Прелести жизни книга первая мера жизни том-3

Александр Черевков

Прелести жизни книга первая мера жизни том-3

ПРЕДИСЛОВИЕ

Александр Сергеевич Черевков, сын донского казака и терской казачки старинного рода Выприцких, родился в 1946 году в Старом хуторе станицы Кахановская (Вольная), ставшая к тому времени в Чечне городом Гудермес.

Автор объединил в одно собрание свои произведения разных лет в прозе и в поэзии. В своём собрании литературных произведений, трилогии «Прелести жизни» автор старается в свободной форме общения с читателем показать разные стороны окружающей нас жизни, которую порой не могут разглядеть герои произведений.

Прелесть жизни в том, что мы никогда не можем знать о конце своей жизни. Автор разбил свои литературные произведения на разные по жанру главы книг, которые носят собственные названия «Мера», «Цена» и «Смысл» жизни.

В первой книге охватывается период истории жизни терских казаков с конца 18-го века и до конца 20-го века. В этой книге герои многих событий пытаются определить меру жизни, которая так сильно запутана разными событиями жизни человека.

Порой героям произведений кажется, что эти вполне реальные истории и события жизни происходят рядом с другими людьми. Герои произведений стараются определить со стороны меру собственной жизни.

Автор произведений помогает читателю своим мышлением проникнуть в гущу тех событий, которые происходили на протяжении двух веков с героями разных истории, а также с потомками реальных героев, которым тоже хотелось определить меру собственной жизни на уровне происходящих событий. Настоящая жизнь настолько стремительна и разнообразна, что мы сами начинаем задумываться не только о мере собственной жизни, но также о цене и смысле жизни людей. Нам хочется узнать о корнях нашей жизни. Истории и события большинства произведений не выдуманы автором.

Всё имело место в реальной жизни. Многие герои указанных событий по сей день живут среди нас. Мы находимся с ними в одном измерении жизни.

По разным уважительным причинам автор изменил некоторые имена и фамилии героев, не выдуманных историй. Однако, ради правдивости, многие герои указанных историй и событий, носят собственные имена и фамилии.

Таким образом, читатель может сам убедиться в реальности большинства прошедших событий, показанных в произведениях автора. Читателю можно пообщаться с героями произведений живьём, через средства массовой информации, а также на местах происшедших событий.

Таким способом, читатель может сам проникнуть не только в историю описанных событий, но также реально окунуться в происходящие события.

В работе над произведениями трилогии использованы из Интернета географические карты, художественные открытки, а также собственные рисунки и стихи, семейные фотографии и документы из архива автора.

В произведения автора входят некоторые выдержки работ других авторов, на которые автор ссылается в своих книгах

ТОМ-3.

ГЛАВА-1. КАПТАРЫ.

Лучшее, что имеет природа, принадлежит самой природе

Часть-1. Наши приключения.

1. Уроки плавания.

Тогда в нашем далёком детстве в первый день нашего знакомства мы пошли купаться на Каспийское море.

Так как мы приехали в Избербаш после нового года, а до переезда в Новый городок была холодная погода, то для меня было первое в жизни купание в Каспийском море и вообще в море.

Так что осторожно потрогал морскую воду ногой. Вода была ещё холодная. Зачерпнул морскую воду рукой и попробовал её на вкус.

Морская вода была отвратительно горькой и не пригодно в употребление к питью.

Там более ни понимал, как это можно там купаться в горько солёной морской воде. Ведь можно нахлебаться и утонуть как селёдка. Но мои друзья, ни стали на это обращать внимание.

Прямо с разбега они попрыгали в воду и поплыли на каменную гряду. Это такие камни, которые растут с морского дна и выступают на несколько метров над морской водой.

Оттого, что в море часто бывает сильная буря и морская волна бьётся об эти камни, то камни принимают различный причудливый вид, словно эти камни где-то в совершенно другом измерении жизни.

К таким камням в море даже приближаться страшно. Но мои друзья были отважные пацаны. Они быстро как рыбы поплыли к этим фантастическим камням.

В то время как остался стоять на берегу моря и завидовать своим друзьям, которые плавать в море научились раньше, чем ходить как все по обычной земле.

К моему глубокому сожалению, плавать вообще не умел. Родился возле речки Белка, которая в летнее время так сильно мелела, что взрослому человеку было по колено.

Поэтому там большинство пацанов плавать не могли. Только взрослые терские казаки плавали.

Так как они были терскими казаками, по названию реки Терек, в низовьях которой даже корабли плавали.

Но эту речку видел издалека, когда мы ездили в гости к нашим родственникам, живущим на станции Червлённая-Узловая за этой рекой Терек.

– Ты, что там стоишь? Плыви быстрее сюда! – закричали друзья с каменной гряды. – Позагораем!

– Плавать не могу! – честно признался своим друзьям. – Лучше возле берега буду купаться.

Друзья ни стали смеяться надомной, потому что они были настоящие друзья. Они тут же вернулись обратно на берег, чтобы не оставлять меня одного.

Друзья пообещали мне, что за лето они научат меня плавать, ни хуже, чем они сами плавают. Они тут же стали мне показывать все приёмы плавания – стилем, брасом, баттерфляй, даже как собаки.

У друзей плавание так классно получалось, словно они родились рыбами, а не людьми. Вот только плавание у меня совсем никак не получалось. Плавал, как топором на дно и тут же со страха выскакивал на сушу словно курица.

Дни мелькали, как секунды на часах нашей жизни. Мои друзья устали давать мне уроки плавания. Сам тоже отказался от их уроков плавания. С летними школьными каникулами мы все смешались в один цвет загара.

Никто уже не мог нас отличить друг от друга. Только наши мамы каким-то путём выделяли нас среди всей этой одноцветной массы и забирали нас домой, когда на это была какая-то необходимость.

На лето у меня была одна форма одежды, это выгоревшие на солнце трусы, которые едва не ломались от белых полос морской соли. Так сильно загорел, что по цвету своей кожи стал похож на негра.

В это время в кинотеатрах шёл фильм "Максимка". Про негритёнка мальчишку, которого русские рыбаки выловили в океане возле тонущего корабля.

Максимка своей комплекцией был сильно похож на меня.

Тоже по цвету загорелой кожи был сильно похож на Максимку. Кто-то из друзей заметил это и вскоре меня все стали звать Максимка. Ни отказывался от такого прозвища и охотно откликался на это имя, которое присвоили мне.

Прошел первый месяц моего знакомства с морем, но всё также продолжал бултыхаться на мели. Ни в какую не хотел заплывать на морские гряды, которые были далеко в море. Фактически мог плавать не хуже своих друзей.

Они это заметили и часто говорили, что мне ничего ни стоит плавать до морских гряд. Но у меня был страх большой воды. Когда смотрел в морскую глубину, то мне казалось, что она меня скоро поглотит.

Поэтому плавать над этой прозрачной глубиной Каспийского моря истерически боялся. Плавал только там, где хорошо видно морское дно. Мы часто ходили на рыбалку в пресные заливы, где было много различной рыбы, как морской, так и пресной. Но самая интересная рыбалка была с лодки в открытом море.

Когда море было спокойное, то мы брали лодку у кого-нибудь из мальчишек рыбного колхоза "1го Мая" или воровали на ночь лодку у рыбаков. Отправлялись на лодке ловить рыбу в открытое море.

В открытом море на большой глубине ловилось много крупной рыбы, а такие рыбы, как бычки-пескари ловились сами на себя. Поплюёшь хорошо на крючок, поймаешь на свою слюну какого-нибудь глупого бычка малыша.

Затем режешь этого бычка на меленькие кусочки, которые насаживаешь на крючок. Не проходит и несколько секунд, как следующий бычок-пескарь уже дёргается на твоём крючке.

В хорошую погоду за день мы ловили столько много рыбы в открытом море, что едва доносили рыбу домой. Море от Нового городка было так близко, что уже за линией железной дороги были песчаные барханы Каспийского моря.

Оставалось только спуститься с песчаных барханов к морю и наслаждаться природой, которая так щедра была к нам в те детские годы, что мы с радостью при каждой встречи вспоминали эти наши дни прекрасного детства.

Особенно море, из которого мы выбирались только для своего сна и пищи. Друзья специально брали меня с собой в лодку на рыбалку в открытое море, чтобы поскорее привык к большой морской глубине.

Конечно, был не протии того, чтобы плавать на лодке в открытое море. Вначале дрожал при виде глубины.

Но после быстро привык и даже не замечал во время рыбалки, что вы в открытом море.

Рыбная ловля захватывала нас, как фанатов-болельщиков на стадионе во время футбольного матча или какого-нибудь спортивного соревнования. Мы были все во власти рыбной ловли.

Это была не только рыбалка, но также романтика. Мы представляли себя рыбаками-мореплавателями и мечтали когда-то открыть необитаемые острова, хотя бы здесь в замкнутом Каспийском море.

Ведь и здесь, наверно, есть такие потайные места в море, которые ждут, когда их откроют отважные путешественники, такие, как мы? После очередной рыбалки с лодки в открытом море за пятой каменной грядой, мы возвращались где-то под вечер.

Рыбы было так много в лодке, что мы боялись, как бы она не выпрыгнула из лодки обратно в море. Мы постоянно меняли в лодке морскую воду, чтобы рыба была жива до самого нашего дома.

Во время каждого замена морской воды в лодке, рыба как бы чувствовала себя в море и начинала прыгать в лодке. Бывали случаи, что некоторые резвые рыбы ухитрялись выпрыгнуть из лодки.

Тогда мы вскрикивали от сожаления, что, хотя бы на одну рыбу мы принесём меньше, чем рассчитывали. Ведь это тоже было своего рода соревнованием перед другими рыбаками, которые каждый день хвастались, кто поймал в море больше рыбы, чем другие рыбаки.

Видимо в этот раз мои друзья заранее договорились между собой. Но как-то этого не почувствовал, когда мы возвращались на лодке с рыбалки в море.

Мы уже почти доплыли до пятой гряды, как вдруг, друзья разом схватили меня за руки и ноги.

Раскачали и выбросили в море, а сами тут же налегли на своё весло и быстро отплыли от меня.

Тут же стал барахтаться в воде, как щенок, который боится воды. Так орал по дикому, что друзья от моего крика заткнули свои уши, но спасать меня, ни стали.

Так разозлился на них, что поплыл ни к лодке, а к пятой каменной гряды, которая торчала из морской воды чуть дальше лодки. Друзья стали звать меня обратно в лодку, но уже был уверен, что без них доберусь до пятой каменной гряды, а там рукой подать до берега моря.

Полежу немного на камнях и сам доплыву до берега, это не открытое море. Большой волны за пятой каменной грядой не бывает. Можно легко добраться самому к берегу.

– Ну, ладно! Не хочешь лезть в лодку, так плыви сам до берега. – сказали друзья, поворачивая вдоль пятой гряды к берегу. – Теперь ты не боишься глубины. Хорошо плаваешь. Твою рыбу к тебе домой отнесём.

Друзья поплыли к рыбацкому колхозу "1-го Мая", чтобы отдать хозяевам лодку. Не торопясь, плыл к пятой каменной гряды, которая была почти рядом.

Но у самой пятой гряды у меня, вдруг, свело вначале левую руку, вскоре и левую ногу. Как раненый Чапаев, стал усиленно грести правой рукой и ногой правой барахтаться.

В последних рывках дотянулся до камней и подтянулся в расщелину, откуда не мог сползти в морскую воду. Здесь мог отдохнуть и подождать, пока меня отпустит судорога.

Знал, что такое судорога, но у меня она была впервые. Почему-то в тот раз не испугался? Возможно, что поэтому смог себя спасти? Но не успел ещё как следует отдохнуть и избавиться от судороги с левой стороны, как, вдруг, откуда-то набежали в небе черные тучи.

Погода в море стала штормить. Мне пришлось спешно переползти в более безопасное место в пятой каменной гряде, где меня не могла достать морская волна. Таких мест в пятой каменной гряде было достаточно много со стороны открытого моря.

Это огромные волны за сотни лет сделали такие большие выемки в камнях, что в некоторых выемках во время шторма можно было спрятаться. Во время пасмурной погоды ночь в море наступает также быстро, как в ущелье гор в любую погоду.

Так что плыть от пятой гряды к берегу было бесполезно. Берега совсем не видно. Можно ошибиться и поплыть наискосок. На такое расстояние плавать ещё не был готов.

Поэтому мне легче было переспать на камнях пятой гряды. Время летнее.

Камни за день нагреваются так сильно, что по ним даже ходить днем невозможно босыми ногами.

Обжигают камни подошву ног, как раскалённым железом. Но зато ночью на этих камнях благодать. Мы часто рыбачили в ночную на морских каменных грядах, которые тёплые всю ночь.

Вот и сейчас забрался повыше на камни и пристроился на высохшей морской траве, которую когда-то выбросил сильный шторм на эти камни. Теперь морская трава для меня, как мягкая постель в кровати.

С той лишь разницей, что постель дома не пахнет морем. Здесь же такой прекрасный запах высохшей морской травы, что так бы и спал всё лето. Если бы только родители разрешили мне спать на этой постели.

Шторм был не очень сильный и вскоре пошёл на убыль. Теперь мог не беспокоиться и выспаться хорошо до самого утра. Рано утром приду домой позавтракать, как ни в чём не бывало.

Если мама даже спросит, где был всю ночь, то скажу, что дежурил в нашем штабе на чердаке нашего дома.

Родители давно знают про наш штаб и не возражают, что мы затеяли такую игру на крыше своего дома.

Это лучше, чем где-то далеко от своего дома. Тут всегда мы на виду. Лишь бы ни курили и ни зажигали спички на нашем чердаке. Но мы сразу поклялись, что никогда не будим курить.

На чердаке будем пользоваться фонариками. Тем более что рядом с нами стоял живой пример, как дети пользовались спичками на чердаке. Сгорела половина дома вместе с людьми в середине ночи.

Так и стоит часть обгоревшего дома, как память о том, что нельзя пользоваться спичками на чердаке. Особенно детям, которым вообще нельзя доверять спички.

Проснулся где-то среди ночи. Ни от шторма, который давно стих. Меня разбудил чей-то плач и тихий всплеск воды морской от весел. Открыл глаза. В море был полный штиль.

Ни одной морской волны. Зеркало морской глади отражало звёздную ночь со слабой луной. Не зародившаяся луна, едва заметной золотой полоской серпа, выделялась в звёздном небе. Вокруг такая тишина, что даже слышно где-то чей-то плач.

Откуда тут в море могут плакать. Да ещё в середине ночи. Может быть, это кто-то на пятой гряде?

Осмотрелся вокруг и увидел в море множество лодок, которые медленно плавали и опускали в воду сетки-ловушки, которыми ловят ни только рыбу, но также утопленников.

Видел это однажды, когда утонул один мужчина, купающийся в открытом море. Мне неизвестно, что с ним тогда случилось. Могла судорога его скрутить, как это со мной случилось вечером, хорошо, что рядом была каменная гряда.

Тоже мог бы утонуть. Могло сердце его остановиться. Акул в Каспийском море нет. Даже морские собаки-тюлени так к людям привыкли, что плавают близко от людей, а некоторые молодые тюлени даже с рук у людей рыбу берут. Как говорят старожилы, что никто не может вспомнить такого случая, чтобы тюлени на людей напали.

– «Вот, интересно! Кто мог утонуть?" – подумал сам. – "Наверно, кто-то по пьянки с лодки свалился?»

Лежал на высохшей морской траве, как в постели между камней и наблюдал за сценой вылавливания утопленника. Но мужчины и женщины в лодках никого не нашли.

Видимо, это подводное течение утянуло куда-то под камни утопленника. Ни дай бог, утопленник всплывёт рядом со мной, так помру со страху. Надо бы покричать этим в лодке, чтобы они меня забрали на берег.

Но как-то неудобно. У людей горе, а тут со своими просьбами. Лучше пускай они по быстрее, уплывают отсюда и не мешают мне тут поспать.

– Так вот он! – вдруг, радостно закричал мужчина, с проплывающей лодки, когда посвятил фонариком в мою сторону. – Какая радость! Мы думали, что ты утонул, а ты жив и здоров. Отдыхаешь!!!

Лодка причалила прямо к пятой каменной гряде и мужчины на руках передали меня в ближайшую лодку. В этой лодке сидели мой отец и моя мама.

Так это, наверно, моя мама плакала, когда меня утопленником считала? Мама мне только пальцем погрозила и прижала к себе. Отец сидел сопел и ничего не говорил.

Но представлял, что будет дома, когда мы с ним окажемся наедине. По мне сегодня ремень трофейный плачет.

– Сергей! С тебя куфт за спасённого сына. – сказал моему отцу, дядя Лёня Морозов, моей мамы младший родной брат из близнецов, Лёня и Саша, дядя Лёня жил напротив нас через двор. – Сашку не смей трогать.

– Хорошо, Лёня! Куфт за мной, – согласился отец. – Но если этот паршивец, что-то выкинет ещё, то ему тогда за всё сразу всыплю. Когда только он поумнеет? В этом году он уже в третий класс пойдёт учиться.

От моря до дому все шли толпой. Разговаривали о своих житейских делах. Скоро обо мне совсем забыли. Можно было подумать, что они были в ночной рыбалке на море или отдыхали у кого-то в гостях.

Сейчас идут домой, чтобы утром отправиться на работу. Как быстро все привыкают, что всего час назад они плакали по утопленнику. Сейчас беседуют так, словно ничего не случилось.

Даже на меня никто из них не смотрит. Лишь мама изредка поглядывает в мою сторону и качает головой. Сейчас ни взрослые, а переживаю. Мне жалко мою маму и братьев близнецов.

Если у моей мамы в грудях молоко от волнения прокиснет, то чем тогда она будет кормить маленьких близнецов. Ведь моим братьям двойняшкам всего один месяц.

Когда мы пришли к дому, то мои братья двойняшки так кричали во всю двойную глотку, что в доме никто не спал. Весь дом проснулся. Может быть, что совсем не спал из-за меня?

Ведь мы в маленьком Новом городке в Избербаше, были как одна семья. Несмотря на то, что в таком маленьком населённом пункте жили больше ста национальностей.

Мы всё равно жили единой семьёй. Все радости и печали мы отмечали вместе. Поэтому, возможно, что все ждали, когда принесут мой труп из морской пучины?

Но остался жив. Мама тут же побежала к своим близнецам давать им свои груди с молоком. Значить молоко у неё в грудях не успело прокиснуть. Малыши тут же стали сосать мамины груди и жалобно всхлипывать, что мама оставила их на время с парализованной на ноги бабушкой Нюсей.

Теперь малыши всхлипывали так, словно жалуются своей маме, что они долго плакали. Были оба голодными. Мама старается близнецов успокоить. Тоже был голоден.

Но давно вырос от материнской груди. Мне нужна взрослая пища. Хотя вёл себя в эти сутки хуже, чем мои младшие братья близнецы, которые только и делают, что кушают, да какают в постель.

Мама только успевает за ними постель меня. Уже весь дом от их грязного белья воняет. Мама постоянно их кормит да стирает, кормит да стирает. Когда только они подрастут? Будут самостоятельно какать.

Хорошо, что на кухне есть газ, который можно зажечь и устранить неприятный запах от моих братьев.

На кухне есть и продукты, которые мама едва успевает приготавливать на свою семью. Благо, что сейчас лето. Бываю редко дома. Поэтому мало ем. Всё остальное время меня кормит море и фруктовый лес за Избербашем.

Одна только Уллубиевская балка чего стоит. Мы всей оравой, только и делаем, что питаемся, то морскими продуктами, то лесными продуктами. Лишь изредка забегаем домой покушать что-нибудь домашнее.

В нашей коммунальной квартире домашнюю пищу готовит только моя мама. Зейнаб Абдуллазизова, мама Абдулла, Санджа, Зийя, совсем готовить не умеет. Постоянно только шербет и аварскую халву делает.

Это очень вкусные сладости. Но всё равно хочется детям горячее блюдо, например, русский борщ с говядиной или суп лапшу с бараниной. Абдуллазизовы дети постоянно крутятся возле нашего стола.

Моя мама кормит меня и заодно сынов Абдуллазизовых. Куда от них денешься, ведь они тоже дети, как мы с братьями близнецами. Вот и сейчас, только разогрел на газовой плите борщ, как тут же появились Абдулл, Санджа и Зийя.

Не успели проснуться, как следует, уже на кухню лезут. Боятся, что их не покормлю. Но такой, же, ни жадный, как моя мама. Наливаю в их грязные чайки горячего борща.

Абдулл достаёт из своей хлебницы огромный лаваш. Разрывает лаваш на четыре ровных куска. Раздаёт братьям и мне.

– Хорошо, что ты не утонул! – разжёвывая лаваш, шутит Абдулл. – Иначе бы мы были голодные в это утро.

– Следующий раз обязательно утону, – шучу с ним. – Чтобы вы хоть один день без меня остались голодными.

– Нет! Спасибо! За такую медвежью услугу. – серьёзно, сказал Абдулл. – Лучше при тебе живом буду ходить голодным. Сытый бываю не от пищи, а от дружбы с таким как ты и все наши друзья. Больше мне ничего не надо. Пищи на природе много вокруг нашего города. Так что с голоду, не умру.

– Ты хоть расскажи. Что тут случилось? – спросил Абдулла, когда мы поели. – Почему паника?

– Мы, когда лодку на место поставили, – стал рассказывать Абдулл, – то посмотрели на пятую гряду. Тебя там нет. Решили, что ты на нас обиделся и ушёл домой один. Ну, мы тоже пошли домой. Когда пришли домой, то сразу твоей маме отдал долю твоей рыбы. Тётя Мария, тут же спросила про тебя. Ну, рассказал, как всё было. Тогда тётя Мария тут же рассказала всё твоему отцу. Дядя Серёжа рассказал моему отцу.

Нам троим, наш отец надрал уши. Через несколько минут весь Новый городок был на ушах. Мужики побежали к морю.

– Действительно чуть не утонул. – сказал ему. – У меня судорога свела всю левую часть тела. Словно раненый Чапаев, грёб правой рукой и барахтался правой ногой. Так добрался до пятой гряды и там уснул на сухой морской траве. Проснулся только в середине ночи. Когда услышал, что кто-то плавает рядом со мной. После меня случайно нашли светящимся фонариком. Поругали и вытащили на берег. Вот, пожалуй, всё.

В это же утро стал героем дня всего Нового городка. Вокруг меня ходили мои друзья и просто знакомые пацаны. Все только спрашивали, как это ухитрился проплыть целый километр с одной рукой.

Никакой километр с одной рукой не плавал. Всего несколько метров. Это уже мои друзья из меня сделали героя. Почти командира конной дивизии Василия Ивановича Чапаева.

Друзьям хотелось, чтобы на моём фоне они тоже были героями. Вполне, естественно, что тоже приврал малость на пользу друзей. Рассказывал, что вокруг меня был девяти бальный шторм, который меня чуть не перебросил через пятую каменную гряду.

Хорошо, что запутался в морской траве. Это смягчило мой удар о камни во время падения на пятую гряду. Меня так и нашли взрослые на пятой гряде завёрнутого в морскую траву.

Они меня только разворачивали из морской травы почти целый час. После меня на руках из лодки в лодку передавали до самого берега. Так как спасал меня не только весь Новый городок, но и весь рыбацкий колхоз "1-го Мая" на своих лодках.

После того, как сильно прославился среди своих ровесников, то мне было стыдно бултыхаться на мели. Вместе с друзьями плавал на каменные гряды в море.

Даже стал нырять под каменные гряды за раками, которые прятались под камнями в своих норах. Мои руки были все в шрамах от укуса щупалец раков и от порезов острыми ракушками, когда выдирал раков из нор.

Гордился своими шрамами, так настоящим ловцом раков считали больше всего того, кто ходил в шрамах на руках. С такими руками не требовалось рассказывать никому, сколько было поймано раков. Шрамы на руках сами говорили за себя, что раков ловил намного больше, чем кто-то другой. Конечно, ловить раков можно было многими способами.

Например, ловушкой на дохлятину. Когда раки сами лезут толпой в ловушку. Можно раков ловить сочком из-под камней. Даже на крючок с кусочком дохлятины можно поймать раков. Мы считали, что это браконьерство.

Тем более что мы раков ловили ни для того, чтобы их кушать, а для того, чтобы съесть у рака икру, которая ярко оранжевыми и ярко красными гроздями висела под хвостом рака.

Мы объедали икру прямо с живого рака и отпускали его обратно под камни. У нас даже были свои раки, которых мы метили сверху не смывающейся масляной краской.

Икра у рака заново появлялась за неделю. Приходилось обратно нырять под камни и искать там своего рака со свежей икрой. Почему-то раки, как кошки или собаки, не покидали своего места жительства под морскими камнями.

Лишь к концу лета, если их самих кто-то ни съел, раки уплывали на зимовку в глубину моря и зарывались там, в песок под камнями. Видимо у раков была зимой спячка, как у чёрного и бурого медведя в лесу.