Воительница Ольга. Книга третья

Воительница Ольга

Книга третья

Валерий Лобков

© Валерий Лобков, 2019

ISBN 978-5-4496-9664-9 (т. 3)

ISBN 978-5-4496-9665-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

ПРОЛОГ

– А ты знаешь, Артур, мне кажется, что тебя можно поздравить с успехом! Твой доклад понравился всему ученому совету комитета научной безопасности. Я, исподволь, наблюдал за аудиторией и могу с полной уверенностью это утверждать.

Даже Председатель и Командор, несколько раз удовлетворительно кивали головами, после твоих выводов. Особенно, когда выяснилось, что они, частично, подтверждают недавнюю гипотезу, которую выдвинул Академик Вахрушев. А насколько я осведомлен, несмотря на то, что я последние четыре года отсутствовал на Земле, Председатель и Командор принимали самое активное участие в сборе всяческих доказательств, подтверждающих гипотезу Вахрушева! – Кабинет, в котором происходил этот разговор, был довольно внушительных размеров. В нем находилось два человека. Один, мужчина солидного возраста, с густыми, убеленными сединой волосами до плеч, стоял возле открытого настежь окна с запотевшим стаканом тоника в руке. Другой, моложавый, сидел в глубоком, мягком кресле перед низким, изящным столиком, собранного из блестящих металлических конструкций. На столешнице, вырезанной из цельного кристалла горного хрусталя, одиноко стояла чашка остывшего кофе. Именно он отзывался на имя – Артур. Оба были одеты в легкие, светлые костюмы.

Седоволосый сделал приличный глоток терпкого напитка и поставил бокал на подоконник:

– Но вот в чем я, к сожалению, должен тебе признаться, Артур, что мне совершенно непонятно, как малолетняя дочь, трагически погибших Игоря и Светланы Стриженовых – десять лет оставалась вне контроля отдела временных перемещений? – Артур откинулся на спинку кресла:

– Я тоже сожалею, Мастер, что не смогу внести ясность, в произошедшие много лет назад события. Разбирательства, инициированные комитетом безопасности шесть лет ранее – результатов не дали. Причина гибели временной капсулы, как и отсутствие именного, поискового браслета на руке их дочери – так и осталось тайной.

Я Вам напомню, что долгое время, отдел временных перемещений считал, что в той, непонятной катастрофе, погибла вся семья Стриженовых: отец, мать и малолетняя дочь. И лишь более чем через шесть лет, была считана информация с перстня безопасности, который неведомым образом попал на руку одиннадцатилетней Валерии – дочери Игоря и Светланы. Этот перстень разрабатывался и массово производился в Ханойском Институте Глобальных Путешествий и как он оказался на пальце Валерии, через шесть лет после аварии в столь далеком прошлом – выяснить не удалось: во время знаменитого Ханойского землетрясения, были утеряны все архивы института.

Так – вот: только благодаря считанным сигналам с перстня, удалось узнать, что Валерия жива, и вычислить место и время гибели временной капсулы.

Перстень, обратной связи с нашим временем не имеет, и связаться с его обладателем – шансов нет. Поэтому сразу же был организован десант из двух сотрудников комитета, в ту эпоху. Главная и единственная их цель – сбор данных о той катастрофе и о судьбе дочери Стриженовых.

Десантники со своей задачей справились наполовину: место гибели капсулы обследовали, но причину установить не смогли: ни аварийного бота, ни самой капсулы – на месте не обнаружили. Свидетелей – ни одного. Взяли пробы грунта с луга, где приземлялся аварийный бот с девочкой, и на этом все!

Зато судьбу Валерии – проследили полностью. От первого дня её жизни в том времени, до крайнего дня, их там пребывания. С тем и вернулись.

По итогам их разведки были назначены слушания в комитете. Обсуждать предполагалось только одно: сроки засылки экспедиции для эксфильтрации дочери Стриженовых. Но вышло несколько иначе: слово в прениях взял Академик Вахрушев. То о чем он говорил – вначале поразило всех, а затем заставило крепко задуматься.

Он предложил оставить все как есть: Валерии необходимо остаться жить в том времени, в котором она случайно оказалась! – Артур поднял с хрустальной поверхности, чашку тончайшего фарфора с остывшим кофе и одним глотком допил остатки:

– Возвращение девочки в наше время – очень большой и неоправданный риск для её психики! Она уже полностью адаптировалась в новой жизни. Старых корней она не имеет. Память ребенка, в момент катастрофы обнулилась и своего детства, семьи, происхождения – Валерия не помнит.

Зато нынешние, уже крепко вросли в новую реальность. Попытка выдрать их и пересадить в другую почву, может пагубно отразиться на неокрепшей психике ребенка. Необходимо оставить все как есть, но под постоянным контролем службы безопасности комитета.

После долгих обсуждений, комитет принял сторону Академика, но с определенными поправками: поведение нас, современников, по отношению к ней не должно быть полностью пассивным. И при благоприятном стечении обстоятельств, после её полного взросления и при её личном согласии – произвести возврат в наше время.

Было решено через перстень помочь ей активировать, врожденные в прошлой жизни качества. Перечислять я их не буду: Вы их уже слышали в моем докладе. Тем более, что многие из них она открыла в себе самостоятельно. Я имею в виду умение быстро двигаться, дышать под водой и видеть ночью. Через перстень мы активировали только телекинез и левитацию. Довели до её сознания часть инструкции по пользованию резаком малой мощности, каким – то образом попавшим в её руки после катастрофы. Но она приобретенными способностями, пользуется крайне редко: только в случаях экстремальных ситуаций.

Нам удалось подбросить ей одну тонну золота в слитках. Это было сделано для укрепления её, недавно приобретенной, княжеской власти. Академик Вахрушев раскритиковал нас за этот шаг, но было поздно: золото уже находилось в её подвалах. Кстати: она им так пока и не воспользовалась!

Поверьте, Мастер: мы не вмешиваемся в её личную жизнь. Не навязываем ей жизненных решений, не диктуем ей поступков, не открываем ей их последствий. Она живет обычной жизнью женщины того времени! Именно на этом настаивал Академик Вахрушев: если этого условия не соблюсти, то любые доказательства нашей генетической идентичности с древними славянами, проживающими на этой земле несколько тысяч лет назад, будут всегда спорными и малоубедительными.

Но это уже высокая наука, а Вы знаете, что генетика – не самый мой любимый конек! – Артур поднялся и под тонким пиджаком глянулся наметившийся живот. Мастер неодобрительно скривил полные губы:

– Артур! А тебе работа в комитете безопасности, идет не на пользу. Я подумаю, как тебе помочь сбросить лишний вес, не прибегая к специальным методикам. Молод ты еще, чтобы вместо брючного ремня, носить подтяжки. Я в твои годы – о них и не помышлял!

Помни: тебе еще жениться надо, а молодые красотки – редко пузанов привечают! Им стройных и высоких подавай. И чтоб косая сажень в плечах! Поверь старому холостяку, который четырежды был женат и все разы удачно!

1

Не близка дорога к родному дому: более пятисот верст от стольного града Ивеля до Речных Ворот, до городища рода Береговых Ласточек – Игрецы. Тракт, проложенный среди дремучих лесов и болот топких, непроходимых, содержится по – хозяйски справно, бережно.

Для удобства путников – обозников, на расстоянии дневных переходов, заложены придорожные постоялые дворы с конюшнями, спальными приютами и сытными столами. Особых изысков в еде не значилось, но кормили от пуза, и горло промочить медами и пивом – имело место быть.

До недавнего времени, двигаться по тракту было вельми небезопасно: купеческие обозы среди разбойного люда слыли лакомой приманкой и легкой добычей, если их ватага насчитывала три и более десятка лихих татей. Выскакивали из дремучей чащи, споро разбирались с обозниками и их охраной и уходили на свои заимки, устроенные в глухих, лесных дебрях, по тропам известным только им.

На тракте, после таких непотребностей, оставались только пустые возы и кибитки, да трупы самих обозников, которым очень не повезло. Победу праздновали сами разбойники, ну и вороньё, да мелкие лесные зверушки, охочие до мертвечины.

Изредка, когда купцам становилось невмоготу от такого беспредела, и они начинали сворачивать свою торговлю со стольным городом – князь Ивельский отряжал сотню, а то и две гридей из своей дружины, для наведения порядка на тракте.

Через луну, радоваться начинали купцы и снова вороны. Купцы – довольные сбережением затрат на охрану, воронье – лакомству из тел разбойников, удобно для них развешенных в жестких петлях, на деревьях вдоль тракта.

Поскольку, желающих заняться разбойным промыслом было немало – голод воронам и лесным зверушкам не грозил. Через одну – две луны, воровские заимки обживали новые лихие люди, и все возвращалось на круги своя.

Конец безобразиям на тракте положил молодой князь Роман. По его велению, торговые обозы взяли под охрану конные гриди, числом не менее трех десятков. Малые обозы на тракт выпускать перестали. По торговому пути пустил дозоры, в составе которых были знатные следопыты.

Результаты не заставили себя долго ждать: число желающих раскрыть рот на дармовщинку, резко пошло на убыль, а после разгрома многочисленной ватаги атамана Алкуна – и вовсе сошло на нет.

Эту ватагу, Роман громил вместе с отрядом малой дружины Речных Ворот, в котором службу несла Воительница, всем известная под именем – Найдена, приемная дочь Икутара. Тогда – то и вспыхнула нешуточная любовь между князем и нею. Любовь чистая, всепоглощающая, яростная, ответная! Любовь, которая должна была стать неземным счастьем для обоих!

Но не стала! Яркой, падающей звездой прочертила она небосвод жизни Ольги (Ольга – родовое имя Найдены) и угасла в короткий миг. Как её и не было! В памяти остались воспоминания вкуса его поцелуев, запаха мужского тела, а также нежный, все понимающий взгляд очей и веселый, рокочущий, заразительный смех.

А поверх этого налагались совсем другие картины: смрадный запах мочи и перегара, трясущиеся от пьянства персты и длани. Мутные, с ярко – красными прожилками очи и рвущие душу – грязные, оскорбительные слова, из перекошенного ненавистью рта, еще недавно родного человека.

Ольга, мерно покачиваясь в седле, тяжело вздохнула. Бутон услышал и понимающе всхрапнул. Ратища, ехавший чуть сзади, смущенно потупил очи: он не желал, чтобы его богиня, невзначай, узрела в них сострадание и боль. И еще – вселенское преклонение и обожание! У каждого своя жизнь и выставлять её на всеобщее обозрение – негоже!

Встряхнувшись, как бы отгоняя сон, Великая Воительница огляделась вокруг. Зима наконец – то приступила к сдаче своих прав Красавице Весне: снег потерял свою белизну, стал ноздреватым и желтым. От него освободили свои лапы, растущие вдоль тракта вековые ели. Зимняя тишина леса, сменилась гомоном птиц, ожидавших прихода теплого света Ярила. Сейчас его видно не было: яркий свой лик, он спрятал в курчавых, смешливых облаках. Время перевалило далеко за полдень, и гридей, вскорости ожидал привал с обедом. Половина пути домой было пройдено, а она того – даже не узрела.

За очередным поворотом тракта, справа, в окружении мощных дубов, открылся очередной постоялый двор. Саженей в тридцати за ним, змеилось русло небольшой речки, ныне спрятанной подо льдом и снегом. Русло её перечеркивал, с виду крепкий, неширокий мосток.

От тына постоялого двора, к речушке была протоптана широкая тропа, заканчивающаяся возле полыньи, со свежей наледью. Стало понятно, что она – основной источник воды для всего подворья.

Место для привала – лучше не выберешь! Это поняла не только она: Симак уже отдавал команды на остановку колоны и развертывания полевой стряпни. Воительницу старались по таким пустякам, как выбор места под ночлег или обед – не беспокоить. Такие решения старшина Симак принимал самостоятельно.

Ратища, свою службу знал и ценил не меньше: не доезжая до постоялого двора пол – версты, две десятки спецов, по широкой дуге огибая место привала, ушли в лес. Через малое время, по их следам, отправилась вся остальная колона. Кроме Воительницы. Она же решила позволить себе малюсенькую, безобидную слабость.

Судя по всему, заезжих гостей на постоялом дворе не было. Хозяин с женой встретили одинокую путницу возле самых ворот. Колонну они зреть не могли: она немного раньше ушла по следу Ратищи, а вот Ольгу, они приметили издалека. Еще бы: одинокая оружная всадница на вороном жеребце!

Хозяин и хозяйка чем – то походили друг на друга. Среднего возраста, худые, с очами, в которых затаилась веки – вечная тоска. Даже пытаясь улыбаться неожиданной гостье, они её скрыть не смогли, да и особо не пытались.

После обязательных приветствий и пожеланий взаимного здоровья, Ольга открыла хозяевам причину своего появления на постоялом дворе: она, с малым отрядом дружины Речных Ворот, ныне возвращается из стольного города Ивеля. Отряд на подходе и скоро будет здесь, а она же, ожидая их прибытия, решила побаловать себя домашней пищей: надоело питаться с костра.

Зачем поведала хозяевам полуправду – Ольга сама не знала.

Лица хозяев, после сказанного Воительницей, неуловимо изменились. В их очах появилась, пусть слабая, но несомненная искорка заинтересованности. Хозяин сделал пол – шага навстречу Ольге:

– Меня, все в округе, кличут Мотылем. Имя редкое, но мне нравится! Женка, отзывается на имя Фёкла. А как тебя звать – величать, Воительница?

– А так и зови, как назвал – Воительница. Так ко мне все мои товарищи обращаются, и мне мое имя, тоже нравится! – В знак согласия и понимания Мотыль склонил голову:

– Судя по жеребцу и оружию, ты это имя заслужила! Так мы и будем тебя величать. – Сделал короткую паузу и продолжил, глядя прямо в очи Ольги:

– Прости матушка Княгиня, но порадовать тебя достойной пищей, мы не в состоянии. И не потому, что не могём знатно кашеварить, а потому – что не из чего. Если бы ты появилась на нашем подворье еще две луны назад – стол ломился бы от разносолов и всяческих блюд. Моя женка, в том большая мастерица. Спроси, у кого хочешь: от приготовленных ей вкусностей, за уши не оттянешь, пока языка тарелку языком не высушишь! Все свадебные каши, которые гуляли в нашей округе, она самолично всегда замешивала. За это и сыскала почет и глубокое уважение.

– Ольга удивленно изогнула бровь: назвал Княгиней, но от земного поклона воздержался. Ох, не так прост этот отшельник, как кажется:

– А что случилось у вас за эти прошедшие две луны? Какая напасть на вас обрушилась? – Хозяева переглянулись. Видно искали друг у друга поддержки: говорить или молчать. Наконец хозяин принял решение, как в семье и положено. Кому, как не мужчине ответствовать?

– Беда пришла на наши земли, откуда мы не ждали, не думали и не гадали. Рушится прямо на очах, наше хозяйство!

А началось бедствие – с началом холодов. Однажды, поутру, пошел кормить скотину. И сразу же обнаружил, что нет хряка, которого собирался заколоть поближе к Колядкам.

Хороший был хряк, пахучий. Брюквой, свеклой вареной вскормленный. Весом пудов на десять сгаком! Поначалу подумалось, что он закуток прогрыз и на волю гулять навострился. Ан нет! Закуток целый и следов его возле хлева не виделось. Ночью легкий снежок выпал, а летать хряк, аки птица, пока не сподобился.

Зато снег сохранил другие следы: вельми необычные и удивление у меня вызывающие. Ночью, возле хлева, побывали чужаки, своего визита не скрывающие. Следопытом быть не надобно!

На приступке, возле калитки в загон, легко читались следы шестерых детишек и огромной собаки. Или великого волка. Еще был след от полозьев чужих саней, каких в наших краях не делают!

В тот день у меня гостили двое соседей из близкого хутора. Они все это непотребство зрели и след согласились вместе глянуть: страху ведь особого не было. Сама смекай: негоже трем крепким мужам, пасовать перед шестью отроками! Оба соседа – здоровяки еще те и моложе меня будут. Вооружились, на всякий случай кое – чем и поспешали торить след, пока снегом его не присыпало.

Да только все это было пустое. Ничего из нашей затеи не сложилось! До полдня след был зримым и понятным, а как дошли до Земляных гор – оборвался возле первой норы. А там таких нор – больше чем на свекольном поле от слепых кротов.

Постояли мы у этой норы, затылки почесали, и тронулись в обратный путь. При нашей толщине, влезть в такую дырку, можно только голяком, да и еще жиром обмазавшись.

Погоревали мы с Феклой слезы в тряпочку собирая, а потом успокоились: хряка жалко, но только жизнь после его пропажи – не кончилась!

Седмицу жили достойно, как прежде. А потом, утром, обнаружили пропажу коровы и теленка. Все, как в первом беспутстве: следы возле хлева, но теперь девяти отроков, да полозья двух саней и три цепочки следов снегоступов – и все!

Княгиня, у меня две сторожевых собаки, но они голоса ночью не подавали, а утром, я их вытащить из конуры не смог. Рычат на меня, хозяина, но очи виноватые, ужасом сдобренные. Мнится мне, что причиной такого их поведения – следы собачьего великана, которые вновь я зрел у хлева. Воительница оживилась:

– А поведай мне, уважаемый Мотыль, как тебе удалось по следам, так точно определить число детей, у тебя в «гостях» побывавших?

– А вот ныне, ты Матушка Княгиня, подошла к самому чудному, что меня по сей день мучит и не дает спокойно спать: к детским следам на снегу. Заметь, я не глаголал про детей, а упомянул лишь о детских следах!

Посчитать их – труда не составило. Все они отличались друг от друга и сходными были лишь по парам. Сколько пар насчитал, знать столько человек, и захаживали к тебе в «гости». При первом разбое, я насчитал шесть пар, при втором – девять. Вот и вся премудрость!

Но чудо было в другом! Уроженцы не наших земель наведывались к нам: издалече они сюда нагрянули. – Ольга слушала затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово: – Растолкуй мне свои домыслы, Мотыль, да подробнее. Зело ты мой интерес подогрел! Только глаголь напрямки, без всяких экивоков. Не заставляй с тебя спрос чинить: – Мотыль расправил плечи: взгляд его стал колючим:

– Повеление твое уразумел, Княгиня, и смиренно повинуюсь. Все дело в отпечатках обуви на свежем снегу. Не в наших краях ладилась их обувка, не по нашему крою резана подошва. И крепится она не конопляной дратвой, а тонкой вощеной и извитой кожей, какую мы делать еще не скоро вить сподобимся! Слишком тонка и дорога такая работа!

Более тебе скажу: такую обувь я не зрел за свою жизнь, ни у одного народа, А ты знаешь, что через постоялый двор, проходит всяческий люд и у каждого рода – племени, свои уловки и секреты. Но я даю голову на отсечение: в обувке таких мастеров, допреж, никто на мое подворье не захаживал. До любой одежки и обуви иноземцев, я зело любопытный, и мимо меня такая работа – ни в жизнь бы не прошла.

И еще: снегоступы они делают совершенно иначе. Мы ладим короткие и широкие, чтобы снежный наст, вес человека удерживал. Они – узкие, не шире двух вершков, но зато себе в рост.

Я по длине подошвы, прикинул рост непрошеных гостей: вышло у меня – менее двух аршин (аршин – 0,71м). А именно такую длину имели сломанные снегоступы, которые мы нашли на подходе к норам в земляных горах. Вот так я помыслил, что пакостит нам народ мелкий и доселе неведомый!

А теперь самое главное! Порешили мы с Феклой не сдаваться и пугнуть «дорогих» гостей, когда они, в очередной раз, приблудятся воровским делом на подворье заниматься. Для этого мы свой ночной дозор удумали: половину ночи в хлеву караул несет она, остаток ночи – я. У нас ведь живность еще оставалась: овец полтора десятка, лошадь, жеребенок, что свет увидел нынешним летом. Птица всякая и свинья с поросятами. Есть еще, на что супостатам покуситься!

Четыре ночи прошли спокойно, без тревог, а вот на пятую, перед утром, они и пожаловали. Шли очень сторожко, но я, сидя под камышовой крышей конюшни, их все – таки услышал. Та ночь была морозной, и снег вельми скрипучим сделался.

Воры, особо не суетясь, сразу направились к овечьему загону. Подойдя вплотную, остановились, сняли снегоступы и начали осматриваться. Ночь была лунная, но они стояли в тени от стенки загона, плотной кучей, и сосчитать сколько их пожаловало в этот раз – не было никакой возможности.

И вот, что сразу бросалось в очи: для отроков они были уж очень широкоплечи. Ну, прямо такие крепкие мужички, только маленького роста!

И тут я почувствовал на себе чей – то взгляд, от которого по всему телу побежали мурашки животного страха. И исходил он от огромной псины! Её я разглядеть не успел: помню только горящие огнем очи и после этого – сплошная темнота. – Мотыль передернул плечами: было видно, что даже воспоминания о той ночи, вгоняют его в дрожь:

– Очнулся я, когда было уже почти светло. Тело болело, будто по нему обмолотными цепами прошлись. Спрыгнул с крыши и огляделся: на подворье никого не было. Но и в овечьем загоне гулял ветер. Полтора десятка овец исчезли все до единой. Снег, возле него, покрывали многочисленные следы детских ног.

Вот и весь сказ про нашу беду. Из всей живности, на подворье остались лошадь с жеребенком. Птицу, свинью с поросятами, мы сами порубили и заморозили. Не отдавать же её ненасытным, жадным пришельцам! – Мотыль тяжко вздохнул, отвернулся в сторону и смачно высморкался при помощи двух перстов. Воительница, внимание на непотребную выходку даже не обратила. Она было под крепким впечатлением, только что услышанного рассказа:

– А поведай мне, хозяин, беда свалилась только на твой постоялый двор, или соседние тоже разору подверглись?

– У них – то же самое. Только они побогаче нас, поэтому грабеж не так больно бьет по хозяйству. У одних – две свинки свели, у других – десяток гусей пропало, у третьих – телку уволокли. Мы, было, сговорились, совместно к Земляным горам наведаться, да сомневаюсь я в этом: боязно! Слишком мало, об этих недомерках мы знаем. Если они такими делами, без ущерба для себя свободно ворочают, тогда и нам надо за ними повнимательней приглядеть, да сил малость накопить. Судя по всему – шапками их не забросаешь!

2

– Княгиня, ты уверена, что нам необходимо вмешаться в это дело? Что без нас оно не освятится? Мне мнится, что это может задержать нас не на одну седмицу! – Симак, умоляюще глядел в очи Ольги. Воительница его взгляд выдержала:

– Дорогой мой старшина! А не сможешь ли ты мне объяснить, в чем заключается долг воина и защитника своего отечества? Может он имеет место быть, только в строю княжеской дружины, под стягами и в сопровождении боевых барабанов и дудок? Под грозные и торжественные речи князя державного и поминальные песни волхвов? Под волны поддержки боевого братства, которые густо растекаются вдоль построения дружины перед битвой? – Слова Воительницы, как каленые стрелы, дробили гранит сомнений и непонимания, старинного друга и наставника:

– А если ты один, и никто не смотрит на тебя с благодарностью, за твое скорое мужество, и не ценит твой яркий подвиг во славу отечества? А над твоей кродой не будут рыдать, спасенные тобой от супостата, твоя семья и родные твоего племени?

В тот момент ты дрогнешь? Усомнишься в необходимости защищать, тебе незнакомых, родством кровью с тобой не повязанных, жителей земли славянской? Или для тебя люди, которых ты вызвался защищать, живут только в стольном городе? А отшельники, которые живут вдали поселений на тракте, для тебя вовсе не существуют? В одиночку, ты может, не защитник отечества, а мечом опоясанный конник на прогулке? – Бледный Симак поднял обе руки вверх:

– Прости Княгиня мне мою глупость и спасибо за столь поучительный урок! Правду люди наши глаголют: ум, и мудрость не зависит от возраста! Мне стыдно, и прошу мои прошлые слова забыть и их больше не поминать. Повелевай: мы готовы выполнить любой твой приказ! – Но Ольга уже взяла себя в руки, и зла на своего друга, держать не собиралась:

– После ночевки, готовь вместе с Ратищей отряд спецов к маршу на Земляные горы. Условия вовсе неотличимые от боевых. Выступаем рано поутру. Проводник на марше – моя забота!

От малой дружины возьмешь свою бывшую сотню: она из всех наиболее к бою готова и вынослива. Ратища возьмет всех своих «спецов». Оставшиеся четыре сотни, будут дожидаться нашего возвращения в лагере, который они сами разобьют рядом с подворьем. Кто будет над ними самым главным – решать тебе. Все. Иди, работай!

С проводником, трудностей не возникло: им, с охотой, согласился стать хозяин постоялого двора – Мотыль. Всю жизнь проживший в этих местах он, как свои пять перстов, знал каждую кочку, каждую ямку во всей округе.

От тракта до Земляных гор – было не более пятнадцати верст. Но это если ехать по звериным же тропам и через лесные буреломы. Провести отряд в двести всадников по такому лесу, было не просто, потому Мотыль повел его окружным путем, который был извилистей и вдвое длиннее, зато позволял не мучить воинов и лошадей лесными зарослями и древесными завалами.