Освободи меня

Я мертв. Я лежу в машине рядом с ними.

– Что вы здесь делаете?! Немедленно покиньте палату, пациенту нужен покой, – заходит пожилой мужчина в белом халате.

– Ксавьер, я надеюсь, ты меня услышал. Выздоравливай, сын, – понизив голос, говорит отец и выходит в коридор.

– Мистер Элфорд, меня зовут Мистер Кейн. Я ваш лечащий врач. Сейчас я сниму с вас это и, если вы будете чувствовать себя хорошо, проведу осмотр, – мужчина подходит ко мне и, наклонившись, убирает со рта кислородную маску.

Я делаю глубокий вдох, наполняя свои легкие воздухом, и в нос мгновенно бьет запах больницы и медикаментов. Врач дает мне привыкнуть и, когда я киваю, он светит в мои глаза фонариком, затем водит ручкой по сторонам. Когда я пытаюсь что-то произнести, он останавливает меня.

– Если вы хотите что-то сказать, делайте это медленно, по одному слову, как будто только учитесь говорить. Вам пока что нежелательно напрягать голосовые связки. Сейчас я постучу по суставам, чтобы проверить ваши рефлексы, – он отходит и выполняет то, что сказал, – Все даже лучше, чем я предполагал. Вам очень повезло, мистер Элфорд, – мужчина обходит кровать и, взяв со стола воду, предлагает ее мне.

– Какой… день… – я делаю маленький глоток.

– Сегодня третье августа. После аварии, из-за полученных травм, было принято решение поместить вас в искусственную кому. Вы пробыли без сознания одиннадцать дней и шестнадцать часов. Сейчас к вам будет постепенно возвращаться чувствительность.

– Элиза… Шон… похороны? – говорю набор слов, а врач смотрит на меня с нескрываемым сожалением.

– Мне искренне жаль. Примите мои соболезнования. Но, увы, я не могу ответить на ваш вопрос. Завтра вас могут навестить ваши родственники и друзья и у них вы можете узнать все, что вас интересует. А сейчас вам нужно отдыхать и набираться сил. Если вам нужно обезболивающее, нажмите на вот эту кнопку, она у вас около правой руки и к вам подойдет медсестра, – указывает в сторону пульта и выходит из палаты.

Прошло одиннадцать дней со дня аварии. Одиннадцать дней с момента, когда все разрушилось. Что мне теперь делать? Как мне с этим дальше жить?

Элиза и Шон хотели, чтобы я был счастлив? Но теперь я никогда не смогу им стать. Сейчас все, о чем я думаю: Кто это сделал? Зачем он это сделал? И если он жив, то совсем скоро я это исправлю! Он обязан ответить за смерть троих людей, ведь вместе с сестрой и «братом» умер и я.

Теперь, как сказал отец, я стану другим человеком, и я сделаю все, чтобы найти виновного и заставить его ответить за то, что он сделал.

Я клянусь.

– Элиза… Шон… я обещаю, – проглотив ком в горле, еле слышно произношу, глядя в окно на хмурое, грозовое небо.

Глава 5

ДЖОСЕЛИН

Яркие искусственные лучи освещают мое тело, подчеркивая все необходимые взору изгибы. Я медленно двигаюсь под громкую, но расслабляющую музыку, растворяясь в моменте. От каждого нового движения мое тело покрывается влажными капельками пота. Я чувствую и слышу только свое тело и танцую так, будто это последний раз, когда я могу это сделать.

Танец – это мой способ забыться и восстановиться. Люди смотрят на меня и наслаждаются, им нравится то, что они видят. Когда доигрывают последние ноты, я, поклонившись, ухожу со сцены под гулкие аплодисменты и отправляюсь в раздевалку.

Я и подумать не могла, что буду чувствовать приятную эйфорию, растекающуюся снизу-вверх и обратно по моему телу от такой публики. Мне хорошо от того, что я чувствую себя особенной и интересной для них, я будто долгожданный десерт после пресного ужина.

Когда я вхожу в раздевалку, я первым делом снимаю с себя туфли на высоком каблуке. Подхожу ближе к туалетному столику с лампочками и улыбаюсь, глядя на свое отражение. Убираю с головы черный короткий парик и, присев на стул, беру ватный тампон и мицеллярную воду, чтобы смыть с себя «боевой раскрас», сделанный Эшли на скорую руку. Она определенно талантлива во всем, что связано с искусством. Я бы потратила несколько часов, чтобы нарисовать себе такие ровные стрелки на веках.

– Привет, моя Матильда, – мое одиночество нарушает голос веселой подруги.

– Привет, Эш. Я не знаю, что это за место такое, но работая здесь всего три дня, я чувствую, будто провела здесь три года, – разворачиваюсь лицом к девушке и не прекращаю улыбаться.

– А я говорила тебе, что это хорошая работа, и зарплата здесь то, что надо.

– Этого я еще не знаю. Я делаю выводы из-за людей, с которыми здесь познакомилась.

– Ты еще не видела хозяина клуба, он такой красавчик, – она закатывает глаза к потолку, изображая восхищение. – И между прочим, не сильно старше нас, – указывает пальцем в мою сторону, делая намек, что это то, что мне нужно.

– Я не вижу смысла заводить отношения здесь, если совсем скоро уеду отсюда.

– Но ты могла бы здесь оставить кое-что, – поиграв бровями, говорит Эшли, намекая на мою девственность.

Да, мне восемнадцать лет, и я все еще девственница. Странно, правда? С каких пор этот возраст считается поздним?

Нет, у меня было несколько отношений в старшей школе, но все они были настолько невинными, что кроме прогулок, на которых мы держались за руки и легких поцелуев без проникновения языка – ничего не было. Никто из них не переступал черту, а когда я понимала, что им нужно нечто большее – просто сливалась. Я была не готова, как и сейчас.

И нет, я не берегу себя для мужа, я просто хочу, чтобы мой первый раз был осознанным, с особенным для меня человеком.

– Эш, прекращай делать вид, что не знаешь меня и предлагать мне то, что мне не нужно.

– А я ничего такого и не говорила, – улыбается девушка, держа в руках парик и поглаживая растрепанные пряди.

– Ты уже закончила?

– Да, Кайл сейчас подъедет после тренировки, и можем идти. Ты же пойдешь с нами, правда? – с надеждой смотрит на меня подруга.

Сегодня они пригласили меня на вечеринку в честь переезда тренера Кайла.

– К слову, Тренту двадцать пять лет, и у него нет девушки. Может рассмотрим его, как вариант того, кому мы отдадим твою девственность?

Я приподнимаюсь со стула и бью подругу по плечу, отчего она смеется еще громче.

– Так что, пойдем?

– Я не уверена, что это хорошая идея.

– Ну же, не будь занудой. Я буду все время рядом с тобой, потому что Кайл явно собирается сегодня повеселиться, как в последний раз. Тем более твоя мама уехала на две недели в командировку. И в конце концов, что ты будешь делать в пятницу одна дома? – она складывает руки на груди и пристально смотрит на меня.

– Спать, например, на часах десять вечера: пока я доберусь домой, приму душ и поем – я буду в полусонном состоянии. И я вообще-то каждый вечер провожу одна дома, ты забыла?

– Это же скучно! Тем более ты еще не успела смыть до конца макияж, – подруга забирает из моих рук средство для снятия макияжа. – Сейчас только немного подправлю брови, – она достает помадку для бровей и смотрит с мольбой. – Ну же, поехали ради меня!

– Это уже шантаж! – мы молчим и глядим друг на друга. – Ладно, но ты будешь мне должна, – сдаюсь, указывая пальцем на Эшли, и закрываю глаза, позволяя ей колдовать над моим лицом.

– Договорились, – она хлопает в ладоши и, пританцовывая, подходит ближе.

Мы едем к месту проведения вечеринки около получаса, и когда останавливаемся напротив роскошного дома, я удивляюсь от количества находившихся там людей.

«Видимо, Трент – очень востребованный и популярный тренер».

На входе Кайл приветствует своего друга крепким рукопожатием, знакомит нас с ним, и Трент коротко рассказывает нам, где что находится.

Кайл целует Эшли в щеку и уходит с другом-тренером на задний двор за выпивкой. Мы с подругой переглядываемся, пожимаем плечами, и начинаем смеяться, ведь никто из нас ничего не запомнил, поэтому мы решаем сами устроить себе экскурсию.

Двухэтажный дом изнутри кажется еще больше, чем снаружи. Интерьер выполнен в стиле минимализма: чистый, светлый и простой. В гостиной стоит огромный серый диван, на котором сидят несколько человек и играют на игровой консоли в футбол, а слева располагается просторная кухня с большим количеством разнообразной еды и безалкогольных напитков на столе. На втором этаже, скорее всего, королевские спальни.

Я оборачиваюсь и смотрю на шикарный вид, открывающийся из панорамных окон: большой бассейн, джакузи и отдельная зона для приготовления барбекю.

– Девушки, что будете пить?

На мои плечи опускается тяжелая рука и в нос бьет резкий запах приторно-сладкого парфюма.

– Если ты сейчас не уберешь свои руки, то твою кровь, – едко произношу и выбираюсь из его нежелательных объятий, складывая руки на груди.

Эшли поворачивается к неизвестному собеседнику и выражение ее лица меняется. Она выглядит так, будто знает его.

– Мистер Браун? Что вы здесь делаете?

– Эшли, рад тебя видеть! То же, что и ты – развлекаюсь.

Он шлепает по заднице проходящую мимо девушку, она оборачивается и подмигивает ему.

– Трент – друг детства, – объясняет парень. – А кто эта доброжелательная особа? – спрашивает он, оценивающим взглядом осматривая меня.

– Мистер Браун, это наша новая танцовщица в клубе, Джоселин, – представляет меня подруга. – А это мистер Браун – хозяин клуба, в котором мы работаем.

Эшли толкает меня локтем, призывая вести себя нормально, я закатываю глаза и выдавливаю из себя самую дружелюбную улыбку из возможных.

– О, здравствуйте, Мистер Браун! Я не думала, что хозяин клуба будет настолько молодым! Очень приятно с вами познакомиться, – протягиваю ему ладонь и жду, когда он ее пожмет.

– Называйте меня просто Майкл, – не отрывая взгляда от моих глаз, опускает голову и целует мою руку.

– Майкл, ну и где ты ходишь? Девочки уже готовы.

Подбегает парень и останавливается позади меня. Обернувшись, я узнаю в нем того самого с автомойки, но он смотрит на меня так, будто видит впервые.

– О-у, я смотрю, ты тоже зря время не терял. Здравствуйте, дамы, – наклоняет голову, прикладывая ладонь к груди, мельком смотрит на Эшли и задерживает взгляд на мне. – Вы к нам присоединитесь?

– Девочки, это мой друг – Марк. Извините его за такое поведение, мы пойдем, а вы продолжайте.

Майкл поторапливает своего друга к лестнице, но Марк не сдвигается с места, продолжая смотреть на меня. И даже когда они оставляют нас, я все еще чувствую на своей коже его обжигающий взгляд.

Я поворачиваюсь, чтобы убедится в своей паранойе, что мне все это кажется, и это все в моей голове, но убеждаюсь в обратном: он спиной поднимается по лестнице, подмигивает и показывает пальцами, что следит за мной. Бр-р-р.

«Значит его зовут Марк… Теперь я ненавижу это имя».

– Эшли, это тот урод с автомойки, – сообщаю подруге, которая уже успела добыть себе какой-то коктейль.

– Марк? Но почему он сделал вид, что видит тебя впервые?

– Понятия не имею. Но пусть лучше будет так. Он какой-то странный, от него несет неприятностями, – я снова смотрю по сторонам, чувствуя себя некомфортно. – Я, наверное, лучше поеду домой, а вы веселитесь. Не обижайся на меня и не переживай, но мне правда лучше уйти. Пойдем поищем Кайла, а я вызову себе такси.

– Прости, Джо, я даже и представить себе не могла, что он может здесь быть, – виновато произносит девушка.

Улыбнувшись ей, мы направляемся на поиски Кайла на задний двор, но он уже идет к нам навстречу.

– Девчонки, это какая-то жесть, там такая очередь за алкоголем. А из легкого только разливное пиво, – он протягивает нам два бокала.

– Кайл, лучше бы ты не уходил, – прикрывает глаза Эшли. – К нам такой неприятный тип подходил и очень странно смотрел на Джо. Хорошо, что здесь был наш начальник и быстро утихомирил своего «дружка».

– Да, но все хорошо, не переживай, он быстро отвалил, но у меня разыгралась ужасная мигрень, я лучше поеду домой. Извини, Кайл, сегодня без меня, – чмокнув друга в щеку, я отдаю бокал обратно.

По пути домой я думаю о странном стечении обстоятельств: я вижу его уже третий раз, и каждый раз это будто разный человек. Это так сбивает с толку. Я так надеюсь, что больше не встречу его.

Но, как же я ошибаюсь…

Следующие пять дней моей работы, я постоянно нахожусь в напряжении. Марк приходит на каждое мое выступление, сидит в первых рядах и пожирает меня своим голодным от похоти взглядом. Я стараюсь отключиться и думать только о себе и своей цели, но его присутствие выбивает меня из равновесия. Хорошо, что сегодня я получу первую зарплату, может это сможет успокоить и порадовать меня.

Я вхожу в раздевалку и, уже по привычке, сбрасываю с себя обувь и собираюсь снять парик, когда в раздевалку кто-то стучит. Я открываю дверь и вижу Боба, он уже неделю заменяет Эшли, которая после вечеринки слегла с простудой.

– Джо, тебя приглашают в кабинет директора, – нервно переступает с ноги на ногу и смотрит в пол.

Мои глаза загораются радостью. Наконец-то, я получу то, зачем вообще пришла сюда.

Я наспех надеваю кроссовки и не переодевая сценическую одежду, быстренько направляюсь следом за Бобом в самую дальнюю комнату – кабинет мистера Брауна. Стучу и поглядываю на стоящего рядом и чем-то озадаченного Боба, дарю ему мягкую улыбку и покачиваюсь из стороны в сторону. Услышав, что меня приглашают, я открываю двери и входу внутрь.

Я впервые здесь. Дизайн кабинета выполнен в темных тонах. Слева находится небольшой кожаный диван Montgomery, рядом располагается шкаф с различными папками и документами, а в углу стоит напольная вешалка для верхней одежды. Просторно и минималистично. Перед закрытым, серыми плотными шторами, окном стоит деревянный лакированный стол, за которыми, в огромном кресле спиной ко мне сидит директор, постукивая пальцами по подлокотнику.

– Здравствуйте, мистер Браун, – неуверенно начинаю. – Мне сказали, что вы хотите меня видеть.

– Конечно, детка! – Моих ушей касается голос человека, которого я меньше всего хотела бы здесь видеть. – И не только видеть.

Он поворачивается на кресле, складывая ладони вместе, и стучит пальцами одной руки о другую, выражая нетерпение. На его лице играет зловещая и не предвещающая ничего хорошего улыбка.

Что происходит? Зачем он меня позвал сюда?

«Дурочкой не прикидывайся, а уходи отсюда», – подсказывает мне мой инстинкт самосохранения.

Я резко разворачиваюсь, стремительно направляюсь к двери и пытаюсь ее открыть, но она не поддается моим попыткам. Она заперта.

«Кто-то закрыл нас снаружи? Что за черт?»

Слышу скрип кресла, а затем характерные, слишком медленные, но уверенные шаги, заставляющие меня напрячься всем телом.

–Тише, тише, не бойся ты так. Мы всего лишь поболтаем с тобой, —шепчет на ухо, проводя указательным пальцем по моему подбородку.

Я поворачиваюсь и выставляю руку вперед в надежде отстраниться от него.

– Марк, что ты от меня хочешь? – спрашиваю, дрожащим голосом, пытаясь собрать все силы внутри себя в кулак.

–Ох, я думаю, ты догадываешься, чего я хочу.

Он улыбается на одну сторону, с силой хватает меня за запястье и тянет к столу, как тряпичную куклу. Другой рукой скидывает с него все бумаги, папки и гаджеты, которые с шумом падают на пол. Я пытаюсь вырвать руку из его цепкой хватки, но, с целью отрезвить меня или унизить еще больше, он бьет меня по лицу. Моя кожа мгновенно загорается от нестерпимой боли, которая распространяется ниже по всему телу.

Марк усаживает меня задницей на стол, обхватывает колени руками и, грубо раздвинув их, становится максимально близко, что меня начинает тошнить от него. Я хочу сдвинуть или поднять их, но он блокирует мои попытки, толкает в грудь, и я падаю на лопатки, ударяясь головой о деревянное покрытие стола.

Одной рукой он удерживает мои, а другой – начинает нагло и неприятно блуждать по моему телу: сжимает до боли грудь, надавливает на шею так, что в глазах начинают кружиться звездочки, утопая в грязной темноте.

– Не надо… Прошу, остановись… – прерывисто шепчу, когда он отпускает мое горло.

Марк лишь шире улыбается, а его глаза чернеют настолько, что, кажется, на меня смотрит сам дьявол, который специально поднялся из глубин ада, чтобы уничтожить меня. Он резким движение руки разрывает мой топ, оголяя грудь, и довольно облизывает губы, изучая голые участки моего тела. С силой сжимает нежную кожу обеими руками, пока я тщетно кричу и умоляю, чтобы он оставил меня в покое. Слезы заливают мое и без того мокрое лицо. Глаза настолько сильно болят, будто наполнены аммиаком.

– Отпусти меня! Я не хочу этого, ты делаешь мне больно!

Я делаю еще одну попытку вырваться из рук этого злодея, но все безуспешно… Я нахожусь в капкане, из которого попросту невозможно выбраться.

– Продолжай, детка, меня только сильнее возбуждают твои попытки дать мне отпор., когда ты пытаешься дать отпор, – говорит он, наклоняясь к моему уху. Он зарывается носом в моих волосах, опускается к уху и до моего оглушающего крика прокусывает мочку, кажется, насквозь.

– Сейчас я трахну тебя, а ты, как хорошая маленькая девочка, будешь стонать от удовольствия подо мной, – шепчет, скользя языком по шее и оставляя жгучий след своим мерзким поцелуем. – Тебе понравится, просто расслабься. Я очень опытен в этом. Наслаждайся каждой секундой, проведенной рядом со мной.

Я чувствую, как его правая рука скользит все ниже по моему телу, опускается между моих бедер. Подняв взгляд на него, я замечаю, как он закатывает от удовольствия глаза.

Когда он тянется к бляшке ремня на своих джинсах, я, пользуясь моментом, освобождаюсь от его хватки и бью его по щеке с такой силой, что моя ладонь начинает пылать и пульсировать.

–Ты, сука, совсем рехнулась?! – он замахивается и бьет меня в висок так, что, если бы я не лежала под ним на столе, я отлетела бы на несколько ярдов. – Я не разрешал тебе распускать свои ручонки, дрянь! Лежи смирно и просто получай удовольствие! Вряд ли тебя когда-либо трахали так, как это сделаю я.

–Отпусти меня, пожалуйста, – снова умоляю его. —Я не могу… я не хоч… – не успеваю договорить, и чувствую внезапную легкость, чувствую, что могу вдохнуть полной грудью.

Он поднимается с меня и отходит в сторону.

–Ну, раз ты сказала «пожалуйста», то конечно, – спокойно отвечает, не сводя с меня глаз, и скрещивает руки на груди.

Я удивленно смотрю на него, но решив не упускать свой единственный, но очень подозрительный шанс на спасение, на ватных ногах поднимаюсь со стола. Прикрывая грудь, порванной тряпкой в виде своего сценического топа, подбегаю к двери и дергаю ручку, стучу кулаками и отчаянно зову на помощь.

– Ты серьезно думаешь, что я трахал бы тебя в месте, в котором к тебе кто-то сможет прийти на помощь? – громко смеется, стоя прямо за моей спиной и опаляя горячим дыханием кожу.

Каждый дюйм моего тела замирает. Последнее, что я чувствую – острое проникновение иглы в свою шею. Я не успеваю его остановить. Приложив руку к месту укола, я ощущаю неприятную пульсацию, растекающуюся по всему телу. Твердое напольное покрытие вмиг пропадает под моими ногами. Мое тело парализовано. Я падаю.

– Теперь ты будешь паинькой.

Он тянет меня по полу за онемевшую руку, поднимает и, развернув к себе спиной, укладывает на стол так, что моя грудь, живот и лицо ощущают всю жесткость холодной поверхности. Я стараюсь сосредоточиться на дыхании, но у меня не получается… В этот момент я окончательно поняла, что у меня больше нет ни выхода, ни единого шанса спастись.

Я виновата в том, что оказалась здесь.

Я виновата, что согласилась на эту работу.

Я виновата, что зашла в этот кабинет.

Я виновата, что попала в лапы зверя.

И теперь мне не удастся сбежать…

Глава 6

ДЖОСЕЛИН

Я прихожу в себя на полу раздевалки, как выброшенная игрушка. Каждый участок моего тела пронзает адская ноющая боль. Я делаю попытку встать, но падаю обратно. Хватаюсь за ножку стула и с трудом поднимаюсь. Мои колени дрожат, и я с остановками добираюсь до зеркала. Смотрю на свое отражение и ужасаюсь: вся сценическая одежда разорвана в клочья.

Я поднимаю руку и касаюсь своего лица: на щеках черные потеки туши от нескончаемых слез, нижняя губа выглядит припухший от его ударов, в области скулы пятно засохшей крови, я провожу по ней пальцами и хмурюсь, испытывая острую саднящую боль.

Опускаюсь ниже и, под светом лампочек, замечаю на шее фиолетовые следы от его грубых прикосновений. Я снимаю с себя кусочек ткани, который еще вчера был кружевным топом, и вижу рваные царапины на своих ребрах. Я безэмоционально продолжаю изучать последствия роковой ночи: на запястьях, плечах и ногах виднеются синяки багрового оттенка, к которым невозможно прикоснуться, не испытывая боли, а на внутренней части бедра – остатки моей гордости в виде засохших капелек крови. Я уничтожена.

Тишину в комнате нарушает назойливый звук моего мобильного. Я ищу его, дрожащими руками задеваю стоящие на столе флаконы, и они с грохотом падают на пол, некоторые из них разбиваются, заполняя комнату горьким ароматом черешни и коньяка. Я опускаюсь на колени и открываю ящики один за другим, но телефона нигде не нахожу. Я провожу рукой под столом и в дальнем углу обнаруживаю свой гаджет, смотрю на экран и мое сердце начинает учащенно биться. Мама.

Я сижу на полу и просто пялюсь на имя контакта, не решаясь ответить. Когда звонок прекращается, я ищу в телефонной книге номер Эшли и мой палец застывает над ее фотографией. Если я сейчас ей позвоню, она будет винить себя за то, что со мной сделали. Кайл? Нет, он может быть рядом с Эшли. Я бросаю телефон на пол и хватаюсь руками за волосы, оттягиваю их и еле слышно плачу, думаю, пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации и решаю идти домой.

Я медленно направляюсь к шкафу, держусь за низ живота, который пронзает тянущая боль при каждом моем движении. Достаю свою одежду, переодеваюсь и умываю лицо, в надежде придать ему более-менее человеческий вид.

Вызываю такси и иду к выходу из клуба, стараясь игнорировать всплывающие в голове картинки моего поражения, но неприятные, жгучие ощущения между моих бедер не дают мне этого сделать.

Я еду домой и, глядя в одну точку перед собой, думаю о том, что сейчас все может стать еще хуже.

Открываю дверь максимально тихо и захожу внутрь. Сейчас все, что я хочу сделать – подняться наверх и смыть с себя всю его грязь, тереть кожу до тех пор, пока не исчезнут следы от его прикосновений, его запах, впитавшийся в каждый дюйм моего тело. Медленно на носочках я прохожу мимо гостиной и, преодолев почти половину пути, меня останавливает разгневанный голос пьяной матери, сидящей на диване кромешной темноте. Я задерживаю дыхание в легких и застываю, испытывая леденящий холод, который растекается по моим венам.

– Джоселин Блумфилд, вернись сюда! Ты видела время?! Где ты шлялась? Зачем тебе телефон, если ты не отвечаешь на мои звонки?!

Я зажмуриваю глаза, опускаю голову и, стиснув зубы, спускаюсь на три ступеньки вниз.

– Мама, прости меня, можно я пойду к себе? – с трудом сдерживаю выступающие на глазах слезы.

– Что с тобой? – она держит одной рукой бокал красного вина, а другой брезгливо указывает в мою сторону, будто я ей противна.

– Все в порядке.

Она поднимается с дивана, подходит ближе ко мне и грубо берет ладонью мое лицо, поворачивает его из стороны в сторону, рассматривая мои раны.

– Кто это сделал и за что? – с нескрываемым интересом спрашивает, всматриваясь в мои глаза.

Если бы я не знала ее, могла бы подумать, что она беспокоится.

– Я упала, – вру.

– Да ладно?! А я в следующем году стану первой леди, – неудачно шутит, рассматривая мою шею и, заметив там темные следы, добавляет:

– Сними кофту.

Я нервно сглатываю и напрягаюсь от ее просьбы.

– И штаны.

– Не нужно, мама, – я хочу ее остановить, качаю головой и из моих глаз стекают первые капли, оставляющие мокрый след на щеках.

– Если сама не снимешь, это сделаю я! Показывай! – она придвигается ко мне еще ближе и тянется к толстовке.

Я отхожу на шаг и, глядя на ее разгневанное лицо, снимаю одежду, оставляя на теле лишь нижнее белье. Она смотрит на меня и ее взгляд с каждой секундой становится все мрачнее и жестче.

– Мам…? – шепотом произношу, вытирая щеки потной ладонью.

– Так вот, чем ты была занята! Поэтому ты не ответила на мой звонок?

– Мам, мне очень больно… Меня обманули и использовали…

Слезы продолжают стекать по моему лицу и я, заикаясь, хочу ей рассказать все, хочу, чтобы она меня успокоила, поддержала и защитила – сделала то, что обычно делают мамы для своих детей.

– Так вот, где ты работаешь, да? Торгуешь своим тощим телом, дрянь!?

– Ты меня слышишь вообще?! – не выдерживаю и включаю защитную реакцию. – Я говорю, что мной воспользовались. Меня обманом заманили в кабинет директора, чем-то накачали и… изнасиловали, – последнее слово произношу прерывисто.