Свет во мраке

– Вестей больше не поступало. Боюсь, судьба их незавидна.

– С ним был боевой маг….

– Да.

– Проклятье…. Терять мага в такой момент…..

– Что это?! – следующий крик был совершенно им по интонации. Встревоженным, испуганным, неверующим.

Незнакомцы добрались до мертвых изломанных тел своих бойцов. И взорвались яростными криками, воплями, подняли дикий шум, послышался топот шагов.

– Убиты!

– Все мертвы! Изломаны! Кто?!

– К выходу десяток! Живо! Проклятье! Спешите! Тут побывал их передовой отряд! Убили и отступили, поспешили за основными силами!

– Уже?! Уже началось?!

Грохот шагов становился все ближе. Много. Их было много. Но я не слышал тяжелого лязга вражеских ниргалов. Не ощущал их грозного эха.

Это был риск. Очень большой риск. К тому моменту мы с Рикаром уже были снаружи, стояли по бокам от дверного проема, полностью спрятавшись за камнем. За нами стояли ниргалы, выглядящие как стальные истуканы, служащие мрачным украшением. Впрочем, как и я сам. Среди нас лишь Рикар мог похвастаться «живостью» образа.

Но речь о другом – я пошел на риск. Проигнорировал безмолвные увещевания гримасничающего здоровяка. Хотя его бородатое лицо выражало такую злость, что меня чуть икота не схватила за глотку.

Топот шагов… ближе, ближе, ближе! Вот он уже совсем рядом…. И наружу вылетает двойка мужчин в доспехах и плащах, с железными шлемами на головах, с обнаженным оружием наизготовку. Их буквально вытолкнула прущая сзади толпа. Я пропустил почти десяток врагов. А затем с бешеным ревом ринулся на них, атаковав тех, кто был еще внутри, заставив их замереть от ужаса, когда перед ними появился грозный рыцарь, одним ударом вбивший свой меч в грудь первого попавшегося под руку. Я пробил его тело насквозь. Загодя обнаженной другой ладонью ухватил за щеки второго, вмиг выпив из него жизнь. Ударом ноги отбросил третьего, с небрежностью ударил плечом четвертого, хоть тот и пытался вонзить наконечник копья меж плечевых пластин моего доспеха. Я наказал его за высокомерие, свернув ему шею и выпив жизнь. Внутри меня радостно заворчала неведомая тварь получившая наконец пропитание – а она всегда была голодна и не помнила прежних угощений.

Моя атака заставила противника вздрогнуть.

Когда ко мне присоединились ниргалы и Рикар, противник начал пятиться, хотя ему на спины напирали остальные. А я дико завопил, отрубая голову следующему врагу:

– Пятый десяток! В атаку! Шестой десяток – копья к бою! Вперед! Вперед!

Понявший в чем дело Рикар яростно взревел как медведь:

– Пробиваем проход! Пробиваем! Не дать ублюдкам закрыться!

Я увидел, как в грудь Рикара ударило один за другим четыре стрелы, один арбалетный болт. Здоровяка пошатнуло, он отступил на шаг, но при этом остался невредим и со злорадным ревом вновь атаковал, раздробив топором коленные чашечки наглого арбалетчика вылезшего вперед.

Все это вместе, наш дикий напор, хриплые крики предвещающие подход основных сил, что существовали лишь в нашем воображении, непрерывные кровавые смерти соратников, их предсмертный визг, вонь взрезанных желудков и выпавшие на камень кишки, подействовали на уцелевших врагов самым сильным образом, некоторых из них парализовав и сделал легкой добычей, других заставив удариться в бегство, и абсолютно всех заставив бояться. Этого я и добивался.

Развернувшийся Рикар вместе со Шрамом в несколько движений оружием ополовинили число выбежавших наружу врагов. Я «выпил» еще двоих, третьему размозжил голову рукоятью меча, отчего его разлетевшиеся мозги обильно покрыли лица бывших позади него воинов. И снова крики! Вопли! В них слышалось сплошное отчаяние и страх, они ошеломлены. Их можно брать голыми руками. Но не это входило в мои планы – я жаждал заполучить говорливых собеседников, мне нужна парочка пленных и я их уже получил. А вот остальных надо прогнать….

Так и вышло. Но совсем иным образом. Расположенная сверху толстая деревянная решетка внезапно задрожала, затрещала, прогнулась вдруг и… сухое дерево разлетелось на части, вниз рухнули глыбы камня и целое море земли. Я вовремя попятился и мне удалось избежать участи быть похороненным заживо. Возможно тем из врагов кто был в задних рядах так же посчастливилось. А вот остальных накрыло ужасным саваном сотканным из земли и камня. Какая восхитительная смерть – я всеми фибрами ощутил тот ужас что окутал несчастных перед смертью. Это вызвало легкую улыбку на моем скрытом шлемом лице, быстро сменившуюся неудовольствием – лучше бы я убил их собственными руками, впитав их жизненную силу. Впрочем, мне удалось еще немного поживиться – в воздухи витали редкие искры энергии и я собрал все подчистую. Я голоден и редкие трапезы лишь приглушают, но не утоляют мой голод.

Развернувшись от переставшего существовать прохода, от заваленной двери, я взглянул на полученные трофеи. Трое. Трое ошарашенных врагов прижаты к земле. Один истекает кровь и жалобно стонет. Из чересчур глубоко рассечённого плеча хлещет яркая кровь. Это рану не назвать легкой…. И одним прикосновением я избавил нечастного от страданий. Оставшихся двоих это впечатлило весьма и весьма – в их выпученных глазах плескалось море чувств, но преобладали страх и удивление.

– Оглушить! – приказал я – И ходу отсюда! Думаю, наша вылазка закончилась неплохо. Осталось успеть на ужин и день считай удался.

– Вылазка? – прохрипел всем довольный Рикар, опуская плотно сжатый кулак на основание черепа одного из пленников – Это скорее штурм! За подобное деяние в имперской армии дают высокую награду! Денежное содержание до конца жизни!

– Ну, думаю, нам за это никто не заплатит – фыркнул я, снимая шлем и утирая лицо – Быстрее. Пора отсюда убираться. Скоро стемнеет.

– Поспешим – согласился здоровяк, оглушая второго таким же ударом – Поспешим….

Отступление пятое.

Ущелье….Клятое ущелье.

Оно встретило незваных гостей холодным оскалом иззубренных гранитных скал и ледяным дыханием завывающего внутри ветра. Солнце померкло едва всадники медленным шагом ввели лошадей в каменный мешок. Тяжелый сумрак укутал плечи чужаков, надавил им на плечи тяжким грузом, тихонько захихикал в их ушах, добавляя в вой ветра безумные нотки темного веселья….

Что за проклятая скала эта Подкова?

Что за темное страшное место? Они много повидали в своих жизнях, но это место пробирало до дрожи даже самых бывалых из них…. А ведь дорога все тянется и тянется вперед, петляет среди каменных обломков, среди куч битого камня, между редкими гнилыми пнями, среди бурой прошлогодней травы. Проход будто манит за собой – давай за мной, шагай, шагай дальше в ущелье, ни в коем случае не останавливайся….

Проклятое, воистину проклятое здесь место…. Вон и кони пугливо прядают ушами, вздрагивают при каждом шорохе. Тут самому Темному только место…. Впрочем, именно такого они и посланы сыскать – если не самого Темного, то его ближайшего наперсника выползшего из старой могилы где-то в этих землях….

Проклятье…..

– Эй вы! Стоять! Или видит Создатель Пресветлый – на ваши дурные головы обрушится столько камня, что от вас и мокрого места не останется!

Голос был зычен, властен, суров, преисполнен мрачной решимости и обреченного спокойствия. Поэтому передовой отряд чужаков остановился сразу же, остановился как вкопанный, жестоко рванув лошадиные поводья. И лишь затем все три десятка бывалых воинов подняли лица вверх, вглядываясь в узкое пространство промеж темно-серых гранитных стен неприветливого ущелья. Фигуру говорившего углядеть удалось сразу – он не прятался, стоял на самом краю обрыва, неподвижно застыв и смотря вниз с бесстрастностью каменного истукана.

– Мы посланы сюда властью и волей нашего повелителя лорда Доссара Ван Орус – молвил всадник восседающий на спине прекрасного буланого жеребца, бесстрашно глядя снизу-вверх на фигуру местного хозяина.

– Зачем? – стоящий вверху человек не стал уточнять ничего об имени лорда или его самом. Он первым делом поинтересовался о цели внезапного визита. Все верно – тут не оживленный торговый тракт, тут страшные Дикие Земли, где редко встретишь прохожих людей, только разве что в обличье разлагающих мертвяков.

Что еще важнее – едва стоящий наверху человек услышал слово «лорд», как на его суровом лице дернулись лицевые мускулы, он ощутимо напрягся, налился опасной настороженностью. Дикие Земли…. Здесь не так часто встретишь лордов – пожалуй, еще реже, чем обычных путников. А чтобы они еще кого-то посылали своей властью и волей…. Неслыханное дело для здешних мест.

– Мы… – всадник замялся на мгновение – Местные земли опасны. Наполнены темными тварями….

– У нас нет постоялого двора – последовал жесткий ответ, не оставляющий возможностей для дальнейших переговоров – И мы не привечаем чужаков.

– Кара Создателя уготована тем, кто оставит нуждающихся в беде.

– И я приму ее безропотно ради детей моих и близких моих. Но не стану пускать в наш дом тех, кто может оказаться бесноватыми псами, вооруженными острыми мечами. Уходите туда, откуда пришли. Подкова не дает приюта чужакам!

– Ты смеешь отказывать лорду Ван Орус?! – взревел огромный детина вооруженный двуручным топором, висящим у его седла и едва не касающимся рукоятью земли – Не много ли ты возомнил о себе и своей обители, незнакомец? Лорду Ван Орус в приюте не отказывали и короли!

– А мы отказываем! Пусть отправляется к своим королям, раз они столь радушны к нему! Уходите! Разворачивайте лошадей и убирайтесь прочь! А иначе – вас ждет участь тех, кто переоценил свои силы! Взгляните на ту груду камней слева от вас!

Всадники невольно перевели взоры левее, взглянули туда, куда указала рука стоявшего вверху широкоплечего мужчины. И увидели большую груду пыльных камней покрытых старыми грязевыми разводами, трещинами, усыпанными щебнем и каменной крошкой. Откололся от стены ущелья кусок гранита и, рухнув на землю, рассыпался на части? Что тут такого?

Но вот один из них, самый седой, потерявший уж былую молодецкую осанку ветеран, хапнул ртом воздух, закашлялся глухо, указывая рукой чуть в сторону, прохрипел:

– Кости!

Кости…. Не просто кости…. Тут будто адские жернова поработали, перемолов целые груды костей на мелкие кусочки. Вон уцелевший кусок глазницы, а вон угадывается верхняя челюсть утыканная кривыми черными зубами. Вон целая россыпь пальцевых фаланг, а вон с пару десятков бедренных костей переломанных самым причудливым образом. Реберные остовы, позвонки, редкие куски гниющего мяса – позеленевшего давно уж и покрывшегося белесой слизью. Все щедро разбросано среди камней, прижато ими, разбито ими, вжато в землю ими.

– Здесь мно-о-ог-о-о люду полегло – на этот раз свистящим шепотом голос подал самый молодой парень с совсем еще юным лицом – Так еще смерть….

– Заткнись – оборвал его тот, кого по праву можно было назвать главой отряда – Кости и кости. Чего тут такого?

– Мы не меньше бывало наваливали – подтвердил старый ветеран – Но надо бы отойти….

– Погоди. Сейчас я этому крикуну на горе объясню….

– Стой – перебил его ветеран спокойным голосом – Здесь эхо гулкое. Разносится далеко и четко. Тот «крикун» услышал каждое твое слово….

– Услышал – подтвердил незнакомец, добавив в голос металла – Ваше время вышло. Уходите пока целы. И лорду вашему передайте – мы ссоры не ищем, но и гостей не привечаем. Идите своей дорогой, путники, да по сторонам поглядывайте – места здесь лютые, за каждым кустом и пнем беда хоронится, только и ждет случая, чтобы накинуться. Мертвяки, шурды, костяные пауки, прочие твари. Опасайтесь их. Пусть Создатель осенит ваш путь светом лучезарным….

– Спасибо тебе за предостережение доброе – процедил глава передового отряда, начиная разворачивать коня – Будем поглядывать.

– Бывайте, люди добрые – донеслось сверху, и широкоплечая фигура исчезла.

И в этот момент, когда всадники еще разворачивали коней, стараясь не задеть соседей локтями и коленями, да лошадиными крупами, тот самый молодой парень выкрикнул звонко и ясно вопрос, прозвучавший в темном ущелье будто предвестник беды:

– А не видали ли вы здесь его светлейшее величество великого и сиятельного императора Тариса Ван Санти, да будут нескончаемы дни его жизни и преумножится сила его многократно? Мы ищем его дабы преклонить колени и присяг….

– Заткнись! – рявкнул яростно старый ветеран, на беду оказавшийся слишком далеко от глупого юнца и не сумевший вовремя ударом жесткой длани по болтливому рту пресечь опасные слова.

Не успел…. Он просто не успел, а сиповатому старому голосу не сравниться с молодым звенящим голосом.

Сверху вновь послышался суровый голос, на этот раз переполняемый нотками разгорающейся ярости:

– Как-как? Его светлейшее величество император Тарис? Так ты назвал мерзкое отродье восставшее из зловонной могилы?

– Постой, Древин, дай-ка я поспрошаю добрых путников… – оборвал его крайне жесткий голос и на край обрыва ступила высокая худощавая фигура облаченная в белоснежный балахон. Саму одежду было разглядеть трудновато, но вот перечеркнувшую одеяние широкую красную полосу не углядел бы только слепой.

– Искореняющий Ересь! – выдохнул ветеран и что было мочи в старой груди завопил – Уходи-и-им!

– Раз бежите – значит, есть чего бояться, верно? – вопросил громогласно голос священника – Стойте на месте! Или я…

Но орущие всадники его больше не слушали. Спихивая друг друга на землю, сшибая с седел соседей, ударяя по чужим коням плетями, всадники стремились вырваться прочь из смертельной ловушки.

– Пред кем колени преклонить вздумали?! – гремел голос священника – Пред отродьем тьмы? Пред тем, кто взрезает животы невинных детишек? Пред тем, кто вырезает глаза женщин?! Пред служителем Темного?! Пред Тарисом Некромантом на колени пасть вздумали, проклятые еретики? Стойте на месте!

Куда там…. Отряд рвался прочь.

И с небес ударило немыслимо жаркое пламя, ударило ревущей злобно стеной, упало огненным саваном сверху, разом укутав в себя и людей и лошадей. К небесной синеве поднялся чадный дым наполненный воем умирающих людей, сжигаемых заживо. Дым был темен, дым был черен, дым заставлял кашлять и задыхаться…. А когда дым рассеялся, то посреди ущелья, там, где спадало пламя, появилось огромное выжженное пятно, посреди него тлели мертвые тела людей и коней. А рядышком, шагах в пяти, жалобно выл и катался по земле болтливый юнец, с диким ужасом смотрящие на свои ноги, от которых ниже коленей остались лишь дымящиеся уголья….. Ему никогда больше не встать на ноги, не сделать ему самостоятельно ни единого шага….

– Поднять еретика наверх – сквозь зубы яростно произнес седой священник, сжимая пылающий красным огнем кулак и буквально стряхивая с него пламя – Поднять приспешника тьмы! Я буду говорить с ним….

– Как прикажете, отец Флатис – коротко склонил голову широкоплечий мужчина, а стоящий за ним гном кивнул – Будет сделано….

Медленно рассеивающийся дым поднялся до самых облаков. Издали за ним наблюдал восседающий на камне лорд Доссар Ван Орус, пережевывающий крылышко дикой утки, подстреленной охотниками час назад и тотчас же приготовленным личным поваром.

– Никак беда случилась с нашими разведчиками – сказал подбежавший воин в украшенной резьбой кирасе – Не к добру этот дым.

– Пошли второй отряд – велел лорд, не прекращая жевать – Пусть проверят.

– Слушаюсь…. Прикажете разбить лагерь?

– Да. И пошли людей во все стороны. Я желаю знать о каждом подозрительном следе оставленном зверем, человеком или иной какой тварью.

– Слушаюсь….

Глава шестая

Ночная беседа

Чем трудна беседа с врагом?

Всем.

Я многократно убеждался в этом тогда и уверился сейчас.

Ты собеседнику не веришь – ни единому его слову. Собеседник не верит твоим обещаниям – ни одному из них.

И отсюда простой вывод – по возможности надо все узнавать самому, дабы не пришлось прорываться через ложь и упорство плененных врагов.

С этой мыслью я и сломал указательный палец на руке пленного. Тот держался достойно – несмотря на мучительную боль сдержал крик, выражение глаз говорило лишь о глубоком презрении ко мне, а так же о бесстрашности и готовности умереть.

Да. Это достойный муж. Из тех про кого говорят «служит не за страх, а за совесть». У него четкие убеждения, он предпочтет отправиться в ад, но не стать предателем.

– Это так раздражает – признался я Рикару, сидевшему рядом и флегматично пережевывающего кусок вареного мяса.

– У него своя правда, господин, а у нас своя – пожал плечами здоровяк.

– Истина лишь одна! – прохрипел пленный – И она со мной!

– И что за истина? – осведомился я, отпуская чужую руку и вытирая пальцы тряпкой.

– Ваша Церковь и ваша вера – ложны!

– Запросто – спокойно кивнул я, усаживаясь рядом с Рикаром. Пленные не убегут – они надежно связаны. А мне что-то не хотелось выворачивать им руки из плеч, дробить колени и отрезать уши. Во всяком случае, пока.

Однако одного моего слова хватило для того, что вражеский воин изумленно на меня вытаращился.

– Ты не отрицаешь? Не защищаешь Церковь и веру свою?!

– А что ты знаешь о моей вере, чужак? – хмыкнул я – Ничего. Что ты знаешь обо мне? Тоже ничего.

– Но если не ради веры, не ради Церкви, не ради Создателя вашего – то тогда ради чего ты пришел сюда?

– О, поверь, если вот прямо сейчас мы оба попадем в руки священников, то именно я первым взойду на очищающий костер – фыркнул я, покосившись на второго пленника, пребывающего без сознания, лежащего шагах в тридцати поодаль, чтобы ничего не услышал, если он притворяется. – Еще недавно я был самым настоящим промороженным мертвяком с полыхающими глазами и неистребимой жаждой…. А отголосок молитвы Создателю вызывал у меня корчи и судороги агонии.

Мне не поверили. Снова. Тот же недоверчивый взгляд и презрительная усмешка. А затем усмешка пропала, равно как и недоверие в глазах – он наконец-то вспомнил. Оглушение прошло, и плененный враг вспомнил, как на его глазах я одним прикосновением «выпил» жизнь его друга, его соратника. Того, кто получил слишком глубокую скверную рану плеча. Впрочем, так могли не только некроманты, но и священники. Тут все решает сила нажатия….

– Ты….

– Ты расскажешь мне все – пообещал я – Не потому что ты не боишься смерти и боли. Нет. Не поэтому. А потому что я не отступлюсь, потому что я не знаю чем мне заняться в следующие дни. Думаю заняться размышлениями. Часть времени я буду размышлять о том, как мне добраться до шеи Тариса Некроманта осадившего вашу гору. Часть времени стану посвящать беседе с вами. С тобой и твоим другом.

– Да кто ты такой? Кто? Если не преклоняешься пред Создателем….

– Преклоняюсь – перебил я его.

– Так ты веруешь в Церковь?

– Ну ты и тупой – устало покачал я головой – Или глухой. Я преклоняюсь перед Создателем, а не перед Церковью. Почему? Не из-за сладких речей промывших мне голову. А из-за той СИЛЫ которой обладает Создатель, одно обращение к которому заставляет нежить корчиться и бежать прочь. Всю свою жизнь я уважал, и буду уважать только силу. Не слова о силе, а именно силу – страшную и неодолимую силу, против коей я бессилен как букашка.

На меня уставились блестящие глаза изнемогающего от боли пленника – я успел сломать ему несколько пальцев, сломать жестоко, при этом, не вправив их обратно. Но пленник боролся. Держался. Старался отогнать туман боли прочь. Пытался сохранить голову трезвой. Это не рядовой воин, хотя его одеяния просты и практичны.

– Темный…. О самом Темном….

– Он силен – пожал я плечами, поняв вопрос – Очень силен. Но слабее Создателя. А ваша клика слабее Церкви. Сейчас священнослужители в белых плащах правят окружающим нас землями. Именно им принадлежит все. Пред ними склоняются короли. Падают ниц дворяне. Платят им великие деньги, даруют земли. Церковь на вершине сияющей горы, а вы где-то на задворках, прячетесь в темных углах как вшивые дворняги уже доживающие свой век. Поэтому я не особо переживаю, когда делаю очень больно таким как ты. Ну и главное – от Создателя я плохого не видел. Тогда как от подобной мрази как ты приходят лишь беды!

– Сначала тебе может показаться, что правильный путь слишком мрачен и ведет во тьму, но если вглядеться пристальней, если отмахнуться от лживых речей священников, от их поклепов на древнейшего и мудрейшего….

– Мне плевать – признался я с косой усмешкой – На все эти речи, увещевания, убеждения. Я лишь хочу отрезать голову Тарису Некроманту, а заодно избавиться от всего того, что с ним связано. Поэтому я отрежу и твою голову. Ну, может просто проткну твое сердце. Но ты все равно умрешь. А следом за тобой умрет и Тарис.

– Тарис это ничто! Я веду речь о великом….

– Мне плевать! – повторил я, доставая из ножен кинжал – Плевать. Плевать. Плевать. Я просто хочу убить Тариса. Это ведь так легко понять. Я спрашиваю еще раз – чем вы занимаетесь вот уже два столетия?

– На самом деле мне девяносто семь лет! – выпалил пленник – Подумай! Девяносто семь! А я выгляжу не старше тридцати! Немыслимо долгая молодость! Немыслимо долгая жизнь! И все это мне даровал…. А-А-А-А-А!

– Чем вы занимаетесь два столетия? – повторил я, вытаскивая острие кинжала из окровавленной глазницы воина – Уж прости, что без почтения к твоим сединам. Но ведь ты не седой…. Чем занимаетесь под горой?! Чем занимаетесь?! О, кажется, ты потерял и второй глаз….

– А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Изрезанный кусок мяса заговорил только ночью. Слушая его сбивчивые слова, я не испытывал ни малейших терзаний совести. Я испытывал лишь нетерпение. Потому что на очереди был второй пленник, с которым я намеревался поступить точно так же – подвергнуть его жесточайшим пыткам, после чего заставить говорить и внимательно выслушать. После же сравнить услышанное и понять, где ложь, а где правда…

Ранним утром, под неумолчное пение пташек, морщась от режущих глаз солнечных лучей, я сидел рядом с невысоким холмиком земли, где упокоились оба пленника, лежащих плечо к плечу. Яму я выкопал сам, равно как и перетащил тела, уложил их, после чего все засыпал. Я сам этого захотел. Такая работа позволяет мне погрузиться в размышления.

А мне было о чем подумать в то время как мои воины позволили себе немного тревожного сна, дабы восстановить силы.

Пойманные нами враги не сумели поведать слишком многого, ибо стоящие над ними люди не посвящали в важные тайны тех, кто не был близок к верхушке власти. Но они жили долго – каждый топтал землю почти по сто лет. За это время вольно или невольно причастишься ко многому, узнаешь многое.

Десятилетие за десятилетие сюда доставляли огромные каменные глыбы, привозимые со всех уголков мира. От заснеженных северных долин до южных жарких атоллов. Особые мастера, крайне уважаемые здесь, жрецы, после долгого обсуждения указывали куда именно поместить тот или иной камень. Причем для каждого куска камня был свой срок ожидания – некоторые глыбы мгновенно занимали свое место под горой. Другие же камни бывало несколько лет проводили снаружи, под снегом и дождем, дожидаясь своего часа. Случалось так, что вообще вся работа под горой останавливалась на три или даже четыре года, однажды все замерло на шесть с половиной лет. Причина? То неведомо. Но видимо так положено, ведь никто не проявлял злости или разочарования, все терпеливо ожидали. При этом каждую неделю проводились странные ритуалы с возжиганием огней, жертвоприношениями, всматриванием в мерцающие звезды, в стелящийся по земле серый дым, во внутренности еще живых жертв.

Во всех действиях прослеживалось истовость, фанатичность, уверенность.

За прошедший век сие важное место несколько раз посещали весьма и весьма важные особы, если судить по тому пиетету с которым вокруг них все носились. При этом важные особы лиц не скрывали, но как узнать кто он такой? Мужчины, средних лет. Однажды прибыла женщина выглядящая зрело, но при этом отличающаяся удивительной и ничуть не увядшей красотой. И перед ней склонились почти всех из здешней власти, разве что самый главный держался с ней запросто, на равных.

Кто здесь главный?

Истогвий.

Дядюшка Истогвий.

Кто таков?

Про него много слухов. Молвят, что рожден он на белый свет был больше двухсот лет тому назад. Выглядит крепким мужиком разменявшим пятый десяток. Именно мужиком, а не дворянином. Рожден в обычной семье ремесленника. А затем, как-то его судьба пересеклась с САМИМ, и все круто изменилось в его жизни. Сейчас он поставлен главным. И правит железной рукой почти двести лет – во всех окрестностях этой горы. Над ней и под ней. Указывает воинам, работникам, пленникам и даже боевым магам. И его слушают. Потому как поставлен он сюда тем, кого ослушаться нельзя. Поставлен самим. Никто не оспаривает его указаний. А приказы Истогвия отличаются мудростью, точностью, подробностью. Он не просто так держит в руках бразды правления.

Однако случилось так, что однажды приказ Истогвия пришелся не по душе одному магу из дворян, отвернувшегося от Церкви и Короны, примкнувшего к ним.