Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Калёный серп и молот боевитой братии

– Ты пиши, пиши, – тихо произнёс товарищ разведчик Варлам.

Рядовой Сергей Малюга с виду коренастый, упитанный человек. Его фейс напоминал грызуна. Но очень приятного. На гражданке он собирал печи и камины. Карандаш легко скользил по твёрдой бумаге.

– Записал, – сказал он.

Сержант Руслан Ганущак – невысокий, стройный боец стоял на ногах в низине. Лицо всё в веснушках, словно солнышко. Прищурил свои детские глаза. Пилотка на затылке. Он держал за поводок небольшую собаку по кличке Норка. Задумчиво глянул на небо, вспомнив что – то очень личное. Глубоко вздохнул.

Связистка Норка лежала на зелёной, мятой траве. Она, выкатив из пасти язык, казалось, тяжело дышала. Её треугольная, узкая мордашка умиляла. Глаза живые, подвижные. Уши крючком. Шерсть светлая с блёсточкой. Военному делу она училась со щенячьего возраста. Всё схватывала налету. Её безумный интеллект удивлял.

Лейтенант, лёжа на животе, продолжал наблюдать за колонной. Бинокль держал у глаз.

– Пиши дальше. Вижу, за деревней окапываются. Вижу одну большую пушку. Наверное, ещё есть.

– Так и писать, – сказал Малюга.

– Так и пиши, – добавил разведчик Варлам, не сводя глаз с врага.

– Пишу…

– Вот и пиши…

Вдали мерцал приятный закат. Появилась небольшая свежесть. Надоедливые мошки кружили над ушами. Что – то неподалёку засвистело. Норка сразу прижалась к земле. Она потянула за поводок, чуя беду. Разведчики не сразу поняли, в чём дело. В воздухе пронёсся гулкий звук летящего миномётного снаряда. Он упал около оврага. Разорвало землю. Потянулся дым.

Связистка Норка, напугавшись, засуетилась. Она резко мотнула небольшой, пушистой головой. Глаза округлились. Лейтенант Варлам Ажнов живо скатился с пригорка. Рядовой Малюга следом за ним. У самого вид как будто чёрта увидел. Лицо красное. Страх поселился.

– Хрень. Нас обнаружили. Уходим отсюда. Быстро, – закричал лейтенант, положив руку на кобуру с наганом.

– Как?…

– Бежим…

Миномётный снаряд, просвистев, упал рядом с разведчиком. Дым застилал. У сержанта подкосились ноги. В глазах потемнело. Он из рук выпустил собачий поводок. Норка, поджав уши, заметно напугалась. Она отскочила в сторону. Руслан Ганущак повалился на землю. Его спину пронзили минные осколки. Выступила кровь на гимнастёрке.

– АААА, – глухо крикнул он.

– Малюга…

Лейтенант Ажнов, закинув на плечо автомат, подбежал к сержанту. Он живо склонился. Развернул сержанта к себе лицом. Руки окропились кровью. Тело Руслана обмякло. Раны казались серьёзными. Он весь дрожал.

– Малюга Норку не упусти. Руслан. Руслан. Ты как, – произнёс Варлам.

– Уходите, – тихо пробормотал Руслан.

Руслан, опустив голову на бок, скончался от ранения. Варлам закрыл ему глаза, погрузившись на мгновение в безумие. Он тут же отрезвел. Жилы напряглись. Где – то поодаль присел Малюга, держа собаку за поводок. Норка боязливо смотрела по сторонам. Уши прижались к голове. Она не то чтобы испугалась, повидала немало.

Вновь свист, где – то ещё высоко. Миномётный снаряд разорвался около небольшого деревца. Высоко вверх взлетела земля. Потянулся дымок. Но быстро рассеялся. Сухая, толстая, голая ветвь переломилась.

– АААА, – гулко прокричал Малюга.

Разведчик Ажнов быстро подбежал к рядовому Малюге. Его широко открытые глаза говорили о многом. Мелькнула лёгкая растерянность. Он оправил рукой пилотку. Лицо Сергея покривилось. В ноге осколок. Появилась кровь. Норка зажалась. Поползла чуть в сторонку. Натянулся поводок.

– АААА… ААА, – застонал Малюга.

– Серёга. В ногу тебя. Сильно мать ети.

– Товарищ лейтенант надо Норку отправлять. Мы не дойдём, – произнёс Сергей.

– Да. Да. Иначе всё зря. Правильно. Где бумага – донесение? – сказал Варлам.

– АААА. Вот в пакет положил.

– Давай сюда, – сказал лейтенант.

Варлам подскочил к собаке. Руками прихватил её за мягкую шёрстку. Он тут же принялся привязывать пакет к кожаному ошейнику. Норка послушно сидела на месте. Малышка сполна оправдывала свою боевую кличку. Однажды служебную собаку расстреливали снайперы. Даже погнались на мотоцикле за ней. Выстрелили раз тридцать из пулемёта. Клыкастая леди прокрутила всё в голове. Забралась в небольшую норку, которая образовалась из корня большого дерева. Там сидела двенадцать часов до самой темноты. И только потом решила бежать восвояси.

– Всё. Норка беги в штаб. Как шли. Ты доберёшься быстрее. Перейдёшь через немецкую траншею. Беги Норка. Беги, – громко сказал лейтенант Ажнов.

Норка, преданно взирая на лица сотоварищей, высунула из пасти язык. Немного мотнулась в сторону. Вновь взглянула на знакомых бойцов.

– Ууууаааввв, – тихо гавкнула собака.

Клыкастая разведчица тут же шустро побежала по зелёной с желтинкой траве пролеска. Только пятки засверкали. Всё удалялась. Уже виднелась только шкурка, словно маленький шарик. Она быстро скрылась за кустом.

В воздухе свист. Миномётный снаряд упал неподалёку от лейтенанта. Он закрыл уши руками. Лицо напряглось.

– АААА. Сволочи… Как они нас заметили… Оглушило. Надо уходить… Идти сможешь?

– АААА. Нет. Не могу, – простонал Сергей.

– Надо идти…

– АААА. Как?

– Навались на меня. Давай…

Немцы зашевелились. Поправили прицелы. Вновь раздались хлопки. Несколько мин пролетело над головами, взорвавшись где – то в перелеске. Один шальной снаряд упал неподалёку. В разные стороны полетели земляные кочки и осколки. Потянулся дым. Быстро рассеялся.

Лейтенант натужил свои развитые жилы. Он крепко прихватил мускулистыми руками товарища. Сергей ковылял, корчась от боли. Глаза прищурил, губы сжал, словно его резали. Разведчики небыстро пошли по лесной траве. Они остановились у большого широкого дерева. Лейтенант отпустил приятеля на землю. Он насторожился. «Вот же немцы сюда прут. Автоматчики…». Сергей глубоко вздохнул. Уже потерял много крови. Нога ныла.

– Немцы, – тихо сказал Варлам.

– АААА. Товарищ лейтенант уходите. Я вас прикрою, – сказал Сергей Малюга.

– Отставить. Прорвёмся вместе. Стрелять можешь. Отобьёмся. Патронов достаточно, – с тоном приказа решительно произнёс лейтенант.

– Идут прямо сюда. Гады. Погоди подпустим поближе. Огонь…

Лейтенант, лёжа на животе, нажал на курок автомата ППШ. Посыпались гильзы. Слегка резало указательный палец. Дал ещё несколько прицельных очередей. Немецкий солдат Марис – круглолицый, пучеглазый с орденом на груди повалился на землю замертво. Пули растерзали ему живот.

– Шайсе, – закричал рядовой.

Сергей Малюга, опомнившись, выстрелил из автомата – МП. Он быстро слабел. Дал несколько длинных очередей. Но всё мимо.

– Серый… Бей гадов, – тихонько произнёс Варлам.

– АААА. Паскуды…

Немецкий солдат Бойне – молодой сухожильный фриц, резво приподнявшись с земли, бросил гранату. Прогремел взрыв. Когда рассеялся дым, Варлам ужаснулся. Его лицо заметно побледнело. Насела пыль. Он понял, что остался теперь один.

Сергей Малюга замер, лёжа возле дерева. Его убило гранатным осколком в шею. Потекла живенько кровь. Из дула автомата ещё тянулся дымок.

– Сергей. Вот суки. АААА, – громко закричал лейтенант.

Варлам, вытянувшись в струнку, бросив гранату. Чуть выпрыгнул вперёд, точно крокодил, когда хватает жертву. Прогремел взрыв. На полянке образовалась небольшая, дымящаяся выемка. Несколько немецких солдат убило гранатными осколками. Они замерли на земле, лёжа ничком. Унтер офицера Риска по касательной ранило в щеку. Он укрылся, выстрелив несколько раз из автомата.

Разведчик Варлам вновь взялся за автомат ППШ. Он просто одичал. Несколько раз перевернулся боком. Откатился к двуствольной берёзке.

Немецкий солдат Шмит, резво вскочив с земли, живо побежал. Молодой да ранний. Лицо сухое, белого цвета волосы, светло – мутные глаза. Варлам успел его даже рассмотреть. Выстрелил наверняка несколько раз. Автоматная пуля пробила Шмиту горло. Брызнула кровь, порвав артерии. Гитлеровец замертво повалился на пружинистую ветку дерева.

Унтер – офицер Риск, выждав момент, хитро бросил гранату. Прогремел взрыв. Покосились молодые ивы. Дым плавно расплывался по воздуху. Всё затихло. Лейтенант Ажнов, держа в руках автомат, замер на месте. Лицо побелело. Гранатный осколок вонзился ему глубоко в грудь.

Небо заметно посерело. Ветер несильно задувал. Веяло легкой теплотой. Вдали всё также сияло розовое зарево. Даже преобразилось. Наседала мошкара.

Немецкие солдаты подошли к неживому лейтенанту Ажнову. Они, ухмыляясь, закурили сигареты. Подняли с земли автомат. Унтер – офицер достал из кармана платочек. Быстро вытер окровавленную щеку. Истинный ариец нервно прошёлся по траве. Его сапоги блестели. Суховатое лицо напряглось. «Вот ведь русские сволочи. Мне кажется, теперь надо зашивать щеку. Рана глубокая… Шайсе…».

– Больше никого не было, – спросил он.

– Нет… Больше никого…

– Хорошо… Очень хорошо…

Собака Норка быстро неслась по лесной траве пролеска. Сердце быстро колотилось. Она резко остановилась, дёрнув висячими ушами. Повела мокрым носом. Мордашка умиляла. Клыкастая разведчица, еле заметная в траве, мотнула головой. Глянула в ту сторону, где оставила сотоварищей. По ней прокатилось волнение.

– Ууууууууууррр, – тревожно заурчала она.

Норка вновь быстро побеждала по траве пролеска. Живо выскочила на полянку, словно дикий необузданный зверёк.

Близилась ночь. Небо сильно потемнело. Ветер чуть поддувал. Веяло прохладой. Впереди маячило поле. За ним глухой лес, в котором можно легко заплутать.

Разведчица Норка, скрывшись в высокой траве, быстро бежала. Язык висел. Нюх обострился. Малышка замедлила ход. Она резко и вовсе остановилась, почуяв по – близости людей. Немного засуетилась, видимо, ещё не зная, как поступить. Вновь скрылась в траве. Собака, оценивая взглядом всё вокруг, прижалась к земле.

Немецкий солдат Золя – похожий на бочку с трудом вылез из траншеи. Немного пошатывался, что – то насвистывая себе под нос. Он, припустив штаны, решил освежиться. Потекла струйкой пахучая жидкость.

Норка, недоумённо взирая на неприятеля, притаилась в траве. Она слегка покосила головой. Нюх обострился. Тянуло спиртным. Клыкастая леди, наблюдая, прижалась к земле.

Золя натянул на себя штаны. Он пошёл, смешно приплясывая. Неторопливо неуклюже спустился обратно в траншею.

Собака тут же приподнялась, встав на когтистые лапки. Она, принюхавшись, медлительно подбежала к траншее. Заглянула внутрь, точно определяя высоту и как лучше прыгать. Оказалось слишком глубоко. Тянула вперёд свой мокрый нос. Немного таилась. Внимательно осмотрелась.

– Ууууууууурррр, – тревожно проурчала.

Собака по-пластунски поползла вдоль траншеи. Она замерла, почуяв солдат. Прижала голову к лапкам. Чуть попятилась. Норка незаметно подползла к бревну над траншеей. Замерла на месте, наблюдая за часовым.

В траншее тихонько шёл немецкий солдат Юрген. За спиной висела винтовка. Молодой солдат ещё не нюхал пороха. Внешне походил на слюнтяя. Он остановился, бегло посмотрев на бревно. Закурил сигарету. Табачный дым плавно расстилался по воздуху. Юрген, глядя на небо, встал спиной к неотёсанной деревине.

Норка, приподнявшись, быстро побежала по «мостику». Затаила дыхание. Она быстро перемахнула на другую сторону, исчезнув в темноте.

Часовой, оглянувшись, вновь посмотрел на бревно. Он задумался, затянувшись табачным дымом. «Опять я проигрался в карты этому жирдяю. Теперь буду дежурить здесь всю ночь за него. Олух…».

Собака шустро побежала по полю, сверкая пятками. Опасность миновала. Она, слегка вильнув хостом, спустилась с оврага.

Вдалеке ночной темноты тускло замерцал огонёк. Он, томно озарив ближайшие окрестности, живо погас. Ветер чуть поддувал. Веяло прохладой. Петляла сухая, знакомая тропинка. Пробитая кружка на ветке молодого деревца точно маяк.

Норка выбежала к своим позициям. Она спрыгнула в траншею. Шустро понеслась по глине. На шее висел пакетик.

– Уууаааууууу…, – подала сигнал.

– Собака. Норка прибежала. С пакетом. С донесением…

Рядовой – солдат Андрей Франчук приобнял собаку. Лицо выказало морщины. Улыбка его озаряла. Снял пакет. Он, широко шагая, зашёл в землянку.

– Товарищ полковник. Донесение. Собака Норка вернулась, – сказал рядовой.

Полковник Игорь Цишкевич, убрав в сторону папиросу, раскрыл пакет. Он, зашевелив полными губами, зачитал донесение. Поднялся со скамьи. Живо положил в карман подсигар. Проверил в кобуре пистолет.

– Молодцы разведчики. Молодец Норка. Машину срочно, – произнёс полковник.

P.S.

Знаменитая, боевая связистка – собака Норка за 1942—1943 гг. доставила 2398 боевых донесений.

РЕТИВЫЕ ЛЕГЕНДЫ ВОВ. ЧЕТВЕРОНОГИЕ «БРОНЕБОЙЩИКИ» НА ОГНЕННОЙ ДУГЕ

6 июля 1943 года наступил второй день Курской битвы. Где – то совсем неподалёку гремели взрывающиеся снаряды. Вверх тянулись многочисленные, вздыбленные очаги чёрного дыма от пепелищ. Всё превращалось в мощную мглу. Точно страшный демон витал в поднебесье. Горели подбитые танки, автомобили. Откуда – то появился неприятный гул.

Солнце тускло светило. По серо – синему небу тянулись протяжные, белые облака. Они прятались в дымной завесе. Ветер чуть поддувал. Веяло теплотой. С высоты виднелись широкие поля и перелески. Там бушевали небольшие пожары. На Воронежском фронте в полосах обороны укрепились 52-я и 67-я гвардейские стрелковые дивизии. Бойцы готовились к атаке. Кто – то из солдат заряжал оружие, кто – то считал гранаты, а кто – то тихо курил, дожидаясь часа пик. Инструкторы – проводники придерживали своих служебных собак. Они, сидя в траншеях, также ждали сигнал к атаке. Клыкастые шерстистые бойцы – «бронебойщики», казалось, ворчали и рычали друг на друга. Общались на своём языке. Некоторые просто дремали. Спокойствие соблюдал большой пёс Кубик. Он лежал, иногда дёргая хвостом. Выбитый правый глаз придавал ему явной жуткости. Три года бродяжничал. Его таким и нашли одноглазым. А история банальная до мыла. Ему камень прилетел в морду. Водили к доктору в военной части. А, как и почему история умалчивает.

Инструктор собаковод – сержант Андрей Крыжовников, сидя в окопе, закурил папиросу. Слегка затянулся. Ему недавно исполнилось тридцать девять лет. Пилотка на лбу. Щёки впалые, нос задранный чуть – чуть, рот широкий. Когда улыбается, кажется до ушей достаёт. Но мужичок серьёзный. Нож хорошо метает.

Пёс Аксай, лёжа на песке, всматривался на хмурое лицо проводника. Словно пытался, что – то выудить. Задёргал языком. То – ли пить дай, то – ли ещё чего. Кобель терпеливо чего – то выжидал. Потянул мокрым носом.

Проводник Андрей, затянувшись табачным дымом, рукой погладил собаку по голове. Вспомнил деревенского пса Митю. Уж больно морда похожа. Ностальгия по дому быстро прошла.

– Эх. Аксай. Ты уже настоящий герой, только этого не понимаешь. Думаешь, что всё хорошо. Побежишь под вражеский танк. И всё. Привет. Но я – то никогда не забуду тебя Аксай. Для меня ты больше чем пёс с взрывчаткой на спине. Я расскажу о тебе. О твоём славном подвиге тысячам людей. А эта сволочь фашистская… Ты им там хорошенько вреж. Чтобы запомнили, – произнёс сержант.

Аксай лежал смирно. Только носом водил. Смотрел прямо в глаза инструктора. Всё – таки что – то пытался выглядеть.

Андрей, затянувшись табачным дымом, посмотрел на синее небо, на тусклый солнечный свет. Вновь всплыли воспоминания о родном селе и доме. Пёс встрепенулся, чуток приподнявшись. Словно ему неудобно пришлось. Дворняга, взирая на приятеля, перевалился на другой бок. Потом повалился на песок, прижав уши.

– Аааааууууу, – тихо взвыл Аксай, глянув на небо.

– Так. Аксай хоронись…

Боец, потушив цигарку, живо стащил собаку в глубокий окоп. Он нахмурил лоб, взирая вверх исподлобья. Одной рукой прихватил автомат ППШ.

В воздухе засвистели летящие, артиллерийские снаряды. Где – то, что – то взорвалось позади. Ещё несколько взрывов. Дым поднялся мощной глыбой. В ушах зазвенело. Бомбы повалились на землю с небольшой частотой. Всё, казалось, взлетело вверх и перевернулось вверх тормашками. Пыль поднялась столбом, что даже трудно дышать. Шальной летящий снаряд со свистом упал рядом с траншеей. Взорвавшись, всколыхнул десятки метров. Образовался мрак. Солдаты разлетелись в разные стороны. Кого – то накрыло землёй. Появились стоны. Рядовой Никита Тезин – жилистый, светловолосый парень прямым попадание бомбы был убит. На песке дымилась его обгоревшая пилотка.

Артиллерийские снаряды, падая со свистом, рыли землю. Адские осколки разлетались во все стороны. В ушах стоял невыносимый гул. Легкие дышали пылью. Рядовой Сергей Радченко схватился руками за окровавленное лицо. Он кувырнулся, еле сдерживая боль. Прижался к стенке окопа.

– АААА… ААА…

– Держись Серёга…

Молодая санитарка – сержант Светлана Осадченко поползла по тлеющей, задымлённой земле к раненым солдатам. Сумка с красным крестиком волочилась. На голове большая каска не по размеру. Всё время съезжает и мешает смотреть. Лицо непорочное. Румяные щёчки, полные губки, большие глаза с оттенком сирени, – всё в ней гармонично. Колготки заметно порвались на коленках. Стройные ножки тащат за собой большие кирзовые сапоги. Рядовой Вадим Лялько лёжа на земле, изводиться. Его лицо в пыли. Боль сковывает. Он без руки. Света подтягивает сумку. Она помогает бойцу. Чуть приподнимает голову.

– АААА, – тихо стонет.

– Тихо дорогой. Тихо. Сейчас помогу…

– АААА… ААА…

В воздухе свист. Артиллерийский, вражеский снаряд рухнул на огненную землю. Пыль, трава, щепки, – всё вздыбилась вверх. В разные стороны полетели тысячи ужасных, коварных осколков. Всё затихает. Тёмный дым скрывает небо. Мерещиться солнечный свет. Словно пляшет.

Инструктор Владлен Портняков, приподнявшись, живо осмотрелся. Лицо просто чёрное. На нём форма сидит отменно. Крепкий боец схватил в руки винтовку. С ним рядом пёс – дворняга Бим. Он, приподнявшись на задних лапах, потянул нос вперёд. Мордастый, грубый, сильный кобель. Пока бродяжничал, набегал немало километров. Был у него и хозяин. Редкостный алкоголик Федя Кукуев. Пил всё, что горит. Как – то даже керосин опробовал. И пёс туда же. Он ему часто наливал. А тот и не отказывался никогда.

– Танки…

– Ууууааааууу, – взвыл «бронебойщик».

Пёс Шарик рядом активно замахал хвостом. У него вытянутая морда, круглые светлые глаза, шерсть сбитая, – весь из себя добродушный. Бывают же такие малыши душевные. На хребте мешок – боевой вьюк. И решимости ему не занимать.

– Уууаааввв, – гавкнул он.

Инструктор Павел Тупиков, придерживая собаку, снял предохранитель с взрывчатки. Погладил клыкастого бойца. «Бронебойщик», виляя хвостом, озирается на соседей. Взор боевой. «Эй малышня… Вон тот мой танк. Его не трогать…», – всё в глазах.

– Давай Шарик. Задай этим фашистам поганым, – твёрдо произнёс Павел.

– Ууууааауввуавуав, – заголосил пёс Шарик, внимательно взирая в сторону танков.

Сержант Василий Сивохоп быстро побежал по сухой земле траншеи. Гимнастёрка порвана и в пыли. Хмурое лицо в саже. Худощавый боец, тяжело дыша, заглянул в землянку.

– Товарищ командир танки с правого фланга, – волнительно выдал Василий.

Командир 52 – й гвардейской стрелковой дивизии Владимир Скорик выбежал из землянки. Он, взявшись за бинокль, направил сурой взгляд в сторону врага. Фуражка на голове слегка запылилась. Лицо словно каменное. Только глаза живые. Даже блестят как будто чистые стёклышки.

– Приготовиться к отражению вражеской атаки. По команде запускать «четвероногих бронебойщиков».

– Есть, – сказал капитан Каланин.

На сине – сером небе тускло мелькал солнечный свет. Он иногда терялся в облаке дыма. Ветер чуть поддувал. Веяло теплотой, дымкой и пеплом. Тянуло гарью. Ещё пока вдали, расположившись клиньями, по полю ехали немецкие танки. Они живо приближались. За ними бронемашины с автоматчиками.

Капитан Сергей Каланин махнул рукой. На загорелом лице виднелись капельки пота. Гимнастёрка липла к мускулистому телу. Рот искривился. Он крепко сжал табельный пистолет ТТ.

– «Бронебойщиков» заряжайте в атаку. Вперёд, – громко скомандовал он.

В окопе все оживились. Клыкастые бойцы волнительно переглядывались. Рычали, ворчали, подвывали, словно сами для себя. Кто – то вертелся, как будто желая что – то спросить, а кто – то уже рвался вперёд. Да так рвался, что не удержишь. Инструкторы выпустили собак. «Адские кобели» с взрывчаткой на хребтах быстро побежали по огненному полю. Тут же потерялись из виду. Пёс Шарик выбежал вперёд. Шерсть взъерошилась. Морда оскалилась. За ним еле поспевал Аксай. Только пятки сверкали. Ещё молодой малыш. Три года ему. Грудь навыкате. Нырнул в тёмный дым. Пёс Бим отстал. Его густая шерсть задирается. Язык висит. «Бронебойщик» тяжело задышал. До пяти лет от рождения бродяжничал. Его история фантастичная. Трёхмесячного щенка решили ночью опустить в пруд. А он стервец, цепляясь за жизнь, взял да и выплыл. Побежал, как шальной. Его подобрала на руки девушка Соня на улице Ленина. Она отнесла щенка в дом престарелых. Там и прижился.

– Ууууаавуавуавв…

– Уууааауууу…

– Ввовоооууу, – взвыл пёс Бим.

Танки T-IV на ходу открыли стрельбу бронебойными снарядами. Дым от пушечных выстрелов живо рассеивался. Panzer 38 приостановился. Механик Кокс – жиденький человек с незначительным шрамом у глаза ненормально заулыбался. Мутные глаза прищурились. «Вижу собаку… Вот стервец думает меня обманет. Сейчас я тебя просто размажу ушастый ты сукин сын… На кого лезет… Хахахааа…». Заработали пулемётные орудия.

Пёс Шарик, казалось, уклоняясь, стремительно приблизился к вражескому танку. Немного захрипел, дыша через раз. Вытянулся в отчаянно прыжке. Вильнул хвостом.

– Ууууаааууу…

«Бронебойщик», поджимая большие уши, решительно бросился под танк. Мелькнуло одно мгновение. В воздухе пронёсся захватывающий гул. Тёмный дым, словно паук паутиной окутал бронемашину. Повалил огонь. Зеленоватого цвета брони T-IV взорвался. Он, чуть развернувшись, заметно покривился. Днище просто провалилось. Механика Шуйца – упитанного человека со смешной козьей бородкой кувырнуло несколько раз. Он неживой застыл с пробитой головой. Радист Райдер превратился в чёрный бесформенный кокон. Стальные стенки окропились кровью.

Пёс Шарик погиб на месте. В адском дыму и пекле он исчез навсегда. Земля окропилась собачьей кровью.

Пёс Бим резво выскочил из дыма. Яро понёсся по полянке. Над головой просвистели шальные пули. Он близко подбежал к вражескому танку.

– Воооууууу, – взвыл «бронебойщик».

Танк T-IV сбавил ход. Стальные гусеницы крепко уткнулись в землю. Штурман Хюккель – пухлый человек в чёрном костюме включил огнемёт. Он недавно с шиком отпраздновал своё тридцатилетие. «Сейчас сделаем барбекю из тебя пёсик… Хахахааа… Шайсе… Где он?…Я его не вижу…», – ухмыльнулся немец. Сильное, огненное пламя быстро распространилось по полю, выжигая траву. Потянуло едким дымом. Запахло горелым.

Бим загорелся. Его шкура и тельце плавилась на глазах. Морда облысела в одно мгновение. Приняла жуткий устрашающий вид. «Бронебойщик» кувырнулся, растянувшись на поле. Задёргался, как припадочный. Но четно. Быстро сгорел заживо.

– Уууууааааауууу…

Аксай, ловко проскочив язык пламени, нырнул под злосчастный немецкий танк. Мелькнули считанные секунды. Прогремел взрыв. Вздыбился клубок чёрного дыма. T-IV остановился, разорвавшись изнутри. Днище просто отпало. В кабине всполохнул пожар. Экипаж разбросало. Их тела приняли неестественные позы. Механик Тони лишился головы. Она висела на одной коже. Кровь шипела, стекая на горячее железо.

Пёс Аксай исчез в тёмной, страшной дымке. Его кровью окропилась травянистая земля.

– Уууаавуавуаввв, – заголосил ещё один лихой «бронебойщик».

Пёс Резвый выскочил из воронки. Он шустро побежал по разбитому пригорку. Его чёрная, короткая шерсть отдавала блеском. Вытянутая морда напоминала волчью. Виднелся легкий оскал. Когда родился, малыш долго ходил по рукам. В одном доме чуть не сгорел. Соседи пили по – чёрному, и что – то подожгли. Потом шерстистый оказался на улице. Долго бродяжничал.

Танк Panzer 38 остановился. Из пушечного ствола вылетел бронебойный снаряд. Пронёсся гул. Земля взлетела вверх. Дым потянулся столбом. Механик Кокс озлобился, взирая на неугомонную собаку. Он дал немного назад. Дым застилал видимость.

– Хрень. Я ничего не вижу… Стреляйте по этой дохлой собаке из пулемёта. Юлиан… Стреляй… Шайсе…

– Я ничего не вижу…

Пёс Резвый, чуть пошатнувшись, побежал ещё быстрее по огненному полю. Он не сводил глаз с вражеского танка. Язык висел. Появилась хрипота. Уже надышался дымом.

– Уууууаааввв, – отчаянно гавкнул «бронебойщик».

Немецкий танк живо покатился вперёд. Застрочил пулемёт. Шальные пули свистели, срезая траву.