Шаровая молния

– Линь Юнь говорила вам о системах оружия, созданных на основе молнии, – сказал Гао Бо. – Меня это очень интересует.

– Вы хотите заниматься оборонными проектами?

– А почему бы и нет? Эти работы имеют стабильное финансирование, и у них очень перспективное будущее.

С момента расставания мы с Линь Юнь не поддерживали связи. Правда, она оставила мне номер своего сотового телефона, и Гао Бо попросил меня связаться с ней, как только мы прибудем в Пекин.

– Вам нужно будет выяснить, в каком состоянии находится программа создания оружия на основе молнии. Но помните: не надо спрашивать об этом напрямую. Пригласите девушку на ужин, на концерт, еще куда-нибудь, и когда ваши отношения потеплеют… – Он многозначительно умолк, словно старый коварный шпион.

Приехав в Пекин, я, еще не успев устроиться на новом месте, сразу же позвонил Линь Юнь, и как только услышал в трубке ее знакомый голос, меня захлестнула непередаваемая теплая волна. По ее голосу я понял, что она приятно удивлена моим звонком. Гао Бо советовал мне напроситься заглянуть к ней на работу, но я никак не мог собраться с духом, и тут Линь Юнь неожиданно сама пригласила меня к себе:

– Приходите ко мне в «Новые концепции», мне нужно кое-что с вами обсудить!

Она назвала адрес на окраине города.

– «Новые концепции»? – Мне вспомнился школьный учебник английского языка.

– О, так мы называем Центр разработок новых концепций вооружения при Национальном оборонном институте Народно-освободительной армии. Я пришла туда работать сразу же после окончания университета.

* * *

Гао Бо отправил меня в гости к Линь Юнь, даже не дав возможности заглянуть на новое место работы.

Через полчаса езды на машине от Четвертой кольцевой дороги вдоль шоссе появились поля пшеницы. В этом районе было сосредоточено сразу несколько научно-исследовательских заведений военного ведомства, по большей части непримечательные строения за высокими заборами без каких-либо вывесок на воротах. Однако Центр разработок новых концепций вооружения размещался в бросающемся в глаза современном двадцатиэтажном здании, похожем на штаб-квартиру крупной транснациональной корпорации, и в отличие от своих соседей не имел охраны на входе, так что доступ туда был свободный.

Пройдя через автоматические двери, я оказался в просторном, светлом вестибюле, откуда поднялся на лифте на этаж, где находился кабинет Линь Юнь. Внутри здание напоминало какое-то административное учреждение, и я, проходя по коридору, видел в приоткрытые двери современные модульные рабочие кабинеты, людей, сидящих за компьютерами или разбирающих бумаги. Если бы они не были в военной форме, я бы предположил, что попал в правление какой-нибудь крупной корпорации. Я также заметил нескольких иностранцев, в том числе двоих в военной форме своей страны, оживленно разговаривающих с китайскими коллегами.

Я нашел Линь Юнь в кабинете с вывеской «Отдел системных исследований». Она подошла ко мне с сияющей улыбкой на лице, в форме майора, и мое сердце учащенно забилось от ее красоты, хотя я сразу же почувствовал, что она человек военный.

– Не совсем то, что вы ожидали увидеть? – спросила Линь Юнь, после того как мы поздоровались.

– Я даже представить себе не мог ничего подобного. Чем вы здесь занимаетесь?

– Тем, что гласит наше название.

– Что такое новые концепции?

– Ну, например, во время Второй мировой войны в советской армии привязывали взрывчатку на спину специально обученным собакам, которые залезали под днище немецких танков. Вот вам пример новой концепции вооружения, причем эта идея считается новой концепцией до сих пор. Но теперь у нее уже много вариаций, таких как идея закреплять взрывчатку на спине дельфинов и обучать их атаковать подводные лодки или дрессировать стаи птиц доставлять к цели маленькие бомбы. Вот самое последнее… – Склонившись к компьютеру, Линь Юнь вывела на экран иллюстрированную статью, словно скопированную из журнала по энтомологии. – Закреплять крошечные резервуары с коррозирующей жидкостью на тараканах и других насекомых, чтобы те уничтожали электронные блоки неприятельских систем вооружения.

– Очень любопытно, – сказал я.

Чтобы лучше видеть экран компьютера, я подошел ближе к Линь Юнь и уловил исходящий от нее тонкий аромат, начисто лишенный приторной сладости, уютный, чуть горьковатый, напомнивший мне запах сочной травы под первыми лучами солнца, выглянувшего после грозы…

– А теперь взгляните вот на это. Это жидкость, которая, если ее разлить на дороге, сделает дорогу скользкой и непригодной для использования. Или вот это, газ, способный вывести из строя двигатель автомобиля или танка. Вот это не очень интересно – лазер, сканирующий местность, подобно лучу кинескопа, так, что каждый, кто на него взглянет, ослепнет, на время или навсегда…

Я был несколько удивлен тем, что посторонним здесь позволяют заглянуть в информационные базы.

– Мы предлагаем новые концепции. По большей части они оказываются бесполезными, а некоторые даже выглядят нелепыми, но одна из ста, одна из тысячи становится реальностью, и это главное.

– То есть это «мозговой центр».

– Можно и так сказать. Задача отдела, в котором работаю я, заключается в том, чтобы отбирать работоспособные идеи и проводить предварительные исследования. Иногда подобные исследования помогают осуществить прорыв, как, например, это обстояло с системой оружия на основе молнии, о которой мы сейчас поговорим.

То, что Линь Юнь так быстро перешла к теме, интересующей Гао Бо, было хорошим знаком, но я все-таки хотел расспросить ее о том, что вызвало у меня удивление.

– А что здесь делают офицеры армий западных стран?

– Это стажеры, они обучаются у нас. Исследования в оборонной сфере являются академической научной дисциплиной и требуют общения. От новой концепции оружия еще очень далеко до практической реализации. Это всего лишь концепция. И тут нам нужны светлые головы, большие объемы информации, столкновение различных взглядов. Обмен идет на пользу обеим сторонам.

– То есть вы также направляете стажеров туда?

– Вернувшись два года назад из Тайшаня, я отправилась в Европу, затем в Америку, провела три месяца в научно-исследовательских учреждениях, занимающихся разработкой новых концепций вооружения. В Америке это Комиссия по оценке перспективных систем вооружения, она была создана еще при Кеннеди… А вы как провели эти два года? Продолжали ежедневно гоняться за шаровой молнией?

– Разумеется, – подтвердил я. – Чем еще я мог заниматься? Однако в настоящее время я гоняюсь за ней исключительно на бумаге.

– Позвольте преподнести вам подарок, – сказала Линь Юнь, передвигая по экрану курсор мышки. – Вот рассказ очевидца о встрече с шаровой молнией.

– Я видел уже тысячи подобных, – пренебрежительно отмахнулся я.

– Но это совершенно другое дело.

На экране появилось видеоизображение. Судя по всему, съемка велась на лесной поляне, перед военным вертолетом стояли двое, Линь Юнь в полевой форме и летчик в летном комбинезоне. На заднем плане в небо поднимались воздушные шары.

– Это капитан Вон Сунлинь, пилот вертолета армейской авиации, – объяснила Линь Юнь.

Тут послышался ее голос на записи:

– Повторите еще раз. Я запишу это для одного своего друга.

– Конечно, – согласился капитан. – Как я уже говорил, то, что я увидел тогда, вне всякого сомнения, было именно тем, о чем вы говорили. Это случилось в 1998 году во время разлива Янцзы. Я вылетел в зону наводнения, чтобы сбросить там груз, и на высоте около семисот метров опрометчиво залетел в грозовую тучу. Летать в таких условиях категорически запрещается, но какое-то время я просто не мог выбраться. Потоки воздуха внутри тучи швыряли вертолет подобно сухому листу, меня колотило головой о переборки. Все приборы словно взбесились, по радио ничего нельзя было разобрать. За стеклами кабины царил кромешный мрак, внезапно сверкнула молния, и затем я увидел ее: размером примерно с баскетбольный мяч, испускающий оранжевое сияние, и когда она появилась, треск по рации стал еще хуже…

– Слушайте внимательно, что он скажет дальше, – предупредила Линь Юнь.

– …Шар света пролетел через вертолет, не слишком быстро, сначала от носа до хвоста, затем вертикально вверх сквозь несущий винт, затем вниз обратно в кабину. Так он летал приблизительно с полминуты, после чего исчез.

– Постойте! – воскликнул я. – Повторите последний отрывок!

Как и говорила Линь Юнь, рассказ очевидца оказался необычным.

Линь Юнь отмотала запись назад, и повтор закончился ее вопросом, который хотел задать я:

– Вы зависли в воздухе или летели?

– Разве я мог зависнуть внутри грозовой тучи? Разумеется, я летел. Скорость не меньше четырехсот километров в час. Я искал, как выбраться из тучи.

– Несомненно, вы ошибаетесь. Вы должны были зависнуть в воздухе. Иначе быть не могло.

– Понимаю, о чем вы думаете. И это самое странное. Потоки воздуха не оказывали на эту штуку никакого воздействия! Даже если я ошибаюсь, даже если мне тогда только показалось и на самом деле я завис на месте, несущий винт продолжал вращаться, образуя сильнейший поток воздуха. К тому же как можно забыть про ветер? Однако шаровая молния лишь очень медленно кружила рядом с вертолетом. Принимая в расчет относительные скорости, она двигалась очень быстро, однако воздух не оказывал на нее никакого воздействия.

– Это действительно крайне важная информация! – воскликнул я. – Свидетельства подобного имеются в показаниях многих очевидцев, утверждавших, что шаровая молния проникла в помещение через окно или через дверь, вместе со сквозняком, или, наоборот, описывающих, как шаровая молния двигалась против ветра, но ни одно из них не кажется таким достоверным, как рассказ капитана. Если действительно воздушные потоки никак не влияют на перемещение шаровой молнии, теория о сгустке плазмы становится несостоятельной. Однако именно на ней основано большинство существующих в настоящий момент объяснений природы этого явления. Я могу встретиться с этим летчиком?

– Это невозможно, – покачала головой Линь Юнь. – Итак, перейдем к делу. Во-первых, мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на то, чем мы занимались последние два года.

Взяв телефон, она занялась устройством обзорной экскурсии. Я подумал, что без труда завершу миссию, порученную мне Гао Бо. Мой взгляд упал на письменный стол Линь Юнь.

Первым делом я обратил внимание на фотографию, на которой она была среди морских пехотинцев Народно-освободительной армии Китая. Единственная женщина на снимке, Линь Юнь выглядела совсем молоденькой. На лице у нее была детская улыбка, автомат она держала в руках, словно щенка. Судя по погонам, на тот момент у нее было звание сержант. На заднем плане у берега стояли десантные суда, в воздухе висел дым от взрывов.

– Вы из армии сразу поступили в институт? – спросил я.

Линь Юнь кивнула, занятая телефонным разговором.

Мое внимание привлекла другая фотография, молодого капитан-лейтенанта военно-морского флота, обаятельного, красивого, на фоне надстройки авианосца «Чжуфын», так часто появляющегося в средствах массовой информации. У меня тотчас же возникло сильное желание спросить у Линь Юнь, кто это такой, но я сдержался.

К этому моменту она как раз закончила разговор.

– Идемте, – сказала она. – Я покажу вам все отрицательные результаты, полученные нами за эти два года.

Когда мы спускались на лифте вниз, Линь Юнь сказала:

– На протяжении двух лет мы вкладывали в проект создания оружия на основе молнии огромные средства. Два вспомогательных проекта, окончившихся безрезультатно, и вот теперь проект сворачивают. Из всех новых концепций вооружения эта система получала наибольшее финансирование, но не принесла абсолютно никаких плодов.

Я обратил внимание на то, что встречающиеся нам в коридоре люди приветливо улыбались Линь Юнь, здоровались с ней, и почувствовал, что статус у нее гораздо выше, чем полагалось бы простому майору.

Мы вышли из здания, Линь Юнь проводила меня к маленькой машине, и когда мы садились в нее, я уловил еще одно дуновение горького аромата травы после дождя, такого беззаботного и в то же время такого неземного, похожего на последнее тающее облачко в бескрайнем чистом небе или отголосок далекого колокольного звона в глухой долине среди гор. Не удержавшись, я глубоко втянул носом воздух, стараясь насладиться им.

– Вам нравятся мои духи? – улыбнувшись, спросила Линь Юнь.

– О… разве в армии не запрещают пользоваться духами? – постарался изобразить невинность я.

– Иногда это разрешается.

Все с той же чарующей улыбкой она завела двигатель. Я занялся изучением небольшого украшения, висящего на зеркале заднего вида: маленький кусок бамбука, два сегмента толщиной в палец, с листьями. Довольно красиво. Мое внимание привлекло то, что стебель и листья пожелтели, от сухого северного ветра на бамбуке появились трещинки, однако Линь Юнь держала его на видном месте; следовательно, с этим бамбуком была связана какая-то история. Я протянул было к нему руку, собираясь рассмотреть его получше, однако Линь Юнь схватила меня за запястье. Ее изящная белая рука оказалась на удивление сильной, однако она тотчас же перестала сжимать, как только я отдернул свою руку, и осталось только нежное тепло прикосновения, от которого у меня учащенно забилось сердце.

– Это мина, – спокойно произнесла Линь Юнь.

Я посмотрел на нее, затем недоверчиво перевел взгляд на безобидный с виду бамбук.

– Это противопехотная мина. Конструкция простая: в нижней половине взрывчатка, в верхней взрыватель, представляющий собой гибкий ударник и резиновую ленту. Если наступить на такую мину, бамбук изогнется и взрыватель сработает.

– Э… откуда эта штука?

– Мина была захвачена на передовой в провинции Гуанси в начале восьмидесятых. Классическая конструкция, стоит не больше петарды, но обладает сильным поражающим действием, а поскольку металла в ней практически нет, обычные миноискатели не могут ее обнаружить. Сущая головная боль для саперов, поскольку внешний вид у мины совершенно непримечательный, и ее не нужно зарывать в землю. Достаточно просто раскидать такие по земле. Вьетнамцы разбрасывали их десятками тысяч.

– Трудно поверить, что такая маленькая вещь может убить человека.

– А убивать и не нужно, но мина запросто отрывает ступню, а оружие, которое только ранит, гораздо эффективнее подрывает боевую силу противника, чем оружие, которое убивает.

Впервые женщина говорила при мне так спокойно о кровопролитии и смерти, точно так же, как другие женщины ее возраста обсуждают косметику, и это меня смутило. Но кто может сказать со всей определенностью, не было ли это неотъемлемой частью того, что привлекло меня к Линь Юнь?

– Она и сейчас может взорваться? – спросил я, указывая на кусок бамбука.

– Вероятно. Однако за прошедшие годы резина взрывателя должна была высохнуть.

– Что? Вы хотите сказать… она и сейчас может…

– Совершенно верно. Мина по-прежнему на боевом взводе, взрыватель натянут, так что лучше ее не трогать.

– Но это же… слишком опасно! – воскликнул я, в ужасе глядя на бамбуковую палочку, раскачивающуюся на лобовом стекле.

Ясные глаза Линь Юнь смотрели прямо вперед. Она ответила не сразу.

– Мне нравится это чувство. – Затем, вероятно, чтобы нарушить неловкое молчание, она спросила у меня: – Вы интересуетесь оружием?

– Интересовался в детстве. Когда я видел оружие, у меня зажигались глаза. Большинство мальчишек такие… Но давайте больше не будем говорить про оружие. Вы можете себе представить, что должен испытывать мужчина, расспрашивая про оружие женщину?

– Вам не кажется, оружие обладает неиссякаемой красотой? – Линь Юнь указала на мину: – Какое совершенное произведение искусства!

– Я готов признать, что оружие действительно обладает притягательной силой, не поддающейся описанию, однако суть его в том, что это орудие убийства. Если бы это был просто кусок бамбука, красота его была бы потеряна.

– А вы никогда не задумывались о том, почему такая жестокая вещь, как убийство, способна породить подобную красоту?

– Действительно, очень глубокий вопрос. Я не готов на него ответить.

Машина свернула на узкую дорогу.

– На самом деле красоту предмета можно полностью отделить от его практического предназначения, – продолжала Линь Юнь. – Это как марка. Настоящая ее функция не имеет никакого значения для филателиста.

– Ну а для вас что является мотивацией в исследовании вооружения: красота или функциональность?

Как только эти слова слетели с моих уст, я почувствовал, что мой вопрос чересчур бесцеремонный. Однако Линь Юнь вместо ответа опять улыбнулась. Многое в ней оставалось для меня загадкой.

– Вы из тех, кто посвящает всю свою жизнь одной цели, – сказала она.

– А вы нет?

– Гм. Да, пожалуй.

На этом мы оба умолкли.

* * *

Машина остановилась перед садом. Горы, казавшиеся такими далекими, теперь возвышались прямо перед нами. Огороженный забором участок земли у самого подножия гор по большей части зарос сорняками; в одном углу стояло большое приземистое строение, похожее на склад, а рядом с ним три четырехэтажных здания. Перед ними застыли два военных вертолета. Я сообразил, что именно здесь снимался рассказ капитана-летчика о встрече с шаровой молнией. Должно быть, это был полигон, на котором испытывалось оружие на основе молнии, и, что разительно контрастировало с Центром новых концепций, территория надежно охранялась. В одном из зданий мы встретили начальника базы, полковника военно-воздушных сил по имени Сюй Вэньчэн. Линь Юнь представила меня ему, и я понял, что передо мной один из ведущих специалистов в области изучения молний в стране; я часто видел его работы в китайских и зарубежных научных журналах, поэтому его имя было мне знакомо, однако лично я с ним никогда не встречался и тем более понятия не имел, что он военный.

– Линь Юнь, на нас оказывают давление, чтобы мы закрыли эту лавочку, – сказал полковник. – Вы можете обработать высокое начальство?

Я обратил внимание на то, что он обращался к Линь Юнь не как начальник к подчиненной, а более осторожно и почтительно.

Та покачала головой:

– В данной ситуации я не имею права высказаться. Нам нужно действовать решительно.

И она говорила с полковником не как подчиненная с начальником.

– Тут дело не в решительности. Главное управление вооружений твердо стоит на своем, однако долго так не продлится.

– «Новые концепции» стремятся как можно быстрее выдать какой-нибудь результат, по крайней мере какую-нибудь теорию. Это доктор Чэнь из Института изучения молний.

– Если бы наши институты сотрудничали друг с другом, возможно, дело и не дошло бы до этой точки, – воодушевленно пожимая мне руку, сказал полковник. – То, что мы собираемся показать вам сегодня, станет сенсацией для любого, кто занимается исследованием молний.

Как раз в этот момент освещение в комнате заметно усилилось, словно только что отключился какой-то мощный потребитель энергии. Несомненно, полковник также это заметил.

– Похоже, он зарядился, – сказал он. – Линь Юнь, проводите доктора Чэня, пусть он посмотрит. Я с вами не пойду, поскольку, как вы правильно заметили, нам нужно действовать решительно. Затем вы лично свяжетесь с Институтом изучения молний и установите между нашими ведомствами контакт. Я был знаком с бывшим директором Сюэ, ушедшим на пенсию, и, как и мы, он не смог заинтересовать руководство результатами своих работ.

По дороге я обратил внимание на оснащенные по последнему слову науки и техники лаборатории и мастерские – еще одно разительное отличие от «новых концепций»: несомненно, здесь занимались настоящей работой.

– Наши исследования молний разделены на две части, – объяснила Линь Юнь. – То, что мы сейчас увидим, относится к первой части: ударная система класса «воздух – земля».

Выйдя на улицу, мы увидели летчика и оператора вооружений, направляющихся к вертолету; двое техников убирали толстый кабель. Кабель уходил прямо в одно из зданий. Солдаты загружали в грузовик пустые бочки из-под горючего. Все были возбуждены предстоящим испытанием.

Линь Юнь проводила меня к укрытию из мешков с песком перед открытой площадкой размером с футбольное поле. Солдаты разгружали подъехавший грузовик, расставляя бочки в красном квадрате. Вдалеке взревели двигатели, и в облаке пыли, поднятой несущим винтом, вертолет медленно оторвался от земли, слегка наклонился вперед и полетел к площадке. На несколько секунд он завис над мишенью, затем у него из днища сверкнула ослепительная молния, поразившая бочки, и донесшийся практически сразу же раскат грома застал меня врасплох, заставив вздрогнуть. К этому грохоту примешивались глухие удары – это взрывались и воспламенялись пары́ бензина, остававшиеся в бочках. Какое-то мгновение я смотрел на черный дым, сквозь который пробивались языки пламени, затем спросил:

– За счет какой энергии вы создаете молнию?

– Источник энергии не наш. Это разработка Национальной лаборатории сверхпроводимости: аккумуляторные батареи с большим зарядом, сделанные из материала, обладающего сверхпроводимостью при комнатной температуре. Принцип, лежащий в основе этой батареи, очень прост. Если пустить непрерывный ток по большой петле сверхпроводящего проводника, накопится большая энергия.

В этот момент вертолет выпустил в землю длительный, но не слишком мощный электрический разряд. Между его корпусом и землей возникла тонкая длинная дуга, изогнувшаяся в воздухе изящными линиями танцора или натянутой ветром шелковой паутины, испускающей ультрафиолетовое свечение.

– Сейчас происходит сброс остаточного заряда батареи. Батарея является крайне нестабильной и очень опасной, так что в обыкновенном состоянии она неспособна хранить заряд длительное время. Подождем немного – это продлится не меньше десяти минут. Очень мелодично, не правда ли?

Разряд аккумулятора сопровождался звуком, не очень громким, но похожим на скрежет ногтя по стеклу, отчего у меня по спине пробежали мурашки.

– Сколько раз можно повторить мощный выброс энергии? – спросил я.

– Все определяется количеством и емкостью сверхпроводниковых батарей. Этот вертолет мог бы взять на борт восемь или десять штук, вот только мы не сможем сбросить остаточный заряд.

– Почему?

– Люди будут возражать. – Линь Юнь указала на север, и я разглядел недалеко от базы роскошные коттеджи. – Вообще-то, база должна была располагаться дальше от города, но по разным причинам ее построили здесь. Позднее вы узнаете, что раздражающий шум – не единственное последствие этой ошибки.

Когда остаточный заряд наконец полностью иссяк, девушка проводила меня к оборудованию, установленному на борту вертолета. Не знакомый с электроникой и техникой, я мало что понял, но на меня произвели большое впечатление цилиндры сверхпроводниковых батарей.

– Значит, вы считаете эту систему неудачной? – спросил я, внутренне пораженный только что увиденным.

– Старший лейтенант Ян – пилот ударного вертолета 38-го полка фронтовой авиации. Именно он сможет дать самое квалифицированное заключение.

Я подумал было об очевидце встречи с шаровой молнией, однако офицер, стоящий передо мной, был моложе.

– Впервые увидев это, я пришел в полный восторг, – сказал он. – У меня не хватало хвалебных слов, я думал, что новое оружие значительно повысит ударную мощь наших вертолетов… Наверное, я испытывал то же самое, что почувствовал бы летчик времен Первой мировой войны, увидев сегодняшние самонаводящиеся ракеты! Однако вскоре я понял, что это не более чем игрушка.

– Почему?

– Во-первых, дальность действия. Не больше ста метров, иначе высвобождения электрического заряда не происходит. На сто метров можно бросить гранату.

– Мы испробовали всё, но это предел, – добавила Линь Юнь.

И это было объяснимо. Энергии сверхпроводниковых аккумуляторов слишком мало, чтобы образовать настоящую электрическую дугу протяженностью несколько километров, но даже если бы энергию можно было получить каким-либо другим способом, например за счет ядерной реакции, ни одна существующая платформа, будь то вертолет или штурмовик, не смогла бы выдержать разряд такой мощности, – выпуская молнию, она в первую очередь уничтожила бы себя.

– Есть и другая проблема, еще более нелепая… – продолжал лейтенант. – Но пусть о ней вам расскажет доктор Линь.

– Вероятно, вы сами уже об этом подумали, – обратилась ко мне Линь Юнь.

Это действительно было так.

– Вы имеете в виду второй полюс?

– Да. – Девушка указала на красный квадрат с догорающими бочками. – Предварительно мы сообщили указанной зоне отрицательный заряд в полтора кулона.

Я задумался.

– А что, если для удаленного наведения на цель отрицательного заряда использовать какой-нибудь другой способ – например, радиоактивное излучение?