Любовь сильнее чумы

– Не кощунствуй! – неожиданно твердо произнес Джотто. В помутившихся глазах вспыхнул знакомый огонь. – Ты – мое лучшее творение, Лоренцо. Плод моего духа, моя надежда. Я верю в тебя… Ты обязан выжить. Выжить – и прославить наше искусство.

Он закашлялся, изо рта потекла темная кровь. Лоренцо в ужасе вскрикнул, схватил учителя за плечи. Но тот с неожиданной силой вцепился в его руку.

– Слушай… Слушай меня, глупый мальчишка! Я не все тебе передал, не все тайны открыл. Но в тебе есть главное – искра божия, священный огонь. Так пронеси же его через годы! Твори… Дерзай… Люби!

Последнее слово Джотто выдохнул с мукой и нежностью. По его лицу прошла судорога, взгляд остекленел. Кисть руки, державшая Лоренцо, разжалась и упала на одеяло.

– Маэстро! Маэстро! – истошно закричал юноша, тряся учителя за плечи. Но тот уже не дышал. Великий Джотто, титан Проторенессанса, гений живописи – умер на руках потрясенного ученика.

Лоренцо завыл раненым зверем, припав к остывающей груди. Боль и отчаяние разрывали его, мир померк, утратил смысл. Как жить дальше? Как творить – без этих рук, направлявших его, без этого сердца, делившегося с ним пламенем?

Он не помнил, как добрался до дома, как рухнул на постель, разразившись рыданиями. День сменился ночью, а Лоренцо все лежал, сжавшись в комок, мечтая об одном – умереть вслед за учителем.

Но на вторые сутки явился Бартоло, весь заплаканный, и принялся трясти его за плечо:

– Вставай, Лоренцо! Одумайся! Или ты не слышал последний наказ маэстро? Ты должен жить, должен творить! Сам Джотто благословил тебя!

Юноша поднял измученное лицо. В красных от слез глазах зажглась безумная решимость:

– Да, ты прав! Я не смею предаваться слабости. Учитель верил в меня… Я обязан оправдать его надежды. Даже если сама чума станет мне поперек дороги!

Он вскочил, зашагал по комнате, лихорадочно размышляя:

– Нужно действовать, Бартоло! Собирать учеников, подмастерьев. Кто-то должен продолжить дело Джотто, сохранить боттегу. Иначе искусство во Флоренции зачахнет, погибнет вместе с людьми.

– Но как? – испуганно пролепетал мальчик. – Город охвачен ужасом, многие бегут прочь. Да и кто станет слушать нас – безвестных юнцов?

– Станут! – глаза Лоренцо сверкнули лихорадочным блеском. – Я заставлю их слушать! Пойду к самому Синьору, к Совету…

Он принялся в спешке одеваться, что-то бормоча себе под нос. Бартоло испуганно взирал на него, чуя неладное.

– А как же Беатриче? – вдруг вспомнил подмастерье. – Ты же собирался закончить ее портрет! И мессер Портинари обещал тебе покровительство…

Лоренцо осекся, застыл на полпути. Лицо его исказила мука.

– Беатриче… О господи, я и забыл о ней! Как я могу думать о любви, когда город в опасности? Когда искусство гибнет? Нет, сейчас не время…

Он зажмурился, мотнул головой, отгоняя видение златовласой красавицы. Сердце кровью обливалось, но разум подсказывал – есть дела поважнее. Сейчас он нужен Флоренции, нужен боттеге. Личное должно подождать.

– Прости меня, любовь моя, – прошептал Лоренцо, прижимая руку к груди. – Я вернусь к тебе, клянусь. Но сперва я должен исполнить свой долг. Долг художника и гражданина.

Он решительно затянул пояс, набросил плащ. Глаза его горели мрачным огнем. Бартоло смотрел на него с испугом и восхищением.

– Идем, малыш, – бросил Лоренцо, шагая к двери. – Прочь страхи и сомнения. Когда город в беде – все средства хороши. Мы должны действовать, и будь что будет!

Он решительно вышел на улицу, Бартоло засеменил следом. Флоренция встретила их зловещей тишиной и запахом гари. Небо заволокло тучами, где-то вдали глухо громыхнуло. Но Лоренцо, казалось, не замечал этих недобрых знамений. Уверенно, твердым шагом он направился к ратуше – туда, где заседал Синьор со своим советом.

«Я убежу их, – думал он, стискивая кулаки. – Я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило! Боттега Джотто должна жить. Искусство должно выстоять. А там, глядишь, и чуму одолеем. И тогда, Беатриче, я приду за тобой… Я стану достойным твоей руки!»

С этими мыслями он вошел под мрачные своды Палаццо Веккьо. Путь его отныне лежал не к любви – но к славе. И молодой художник готов был вступить на него, осененный последним напутствием великого Джотто…

Глава 3. В кругу посвященных

Зала Большого Совета поражала воображение. Высокие мраморные колонны подпирали расписной потолок, в стрельчатых окнах искрились витражи. За овальным столом чинно восседали члены Синьории – цвет флорентийской знати. Облаченные в парчовые одежды, в берретах и токах, они смотрели на вошедшего Лоренцо с нескрываемым изумлением.

Еще бы! Не каждый день безвестный юнец, ученик художника, врывается в святая святых городской власти! Стражники у дверей схватились было за алебарды, но Приор – сухонький старик с пронзительными черными глазами – остановил их повелительным жестом.

– Кто ты, дерзкий отрок? – вопросил он, сдвинув кустистые брови. – Как смеешь нарушать наш совет в столь тяжкий для республики час?

Лоренцо выступил вперед. Сердце его колотилось от волнения и решимости. Он склонился в почтительном, но твердом поклоне:

– Ваша светлость! Почтенные синьоры! Имя мое Лоренцо ди Пьеро, я скромный ученик великого Джотто. Явился к вам не дерзости ради, но по зову души и долга.

Приор прищурился. В зале пронесся удивленный ропот. Кто-то вполголоса обронил: «Никак, тот самый, кому маэстро доверил писать Беатриче Портинари?» Лоренцо вспыхнул, но виду не подал.

– Говори же, – нетерпеливо бросил Приор. – Только покороче. Сам видишь, недосуг нам для бесед. Город охвачен страшным поветрием, люди мрут как мухи. Тут не до живописцев.

– В том-то и дело, ваша милость! – горячо воскликнул Лоренцо. – Я пришел говорить об искусстве. О будущем нашей славной школы, основанной Джотто. Ибо эта школа – краса и гордость Флоренции, ее душа и сердце!

Советники зашушукались. Кто-то усмехнулся: «Во дает, юнец! Города чумой изводят, а он о фресках толкует!» Но Приор жестом призвал всех к молчанию. Взгляд его стал пытлив и внимателен:

– Допустим. Но причем тут Синьория? Ты же знаешь, что Джотто, упокой Господи его душу, трудился не за деньги Коммуны. Его содержали богатые и знатные семьи – Барди, Перуцци… Портинари опять же. Вот к ним и обращайся.

Лоренцо шагнул вперед. Глаза его пылали почти безумным огнем.

– Ваша милость, но разве это только их дело? Разве искусство принадлежит лишь богачам? Нет, оно – достояние всего города, его украшение и слава! И если сейчас оно зачахнет, Флоренция потеряет больше, чем от чумы. Ибо мор губит тела, а утрата искусства убивает души!

По зале пробежал одобрительный гул. Многие советники закивали, в глазах вспыхнул интерес. Лоренцо говорил страстно, убежденно, и речь его находила отзвук в сердцах слушателей.

– Представьте, синьоры, – продолжал он, – что будет, если зараза отступит, а возрождать город станет некому? Кто распишет вновь стены церквей, чьи статуи украсят площади? Чем будет гордиться Флоренция, кроме могил и руин?

Голос юноши дрожал от напряжения. По лицу Приора пробежала тень, он задумчиво потер подбородок.

– Положим, ты прав, – медленно проговорил он. – Цех художников и впрямь – гордость наша. Но чем мы можем помочь? Казна пуста, граждане напуганы. Сейчас не до мецената.

– А я и не прошу денег! – звонко откликнулся Лоренцо. – Я прошу вашего дозволения и покровительства. Пусть Синьория передаст боттегу Джотто… мне! Я сберегу ее, я соберу учеников. Мы станем работать, не покладая рук. Напишем новые фрески, украсим алтари. Люди увидят, что жизнь продолжается. Это вдохнет в них надежду, поможет одолеть страх смерти!

Советники загалдели, зашумели. Кто-то вскочил с места, замахал руками:

– Да он в своем уме? Отдать школу безвестному юнцу? Где это видано?

Но тут встал пожилой, представительный мужчина с орлиным профилем. То был Строцци, глава старинного и могущественного семейства.

– А ведь он дело говорит, – веско произнес он, обводя взглядом притихших коллег. – Искусство нельзя бросать на произвол. Иначе мы уподобимся варварам. Этот юноша пусть мал годами, но велик духом. Я читаю в его глазах решимость и искру таланта.

– Верно! – подхватили другие. – Кому же и принять наследие Джотто, как не лучшему из учеников!

– А он талантлив, я слыхал! Сам Портинари к нему благоволит…

– Дерзновенный малый! Видать, далеко пойдет…

Лоренцо слушал эти выкрики с бешено колотящимся сердцем. Неужто удалось? Неужто он, безродный простолюдин, сумел убедить благородных мужей? От волнения у него потемнело в глазах.

Наконец Приор поднял руку, призывая к тишине. Обвел собрание тяжелым взглядом, вздохнул.

– Что ж, – молвил он, – вижу, многие склонны внять твоим речам, юный Лоренцо. Признаться, и я впечатлен твоей страстью и даром убеждения. Быть посему. Синьория передает тебе ключи от боттеги и право собрать учеников. Но смотри – не подведи! Народ должен знать, что Флоренция жива. Что дух ее крепок, а таланты не иссякли.

– Благодарю, ваша милость! – просиял Лоренцо, падая на колени. – Клянусь, вы не пожалеете о своем решении. Я верну городу надежду и веру. Искусство расцветет с новой силой!

– Иди же, – милостиво кивнул Приор. – Да хранит тебя Господь. А ты храни наследие Джотто и будущее Флоренции.

Ошеломленный Лоренцо, пошатываясь, вышел из залы. Бартоло подхватил его под руку, тревожно заглядывая в лицо.

– Ну что, получилось? Они согласны?

– Да, малыш, – блаженно улыбнулся Лоренцо. – Теперь боттега наша. А вместе с ней – судьба флорентийской живописи. О, маэстро Джотто! Я оправдаю вашу веру. Я понесу ваш огонь сквозь мрак и смерть!

Он сжал кулаки, глаза его лихорадочно сверкали. Впервые после кончины учителя Лоренцо чувствовал цель и смысл. Теперь у него было великое дело – и он собирался посвятить ему всего себя.

В этот миг он не думал ни о чем другом – ни о Чуме, ни даже о Беатриче. Все это отступило, померкло пред грандиозностью замысла. Школа Джотто, живопись Флоренции – вот что занимало его ум и сердце.

«Я должен начать действовать немедля, – решил он про себя, шагая по улицам притихшего города. – Созвать всех подмастерьев, собрать краски и кисти. Наметить планы росписей, договориться с заказчиками. О, работы – непочатый край!»

Лоренцо ускорил шаг, почти побежал, не замечая хмурых лиц прохожих, лавок с наглухо закрытыми ставнями. Он спешил навстречу мечте, ставшей явью. Навстречу своему предназначению.

Черная Смерть, притаившаяся за углом, смотрела ему вслед пустыми глазницами. Она никуда не делась, не отступила. Напротив, с каждым днем собирала все более обильную жатву.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.