Хозяйка сада

Я прокралась в свою комнату, откинула одеяла и улеглась в кровать. Уснула я почти сразу, не смотря на топот и шум, наполнявшие коридоры.

– Нашли? – кричали друг другу слуги, топая, как слоны.

– Нет, а вы? – кричали им в ответ с другого конца коридора. – Ищите!

Я провалилась в сон, засунув руку под матрас. Небольшой ключик в руке заставлял улыбаться. У меня не было ничего своего. А теперь есть. У меня есть тайна.

Проснулась я, сладко потянувшись и вдохнув полной грудью. Ночное приключение казалось сном, но ключ под матрасом шептал, что нет, это не сон.

И тут я вздрогнула, заметив в комнате силуэт.

– Что вы здесь делаете? – ужаснулась я, прикрываясь одеялом. В свете занавесок я увидела, что в моей комнате сидит этот мерзавец, которого я никак не могла признать своим мужем.

– Любуюсь тем, как вы сладко спите, – вежливо с улыбкой ответили мне. – Потому что мало кому в доме удалось сегодня поспать.

– Вы о чем? – удивилась я, еще сильнее натягивая одеяло на себя.

– Ну как? Не получилось? – с вызовом заметил этот мерзавец, обводя взглядом комнату. – Рука дрогнула? Совесть проснулась?

Видимо, он считает, что я попыталась сбежать. Я закусила губу, украдкой проверяя ключ. Нет, ключ был на месте.

– Но вы не отчаивайтесь, – послышался снисходительный голос. – Мне вот интересно. То, что вы задумали, не соответствует томному образу юной леди! Веревка, скамейка… Как-то все не романтично! Где души прекрасные порывы? Где эта драма со слезами и прощальной запиской? Где эти заплаканные глаза? Где все это? Вы меня разочаровываете! Только очаровали, а уже разочаровываете!

– Я не собиралась вас очаровывать! Я не собиралась никуда сбегать, если вы об этом! Мне просто понадобились веревка, скамейка и мыло! – гордо ответила я, придерживая рукой одеяло на груди.

– Ах, теперь это называется так? – улыбнулись мне. – А я подумал, что вы решились на «ах, прощай жестокий мир!».

– Вы бредите! – дернулась я. – Я не собиралась заканчивать жизнь самоубийством! У меня и в мыслях не было!

– Тогда вы загоняете меня в тупик, – послышался задумчивый голос. Только не говорите мне, что вы попросили мыло, чтобы помыть рты сплетникам, веревку, чтобы их задушить, и табуретку на всякий случай, если вдруг не дотянетесь!

– Откройте! – послышался нянюшкин голос и громкий стук в двери. – Немедленно.

– Плакать будем? Или в другой раз? – поднял брови негодяй, а мне ужасно захотелось чем-то в него запустить. – Еще один такой фортель и спальня у нас будет общая. И мы будем спать в обнимку! Чтобы я всегда знал, где вы находитесь!

– Вы не посмеете! – покраснела я, чувствуя, что вспыхиваю, безотрывно глядя в синие глаза. Я вспомнила поцелуй, то постыдное чувство и решила ненавидеть его до конца своих дней.

– Посмею. Скажу даже больше. Рано или поздно, я буду глубоко приятен. Очень глубоко, – двусмысленно заметил Венциан, заставляя задохнуться от приливающей к щекам краски. – Но сейчас я хотел поговорить о другом. Скоро я собираюсь вывести тебя в свет. Да, и не надо делать такие глаза! Прямо в сердце сплетен.

Мои глаза расширились от ужаса, когда я представила, что возвращаюсь обратно. Может, я и хотел блистать на балу, но не под косые взгляды полные презрения и ненависти.

– Могу вас утешить. Вы несколько дней назад совершили нечто пострашнее, чем эта сплетня. Догадываетесь, что? Вы вышли за меня замуж. Любовника вам еще могут простить. А меня – никогда, – усмехнулся Венциан, пока я почему-то вспоминала его губы. Сладкие, прохладные, как пастила. Мне было ужасно стыдно о том, что этот поцелуй показался мне приятным. Так ведь быть не должно?

– Вон из моей комнаты, – задохнулась я, чувствуя, что сейчас в него чем-то запущу. Я даже шарила рукой по столику, в надежде найти что-то смертоносное. Но пока смертоносней салфетки ничего не было!

Венциан покинул комнату, столкнувшись с няней в дверном проеме. Нянюшка несла поднос, на котором дымилась чашечка, и были разложены всякие вкусности.

– Вы где были?! Мы так переволновались, – налетела на меня няня, пока я уплетала завтрак. – Вы себе не представляете! Ночь, вас нет! Когда узнали, что вы взяли мыло, веревку и скамейку, вы себе не представляете, что тут творилось! А когда сказали, что неподалеку нашли задушенную девушку, то мистеру Аддерли вообще плохо стало… Он так побледнел…

Это точно один человек?! Он мне только что столько гадостей наговорил! Почему он так за меня переживает? Мы знакомы ровно два дня.

– Прости, нянюшка, – вздохнула я, вспоминая утренний разговор.– Слушай, нянюшка, а благородная дама может работать в саду? И выращивать там…, например, цветы?

Нянюшка побледнела, глядя на меня очень внимательным взглядом.

– Нет, благородной даме не пристало иметь свой сад! Для этого, мисс Жанетт, есть садовники! Дамы могут только ходить и любоваться садом! – строго произнесла няня, почему-то нервно отряхивая белоснежный манжет.

– Понятно, – вздохнула я, чуть было не решившись поделиться с няней своим секретом, где я вчера была. Чтобы хоть она не волновалась за меня.

Пока я доедала, в дверь послышался стук. Мы с няней переглянулись.

На пороге стоял незнакомый мужчина.

– Ну что ж! Встречайте! Я привел вам наказание! – донесся до меня голос этого негодяя.

– Никакой жалости и пощады! – заметил Венциан, пока я рассматривала «наказание». – Никаких «ой, я не могу» или «я не хочу!». Вам понятно?

Он кивнул странному гостю.

– Итак, я вижу, что у вас много свободного времени на всякие нехорошие мысли, поэтому я решил занять вашу очаровательную голову чем-нибудь полезным. По словам вашего отца, драконий язык вам давался с трудом, – послышался снисходительный голос этого мерзавца. – Знакомьтесь!

– Здравствуйте, – вышел вперед и поклонился чопорный мужчина средних лет с книгами в руках. Он достал монокль, и осмотрел комнату. – Я – ваш учитель драконьего языка. Мистер Краусфорд. Мне сказали, что вы, юная мадемуазель, изъявили желание выучить его. Так же я слышал, что вы уже брали уроки.

– Шесть уроков, – пожала плечами я, допивая горячий шоколад.

– О, шесть уроков? Мадам! Этого недостаточно, чтобы блистать в высшем свете! – покачал головой учитель, выложив учебники. – Вы можете прослыть неотесанной провинциалкой, если перепутаете хотя бы слово! Или породить новый анекдот, как тот про герцогиню, которая хотела сказать «Женщина должна быть верна своим мужьям», но вместо этого в слове «мужья» вместо «ж» произнесла букву «д». Ха-ха!

Он усмехнулся, выкладывая на столик свои книги.

– Я всегда рассказываю этот анекдот, чтобы ученицы были прилежней! Ну что ж! Приступим к занятиям! – удивился учитель, почему я еще не катаюсь со смеху. – Начнем с алфавита! Драконий алфавит намного больше, чем человеческий. Наверное, потому что драконы больше людей? И им нужно больше букв? Ха-ха!

Я посмотрела на учителя, чувствуя, что мне ужасно не хочется заниматься. Тем более драконьим. Все мои мысли занимал тот странный сад.

Я вздохнула и выразительно посмотрела на вошедших, высказав им все, что я думаю о каждом.

Учитель покачнулся, расширив глаза. Он моргал, не переставая. Его рука медленно сгребла книги, а он прижал их к груди.

– Простите, – прокашлялся учитель, глядя уже не на меня, а на этого мерзавца. – Но… ваша супруга… она превосходно говорит на драконьем… Акцент, произношение. И я просто не знаю, зачем вы меня позвали.

Я триумфально улыбнулась. Нянюшка вздохнула, ласково посмотрев на меня, а потом вышла за дверь. Пустая тарелочка на столике намекала, что за добавкой.

– Как интересно, – заметил этот Венциан, глядя на меня. – Вы все больше и больше меня удивляете. Почему же тогда ваш отец жаловался?

– Наверное, потому что ему жаловалась учительница. А сам он очень слабо разговаривал на драконьем, – пожала я плечами, допивая чай. –Учительница считала, что драконы разговаривают, как люди. «О, лучезарный и прекрасный, не изволите ли вы откушать половинку рыцаря? Или предпочтете половинку принцессы? Вам какую? Верхнюю или нижнюю? О, разумеется, сейчас откушу и украшу листиками!».

В этот момент Венциан рассмеялся так, что я чуть не выронила кружку на одеяло. Тем более, что я сказала это на чистом драконьем языке, но с явным человеческим акцентом.

– Вам рыцаря покрошить в салатик или зажарить на солнышке в доспехах и в собственном «каку»? – смеялся он, жестко передразнивая человеческий акцент.

Я впервые в жизни рассмеялась, глядя, как улыбаются синие глаза. Но тут же спохватилась, пытаясь стянуть губы обратно и больше не улыбаться.

– Смею заметить, что далеко не каждый может разговаривать на драконьем языке. Кроме сотни заученных фраз. Не то, чтобы вы разговаривали идеально. Акцент все равно есть. Но его почти не слышно. Кто вас учил? – с интересом спросил Венциан, пока я делала вид, что вылавливаю чаинки ложечкой. Почему он так за меня переживает? Неужели я ему нравлюсь? Мои глаза расширились, когда я представила, что я действительно ему нравлюсь. Это было странное, тревожное и какое-то волнующее чувство, которое я попыталась заглушить презрением.

– Вам какая разница? – спросила я, снова опустив глаза в чашку.

– Вы хоть раз в жизни видели дракона? – спросили у меня, загадочно улыбаясь и подложив руку под подбородок. – Хотя, о чем я спрашиваю! Умные книжки говорят, что они вымерли!

– Видимо от смеха, услышав, как люди пытаются разговаривать на их языке! – язвительно ответила я, пытаясь спрятать свою слабость.

Я вспомнила тот день, когда умерла мама. Все были в черном, даже слуги. Я была совсем маленькой. Взрослые были заняты похоронами. Прежняя няня, которую я называла миссис Канделябра, на что она уверяла, что ее зовут Кэнди Лабр, выражала соболезнования моему отцу и не уследила за мной. Я пошла сама гулять по саду, как вдруг… увидела дракона! Настоящего! Он был темным, красивым и огромным. Но я не испугалась.

– Почему ты плачешь? – внезапно спросил дракон на обычном языке. Я не удивилась. Драконы в книжках часто разговаривали с принцессами. А потом я увидела, что он тоже плакал. И меня это удивило.

– Мама спит в красивом платье, я ее гладила, а она не открывает глаза, – пожаловалась я, растирая слезы. – Папа говорит, что она умерла. Ушла от нас навсегда

– У всех принцесс в сказках мамы умирают, – произнес дракон. – Значит, твоя жизнь будет похожа на сказку. Не плач, принцесса… Иди в дом. Тебя уже ищут.

И я послушно пошла. Я помню, как орал папа: «Вы не уследили за ребенком! Она целый час разгуливала по саду одна!». А миссис Канделябра собирала вещи. А через несколько дней на пороге стояла незнакомая женщина. Моя нянюшка. Мисс Миракл.

Когда я рассказывала про дракона, все уверяли меня, что это у меня рассудок помутнелся от горя, и я просто уснула в мамином саду. И дракон мне приснился. И сейчас мне иногда кажется, что это был сон.

Опомнившись, я вздернула носик, вспоминая папу и прежнюю жизнь, которой лишилась по воле этого негодяя.

– Я не собираюсь с вами разговаривать! – гневно ответила я, испепеляя бывшего компаньона отца взглядом.

А потом и добавила.

– Я объявляю вам бойкот! С этого момента я не произнесу ни слова! – торжественно зареклась я, вспоминая, как жены выражали свое неудовольствие провинившимся мужьям. – Никогда!

Глава пятая

– О, я так ждал его! Вас можно смотреть, как театр! – рассмеялся Венциан Аддерли, пока я гордо стиснула зубы. Нужно придумать, как отомстить ему за смерть отца! – Первый бойкот в моем доме! Я просто польщен! Итак, чем обязан столь занимательному представлению?

Я чуть было не ответила: «Вашему утреннему поведению!», но осеклась, вспоминая, что дала обет молчания. Больше ни слова ему!

«Только холодный и презрительный взгляд пусть послужит ответом на все вопросы!», – отвечала одна очень дальняя родственница, к которой мы приехали в гости в разгар скандала по поводу проигранных в карты бриллиантов из ее приданного.

– Вы точно уверены? – игриво с явным интересом произнес этот мерзкий господин Аддерли. – Точно-точно?

Я сжала губы в трубочку, стараясь не поддаться на уловку.

– О, даже так? – удивился Венциан.

Я молча ела пирожное золотой ложечкой и следила, чтобы не обзавестись позорными кремовыми усами. Но беда пришла оттуда, откуда не ждали. Кусочек пирожного выпал с ложки и шмякнулся мне на грудь.

– Фу, как это очаровательно неприлично! – оживился Венциан. – Я смотрю, вы умеете заигрывать!

Я молча взяла салфетку и стала стирать крем, чувствуя себя ужасно неловко.

– О, ничего себе! – рассмеялся этот негодяй. – И здесь вы устояли! Забыл вам сказать, что с этого момента мы проводим день вместе. Вы сами себя на это обрекли. Я просто хочу знать, с кем имею дело. Меня интересует ваш характер.

Я едва не возразила, но прикусила язычок. Может, я и ответила, но в комнату вошла няня, неся еще одно пирожное. Это меня и спасло от позора.

– Я буду даже ходить с вами в ванную, чтобы полюбоваться вашим купанием, – невозмутимо продолжал этот негодяй. Его, кажется, забавлял наш бойкот. И он был уверен, что победит.

– Это невообразимая наглость! – послышался рык няни. Она расстилала салфетки на моих коленях. – Вы что себе позволяете, мистер Аддерли! Вы ведете себя возмутительно! Мужчина не должен видеть женщину обнаженной!

– Она моя жена, между прочим, – послышался язвительный ответ. – Которая объявила мне первый бойкот!

– Не обращайте внимания на него, мисс Жанетт! Ешьте, моя дорогая, а то на вас смотреть страшно! Посмотрите, до чего вы довели бедную девочку! Она ест и наестся никак не может! А все по вашей вине! Не переживай, дорогая, кушай! – умилительно вздыхала нянюшка.

Я доела пирожное, чувствуя, что в меня больше не влезет. А потом украдкой оторвала от халата крупную жемчужинку и положила ее в рот. Этой хитрости научила меня нянюшка. Это, чтобы не забыть о том, что дала обет молчания.

Большинство женщин не знает этой хитрости, и случайно могут что-то сказать, по привычке, тем самым нарушив свой бойкот. Но пока у тебя во рту бусинка, то ты помнишь о своем обещании! И никогда не скажешь лишнего!

– А теперь, мистер Аддерли, отвернитесь! – послышался строгий голос нянюшки. – Поимейте совесть!

– Слышите эти сладкие стоны? Слышите? Это с моей совести медленно падает на пол корсет. А вот я задираю ею юбку… – произнес этот Венциан, не желая отворачиваться.

Няня притащила ширму и затащила меня за нее.

– Попросила купить панталоны, которые подобает носить леди, а мне что привезли? Тьфу! Это что за веревочки! Это какое платье кружевами плюнуло? Что это вообще такое! – ворчала няня, пока я к своему стыду видела какие-то тонюсенькие кружева.

– В панталонах, мисс Миракл дамы уже не ходят! Это прошлый век. Мода не стоит на месте! – послышался голос, пока нянины глаза свидетельствовали о том, что такой ужас она мне носить не позволит!

– Ну конечно, не стоит! Она валяется в обмороке! – возмутилась няня, не зная, как надеть на меня это чудо. – Как хоть этот позор надевается? Видимо, так же как и панталоны! Ой, позор какой! Юбку не поднимайте, мисс Жанетт!

– Она уже миссис, – послышался голос, пока я перекатывала во рту бусинку. – Не забывайте об этом, мисс Миракл.

– Нет, ну безобразие какое-то! – причитала няня. – Итак, мне нужна карета! Я еду искать приличные панталоны для юной леди! И пусть это будут последние панталоны во всем Авильоне, я их найду! А вы, мисс Жанетт, не вздумайте поднимать юбку выше щиколотки!

Разгневанная няня расправила плечи и направилась в сторону двери, пока я выплывала из-за ширмы, гордо шурша платьем.

Дверь за няней закрылась. В коридоре послышалось ворчание.

– Придумали! Вот так села на стульчик и уже беременная!

Я выглянула в окно, провожая взглядом отъезжающую от дома карету.

– Она всегда была такой, – послышалась улыбка в голосе. – Сколько себя помню…

Я едва не открыла рот, чтобы спросить, что значит таинственное «сколько себя помню», но бусинка напомнила мне про бойкот.

– Жаль, что вам это вовсе не интересно, – послышался снисходительный голос. – Я бы многое вам рассказал… Но придется унести эту тайну с собой в могилу, а мисс Миракл вам ничего не расскажет.

Вот досада! Хотя, погодите, он просто играет со мной. Главное, не вестись на его игру. И вообще, я не обязана сидеть с ним! Я могу пойти прогуляться!

Стоило мне гордо повести плечом и решительно направится к двери, как вдруг я почувствовала, что меня сзади что-то держит за юбку. От неожиданности я потеряла равновесие и чуть не упала в раскрытые объятия.

– Мммм! – выдала я, успев сжать зубами бусинку и не подавиться. Мой возмущенный взгляд скользнул на кресло, которое стояло прямо на моей юбке.

– Что-то случилось? – заметил участливый голос. Внимательные синие глаза следили за мной и улыбались. – Вы так и будете молчать?

Я попыталась выдернуть юбку из-под ножки кресла, на котором сидел хозяин, но кресло было очень тяжелым. А дорогая ткань юбки никак не хотела трещать.

– Нет, я действительно не понимаю, в чем дело! Что же вас так обеспокоило? – снова участливо заметил этот Венциан, пока я понимала, что мне нужно вытащить юбку.

– Что же там такое? – спросил он, склонившись. – Не могу понять!

Я бросила гневный взгляд, видя, что этот негодяй разводит руками, мол, даже представить себе не могу!

Изо всех сил, я рванула юбку, но руки просто скользнули по ткани. Отчаявшись, я поняла, что стою посреди комнаты, не имея возможности даже присесть куда-то, кроме его колен. Отвернувшись, я скрестила руки на груди, решив дождаться нянюшки.

– Давайте пари, – послышался серьезный голос позади меня. – Если выиграете вы, я выполню любое ваше желание. А если выиграю я, то желание выполняете вы! Всего-то нужно – продержаться до полудня.

Я обернулась, глядя на его протянутую руку. Любое желание? О, он даже не подозревает, как я умела обижаться на папу, когда тот отказывался принимать лекарства от боли в ноге!

– Боитесь рискнуть? – послышался азартный голос.

Я смотрела на протянутую мне руку, сомневаясь. Если я откажусь, то он подумает, что я струсила! А если соглашусь, то могу проиграть!

Мой отец уже допустил ошибку, доверившись этому негодяю! Но при этом папа говорил, что риск иногда бывает оправдан!

На моих губах появилась улыбка. Я подняла голову, протянув свою руку в ответ. Но вместо того, чтобы просто пожать ее, мою руку медленно подносили к губам. Я напряглась, словно меня сейчас укусят. Внутри все переворачивалось, когда я почувствовала, как ее целуют, чтобы прижать к своей груди.

– Твоя мама предпочитала целоваться в знак клятвы, – послышался насмешливый голос, когда я смотрела на свою руку в его руках.

«Что?», – поднялись мои брови, а я едва не проглотила бусинку. Мама? Или он говорит это специально, чтобы я не выдержала и задала вопрос! Ну, конечно же, специально!

И тут я увидела тарелочку, которую не успели убрать слуги. На тарелочке лежали вилка и нож.

– Интересно, вы меня убить собираетесь или попытаться отрезать платье? – оживился Венциан. Он следил за мной внимательно. И, кажется, это его забавляло.

Сделав несколько шагов и глядя на край юбки, я попыталась дотянуться до тарелки. Как только кончики пальцев прикоснулись к ней, тарелка перевернулась и разбилась.

Схватив нож и острый осколок, я стала резать платье, глядя в глаза этому мерзавцу.

– Беру свои слова обратно! Я поражен! – он похлопал в ладоши, пока я пыталась отпилить кусок платья, но вместо этого резала себе пальцы. Зато в ткани появились дыры.

Осколок фарфоровой тарелки сломался, а я с досадой бросила его в угол комнаты.

– Почти, – с восхищением произнес этот негодяй, пока я искала глазами ножницы. – Мне нравится ваше упорство! Редкое качество для женщины! Я боюсь, что ваше сердце еще придется завоевывать, что вообще для меня немыслимо!

Ножниц нигде не было. Я попыталась отпилить ткань ножом, но закругленный нож ничем не мог помочь.

Я гордо стояла рядом с креслом, глядя на старинные часы. Под ногами валялся сломанный серебряный нож. Время, которое до этого бежало быстро-быстро, сейчас потекло медленно – медленно.

– Может, присядешь, гордая красавица? А то ты так стоишь, что у меня сердце кровью обливается, – послышался голос за спиной.

Я бросила гневный взгляд, делая глубокий вдох. Время шло, а я чувствовала, как меня уже качает на ногах. Сесть на пол? О, это ниже достоинства леди! Ничего, я постою!

– У меня есть к вам предложение, – послышался голос за спиной, пока я умоляла время идти быстрее. – Вы устали стоять, а я не кусаюсь!

Ответом ему послужил глубокий вдох. Время медленно, но верно подходило к полудню.

И вот, наконец-то, я дождалась. Стрелки сомкнулись на двенадцати, и я облегченно выдохнула.

– Меня поражает твоя выдержка, – послышался серьезный голос. – Недаром тебя хотели назвать Венцианом…

– Что? – выплюнула я бусинку, глядя на расширившиеся от удивления синие глаза. – Венцианом? Меня? В честь такого мерзавца, как вы?

– А я смотрю, ты умеешь хитрить, – послышался заинтригованный голос. – Браво! Однако, я тоже умеют хитрить, моя прекрасная фея. Эти часы спешат на десять минут. Они очень старые. И магия в них слегка выветрилась. До конца нашего спора оставалось еще десять минут. Взгляните.

Он достал золотые часы, которые показывали без десяти минут полдень.

– Ах вы! – выдохнула я. – Значит, вы меня обманули!

– Ты тоже пыталась меня обмануть, – послышался смех. – Кто же тебя научил этому?

– Уберите ваше кресло с моего платья! Вы… вы самый ужасный человек, который… – выдохнула я.

– Сядь! – серьезно приказали мне, дернув себе на руки. Я упала, чувствуя, как меня прижимают к себе, зарываясь носом в мои волосы.

– Что вы делаете? – заметила я, не понимая, почему постоянно оказываюсь у него на коленях.

– Просто сиди и молчи, – слышался тихий глухой голос.

В нем было что-то такое, от чего мне становилось как-то не по себе. Злость куда-то выветривалась, а я не могла собрать ее достаточно, чтобы высказать ему все, что я о нем думаю.

Теплота рук, чувство, что ты кому-то нужен, пусть мнимое, но в эти секунды такое реальное, стояло, словно ком в горле.

– А не могли бы вы меня отпустить? – осторожно спросила я, вспоминая про то, что решила прибраться в своем саду.

– Сиди и молчи! – послышался голос, пока он прижимал меня к себе, уткнувшись в мои волосы. – Я вот не знаю, как к вам относиться. С одной стороны мне очень хочется сделать вам больно, а с другой стороны… Может, поможешь мне?

Это казалось, по меньшей мере, странным. Руки обнимали меня за талию, а я пыталась понять, что все это значит.

Испугавшись этот чувства, я попыталась дернуться и высвободиться. «Так не должно быть!», – убеждала я себя, испуганным взглядом глядя на сплетенные на моей талии руки.

Внезапно дверь упала на ковер, словно ее выбили ногой. На пороге появилась няня с коробкой.

– Мистер Аддерли! А ну быстро отпустите девочку! Вы видели ее лицо! Она даже побледнела! – послышался строгий голос няни, которая сама донесла покупки из кареты. – Мистер Аддерли, это мисс Жанетт! И ей не нравится, когда вы так делаете!

– Я купил ее для этого, – послышался ледяной ответ.

Меня отпустили, а я одернула платье, чувствуя, что наконец-то освободилась.

– Иди, моя хорошая, погуляй пока. А нам предстоит очень серьезный разговор! – сощурила глаза няня. – Это кого вы там купили «для этого»?

Только дверь закрылась, как я замедлила шаг, прислушиваясь. Сейчас нянюшка как раскричится! Но внезапно вместо криков, я услышала ее дрожащий голос.

– Венциан, я тебя умоляю, – послышался внезапно ласковый голос няни. – Не делай так больше… Видишь, девочке нужно привыкнуть. Ты грубишь ей постоянно, срываешься на нее, а потом лезешь обниматься! Ну вот кто так делает? Ты всегда был таким славным мальчиком!

– Тот славный мальчик умер. Теперь есть я. Приятно познакомится, – послышался ледяной голос.

– Вы определитесь, что вы хотите от бедной девочки! – послышался голос няни, в котором читалась мольба. – Вы производите впечатление дурно воспитанного негодяя! Я устала за вас краснеть! Как будто вас воспитывали драконы в пещере, и вашей единственной игрушкой была оторванная голова рыцаря. А еще вам не давали сладкого на десерт!

– Лучше пусть ненавидит, чем жалеет, как вы, мисс Миракл! – послышался резкий ответ. – Все, что угодно, кроме жалости. Смотрите! Нет ничего страшнее, чем быть запертым в собственном теле, преданным всеми, включая вас.

– Ах, Венциан! – послышался перепуганный голос няни. – Не делайте так больше!

– Что не делать? Не пытаться встать? – донесся голос, пропитанный ядом. – И не получится! Больше никогда не получится! Скажите спасибо Бенджамину Беранже!