему нравилась как раз его немногословность.

Илья в общении был очень спокойный, не резкий, а вот его манера вождения была весьма заводная. Как-то раз Володя поехал с Ильёй от факультета до метро. Илья крутанул рулём влево, резко взял с места… и практически упёрся в водительскую дверь большому синему седану, который делал разворот на трамвайных путях. Надо было видеть глаза шофёра той синей машины! Илья оставил до его двери зазор, наверное, всего в несколько сантиметров. По средам, когда выходила газета «Вчера», Илья всегда приносил на пару свежий номер. Просто чтобы поржать над брызжущими слюной передовицами. А посмеяться там было над чем! «Космическая казнь станции „Мир“». «Бушераздирающие крики». Или: «И смеф, и Греф» – номер вышел как раз на той неделе, когда новый министр государственного имущества собрался приехать с лекцией в свою alma mater, на родной юридический факультет. А вообще у Ильи была мечта, которой он как-то с удовольствием поделился, – купить себе жёлтую «Волгу» с шашечками на борту и подъезжать на ней к стоянке, где люди ожидают такси. И сразу же отъезжать, выставив из окна руку с оттопыренным средним пальцем.

От тротуара медленно отъехали жёлтые «Жигули-пятёрка» – весь актив Жениной группы, полная машина. Дворники «пятёрки» усиленно работали, разметая ползущий с крыши мокрый снег. Женя махнул водителю рукой.

Не обращая внимания на жёлтые «Жигули» и сидящих в ней своих одногруппников, из дверей факультета быстрым шагом вышла девушка в длинном пальто горчичного цвета. Её чёрные волосы были собраны сзади в пучок и убраны под берет. Она явно спешила. Жене она просто сделала прощальный жест открытой ладонью, Володе достался лишь короткий взгляд. Женя кивнул ей в ответ и не стал оглядываться вслед, но посмотрел на свои часы на запястье. Он всегда засекал время, когда намечал что-то сделать.

Улицу огласил громкий звук клаксона. В открытом окне «девяносто девятой» сидящий за рулём Илья давил на среднюю часть руля. Сигнал предназначался Роме, который стоял и курил вместе с ребятами из шестой группы. Рома интеллигентно попал с двух метров окурком в урну, перекинул поудобнее через плечо ремень кожаной светло-коричневой сумки и в два прыжка оказался у машины.

Рома спешил не зря. Фирменный номер Ильи – старт с места «с проворотом» – все смотрели снаружи, а он, Рома, практически участвовал в нём, сидя внутри авто. Истошно взревел разгоняемый вхолостую двигатель, перекрывая даже шум трамвая, гремевшего по рельсам за перекрёстком. На шум уже обернулись все стоящие у факультета, хотя многие видели это уже не по одному разу. Уложив стрелку тахометра в красную зону, Илья резко бросил педаль сцепления. Передние колёса вспенили грязь со снегом и чёрными прошлогодними листьями. Разрезая воздух, машина рванулась к перекрёстку – улица, на которой стоял юрфак, пересекалась с широким, в шесть полос, проспектом. Многие не смогли сдержать улыбки, кто-то крутил у виска пальцем.

– Сцепуху же сожжёт! – проворчал Женя. Водительские права он получил, но машину, правда, не водил.

– Ну да… но красиво же, скажи? – Володя легко толкнул Женю локтем в бок. Володя водил машину, но она у него была временно не на ходу – старенький генератор приказал долго жить.

– Красиво, красиво, – Женя кивнул. – Идём, Вова!

– Ну, пока, девчонки! – Инна попрощалась с подружками и подошла к Володе с Женей. Выглядела она очаровательно. На ней была короткая шубка из кролика, ярко-красный шарф и такой же красный берет.

– Ты как, Иннуля, едешь? – спросил её Володя. – Мы на платформе Раздельная собираемся, давай с нами!

Инне нравился спокойный характер Володи, немножко хитрый прищур его серых глаз и сосредоточенность во взгляде, однако у неё уже был постоянный молодой человек, из другого института – кажется, химико-технологического.

– Мальчишки, я бы рада, но мне ещё дома переодеться. Не буду же я в лесу в таком прикиде, – Инна коснулась рукой своей юбки – чёрной и не по сезону короткой, – так что я сразу со своей Шелгуновки поеду. Ты, кстати, Вова, Алину с собой берёшь сегодня?

– Да мы уже с ней того, расстались, – потупился Володя.

Женя хмыкнул. Они с Володей в прошлом году съездили с подружками к Жене на дачу. За грибами. Комары, конечно, кусали только девочек. Алина, Володина подруга, с самого начала была против поездки, и не зря – с ней весь день что-то происходило. Сначала она провалилась в старую лесовозную колею, заполненную водой, – и ушла в неё почти по пояс. Потом она наступила на ужа и бежала, сбивая подберёзовики. Затем, когда они грелись у костра, на Алине загорелась её синтетическая куртка, пришлось снова заливать Алину водой.

С Володей они познакомились осенью, на дне рождения у Инны. Она оказалась то ли одноклассницей, то ли подругой одноклассницы Инны чуть ли не из пятого класса. Алина смеялась Володиным шуткам, но позже стало ясно, что для хороших отношений этого маловато. Загородный отдых и прогулки по промышленным улочкам города, которые так нравились Володе, Алина переносила плохо. Она не разделяла Володиной страсти к «заброшкам» и не ходила там фотографироваться.