bannerbanner
Теракт в Госдуме, или Крещение истиной? Или крещение истиной
Теракт в Госдуме, или Крещение истиной? Или крещение истиной

Полная версия

Теракт в Госдуме, или Крещение истиной? Или крещение истиной

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

Создание прогрессивных отношений государственности было нашей насильственной «прививкой». Если к этому они пришли бы сами, они легче расстались бы с сознанием национально-клановой стадности.

Диктатура такого сознания, зомбированная религией кланово-национальной подчиненности, консервирует прогресс наций. Они, по сути, стали рабами национального сознания, противостоящего прогрессу, и заложниками слабости страны. Условия демократии чужды не только укладу их жизни и религии, но эти религии своим диктатом противодействуют интеграции государств в мировое сообщество. Многие из бывших братских стран не прошли промышленной стадии капитализма и не сформировали сознание высококвалифицированного трудового профессионализма, как и не смогли оформить идею общественно-ответственной интеллигенции, чуждой собственному эгоизму.

Демократические свободы национального безумия, образовавшиеся сегодня, во многих странах создают слабость единого национально-государственного влияния, полагая в основу неформальную кланово-стадную диктатуру различных наций и партий. Противодействуя образованию государств с оптимизированной структурой экономики, они противодействуют сращиванию мира в единое мировое сообщество. В результате мы получаем ослабление политики единения и эффективности управления любого государства, и мира в целом. В случае военных действий демократические противоречия кланового характера могут обернуться изменой государственности в пользу клановых и классовых интересов с распадом мира и государств, в угоду частных интересов предводителей этих движений.

Русские не имеют чувства национальной стадности, у них превалирует сознание государственности. Они его на протяжении всей истории защищали и, естественно, надеялись всегда на защиту государства. Сталин недаром поднимал тост: «За великий русский народ»! Он верил в интеллект россиян, их сознание, поэтому и победил в самой страшной войне. Эта победа – гордость человечества.

Если сравнивать Запад – Восток и Россию, то можно с уверенностью сказать следующее: Русские, как очень эмоциональная нация с храмовым менталитетом, всегда старались идти к святому и к Богу через познание истины. Ради этого восприятия правды имели честь умирать.

Например, В. Шуберт говорил: «Англичанин хочет превратить мир в фабрику, француз – в салон, немец – в казарму, русский – в церковь. Англичанин хочет добычи, француз – славы, немец – власти, русский – святой жертвы. Русский человек, есть носитель нового солидаризма. Наступает эпоха «Ивановского человека – человека любви и свободы». Русские никогда не истребляли национальную самобытность ни одного входящий в его государство народа, а, наоборот, пытались возродить их национальную культуру. История землян не знает подобной оберегающей политики других наций. Скажем так: немецкая цивилизация – ассимилирующая, американская – поглощающая, китайская – растворяющая.

Запад сейчас, в своей основной массе, стремится к Богу и сверхчеловеку, через техницизм и капитал. Человек этой культуры готов почувствовать себя Богом, если будет обладать техническим совершенством и капиталом, но прежде чем умирать, поразмыслит и будет удовольствоваться отнюдь не трофеями с поля битвы, а возможностями обладания обожествленного им капитала.

Восточный менталитет слепо преклоняется торговому капиталу, обожествляя своих вождей, и ради своего верховенства готов стать богом, отдав добровольно свою жизнь ради вождя, бога и своей нации.

Последнее время у русских иноагенты выбили из-под ног истину, украв честь, и даже размыли его гордость – могучее государство, которое они создавали столетиями. Наши правители забыли о национальной гордости великороссов, стремясь сделать их терпящим быдлом. От этого государство становилось слабым, русские почувствовали незащищенность от ползучей миграции со всех сторон и дискомфорт от национальной слабости своей родины. Это пройдет, и я верю в это.

Многие государства тянет в прошлое груз чрезмерной национальной самостоятельности. Следуя политике национализма, они вытеснили весь интеллект из государства, а развитая промышленность может держаться только на интеллекте.

Наше государство чрезмерной открытостью, наоборот, разбазаривает свой высокий интеллект, а принимает посредственный, давая ему равные с русскими права и стартовые возможности на выбор и места жительства, и род занятий. Поэтому мы движемся к своей диссимиляции. Тем самым усугубляется проблема национального прироста.

Такую политику проводить нельзя, иначе русский народ поднимет старый лозунг: «Бей чужих, спасай Россию!» Это, конечно, будет выгодно тем силам, которые и дальше будут стремиться разделять Российское общество, дробя его на мелкое зависимые от других государства. Хотя, под чужими предполагалась не конкретная нация, а некая прослойка жадных и алчных людей у власти, которых, кроме взяток и процентов с оборота, больше ничего не интересовало. Они не болели государством и народом, среди которого жили, да и которому были обязаны своим благополучием. Прорвавшись к власти, ради своих корыстных интересов, они создавали поддерживающие их кланы и условия, для ограбления и унижения народа. Таким образом, делали своё государство ещё более слабым, парализуя волю и веру народа во власть.

Тенденция политики последних лет показывает, что собственности на промышленные средства народ уже лишился, готовится проект лишения владением основного населения страны земляными ресурсами. В таком государстве может случиться так, что, коренной нации не будет принадлежать ничего, нация исчезает, так как исчезает её экономическая основа. Кто же будет защищать это государство? Народ нельзя лишать функции владения и, в первую очередь, землей, за которую поколениями проливали кровь. Однако, как раздать все в частную собственность богатым, не лишив народ права владения страной, власть не знает, или не хочет знать. Есть вариант передачи всей собственности в право оперативного управления, но тогда оно должно воспроизводится долей вклада в народное достояние, а это проблема и политической воли, и народной капитализации с персонифицированной значимостью в нем каждого гражданина.

– У вас оригинальное мышление, – удивляясь логике собеседницы, сказал он.

– Исходя из ваших глобальных рассуждений, можно предположить, что вы и интернационалистка, и националистка в одно и то же время. Но как же нам, со всеми нациями, жить по совести, вместе, и не ссориться? Какие бы предложения вы дали нашему руководству?

– Я и так вам дала целое интервью по своей работе, но повторюсь. На месте нашего руководства, ввела бы статусные по социальной значимости личности отношения и в соответствии с значимостью предлагала бы льготы и имения прав с поселениями только там, где государство посчитало нужным или возможным их проживание. При этом право передвижение, посещение и приобретение тоже было бы регламентировано согласно статусной значимости каждой личности.

– А не будет ли это жестоко?

– Это будет правовый мир и общество не безумного потребления материальных благ, а потреблением оптимизированных правовых возможностей, по социальному вкладу в общественное благо. Люди должны работать и жить на повышение своей значимости и славы страны. Для всех приезжающих из других стран их личные интересы (как и доходы), потребовала бы поставить в зависимость от доли вклада в фонды социально – общественного развития, для единения этим с окружающим миром в коллективной матрице бытия. Для повышения значимости первоначально каждому давала бы даже кредиты для вклада в социальные фонды. Наличие социальной значимости определяло бы социальные права и льготы и их забрать в другую страну было бы невозможно. Процесс же лишения статуса с соответствующим льгот, может идти через соответствующие моральные суды, а для некоторых случаев и по решению общественных собраний.

Однако согласно статусной значимости, каждый мог бы перечислять определенные деньги в свои страны или это делали бы специальная организация. Зарабатывать как ныне на обманах, эксплуатациях, махинациях и отправлять в другие страны было бы тоже невозможно, так как так такая деятельность равнялась если не диверсиям, то должна была бы снижать значимость личности со всеми последствиями.

– Я бы наверно не хотел жить в вашем мире.

– А зря. Это был бы мир созидания, а не мир личного и безумного потребления, который планета скоро не сможет прокормить.

По-моему, в Китае, что-то подобное уже есть в виде своеобразного определения значимости личности через их рейтинги порядка. Если это еще будет приносить некие блага, то может стать и смыслом жизни. Там, если предприниматель не в правящей партии, он заниматься бизнесом не имеет право. Если человек обманул или предал национальные интересы, выгоняют из партии, и такой бизнесмен уже не имеет права заниматься коммерцией. За его честность и национальную ориентацию отвечает партия, – а у нас же дед «Никто». По-моему, социальное развитие должно быть единственным показателем права на то или другое, как единственный показатель значимости личности и народной любви.

Я не говорю, что это надо делать и у нас, но за некоторые поступки можно лишать капитала, либо статуса и право не только на предпринимательство. При соответствующей матрице отношениях, такой статус может содействовать льготному приобретению акций на право оперативного управления или ещё чего. Однако такое возможно лишь при раздельной капитализации основных фондов акциями владения и права управления.

Мудрецы, цари и герои – это люди касты с значимостью святых. Если я была бы таковой по власти и уму, то создавала бы малые предприятия и через бизнес-инкубаторы отдавала их в право оперативного управления лучшим представителям нации, как царь отдавал деревни своим офицерам и героям.

Имело бы смысл создания плановый оборот по обязательным запросам, и жёстким нормативным ценам с плановой энергетической валютой социального достоинства. О обосновании которой сейчас говорить не готова, но обоснование токовой имею и считаю возможной международной валютой. Она должна быть не средством частного, а народного накопления и достояния. При её формировании прибыли на рыночный оборот необходимо определять по социальной необходимости на прошлый труд и тем самым исключить эксплуатацию.

Социальное обременение всегда должно определяться соотношением между живым и прошлым трудом, в себестоимости и необходимым отношением тружеников в основной и социальной деятельности. Нужна так же политика оптимизации цен и налоговых нагрузок.

Дифференциация налогов – это один из инструментов воздействия государства по оптимизации расселения народа и конкурентно способного развития регионов и отраслей.

Директорами или членами совета директоров, а может только бухгалтеров желательно было бы назначать только лиц от государства. Через них и народный контроль ему и обществу легче осуществлять свою контрольную функцию, как и стимулирование административную бюрократию от успехов предприятий и заинтересовывать администрацию регионов и общественность в развитии и соблюдении законности. Иначе кто и как может гарантировать, что любое иностранное предприятие не будет заниматься протекцией чуждых народу интересов? Без этого понимания проведение национальной идеи и национальной политики может быть возможным. В ином случае государство окажется безруко, и в военных условиях не способно к экономической мобилизации, а в мирных условиях даже не достигнет поставленной общественной цели.

Советская экономика в военные годы способна была даже за месяц перевезти массу заводов на новое место и организовать производство. При частной собственности такое было бы затруднительно. Работать могли даже на установленных в поле станках, а паровозы обеспечивали и электроэнергией, и теплом. Это возможно было только потому, что государство могло оказывать влияние на производство, хотя в арсенале управления был только физический страх.

Бездумная и полностью национально-обезличенная демократия – сама в себе абсурд, и не только потому, что в природе её не существует. В демократии, где подлец и дурак требует равенства с героем – последний выглядит обезличенным уродом, а не формой проявления к ним любви, чести и справедливости. Если обезличенная демократия не зависит от национальной чести и гордости, то она нужна мировому частному капиталу, как удобная ширма народным изъявлением депутатов их интересов. Форма где не учитывается значимость депутатов и значимость избирателей отражающих деловую гордость страны, а прикрытый посылами лик. Кроме того, эта затратная система не имеет ни механизма контроля, оценки и влияния, ни отзыва, ни народного вето.

Девушка говорила с болью и убедительно, видно от того, что сожалела, что ей не удалось высказать на прошедшем обсуждении, к которому она готовилась, а тут подвернулся слушатель. Смелые высказывания вдруг заинтересовали и других пришедших на обсуждение и когда кто-то назвал её националисткой, собеседница опять возмутилась:

– Почему представители других наций, никогда не защищая эту страну, вытеснили русских и их предприятия со всех доходных мест в торговле и обслуживании, где вращаются наличные деньги, а конкурентные предприятия разрушили? Это не говорит, что они умнее, а лишь о том, что им незаслуженно дали равные права иноагенты у власти.

Есть опасность что Русские могут остаться в своем государстве, как наемная рабочая сила. В этой нише их предприятия и люди зарабатывают порой больше, чем наши интеллектуальные работники – летчики, космонавты, ученые. Это, конечно, перекосы нашей экономики, но до устранения их, право на получение лицензий по этим направлениям у мигрантов должно быть обременено.

Присваивая прибыль от эксплуатации нашего народа, они получают больше возможностей и свобод для образования своих детей, и через некоторое время захватят ключевые позиции в экономике и культуре, составив элиту нашей страны. Но на свою территорию получения прибыли наши предприятия они не пускают, прикрываясь национальными интересами и даже незаконно стараются вытеснить любого, кто даже заговорит по-русски. При всем этом, сохранят неуважительное отношение к коренному народу и стране, и даже в осиротевших от молодежи селениях нелегалы диктуют свою волю. Поэтому нужна контрольная народная вертикаль народа над вертикалью управления.

Вот почему, в своем Отечестве, я бы приняла все возможные экономические меры для протекции рождаемости нации, которая является становым хребтом государственности.

Этот процесс требует оптимизации со стороны государства, через общественные фонды, которые, содействуя религиозным концессиям, могли бы формировать статус многодетной русско-обрядовой семьи. Однако основной проблемой демографии, как ни странно, является тарификационная оплата труда ориентированная на заданное демографическое развитие (простое – от каждого члена общества одного ребенка или расширенное от семьи три ребенка). Для этого тарифная оплата должна гарантировать необходимое воспроизводство в пределах социальной потребности. Только после этого отказ от рождения должен облагаться обоснованным налогом и статусным понижением личностей. В случае необходимости воспитание первого ребенка, а при необходимости и, согласии последующего, государство должно быть готово взять на себя. Его должны исполнять специалисты. Это возможно в церковных, семейных интернатах в психологической семье с спальными кельями, а не общими бытовыми комнатами при раздельном половом воспитание. Тут важно обожествлением мужского и женского начала в сознание противоположных полов, чтобы совместное общение и свободы были праздничным поощрением за благие дела. Иначе зарубежные «друзья» и без объявления войны и диверсий сократят численность русской нации, а иных наших представителей косвенно подстрекают к миграции вместе с капиталами и ослабляют монолитность враждебными представителями.

Не нейтрализуя это явление, мы проиграем в ползучей интервенции, как и в холодной идеологической войне, посредством разложения морали государства разного рода религиозной, сексуальной и миграционной свободой.

.Так некоторые зарубежные «друзья» ныне и без объявления войны и диверсий пытаются сократить численность русской нации, а иных её подстрекают подкупом и обманом к измене.

Способствуют этому в основном демократические свободы бесконтрольного извлечения прибыли и возможности обогащения за счет угнетения, и безработицы в других странах, которые выдаются блага за счет своих ресурсов и достижений.

Я думаю, что безработицы мире вообще быть не должно, даже тогда, когда людей полностью заменят машины. Если развить культуру творческого производства, а с помощью социальной политики ценообразования для льготного её потребления, влияя на статус личности и общества, определять потребление услуг – то творчеством могут заниматься все не участвующие в основном производстве лица.

Их труд, выраженный, как социальный продукт, может быть выражен как в социальной плановой стоимости, так и по курсу, в рыночной. Продукт такого труда может включаться в процесс социального воспроизводства.

На основном автоматизированном производстве, где живой труд будет почти отсутствовать, создастся заинтересованность производителей включать социальный творческий труд в производственную калькуляцию стоимости продукта автоматизированного производства, как социальная составляющая цены. Вот вам и решение по безработице, так как это ещё будет развивать и социальную сферу услуг. Эта потребность может поддерживаться необходимостью добиваться в ценообразовании равенства живого и прошлого труда, как основного закона социального общества.

Однако – это мой безутешный глас вопиющего в пустыне, политики, как всегда, останутся к нему глухи.

Это было для окруживших и слушающих её, в основном непонятным утверждением, хотя некоторые из них и имели экономическое образование. Один из таких слушателей, похоже, марксист, припомнил её утверждение о раздельной капитализации и язвительно спросил:

– Как вы общественную собственность, в частности владения, хотите сделать достоянием каждой отдельной личности, оставляя народной собственностью, да ещё этим формировать правовой статус общества и личности?

– Есть несколько способов, – отвечала с усмешкой стихийная докладчица, – один из которых мог быть в виде именной приватизации акций владения, посредством которых будет определяться уровень значимости статуса. Он может отражать персонализированную долю каждого в общественном достоянии.

Другим способом можно было бы осуществить предоставление доверительного владения, от личных достижений и вкладов, как показатель определения статуса личности, дающим право на различные формы пользования или распоряжения желаемым обладать ими. Как я и упоминала – это даст право не только занимать то или иное общественное место в социальной иерархии, но и даст развитие полной материальной ответственности обладая персонализированным общественным достоянием.

Предлагаемые мною акции права оперативного управления, как и обычные акции, могут находиться в рыночном обращении, но право на тот или иной уровень их приобретения должно определяться только статусом личности. Мне кажется, я доходчиво разъяснила возможность осуществления созидательной диктатуры, а не обезличенной демократии.

Услышав не совсем успокоительные вздохи, девушка продолжила:

– Вообще-то, нам необходимо свободы всех народностей поставить в зависимость от их созидательного вклада в развитие не только отдельного государства, но и всего мира. Если, никаких мер, в этом направлении не принимать, то ни русский человек, никакой другой полнокровный представитель России не почувствует хозяином своей страны, а страна потеряет необходимый генетический интеллект для своего развития.

Повторю свой риторический вопрос: Кто же тогда будет защищать эту страну, да и каждый в своей стране, если коренное население, как учредители разуверится в его покровительстве, и потеряет желание защищать Родину? Гости из других стран – этого делать не станут. Наемная армия не может иметь чувства национальной ответственности, гордости и исторической преемственности. Может, такая политика окажется кому-то и не по нраву, тогда пусть не приезжают в другие страны.

Докладчица задумалась и, вдруг откланявшись, поторопилась удалиться, не обращая внимания на высказывание недоумений.

Эта, до подробностей, всплывшая в сознании охранника давняя встреча с неожиданной дискуссией предопределила вдруг и его желание высказаться своему напарнику. Но признаваться в том, что он, кажется, с сегодняшней гостьей уже встречался, не стал, и развивать беседу на эту тему передумал. Да и сам напарник тоже, по-видимому, не хотел углубляться в дискуссионные беседы. Сославшись на недомогание он, собрав шахматы, ушел отдыхать.

После его ухода, оставшись в одиночестве, охранник, получивший странную предоплату, сел за стол и задумался. Его мучило сомнение о сходстве той девушки, что он встретил на телевидении с сегодняшней гостьей.

– Кажется, это не шутка, а реальная возможность теракта, – подумал он, вспоминая просьбу гостя, – и это может произойти. И планировать это, скорее всего, может даже не автор принесенной работы. Надо бы папку её просмотреть.

Подпевая одной из песен посетительницы, звучавших с магнитофона, он достал первый лист из внушительной подшивки.

На улице за окнами было уже темно, когда милиционер с удовлетворенным любопытством уложил в папку просмотренный материал. Откинувшись на стуле, он стал размышлять.

Из всего прочитанного ему было ясно только одно: в работе предлагается новый общественный строй на неведомых всем статусных отношениях и взаимозависимой собственности, обещающей исключить насилие и вражду во всем мире, ради его спасения. В сущности, та дискуссия и так запомнившееся общение, по неясным обстоятельствам, привела его к новой встрече, что было подтверждением не случайности повторной встречи с ней сегодня. По неким законам невероятности явилась знаком к его согласию с предложением от дамы, которая, уже без сомнений, являлась из его памяти одним лицом с девушкой из телестудии.

Видя необходимость продвижения её размышлений он уже стал обдумывать, как исполнить данный заказ. «Интересный научный подход, – размышлял он про себя, – но для интриги и исторического интереса не хватает сюжета с местью за развал страны. Если социальная основа не преступна, а научна, то для сюжета теракта она будет не интересна и это надо как-то решать.

– Что-то надо сделать похожим на Виртуальный фантастический бой или схватку, как утверждение мнений – вот то, что должно составить суть этого материала вражды и мести для памяти будущему, – мысленно уверял он себя. – Ради достижения этих целей не может быть греха, даже с применением крайних средств фантастической мести, – решил он. Затем, как под гипнозом, вновь задумался, дав волю своей фантазии, но теперь уже по поводу возможного развития событий для исполнения заказа.

                                        * * *

\ никакие законы не остановят ни преступность, ни национальную вражду с её крайними формами терроризма. Мировые войны – это всего лишь следствие этого преступного хозяйствования миром.

Человеческая жизнь в таком обществе ничего не стоит.


К этому безумному обществу буржуазной обезличенной демократии, скрывающей буржуазную диктатуру злата, как к идеалу свободой лжи, ведут политики народ, разводя демагогию о свободе.

Он свято стал верить, что рано или поздно человечество найдет другие формы власти над миром, а войны будут рассматриваться безумством этой цивилизации.


В прочитанной работе он нашел подтверждение своим мыслям. В ней оптимизировались формы борьбы, но уже не в погоне за прибылью и властью, а за жизнь и её социальный общественные условия, формирующие статус благ и свобод. Борьба из кровавой вражды всех против всех, со страстью к наживе переориентировалась в страсть творить добро. Показателем добра являлся социально-экономический статус, делающий человека личностью, значимой с точки зрения экономики.

Глава 2. Разбор случившегося

Об этой политической акции не писали и не шумели в средствах массовой информации. Все прошло быстро и закончилось так же неожиданно, как и началось, но стало совершенно секретным.

На одном из заседаний Государственной думы в зале неожиданно погас свет. Паника, возникшая по этому поводу, прервалась довольно резким голосом из темноты:

– Господа думские заседатели, просим соблюдать полное спокойствие. Дума полностью блокирована. Это – теракт мести, но необычный, мы будем праздновать месть, просвещать и карать за похороны истины и чести государства мечты. торжеством демократической свободы.

После чего свет снова появился, но очень слабый, будто по некоторым местам зажглись свечи, и в полумраке зала, над головами заседавших пополз туман. У всех от этого тумана закружилась голова. Через мгновение в этом мареве, покачиваясь из стороны в сторону, все увидели выплывающий гроб, с восседавшим на нем чудовищем, похожим на черта, вурдалака и странную химеру олицетворяющую страх. На гробу большими буквами было написано «истина», а чертик под гитару пел, сидя на нем, замысловатую песенку про истину. Поправляя на своих рогах американскую шляпу с изображением флага Америки, стал даже приплясывать на гробу и выкрикивать: «Нам хоть прыгать, хоть плясать дали б только поплевать. Демократов попугать, и чем выше наш подскок, тем уместней ждать отскок».

На страницу:
3 из 4