Полная версия
– Выгуливает. Но они должны хотя бы там сопеть, шевелиться… плакать, в конце концов. Да и год если пацану, пора бы ему уже топать по потолку…
– Хм. – Семён Иваныч встал, убрал со стола графин с настойкой и спрятал его в шкаф. – Не знаю, что сказать.
– Вот и я не знаю.
– Ты бы поменьше наблюдала – поспокойнее бы жилось.
– Эт ты про футбол свой скажи.
– Футбол – песня отдельная, неприкасаемая, хоть и нервов на него не хватает.
Елена Петровна вернулась с мужем в комнату и прилегла на диван, а он уселся в кресло с пультом в руке.
Ночь настала как-то очень быстро. Она отключилась прямо в халате. Семён Иваныч спал под одеялом в супружеской постели, а Елена Петровна так крепко заснула на диване, свернувшись калачиком, что он не решился ее будить, заботливо накрыв пледом.
Наверху раздались громкие шаги. Топот усилился. Казалось, по квартире этажом выше ходили несколько человек. Через потолок даже пробивались невнятные слова: мужские и женские вперемешку.
Елена Петровна тут же проснулась, поднялась с дивана и замерла прислушиваясь. Прохладный ветер дул через открытую форточку, принося в комнату запах прошедшего накануне дождя. Голоса стали шумными, а потом донесся стук захлопнувшейся входной двери, после чего шаги переместились на лестничную клетку.
– Картонные дома, – выругалась она шепотом, чтобы не разбудить мужа.
Елена Петровна накинула кофту поверх халата и прошла в коридор. Семён Иваныч громко храпанул, почавкал и перевернулся на другой бок. Примкнув к глазку двери, она обомлела: ее соседку Адель вниз по ступенькам вели под руки две женщины полицейские, а впереди и сзади них спускались еще по сотруднику в форме. Через несколько секунд, когда Адель с конвоирами исчезла из виду, на лестнице появился мужчина в штатском, сжимая подмышкой толстую папку.
Елена Петровна спешно отворила замок и вышла ему навстречу.
– Здравствуйте, – тихо поздоровалась она.
– Доброй ночи, – сердито ответил мужчина.
– А… простите… что с моей соседкой сверху? Куда ее забрали? Кто с детьми остался? Там же двое малышей: мальчик и девочка…
Мужчина с папкой остановился, посмотрел вверх, задумавшись, и строго бросил:
– Нет там никаких детей. И не было никогда. – Он помотал головой и пошел дальше.
Застыв в дверях, Елена Петровна проводила его спину ошалелым взглядом. Пребывая в некотором шоке и страшных догадках, она вернулась в комнату и всю ночь не сомкнула глаз.
Спустя неделю.
Елена Петровна находилась в рабочем кабинете вместе с еще тремя сотрудницами отдела претензий ЖКХ. Она перебирала какие-то бумаги, другие женщины занимались своими делами.
– Про липовую мамашу-убийцу детей слышали? Вчера целый сюжет по новостям показывали, – заговорила коллега за соседним столом, не отрывая глаз от монитора и клацая по клавиатуре. – Еленочка Петровна, по-моему она жила в вашем доме…
У Елены Петровны отвисла челюсть, а глаза увеличились:
– То есть… Как это?..
– Вот так. Телевизор, что ли, не смотрите?
«Кто ж его посмотреть-то нормально даст: теперь один футбол с утра до вечера с этим чертовым интернет-пакетом лицезреть приходится», – пожаловался внутренний голос.
– Помните, год назад на другом конце города какая-то женщина под видом сотрудницы управляющей компании проникла в квартиру одной доверчивой молодой мамы, и пока хозяйка отвлеклась на кухне, преступница тихо придушила в кроватке ее трехмесячную девочку. Ни фоторобот, ни камеры, ни свидетели не помогли. Убийца тщательно маскировалась: парик, одежда и все такое. Через полгода у другой мамаши угнали коляску возле маркета, пока та лицом щелкала среди полок с продуктами. Двухмесячного мальчика через полтора часа нашли задушенным в той же коляске в парке неподалеку. И опять убийцу не поймали. А недавно какая-то особа прямо из роддома новорожденного украсть пыталась, но замешкалась и сбежала – кто-то из персонала ей помешал. Медсестра быстрее к охраннику, тот – в органы позвонил. Приехала полиция, давай все проверять, камеры смотреть, опрашивать… Опять тишина. Установить личность невозможно: на видео лицо не разберешь, приметы расплывчатые, маршрут ухода тоже отследить не смогли… Но следователь дела прошлых убийств детей решил связать с этим эпизодом в роддоме и стал докапываться. Просмотрел он видео с камер еще несколько раз и обратил внимание, что горе-похитительница обронила какой-то предмет, когда металась по коридору. Увеличили кадр: вроде на карточку какую-то похож. В общем, рванул следак в этот роддом, охранников заставил шариться и сам принялся искать по углам да под койками в коридоре. И что вы думаете?
У Елены Петровны челюсть так и не закрывалась, а глаза еще больше округлились.
– Нашел-таки рабочий пропуск в театр с именем и фамилией. Барышню эту быстро установили, разыскали и выяснили жуткие подробности. – Женщина устрашающе поводила глазами в стороны. – Тетка эта больная на всю голову оказалась. Мужик ее бросил когда-то, потому что детей иметь не могла, и на этой почве у нее крыша поехала. От злости, что называется, чужих стала убивать. Но это еще не все. Сама она притворялась, будто беременная: пузо искусственное себе делала, коляску по двору катала и все в этом роде. Да только вместо детей в ее коляске куклы лежали, которых в ее квартире немерено при обыске нашли. А еще парики, косметику всякую, одежду разную… Оказалось, эта чиканутая мадам гримером в местном театре работала. В этой криминальной передаче еще психиатр один выступал, говорил, что она слышала какие-то голоса, которые заставляли ее убивать, и прочую дребедень нарассказывал… Но самое ужасное – среди кукол этих была мертвая годовалая девочка, похороненная совсем недавно. Она выкопала на кладбище бедное дитя, умершее от какой-то генетической болезни с трудным названием, и приволокла к себе в дом, разодев в специально купленные для этого одежды, а потом возилась с ней как с живой.
Елена Петровна выронила из рук все бумаги, и те разлетелись по полу. «Мария? Машенька? В коляске у подъезда? Неужели это была она? Бедная девочка!» – Сердце тут же заколотилось, поднялось давление, обмякшее тело испытало болезненную дрожь, а лицо ее сильно побледнело…
Когда женщина вернулась с работы домой, то застала Семёна Иваныча на кухне в привычном положении: за газетой и настойкой.
Она все ему рассказала.
– Ё… – выдавил лишь один звук Семён Иваныч.
– Я ведь тоже не могу… ну… детей иметь. Ты ж меня не бросил…
– А причем тут это? – непонимающим, хриплым голосом спросил Семён Иваныч и недоуменно задрал густые брежневские брови. – Вообще-то я тебя полюбил без всяких там условий. Ты че, Ленка? Хех!
Он улыбнулся, накатил стопку своей настойки, любя хлопнул Елену Петровну ладошкой по попе и пошел смотреть футбол.
Не плюй в колодец
Двенадцатилетний Пантелей несся по гладкой зеленой равнине, раскинувшейся между его одноэтажным бревенчатым домом в деревне Митрохино и единственным на всю округу колодцем. Отец велел набрать воды.
Ведро в руке раскачивалось и дребезжало, он весело и ловко перекидывал его из одной руки в другую. Справа щипали траву коровы, слева паслись козы, а позади остались гуси, пытавшиеся укусить паренька за то, что он их дразнил и гонял пиная. Одному гусю Пантелей даже заехал галошей прямо в морду – бедная птица застонала и бросилась утекать, активно размахивая крыльями и возмущенно горлопаня.
Подбежав к колодцу, он поставил ведро на землю и перегнулся через парапет: мрачная глубина уходила в бесконечность. Пантелей несколько раз крикнул вниз: «Э-э-х-х!», дождался, пока эхо полностью растворится и выпрямился. Он взялся за рукоять ворота и стал его вращать, опуская в колодец ведро на веревке. Зачерпнув воды, он, на этот раз двумя руками, потому что наполненное до краев ведро было для него тяжелым, принялся крутить рукоятку в обратную сторону. Пантелей не без усилий вытащил наполненное ведро и поставил его на парапет, после чего перелил воду в свое, расплескав немного жидкости на землю. Он заблокировал рукоять, напоследок еще раз перегнулся через колодец и смачно плюнул вниз. Громко смеясь, он схватился за ручку ведра и потопал к дому скособочившись.
Не успел паренек пройти несколько шагов, как за его спиной раздался громкий неприятный голос:
– Зачем ты в меня плюнул?!
Опешивший Пантелей остановился и поставил ведро на землю.
– Я спрашиваю, зачем ты в меня плюнул, паскудник?!
Вибрации неведомого голоса волной пробежали по спине паренька. Он развернулся и медленно зашагал обратно. Из чрева колодца доносились странные звуки и раскатистый издевательский смех. Пантелей приблизился к парапету, оперся на него обеими ладонями и наклонил туловище. Внизу, в черноте дна копошилось нечто.
Паренек оцепенел.
– Ты – маленький несносный гаденыш! – вылетело из дна. – Ты больше не сможешь нормально испить воды!
Пантелей плюнул в колодец во второй раз, побежал к ведру с водой, схватил его и заторопился к дому.
Позади него, по мере удаления, затухали отголоски едкого смеха.
Добравшись до дома, Пантелей водрузил на стол в сенях ведро с колодезной водой, небрежно скинул галоши, разбросав их по углам, и чванно ввалился в комнату. Отец ушел чинить что-то в сарае, а мать возилась в огороде. Паренек развалился на диване возле печки, закинул пятку на поднятое колено, подложил руки под затылок и предался пустым мечтам, разглядывая облупленный дощатый потолок. Фантазируя, Пантелей задремал.
Стояла ясная погода. Солнце светило ярко, небо было чище обычного. Живность паслась на своих привычных местах, щипая траву. Пантелей шел к колодцу, чтобы отпить воды после долгой прогулки с друзьями по деревне и шастаний по чужим огородам с целью подворовать какие-нибудь фрукты или овощи. Он подошел к колодцу и, перед тем как опустить в него металлическую кружку на длинной веревке, специально привязанную для этой цели к опорным столбцам козырька, свис через край.
– Э-э-х-х! – по привычке крикнул дну Пантелей.
– Х-х-э-э! – вернулось обратно другим, явно не его голосом.
Пантелей замер, словно загипнотизированный.
Вдруг со дна на него двинулось нечто. Руками, похожими на мокрые искривленные ветки дерева, по внутренней стене колодца спиралью карабкалась какая-то тварь. У существа почти не было туловища – лишь едва различимый обрубок, походящий на обгрызенный снизу ком липкой глины… А голова при этом походила на большой округлый камень неправильной формы. Тварь ускорилась и, почти добравшись до верха, чуть не ухватила своей клешней рванувшегося в сторону дома Пантелея, который орал на бегу как сбрендивший…
Он в ужасе открыл глаза и увидел знакомый потолок.
– Дурацкий сон, – буркнул паренек, встал с дивана и прошел в сени выпить свежей водички, которую сам же набрал в колодце часом ранее.
Громко звеня, он снял крышку с ведра, схватился за алюминиевую кружку рядом и, едва погрузив ее в воду, увидел на дне то самое существо из колодца! Пантелей выронил кружку, попятился и споткнулся о свои же галоши, ударившись затылком о шкафчик с обувью. С верхней полки ему на голову упал томик сказок Пушкина, непонятно как там оказавшийся.
В предбанник зашли отец с матерью.
– Ты чего? – удивленно спросил Кузьма Фёдорович.
– Пантелейка, что это с тобой? – вопросила Авдотья Макаровна.
Одуревший паренек встал на трясущихся ногах. Почесывая макушку, он хныкнул, дрожащим пальцем показал на ведро и запинаясь промямлил:
– В ведре сидит какая-то тварь.
– Тварь? – Авдотья Макаровна переглянулась с супругом.
– Ужик какой-нибудь, наверное? – пожал плечами Кузьма Фёдорович и осторожно заглянул в ведро: вода в нем была настолько чистой и прозрачной, что стены и дно просматривались очень ясно. – На вот, сам посмотри.
Пантелей боязливо приблизился и с опаской кинул недоверчивый взгляд на ведро через родительское плечо, приподнявшись на носки: все было в порядке.
– Дуй лучше в огород, яблок нарви, – сказал отец.
Пантелей натянул галоши и побежал за фруктами.
Подойдя к огороду, он кинул взгляд на бочку с водой, стоящую под солнцем специально для нагрева воды, которой мать вечерами поливает грядки. Из бочки торчала ветка, напоминающая культю – она ему жутко не понравилась и паренек отвернул кислое лицо, но тут же краем глаза уловил, как эта ветка зашевелилась. Он отпрянул и встал как вкопанный, испуганно зыркая на бочку.
Ветка не двигалась.
Пантелей медленно направился к бочке. Подойдя вплотную, он склонился над ней и посмотрел в мутную воду, щурясь. Вода внезапно забурлила, и ветка, будто чья-то живая рука, вцепилась в его запястье, поцарапав кожу. Паренек заорал на всю округу как резанный.
Когда мать с отцом прибежали на крик, Пантелей стоял у бочки с безумным видом.
– Да что случилось-то опять? – недовольно пробурчал Кузьма Фёдорович.
Сын молча кивнул на бочку.
Мать обняла его за плечи и повела домой, причитая насчет царапин.
– Я сама потом яблоки принесу, – сказала она, гладя сына по голове.
Отец осмотрел бочку со всех сторон, заглянул сверху, пошерудил палкой в воде, стукнул кулаком – но ничего странного внутри не обнаружил.
День прошел относительно спокойно, за тем лишь исключением, что Пантелей не прикасался к воде, хотя ему очень хотелось пить, так, что губы сильно пересохли, а в животе заболело от сухомятки.
Проснувшись утром, он немного поразмыслил и отправился к колодцу. По пути он не трогал гусей, даже когда те хотели его ущипнуть, не пинал коз в брюшину и не бил кулаком промеж рогов буренок.
Подойдя к колодцу, Пантелей перегнулся через парапет, выискивающим взглядом просканировал дно и жалобно вымолвил, сложив ладони вокруг губ рупором:
– Прости меня, пожалуйста! Я больше никогда не буду так делать! Обещаю! Слышишь, не-е-е-бу-у-ду-у!
– Буду… буду… буду… – вернулось эхо.
Дно оживилось, зажурчало, из чрева колодца вырвался уже знакомый Пантелею голос:
– Вода – это жизнь! Иди с миром и поступай по совести! Пей спокойно! Больше ты меня не увидишь и не услышишь! – Голос затих и немного погодя добавил: – Если только опять в кого-нибудь не плюнешь!.. Ах-ха-ха-ха-ха!..
Невеста и мотоциклисты
В деревню Пыталово я бы в жизни не поперся, но умер мой сослуживец, с которым мы не одну вражескую атаку в окопах отбивали, пока нас «их» артиллерия в мясо утюжила. Пётр получил на войне тяжелые ранения: как впоследствии оказалось – «несовместимые с продолжительной жизнью». Всего исполосовало, изрешетило, даже лицо посекло, оставив от некогда симпатичного облика молодого парня, за которым бегали местные девки, хрен знает что. Никаким девкам он после этого стал не нужен. Только отцу с матерью.
Врачи дали максимум неделю, но Пётр каким-то чудесным образом выкарабкался и вернулся домой к родителям. Протянул целых полгода, но все-таки чертовы увечья добили его окончательно. Ездил по больницам, пил все необходимые лекарства, дышал свежим воздухом, благо с этим в деревне проблем нет: открыл окно – и ходить никуда не надо. А под конец доктора уже и сами к нему наведывались… В общем, одним не прекрасным для родителей утром их сын не проснулся.
Мне позвонил его отец. Мы не были знакомы лично, но Пётр ему про меня рассказывал и дал мой номер на всякий случай. Так и сказал бате с матушкой: «Пусть Батон на мои похороны обязательно приедет». Через пару дней я собрался и погнал на машине в Пыталово. Пока хлопоты с моргом, хождения по инстанциям и решение других формальностей плюс сутки в пути, как раз к похоронам и успею, подумал я. Из нашего взвода бравых солдат в живых остались только мы двое, так что я – единственный из всей братии, кто мог и был обязан проводить боевого товарища в последний путь.
Вскоре показался нужный поворот. Съехав с гладкой федеральной трассы с хорошим покрытием, машина продолжила катить по раздолбанной дороге. Навигатор вел меня извилистыми путями сквозь унылую, серую местность. В какой-то момент стало казаться, что придется ехать целую вечность. За полчаса вояжа ни одной машины, ни живой души в поле зрения не попало.
Судя по карте, Пыталово было где-то недалеко, в трех километрах от моего местонахождения, но я плутал и плутал, а женский голос навигатора время от времени твердил, что «она» в очередной раз перестраивает маршрут. Терпение иссякало, ведь я брал все нужные повороты… Да здесь и не мегаполис, чтобы заблудиться – все же просто.
– Бред какой-то. – Меня это блуждание с каждой минутой начинало раздражать все сильнее. Еще и сеть пропала, а потом и навигатор вдруг завис.
Наконец я увидел человека. Это был какой-то старик, шедший вдоль дороги навстречу движению с хворостиной в руке, а впереди него телепалась понурая корова. Я остановил машину напротив незнакомца, опустил до конца окно и поприветствовал его:
– Здравствуй, дядька!
Он тоже остановился, неохотно повернулся и с недовольной, грубой хрипотцой ответил:
– Здорово.
– Не подскажешь, как до Пыталово быстрее доехать? На похороны товарища опаздываю, час всего остался.
Старик загадочно помолчал, а затем сказал:
– Если хочешь целым доехать, то быстрее не получится. На ближайшем повороте сверни направо, потом ехай до второго поворота налево, потом еще раз направо на первом и опять налево тоже на первом. Дальше увидишь знак – разберешься. Прямо не ехай – туда никто не суется.
– Кто, куда не суется?.. Какой первый… где второй?.. – запутался я.
– Делай, как говорю! – рявкнул старик, кашлянул, харкнул в кусты, махнул рукой и пошел дальше.
Корова последовала за ним, звонко ударив хвостом по моей двери.
– Чудеса, – подивился я, трогаясь с места. – Насоветовал такие зигзаги, что голову сломаешь.
Доехав до развилки с первым поворотом, о котором сказал мутный дядька, я выжал тормоз и задумался.
– Направо пойдешь – машину потеряешь, налево – себя любимого, а прямо – и то и другое, – перефразировал я вслух слова известной сказки, вспоминая, что до отключения навигатор вел меня прямо, именно тем маршрутом, по которому не советовал ехать грубый старикан. – Эх, была не была! Где морпехи – там победа!
Я повел машину вперед и оказался на очень узкой дороге с разбитым асфальтом, проложенным, судя по виду, еще лет сорок назад. Густой хвойный лес по краям ветхого полотна источал яркий запах, проникая в салон через припущенные окна и наполняя его приятной свежестью, какой не похвастаться любому, даже самому экологичному городу.
Через несколько сотен метров потрескавшийся асфальт начал застилать туман. Краски вокруг помрачнели, накатила прохлада. Краем глаза я уловил за обочиной деревянный крест, воткнутый в землю на полянке перед лесом. Подъехав ближе, я смог разглядеть на нем таблички с фотографиями и ведерко с искусственными цветами у гниющего подножия.
Я перевел взгляд обратно на дорогу, и передо мной, чуть поодаль, материализовались три фигуры! Это были двое мужчин в мотоциклетных шлемах, а между ними стояла женщина в белом свадебном платье. Троицу окутывал разрастающийся все сильнее туман. Обалдевший, я дал по тормозам и ударился лбом об руль – клаксон неприятно протрубил на всю округу. Придя в себя, я поднял голову и откинулся на сиденье. Когда картинка перед моими глазами прояснилась, на дороге уже никто не стоял. Я посмотрел на себя в зеркало заднего вида: лоб разродился шишкой с кровоподтеком и сильно щипал.
– Твою ж кавалерию с пехотой! – Я раздраженно потер лоб рукой. – Надо же такой глюк словить!
Посмотрел время на смартфоне.
– Черт, полчаса всего осталось! – бросил я и спешно тронулся, забыв про боль.
Не успела машина проехать и ста метров, как сзади раздался рев мотоциклетных моторов, и через несколько секунд заскрежетал металл, а за ним последовали дикие человеческие вопли. Я опять дал по тормозам, но на этот раз не резко, чтобы не удариться, и повернулся: никого на дороге не было, одинокий крест стоял на своем месте.
– Это ведь не серьезно? – Я оторопел.
Дорога становилась непроглядной. Включив противотуманки, я двинулся дальше, ускоряя машину насколько это возможно, чтобы не опоздать на похороны.
И снова, едва проехав несколько десятков метров, я услышал уже знакомый рев, но на этот раз перед капотом выскочили два мчащихся на большой скорости мотоцикла, устроившие между собой гонку! Одним мотоциклом управлял мужчина в строгом костюме, а сзади, обхватив его руками за туловище, сидела «та» женщина в свадебном платье. Второй мотоциклист в камуфляже цвета хаки гнался за ними с ружьем за спиной наперевес. Оба выписывали на дороге опасные траектории. В какой-то момент первый развернулся юзом и, пыльно пробуксовав, помчался на меня, выбрасывая позади мотоцикла темно-серую гарь и оставляя на асфальте черные следы шин. Преследующий сделал тоже самое, повторив опасный маневр, и погнался следом. Я резко вывернул руль вправо и улетел в кювет…
Позади лязгало железо и звучали страшные крики людей…
Я пришел в себя не сразу. Машину, слава Богу, не перевернуло, она лишь зависла боком на небольшом склоне перед лесом. Я завелся, и мне кое-как удалось выехать на дорогу. Туман исчез, видимость прояснилась. Я остановился и вышел. Оглядевшись вокруг, никого и ничего странного не увидел. Место, откуда доносились звуки аварии, оставалось безлюдным. Крест по-прежнему торчал из земли на лысой полянке. Очумелый от произошедшего, я сел обратно в машину и покатил, время от времени озираясь по сторонам.
Вскоре я съехал с этой злосчастной дороги, и моим глазам открылся деревенский простор. На обочине стоял покосившийся знак с подтертой надписью:
ПЫТАЛОВО
Справа, метрах в трехстах, как на ладони раскинулось местное кладбище, на котором наблюдалась оживленность. Я повел машину туда.
Подъехав к воротам, спешился и быстро зашагал к собравшейся возле гроба толпе. Подойдя к родителям Петра, я принес им соболезнования, притронулся к руке боевого товарища, склонив голову, и встал постоять с другими. Родители сердечно поблагодарили меня за приезд и внимание к их сыну. Пётр лежал в гробу с легкой улыбкой на фоне исполосовавших лицо шрамов. Когда все направились к его дому на поминки, я отстал от толпы с одной симпатичной девчонкой и спросил ее про «ту» дорогу. Она хитро на меня посмотрела и рассказала одну местную историю:
– У нас в деревне когда-то жили два друга. Мотоциклами увлекались до фанатизма, почти все свободное время с драндулетами своими возились. Не разлей вода были. Это мне мама сама рассказывала. Но существовала проблема между ними: оба любили одну местную девушку, а та все никак не могла определиться. В итоге она стала встречаться с одним из друзей и даже пообещала выйти за него замуж. Вскоре ее жениха забрали в армию, а друг по какой-то причине на службу не пошел. Это было давно, тогда еще по два года в солдатах ходили. В общем, не дождалась девка своего парня. Да не просто не дождалась, а решила-таки выйти замуж за его товарища. Тот ее прямо в свадебном платье в ЗАГС на своем мотоцикле повез. А в этот момент, вдруг откуда ни возьмись, в деревню явился ее первый избранник. То ли дембельнулся, то ли в увольнение приехал… Без предупреждения… Странно, вроде переписывались они… Короче, односельчане ему все рассказали. Он с психу схватил отцовское ружье и помчался на своем мотоцикле искать молодоженов… Нашли их потом всех троих на «той» несчастной дороге мертвыми. Милиционеры сказали, что между парнями произошла смертельная гонка с преследованием… В деревья хором поврезались… Насмерть…
– Это где крест у леса на полянке стоит?..
– Угу. – Она кокетливо сверкнула мне черными очами.
– За Родину жизнь отдать или поступок горячий совершить – я еще понимаю. А за подобное… Да на кой хрен такая баба вообще сдалась?.. Шла бы себе, куда хочет, и Бог с ней, – неожиданно высказал я свои соображения насчет услышанной истории. – Определиться, видите ли, не могла. Тоже мне, принцесса роковая…
Девчонка на меня покосилась, задрала нос кверху и поторопилась за толпой. Виляя бедрами, она кинула в мою сторону недобрый взгляд через плечо.
Дежурство в морге
Близилась полночь. Я принял дежурство в 20:00, сменив на посту новенького охранника. Все камеры работали в штатном режиме. Изображения с разных участков здания внутри и снаружи выводились на два больших монитора передо мной и делились на несколько интерактивных окошек. В правом верхнем углу экрана значились актуальная дата и точное время. Еще две камеры снимали помещение морга – то, в которое привозили свежие тела, оставляя лежать их вдоль стен на столах-каталках.
