Реставратор

Господи, какие же у него были жуткие травмы, лицо вообще было не узнать, опухшее, синее. И тело тоже, потом, когда мама лечила, Илса увидела во что превратилось тело парня, это же куда надо попасть, под какую карающую машину влететь, чтобы столько гематом и шишек образовалось? Каким зверем нужно быть, чтобы так избить человека! Как нужно ненавидеть людей! Сколько маме потом пришлось тканей сращивать. Илсе несколько раз казалось, что мама не выдержит и упадет рядом со своим пациентом.

Но выдержала и поставила Олега на ноги. Просто фантастика! Кому скажи, не поверят. Да мама и сама запрещает Илсе рассказывать кому-нибудь о ее способностях, говорит, нельзя, люди не поймут и из зависти будут мешать лечить тех, кому это необходимо.

Алла Рихардовна, опасаясь злых языков, бралась исцелять только таких пациентов, от кого уже отказалась официальная медицина. И ведь излечивала, возвращала к жизни. Но завистники и это умудрялись ставить ей в вину. Илса хорошо помнила, как профессора, чьи ошибки и откровенный брак Озолиня‑старшая исправляла, организовали в прессе настолько оголтелую травлю, что только вмешательство Баграмова спасло ее от суда.

Это было вскоре после возвращения в Россию. Василий Сергеевич тогда в большом фаворе был, от его решения зависело, назначит Президент кандидата министром или нет, попадет ли человек на прием, а если попадет, то позволят ли ему пожать руку руководителя страны или придется лишь выслушать руководящие указания, а то и отказ.

Обычно в таких случаях люди меняются, становятся недоступными, забывают старых друзей. Василий Сергеевич не изменился. Едва только попал на свою высокую должность, сразу же маму Илсы нашел, сам к ним домой приехал и принялся уговаривать перейти к нему на работу в институт. А когда узнал о травле, устроил такую жизнь недоброжелателям, что вмиг все встало на свои места. Как все сразу переменились, как все начали звонить, объясняться, говорить, что их не так поняли, приглашать к себе. Да кто к ним пойдет после всего, что было? Кто угодно, только не мама. Ее не купишь никакими благами, нужно будет помочь – поможет бесплатно, а за деньги и простуду лечить не станет.

Мамочка, ну где же ты?

Илса подошла к окну и, глядя на темную, едва освещенную редкими фонарями улицу, зябко поежилась. Тревога матери как будто передалась и ей. К сердцу подступил необъяснимый страх, Илса вздрогнула. За ее спиной как будто что-то зашуршало, но повернуться и посмотреть, что там, не хватало решимости.

Вцепившись в подоконник так, что заломило в суставах, девушка продолжала вглядываться в темень улицы, словно спасение могло прийти лишь оттуда.

«Мама, где же ты»? – мысленно закричала она. И вдруг почувствовала затылком чей-то жесткий, холодный взгляд. Илса непроизвольно вскинула глаза и… Боже, что это? В оконном стекле она увидела отражение того, против кого мать ее предостерегала всю жизнь!

Страшный, тяжелый взгляд светящихся красноватым внутренним светом глаз. Нависшие брови высокого, обвитого узором роговых наростов, лба и огромные перепончатые крылья раскинутые за спиной – было последним перед тем как сознание покинуло ее.

Демон, с едва слышным хлопком сложив крылья, подошел ближе, но тут же отпрянул. Для него оказалось неприятным сюрпризом, что девушка закрыта настолько мощным энергетическим коконом, что приближаться к ней ему было опасно. Не для жизни, нет, для скрытности. Еще не время людям знать, кто оказал им честь своим посещением, потому взламывать кокон не стоило. Тот, кто ставил шит, мог такое вмешательство почувствовать и поднять шум раньше времени.

Непрошеный гость внимательно посмотрел на миловидное юное лицо. Перевел взгляд ниже. Высокая грудь, тонкая талия, стройные ноги… Хороша, ничего не скажешь, в людском понимании конечно. Ну так и служить она будет земному воплощению Властелина!

* * *

Доклад об появлении Чернова в сауне начальству было доложено немедленно. Милиционеры больше не хотели рисковать и брать ответственность на себя. Начальство приказало взять заведение под наблюдение и ждать старшего следователя Малышева. Был также вызван московский СОБР.

Малышева известие об обнаружении разыскиваемого преступника весьма обрадовало. Появилась уважительная причина покинуть место бойни в квартире Сурковых. От страшного запаха смерти ему было по-настоящему плохо, и только опасение, что кто-то из глазастых оперов заметит его слабость, удерживало следователя на месте трагедии.

Глотова он нашел внизу. Фээсбэшник сидел на лавочке и смотрел на звезды. Тоже мне время нашел.

– Мечтаешь? – саркастически процедил следователь. – Ну конечно, грязную работу должны делать менты, а ФСБ, белая кость, подключится, лишь когда…

– Слышь, следак, кончай, – перебил его Глотов. – Хреново мне просто там стало. Тебя там вырвало, а я не решился, вот и убежал! Но до улицы не донес, в лифте все оставил! Вот уж уборщице счастья подвалило, мало весь подъезд облевали, так еще меня в лифте вывернуло!

– Да? – удивился Малышев. – Приятно слышать, что и супермены испытывают эмоции, бывают слабыми и чувствительными. А то все «старший брат» да «старший брат». А у меня новости.

Глотов вопросительно посмотрел на следователя.

– Ну?

– Земля докладывает, нашли вашего Чернова. И опять упустили. Только подельники его остались. Я вызвал машину, сейчас поедем туда. Правда, собровцы поломали их там порядком. И, черти, говорят, что это не они, а Чернов тех избил. Комики, а то будто никто не знает, что после СОБРа остается. Ладно, на месте посмотрим. Да, забыл сказать, Порывайко поедет с нами.

– Знаешь, вот сижу я тут и думаю, что мы в этом деле что-то упускаем, что-то недопонимаем, – заговорил Глотов, решивший не обращать внимания на подначки следователя прокуратуры. Он хорошо понимал, что Малышев испытал там, наверху, в квартире адвоката, захотелось как-то его отвлечь. – Понимаешь, мы целый день только и делали, что слушали друзей Чернова. И никто, ни один из них, понимаешь, ни единый человек не сказал о нем ни одного плохого слова. Хорошо, допустим, обманул он всех, хотя, поверь, такого не бывает, гниль всегда вылезет, но да ладно, я не о том. Вот скажи, зачем ему было убивать Акопян? Парень видный, красивый, не пьет, да любая девушка сама к нему в постель прыгнет! Что, кстати, и подтвердили те, кто был на дне рождения. По их словам выходит, что скорее Акопян была готова изнасиловать Чернова, чем он ее.

– Да? – Малышев скривился. После рвоты у него был отвратительный вкус во рту, и он старался не поворачиваться к фээсбэшнику, боясь, что тот почувствует неприятный запах. – А почему ты не допускаешь, что Акопян просто продинамила Чернова? Поигралась, завела, а потом сказала «нет». Может такое быть? А? Тот со злости изнасиловал ее, а потом, чтобы скрыть преступление, убил.

– Слава, да я все допускаю! Все! Вот только скажи честно, ты веришь, что ваши опера не били парня? – Глотов давно хотел задать этот вопрос, да все не решался. – После того, как они увидели, что осталось от Акопян, после того, как Чернов оказал сопротивление? Да они просто так бы его били, по привычке, по неумению работать по-другому. Не говоря уже о том, что им пришлось увидеть! Да и сам он парень крепкий, по рожам оперов видно, что им тоже досталось при задержании. Так что били они Чернова, били, в этом у меня лично, сомнений нет. Ну не могут ваши люди работать иными методами. Контингент не тот.

– Ну, это еще доказать нужно, – вступился за честь мундира Малышев. – Мало ли что говорят. Это у вас одни гении!

– Слава, да не обвиняю я никого. Просто хочу, чтобы ты понял мою мысль! Да, есть в этом парне странное! Клинки, ножи, секиры… Хотя кто из нас не любит оружие? А еще эти рисунки, про них все говорят, сам я их еще не видел, но слышал, что это нечто невероятное. Нужно найти их и отдать эксперту. По словам Порывайко, они свидетельствуют о недюжинном таланте парня.

– Ну дальше, дальше давай, – пробурчал Малышев. Он машинально взял протянутую Глотовым пачку жевательной резинки и, достав пару подушечек, быстро сунул в рот. – Заканчивай свою мысль! Впрочем, не надо, догадываюсь к чему ведешь! Хочешь сказать, что Чернов не без странностей? Сомневаюсь я, что он такой уж невинный ангелочек, каким ты его расписываешь.

– Ну неужели ты не понимаешь, что, сидя в камере, он просто не мог организовать этот налет на отделение? Не подходит он на роль лидера террористической группировки. Или даже ее члена. Понимаешь, у меня такое ощущение… Попробуй себе представить, – гнул свое фээсбэшник, – что, пока мы бегаем за Черновым, кто-то очень удачно его подставляет!

– Ну да, конечно! Злой гений и невинная овечка. Следователь усмехнулся. – Тогда уж лучше прямо скажи – чеченские боевики. Сейчас удобно на них все списывать.

– Не смейся, я думал и об этом. – Фээсбэшник был серьезен. – И склоняюсь к тому, что вариант с исламистской организацией тоже не исключен. Нет, не чеченской, им это и даром не нужно, у них своих проблем полно. А вот другие – вполне. Или те же фашисты, националисты, даже сатанисты вполне могли использовать момент. Вдруг кто-то из них что-то подобное готовил? А тут такой удобный случай, маньяк объявился, на которого все можно списать. И не нужно недооценивать противника, теракты в Америке доказали это.

– Ну, допустим, ты прав. – Малышев примирительно выставил вперед руку. – Но если художник ни при чем, тогда зачем понадобилось разносить именно это отделение милиции? Тем же террористам? Зачем? Единственное, что приходит в голову, – чтобы вытащить кого-то своего. А иначе цель нападения выбрана удивительно бестолково. Нашуметь? Показать себя? Да, это у них получилось, но какой ценой? Затрат и риска море, эффект есть, но не меньшего можно достичь гораздо более простыми средствами. Вон, недавние взрывы домов это показали.

Следователь в ожидании возражений посмотрел на собеседника. Но тот и не собирался его прерывать.

– Продолжай, продолжай, – сказал Глотов. – Я хочу понять ход твоих рассуждений.

– А что тут понимать? Мне и самому ничего не ясно. Вот, например, я с тобой соглашусь. Скажу, допустим, ты прав. – Следователь прокуратуры приготовился услышать возражения, но благожелательный тон Глотова несколько поубавил у него желания непременно настоять на своем, сделав более уступчивым. – Пусть будет по‑твоему и Чернов не виноват. Но тогда получается, что наш противник просто гений, ясновидящий какой‑то. Ну вот смотри, если все так, как ты говоришь, то он должен был просчитать заранее наши действия в отношении Чернова. То есть сначала он уложил Акопян к парню в постель, сделал так, чтобы они кувыркались до самого утра, потом Чернов спит как убитый, а девушка вынуждена одна возвращаться домой. Так?

Малышев помолчал. Заметив улыбку на лице собеседника, он торопливо заговорил снова:

– Нет, я не утверждаю, что так и было, я только моделирую твою версию, так сказать, пробую ее на зуб! И вот будущая жертва идет домой. Гений зла, назовем его классическим «профессором Мориарти» – следом за ней. Иначе как бы он просчитал время возвращения жертвы? Ждать ее внутри он не мог, следов взлома не обнаружено. Да и бабушка могла в любой момент вернуться. И вот наш Мориарти тащится за молодой Акопян, неся с собой и пряча ото всех свое весьма внушительное по размерам оружие. Просто непонятно, как он ухитрился при этом остаться незамеченным. Подъехал на машине? Но возле дома‑то все равно он должен засветить клинок. Пронести такой незаметно, та еще задачка. И все это лишь для того, чтобы вначале посадить, а потом вытащить кого-то третьего из СИЗО? Да выкупить его обошлось бы намного дешевле! А другой цели, кроме как освобождение кого-то из обитателей СИЗО, я вообще не вижу. И вот представь, какой точный должен быть план, какой дар предвидения…

Доспорить им не дали. Из подъезда выскочил Порывайко.

– Машина на подходе, – сообщил он. – Да вот она едет.

– Виктор, скажи нам одну вещь. – Глотов словно не слышал, что сказал Порывайко. Его голос был ровен и спокоен. – Хотел бы услышать твое мнение. Как ты думаешь, просматривается какая-нибудь связь между Черновым и погибшим Сурковым?

– Конечно, – бодро ответил Порывайко. – Гена был его адвокатом.

Малышев и фээсбэшник переглянулись, что за небрежность в работе, почему об этом раньше им не сообщили!

– Странно, обычно своих адвокатов преступники не трогают, – пробормотал Малышев.

– Да этот мерзавец уничтожает всех, на кого зуб имеет! – Глаза Порывайко горели праведным гневом. – Таких нужно сразу, на месте… Чтобы не таскать по судам и не кормить потом на пожизненном. Это какие же убытки государство несет! Его корми, одевай, охрану содержи…

– Я вот что думаю, – с задумчивым видом проговорил Глотов, не обращая внимания на гневную тираду Порывайко. – Если маньяк такой мстительный, то он должен и тебе, Виктор Емельянович, мстить. А? Как думаешь? – Он повернулся к Малышеву: – Вы случайно не приставили охрану к его жене?

– Мне? Мне?! Вот черт, об этом я не подумал! – Порывайко заерзал на сиденье. – Товарищ Глотов, простите, у вас нет мобильного телефона?

– Есть! – Фээсбэшник с готовностью достал сотовый. – Вы хотите жене позвонить?

– Конечно! Пусть запрется на все замки! – Порывайко осекся. Он вспомнил выбитую дверь квартиры Сурковых.

– Так, ты вот что, – вмешался в разговор Малышев. – Сейчас мы тебя высадим, бери такси – и домой. Жену в охапку – и к соседям, а еще лучше в деревню. Родня в деревне есть?

– Е‑есть! – пролепетал Порывайко. – В Удельной теща живет.

– Вот и давай туда. – Вячеслав повернулся к водителю. – Вон там, возле стоянки такси, останови.

Едва Порывайко вылетел из машины, как Глотов залился смехом:

– Ну вы, менты, и даете! Вот артисты!

– Ты чего? – не понял Малышев. – Нервы сдают?

– Ага, – подтвердил Глотов. – Глядя на вас. Что-то вы сами себе не верите, ребята! Если маньяк – Чернов, который бегает от вас как заяц по грядкам, что ж вы так с испугу обделались? Когда ему за своими жертвами охотиться, если самому передохнуть не дают? Или, может, все же допускаете, что гоняетесь за невиновным, а в это время маньяк делает свое дело? Похоже, так и есть!

* * *

Пристроившаяся в ожидании Олега на ступеньках лестничного пролета, Алла Рихардовна насторожилась. В подъезд кто-то входил. Это не могли быть оперативники, следившие за входом. Еще до того как войти в дом, она заметила огоньки сигарет в одной из машин, стоящих прямо перед подъездом, и погрузила обоих соглядатаев в глубокий сон до восьми утра. Проснувшись, они должны были помнить, что кроме жильцов, в дом никто не входил. Не «видели» они и Чернова, хотя честно пялились на двери в дом всю ночь!

Услышав гул в лифтовой шахте, Алла Рихардовна осторожно встала. Продолжая в душе таить надежду, что это Олег, Озолиня‑старшая стала настраиваться на работу. Переход в состояние информационного сканирования пространства ей всегда давался легко, и, еще до того, как открылись двери кабины, Алла Рихардовна уже знала, что гость или гости поднимаются именно на ее этаж. Но это был не Чернов. Или Чернов, но не один, в кабине лифта поднималось две ауры.

Щелкнуло реле, спустя пару секунд на лестничную клетку вышли двое. Крепкий рослый молодой парень, но все же не чета Чернову, и под стать ему молодая женщина в короткой красной куртке и куцей, едва скрывающей ягодицы, черной юбке. На ногах у девицы были сапоги до колен, чьи высоченные каблуки позволяли ей быть почти одного роста со своим спутником.

Парочка, обнимаясь, застыла на месте, но от Аллы Рихардовны не укрылось, что целуясь, парень внимательно оглядывается по сторонам. Чтобы не быть замеченной, Озолине пришлось чуть подкорректировать поле перед собой, этому она научилась давно, еще в детстве. Мама и не такими способностями владела, только скрывала, в те времена достаточно было косого взгляда или одного не в добрый час сказанного слова, чтобы тебя потом больше никто не увидел. Сейчас тоже не намного лучше, но все же не так страшно, как тогда при Советах.

Сосед Чернова – а по тому, как уверенно парень вел свою девицу, Алла Рихардовна поняла, что на этом этаже живет именно он, – вдруг остановился и настороженно оглянулся. Наверное, Алла Рихардовна слишком неодобрительно посмотрела ему вслед и он почувствовал давление ее взгляда. Экстрасенс знала за собой такую силу и потому быстро опустила глаза, пусть себе идут, не они ей нужны.

Но старшая Озолиня ошибалась, парочка направилась прямиком к двери квартиры Чернова!

Ошеломленная Алла Рихардовна едва успела подавить в себе возмущенный вскрик. Так вот кто греховодит в доме Олега? Вот почему от Чернова в тот день, когда она впервые увидела нового знакомого Илсы, пахло женщиной. А она-то хороша – набросилась на него как сумасшедшая, даже Илсе что-то сказала нехорошее, сейчас уже и не вспомнить что.

Погоди, так, может, этот парень все и натворил, что Олегу приписывают? И вовсе не сосед он, а распутник, водит сюда девок, когда хозяина нет в доме, а потом их убивает. Господи, так вот же маньяк! Вот из-за кого Реставратор страдает.

Эта мысль пронеслась в голове Аллы Рихардовны и тут же угасла. Нет, может, этот блудный кот и виновен в чем-то, но ауры убийцы на нем нет. Уж это-то она видит.

Алла Рихардовна хотела было уйти – все равно теперь Чернов не вернется, наверняка свою квартиру товарищу уступил, – но не ослабевающее предчувствие беды заставило ее остановиться. Нет, пожалуй, уходить пока еще рано, то что привело ее сюда, еще не развеялось. Не для того же ее привела сюда интуиция, чтобы она только посмотрела на распутника и ушла!

Парень остановил свою подружку и, продолжая ее обнимать, полез в карман просторной черной куртки. Другой рукой он привлек девушку к себе, и та, словно только этого и ждала, ласково прильнула к спутнику. Было заметно, что она ничего не слышит и не видит вокруг себя. А надо бы, женская душа должна быть чуткой. Как можно так безоглядно доверяться чужому мужчине? Разве только, если…

«Да они неплохие ребята, – вдруг поняла пожилая женщина. – Просто влюблены друг в друга по уши, вот и ведут себя как два дурачка, оторваться друг от дружки не могут».

Между тем тревога в душе Аллы Рихардовны нарастала. Теперь она точно знала, что опасность, которую она все время предчувствовала, не пришла с бестолковой парочкой. Нет, она появилась совсем не оттуда! Господи, да она же подстерегает их за дверями! Да-да, именно там, в квартире Чернова затаилось Зло! Надо закричать, предупредить молодежь. Да, но тогда она себя выдаст. Придется объяснять, как и почему она явилась сюда в такое время с другого конца Москвы. Нет, этого делать не хочется.

События тем временем шли своим чередом. Парень, пошарив по карманам, нашел ключи и, бросив быстрый взгляд на связку, выбрал нужный. Сгусток Зла почувствовал это и прильнул к двери с другой стороны. Алла Рихардовна кожей ощутила, какая страшная энергия клубится за тонкой преградой. Сейчас произойдет непоправимое!

Парень сунул ключ в замочную скважину и впился губами в губы девушки, одновременно поворачивая ключ. Откуда ему было знать, что за дверью вместо радости и наслаждения их обоих ждет гибель. Еще мгновение – и будет поздно!

– Стой! – закричала Алла Рихардовна. Кем бы ни были эти молодые люди, допустить их гибели она не могла. – Остановись, я приказываю тебе!

Алла Рихардовна хотела присовокупить к своим словам силу внушения, но влюбленные были настолько поглощены друг другом, что полностью подчинить себе волю парня ей не удалось. Безвольно дернувшись, его рука все же завершила свой путь, и в наступившей тишине щелчок замка прозвучал оглушительно громко.

– Закрой! – приказала Алла Рихардовна. – Немедленно закрой дверь!

Но было поздно, Зло вырвалось на свободу. Игорь и его новая подружка Катя, а это были они, оторопело уставились на дверную ручку, которая вдруг сама собой стала поворачиваться.

– Бегите! – в отчаянии закричала Алла Рихардовна. – Быстрее, я постараюсь задержать его, но не знаю, как долго смогу это делать! Ну бегите же, не стойте!

Дверь медленно, с ужасным скрипом пошла вперед. Сама.

Игорь с ужасом посмотрел на дверь – он точно знал, Олега в квартире нет! Тогда кто в ней, кто-то же поворачивает дверную ручку? Кто? Менты? Воры? И что кричит эта сумасшедшая старуха? Чего она раскомандовалась?

Игорь уже повернулся к непрошенной гостье, когда краем глаза уловил, как ручка дошла до крайнего нижнего положения.

Да кто еще может быть? Или это все же Чернов проскочил мимо наружки и заперся у себя? Ну да, наверняка это Олег! Елки-палки, что он себе навыдумывал, конечно это Олежка. кто же еще может там быть? Черт, а он-то уже бог знает что себе вообразил. Это все старуха виновата, накрутила себя и его тоже. Вот уж развелось полусумасшедший истеричек последнее время!

Алла Рихардовна тоже заметила, что дверь вот-вот откроется и с ужасом почувствовала, что с парнем контакт установить не удается. Он словно бы специально закрывается от нее! Дурачок, сейчас же будет беда!

И она пришла!

Зло устало ждать, и тот, кто был внутри квартиры, ударил по приоткрытой двери. Она распахнулась с такой силой, стокилограммового Смоленского снесло с ног. Отлетая к противоположной стене, он увлек за собой и свою спутницу. Наткнувшись на преграду, оба упали, причем настолько неудачно, что Катя ударившись головой об стену, оказалась сверху летящего первым Игоря. Тот, недоумевая, почему это вдруг Олег его так встретил, попытался встать, но мешало, вдруг ставшее странно тяжелым неподвижное тело Кати. Смоленский попытался ее сдвинуть, в той позе, что он оказался это сделать было неудобно, пришлось перевернуться… и Игорь остановился. Затем недоуменно замотал головой, это еще что такое?

Прямо перед были ноги того, кто вышел из квартиры Олега. Но это были не ноги, лапы! Огромные босые ступни, раза в два превышающие все те, что Смоленский когда либо видел! Поросшие шерстью до самых щиколоток, широкие, с ногтями на больших пальцах размерами в ладошку годовалого малыша! Эти конечности не могли принадлежать человеку!

В голове Игоря промелькнула мысль – зря он не послушался старуху!

– Изыди! – тут услышал он ее гневный голос. – Изыди, тварь!

«Господи, – подумал Смоленский, – вот только этого не надо, ему лишь битвы с Сатаной им сейчас не хватает! Хоть бы Катя с него встала, какая же она тяжелая!

– Уйди! Уйди туда, откуда пришел! – продолжала нежданная защитница. – Вернись к себе здесь тебе не место!

Если бы Игорь мог повернуться, то увидел бы, как хрупкая, беззащитная на вид женщина, мужественно выставив вперед руку с нательным серебряным крестиком, медленно наступает на огромного, почти вдвое выше ее монстра с ослиной головой. Его длинные руки, державшие каждая по кривому ятагану с черным лезвием, были опущены вниз, он не видел опасности ни в идущей к нему Алле Рихардовне, ни тем более в тех, кто лежал у его ног. Времени и сил расправиться со всеми у чудовища было предостаточно.

Умные темные глаза холодно смотрели на Аллу Рихардовну, и все же ей на какую-то долю секунды показалось, что в них светится сожаление о том, что сейчас произойдет. Да, этот человек‑осел или ишакочеловек явно обладал интеллектом и чувствами.

– Уйди, парень! – Махнув рукой в сторону Смоленского, хрипло выкрикнула Алла Рихардовна. – Забирай свою девушку и уходи!

Игорь не сразу понял, что эти слова обращены к нему, а когда понял, почувствовал стыд: его защищает пожилая женщина. Мало того, валяясь под Катей, он, получается, прикрывается ею!

Осознав нелепость своего положения, Смола стал выкарабкиваться. Это, конечно же, не осталось незамеченным монстром. Человек‑осел занес свою огромную лапу для удара. Он не торопился, видимо, не считал Игоря серьезным противником. Но сам Смоленский думал иначе. Освободившись, он мгновенно нанес каблуком удар в боковую часть колена опорной ноги чудовища. Тот покачнулся, но равновесие удержал. Однако Игорь и не рассчитывал на быстрый успех. Перекатываясь, он заведя одну ногу за щиколотку монстра, второй ударил по травмированному колену монстра. Взмахнув ятаганами, чудовище упало.

Заметив краем глаза, что Катя начинает приходить в себя, Игорь одним рывком поставил ее на ноги. Он даже не удивился, откуда в нем взялось столько сил.

– Беги! – услышал он приказ. На этот раз голос раздался прямо в его голове. – Бери свою девку и беги!

Игорь толкнул Катю к лифту и, прикрывая ее спиной, развернулся лицом к противнику. Тот непостижимо быстро оказался на ногах. Его взгляд перебегал с одного врага на другого. Казалось, он выбирает, кто станет его первой жертвой! Монстр уже повернулся было к Игорю, решив, очевидно, что это более опасный соперник, но вдруг покачнулся и оперся рукой о стену. Игорь подумал, что это из-за его ударов – наверное, он повредил чудовищу ногу, но тот вдруг покачнулся снова.

– Уйди, ты мне мешаешь! – услышал Игорь голос женщины. – Ты же погубишь нас всех, уходи!