Зверь придет с рассветом

…и меньше.

– А что на севере? За Куттаном? – спросил он наконец.

– Язычники там живут, – ответил старик с плохо скрытой теплотой. – Смелые воины, дерзкие пираты, отважные путешественники, что бороздят моря на своих кораблях.

– И ты оттуда? – догадался Йон, глядя на седые косы старика, бывшие когда-то темными.

– Оттуда, да…

Скалы сошлись стеной, стиснув тропу. В их высоком нагромождении прорезалась арка, украшенная полустертой резьбой. В узорах прятались сцены охот, празднеств, войн и какие-то древние письмена. Вился по камням резной плющ. В полукруглом проеме играли блики солнца, небо впереди сочно голубело. За спиной же высились белые вершины, с зацепившимися за них космами облаков.

За аркой земли хати кончались, и начинался Куттан.

Глава 8. Слепая ярость

Нового полукровку привезли в середине второй недели.

Выглядел он не слишком впечатляюще – низкорослый (правда, довольно коренастый и крепкий в отличие от хрупкого Дарэ), а еще слепой.

Хенке привели его рано утром, когда воспитанники только-только проснулись и оделись к тренировке. Они стояли, ничего не понимающие, сонные, и беззлобно таращились на странного незнакомца.

– Познакомьтесь, это Хэйя – ваш новый соратник, – представил гостя Клайф, а Скайскиф при этом как-то особо мерзко заулыбался.

Валари сразу отметил эту улыбочку, но прикинуть, что к чему, не успел…

…все последующее произошло слишком быстро.

Подтолкнув слепого в спину, хенке стремительно переместились за дверь и накрепко претворили ее. Странное поведение! Вот только удивило оно на первых порах лишь Валари.

Заинтересованный Никадо первым шагнул к новичку, желая представиться, но тот вдруг сделал резкий выпад – едва уловимое, стремительное движение, – и Никадо мешком рухнул на пол.

– Он его вырубил? – непонимающе завертел головой Роггу. – Что произошло вообще?

– Эй! Ты чего творишь? – настала очередь вспыльчивого Демина знакомиться.

Парень даже успел подскочить к слепцу вплотную и толкнуть его что есть силы в грудь. Расплата за дерзость оказалась незамедлительной и жесткой. Новый скоростной удар сокрушил лицо Демина. Тот устоял, рискуя получить еще раз – и получил. После чего упал с грохотом на ковер. Чудом успел отползти в угол и теперь тихо скулил там, баюкая свернутую набок челюсть.

Никадо так и валялся без сознания рядом.

– Вот урод! Сейчас я ему! – выкрикнул ошалевший от происходящего Дарэ и двинулся на драчуна, но миролюбивый Роггу его оттеснил, приговаривая:

– Не стоит тебе лезть, братец. Дай-ка я. Уж я этого коротышку…

Валари успел только предупредить:

– Не надо, Роггу…

И прыгнул, выдергивая товарища из-под нового невероятного удара. Проклятый слепец подхватил табуретку, намерившись раскрошить ее об голову добродушного здоровяка. И он все-таки попал своей не в меру медлительной жертве по предплечью.

Нужно было срочно что-то делать!

Оттолкнув заохавшего Роггу к кровати, Валари кинулся к выходу, выкликивая Скайскифа и Клайфа. Оба хенке находились рядом – они, оказывается, стояли прямо за дверью и на помощь воспитанникам спешить не собирались.

– Остановите его! Он тут всех покалечит! – попытался воззвать к их милосердию парень, но результат оказался плачевным.

– Иди-иди, доходяга, – брезгливо помахал на него Скайскиф. – Я на слепого три монеты поставил. На то, что он вас тут всех уложит.

– А я поставил на вас, слабаков, – хмуро буркнул Клайф. – Вижу, зря.

Хенке довольно расхохотались, пихнули ученика обратно в комнату и подперли снаружи дверь. Валари стиснул зубы, сжал кулаки.

Этот бесноватый слепец пришел сюда не друзей новых заводить, а калечить и возможно даже убивать. И терять ему нечего. Злоба, что гложет его – обида на весь мир. За то, что природа обделила его зрением? За то, что он родился не таким, как все? Нет… Пожалуй, не родился.

Валари прищурился, разглядывая, как бешено дергаются под бледными бельмами полыньи зрачков. Агрессивный безумец успел повидать свет, и боль потери теперь терзает его, как мучает старого волка обломок давно загнанной под шкуру стрелы…

Слепая ярость.

Ну, ничего… Ничего!

Дав оставшимся в сознании окружающим знак молчать, парень бесшумно двинулся к слепому.

Биография городского нищего никогда не будет кристально чистой. В особо голодные времена бывало всякое. Валари приходилось воровать, прокрадываясь в чужие дома. Он умел передвигаться тихо. Пришлось вспомнить полезный навык.

Шагая мягко, как кот, юноша стал обходить слепца по кругу. Тот дышал, словно бык, широко раздувая ноздри и громко сглатывая слюну.

Видно, подустал.

Предыдущие противники пусть не сильно, но все же его вымотали.

– Чего притихли, псы? – зазвучал в тишине грубый голос. – Разбежались? По щелям расползлись? Трусы поганые! – Почувствовав ветер чужого движения, Хэйя сообразил, что кто-то из ненавистных врагов находится совсем рядом. Это взбесило его сильнее. – Вот оно что! Твари подлые! Кто тут у вас такой тихоня? Иди сюда…

Пока он шумел и ругался, Валари, воспользовавшись ситуацией, быстро зашел слепому за спину. Он понимал, что шанс на победу есть только один, и проворонить такой шанс нельзя ни в коем случае. Поэтому как зверь молча кинулся на спину буйному новичку. Подсунув одну руку Хэйе под горло, второй схватил сам себя за запястье, замкнув кольцо, и принялся душить противника.

Слепец понял, что с ним хотят сделать – прижимая изо всех сил подбородком предплечье напавшего, заскреб по грязному полу ногтями.

На свою беду Валари неверно истолковал этот жест, решив, будто Хэйя скребет по доскам от злости. Нет! Противник задумал совсем иное! В один миг его пальцы согнулись, подобно когтям, и острые, забитые грязью ногти прошлись по руке Валари, оставляя глубокие рваные борозды. К ногтям тут же присоединились зубы – Хэйя ослабил хват врага и без промедлений впился ему чуть ниже локтя.

Рванул и зарычал болезненно…

В бой вмешался Дарэ – стукнул со всей силы слепцу кулаком по переносице. Брызнула кровь, два сцепленных тела раскатились в стороны. Валари успел вскочить первым и, не давая противнику шанса встать, ударил его ногой под живот. Хотел пнуть снова, но в драку вмешались хенке.

Скайскиф грубо отшвырнул Валари в сторону. Клайф поднял с пола за шкирку Хэйю. Спросил примиряющее:

– Цел?

В ответ донеслось рычание вперемешку с руганью.

– …я вас всех переломаю… ночью… когда уснете…

Низкорослый Дарэ подскочил вплотную к Скайскифу и, закинув голову, принялся возмущаться:

– Он безумный! Посмотрите, что с ребятами сотворил? Нельзя его с людьми держать! Этого зверя!

– Кто там скулит? – шипел в ответ Хэйя. – Тебе, чую, меньше всех от меня досталось? Ну, так я это сейчас исправлю!

Слепой рванулся, но Клайф удержал его. Встряхнул.

– Все! Угомонись! А то в сарае запру с быками и лошадьми.

Как ни странно, предупреждение хенке возымело действие, и драчун притих.

Его увели на время в другую комнату. Скайскиф вернулся с лекарствами, стал врачевать раны. Вставил на место челюсть Демина, дал ему съесть что-то, унимающее боль. Сделал примочки Никадо – у того лицо превратилось в один сплошной синяк. Только Валари заботы хенке обошли стороной. Скайскиф брезгливо оглядел его раны и, покривившись, отвернулся.

– Заживет, как на собаке.

На следующий день раны Валари воспалились и загнили. Он никому об этом не говорил – прятал свою боль под спущенными рукавами.

Во время тренировки он еле стоял, на ужин не вышел, к вечеру слег с лихорадкой, а ночью к нему явился Клайф с лекарствами, наградил отборной бранью и, велев съесть несколько круглых шариков, обработал раны, после чего оставил в покое.

– Ты как? – поинтересовались у больного соседи, когда хенке ушел.

– Нормально.

– Что будем делать дальше? – спросил Дарэ. – Сумасшедший слепец не даст нам мирной жизни.

– Да, действительно! – подхватил Никадо.

– Скажи, как нам быть? – пробасил Роггу.

Валари поднял на товарищей усталый взгляд.

– Почему вы спрашиваете у меня, будто я знаю ответ?

– Потому что ты – наш вожак, наш командир теперь, – спокойно и без сомнений сообщил Демин, который подошел последним и посмотрел на бывшего врага в упор.

Неожиданное признание окрылило Валари и придало ему сил.

Вожак… Командир…

Как командир он не может и дальше разлеживаться. Вожак стаи не должен показывать слабость… Вожак стаи должен быть непобедимым. Он должен что-то придумать, что-то предпринять и обезопасить свой отряд. Вот только Хэйю, как Демина, расправой не запугаешь. Да и диалог, как с тем же Демином, с ним не построишь.

Видимо, придется снова драться.

И обязательно победить.

***

Три последующих дня Хэйя держался от всех обособленно и делал вид, будто в доме вовсе и нет других полукровок. Он их не видел в упор во всех смыслах этих слов.

Юноши опасливо сторонились новичка, один лишь Валари не спускал с него глаз и все думал, как все-таки найти со злобным соседом общий язык. Кулаками дело не решишь – глядя, как неукротим и свиреп слепой, Валари отмел идею о том, чтобы сломить его превосходством силы. Да и где это превосходство взять? Если даже могучие хенке справляются с Хэйей еле-еле.

Прошлым вечером Скайскиф отвесил слепцу подзатыльник, за то, что тот наступил ему на ногу – Валари был уверен, Хэйя сделал это специально, чтобы спровоцировать. Хенке тут же получил в ответ наглый тычок под ребра.

Броня полностью погасила удар, но сам факт агрессии от какого-то слепого полукровки, от воспитанника – подчиненного! – взбесил хенке. Скайскиф снова замахнулся, чтобы ударить сильнее, но Хэйя ловко увернулся от занесенной руки, после чего дерзко бросился на обидчика и пнул его под колено, потом в пах, потом вцепился скрюченными пальцами великану в горло – еле отодрали.

Неожиданная наглость так поразила хенке, что тот на некоторое время впал в ступор и даже наказывать Хэйю не стал. Правда, чуть позже Скайскиф вернулся с Клайфом, и они вдвоем увели наглеца, чтобы запереть его в отдельной комнате.

Валари сделал неутешительный вывод – теперь и хенке злобного слепого побаиваются.

И слепой это понимает, поэтому всячески пугает их – о, это у него получается отменно!

Жуткий тип. И непонятный. С момента его появления им так ни разу и не удалось поговорить.

Что известно про этого Хэйю, кроме того, что он озлоблен и слеп? Узнать бы хоть что-то о нем поконкретнее. Хоть пару строк из биографии. Тогда, возможно, найдутся причины его вечной ярости, и получится, если не сладить, то хотя бы понять…

А еще, Хэйя темноволос. Что странно. Обычно полукровки светлые. А с этим что не так?

***

К вечеру следующего дня приехали четверо незнакомых хенке.

С собой они привели две большие кибитки в которых насчиталось еще десять полукровок-новичков. Все они были как на подбор – высокими, светловолосыми, стройными. Незнакомые хенке, в отличие от Скайскифа с Клайфом, постарались на славу и собрали знатный во всех смыслах «урожай».

В доме сразу стало тесно и шумно.

Слуги заметались, спешно открывая необжитые комнаты, готовя помывку, одежду и постели. Про Хэйю все временно забыли – и зря! Уже через пару минут он затеял драку с кем-то из новеньких.

Вновь прибывшие хенке терпеть беспредел не стали – поколотили зачинщика и выговорили за поведение подчиненного Скайскифу. Тот, раздраженный суматохой, не стал церемониться со вздорным слепцом и приковал того бычьей цепью на заднем дворе.

Вскоре про Хэйю забыли, а Валари, воспользовавшись случаем, скользнул в ночи на задний двор, предварительно захватив на кухне кое-что из еды и флягу хмельного меда.

– Эй, – позвал во тьму. – Ты тут как?

– Чего приперся? Я тебя звал что ли? – раздался из-за колодца сердитый ответ. – Проваливай, пока не получил.

– Жрать хочешь? – скопировав тон слепца, бросил ему Валари.

– Чего?

– Ничего. – Миска проехалась по земле, ударилась о вытянутые в пыли ноги. – И это лови!

Плотно закрытая фляга, кувыркаясь в воздухе, полетела и оказалась пойманной быстрее, чем Валари успел глазом моргнуть. Раздался звук откупоренной пробки – Хэйя понюхал содержимое, громко глотнул, после чего высунулся из-за колодца. Сквозь извечное недовольство на лице его проступало любопытство.

Легко поднявшись, слепой встал и сделал пару шагов в сторону Валари. Тот не двинулся с места, понимая, что настроение прикованного к бычьему кольцу парня может измениться в любую секунду. Тогда Хэйя бросится, и новой схватки не избежать. С тяжелой длинной цепью на шее – ничто не помешает ее части оказаться и в руках, – исход боя может быть весьма печальным…

И все же показывать страх было нельзя.

Валари шагнул навстречу, протянул руку и спросил невозмутимо:

– Ты хочешь отдать флягу?

– Нет, – на лице слепца мелькнула ухмылка. – Оставлю себе.

Он снова жадно отхлебнул меда – на серых щеках проступил румянец. Валари на то и ставил – уж мед-то должен приглушить ярость этого бесноватого. Ну, хоть реакцию замедлить…

– Я могу попросить за тебя у хенке, если не будешь больше кидаться на нас.

– Вряд ли получится, – слепой улыбнулся уголком губ.

Упертый, как буйвол. Но Валари не собирался сдаваться. Он задумал докопаться до истины, во что бы то ни стало.

– Так за что ты возненавидел нас, Хэйя?

– Я? Возненавидел? О чем ты?

– Издеваешься? Ты кидаешься на нас, пытаешься убить…

– Да, брось! Ничего я такого не хочу, – Хэйя еще отхлебнул из фляги, поперхнулся, поморщился, плюнул в сторону. – Привычка такая, понимаешь? Меня в семь лет продали гладиатором на подпольные бои. А я ведь слепой. Чтобы выживать, приходилась нападать на все, что движется. Никогда не знаешь, что там в голове у чужака, стоящего перед тобой.

Взгляд Валари наполнился интересном.

– Вот как. Понятно. Только у нас тут не бои. Мы товарищи, понимаешь?

– Теперь понимаю. – Очередной громкий глоток нарушил повисшую тишину. – А вот ты, Кошачья походочка, меня, видимо, не понимаешь. И никогда не поймешь. Ну если конечно эти хенке не выколют тебе глаза за какой-нибудь проступок.

Валари сделал вид, что не заметил колкость собеседника. Спросил на свой страх и риск:

– А ты как потерял зрение?

Иногда прямота подкупает.

– В раннем детстве. Мой отец, ярл Арнберн, считал это проклятием, насланным хати на северный край. Он ненавидел духов. В том числе за то, что один из них, по его мнению, был моим настоящим отцом… Хати-Ибиру. Владыка морей, будь он неладен. У отца не было доказательств, чтобы обвинить мою мать, только ненависть. Внезапную слепоту он счел подтверждением и вышвырнул меня за борт своего корабля, но море меня пощадило. Я попался в руки пиратам, и они продали меня скупщикам рабов, а те ради потехи перепродали хозяевам боевой арены. Вот и вся история. Хочешь еще о чем-нибудь расспросить?

– Нет. Я достаточно услышал.

– Достаточно для чего?

– Для того, чтобы понять тебя.

Глава 9. Книги

Так и вышло, что Лили приставили к Табите в качестве то ли фрейлины, то ли подружки. Принцессе больше не приходилось скучать одной среди взрослой свиты ее мачехи.

И Лили стало веселее.

Не только от компании Табиты, но и от внезапной новости, сотрясшей матушкину душу крахом давней надежды. От Мартов пришла весть: Нерина забрали по указке на войну солдатом. Службы дали три года сроку. Мать целый день сердилась и кричала на Лили:

– Случись что со сговоренным женихом, кто тебя еще возьмет? Вот случись что?

Отец хмурился, и рычал на жену:

– Да какая к бесам свадьба, если война подошла к самому порогу? Не о том надо думать. О войне, а не о женихах.

Лили молчала. Ее не пугала далекая война, а отложенная свадьба радовала до безумия. Она успокоилась и стала лучше спать. Мертвая соседка больше не являлась ночами. Будто прознала, что Лили пока ничего от Мартов не грозит, и успокоилась. Три года – это много. Меньше, конечно, чем в детстве, но все же.

Вот за три предыдущих года Лили, например, успела превратиться из маленькой девочки в юную девушку. Изменения произошли разительные, и научиться мириться и жить с ними стоило многого. Все докучало теперь – и высокий рост, и новые формы, и кровавая ежемесячная порука…

За короткое время они сдружились с Табитой так сильно, что леди Виргин даже разрешила Лили жить в одной комнате с падчерицей-принцессой. Вместе было хорошо – нестрашно и нескучно. Скучать приходилось лишь когда Табиту увозили на источники лечиться, но это обычно длилось недолго.

Днем подруги смело гуляли по округе под приглядом пары охранников, а ночами шептались о жизни и хохотали в подушки, чтобы не разбудить остальных. Лили припомнила кучу уморительных историй про жителей Нерки и теперь от души делилась ими с принцессой.

Рядом с решительной, бойкой Лили Табита постепенно раскрылась – стала общительнее и веселее. Принцессе очень хотелось увлечь подругу своей страстью к книгам. Она старалась вовсю, вытаскивая из коробов удивительные фолианты. Один за другим, как уличный чародей, выпускающий из рукава цветных птиц.

И Лили наконец заинтересовалась.

Привлекли ее правда не яркие сборники легенд и не полные диковинных тварей бестиарии. Кое-что иное. То, что сама Табита старалась лишний раз не открывать.

Старинный Некрономикон в черной кожаной обложке. Серые страницы плотно сжаты, между ними, как язык убитого змея, свисает шнурок закладки…

Табита рассказала, что в этой книге, должно быть, собраны поучения тем, кто взаимодействует с мертвыми.

Сама принцесса Некрономикон хранила, но не читала.

– Ого! – Лили увидела его на дне большой книжной корзины.

Руки сами потянулись.

– Жуть, – не разделила ее восторга Табита. – Страшная книга, но очень дорогая. Стоит, как целое состояние, а досталась мне от одной родственницы. Хочу ее продать, но никто не берет…

От этих слов Лили захотелось плакать. Ну, почему! Почему она такая нищая? Эта чудесная книга запала в ее сердце сразу, с первой же секунды… А еще, говорят, любви с первого взгляда не бывает. Вот же она, любовь!

Лили погладила черную кожу. Ласково перелистнула страницы, ощутив на кончиках пальцев холодный ветерок, что родился из этого движения. Открыла начало, а там…

– Что это за язык?

– Это так называемый терский. На нем говорили и писали в мифической Терсе, но некоторые книжники считают, что его просто выдумали, чтобы пугать народ жуткими чародеями-некромантами и колдунами-убийцами. Я думаю, что все это пустые сплетни.

– Да? – Голос Лили дрогнул разочарованно. – Как жаль, что непонятно… А ты хоть примерно знаешь, что тут написано?

Она ткнула пальцем в ряды рубленных грубых значков.

– Нет. Не учила терский, да и словарей с ним почти не осталось. Я как-то пыталась найти один такой, но ничего не вышло.

Лили не любила сдаваться, поэтому, шмыгнув носом, несколько секунд пристально смотрела на пляску незнакомых букв, словно хотела прожечь их взглядом. И вдруг ей в голову пришла одна мысль, опасная и в то же время очевидная.

– Послушай, Табита, я, кажется, видела эти буквы в одном тайном месте.

– В каком месте? – заинтересованно посмотрела на подругу принцесса. – Что ты имеешь с виду?

– Только тс-с-с, – Лили схватила Табиту за руку, притянула к себе и рассказала зловещим шепотом: – Это на Пустоши. Мне туда запретили ходить, но я хожу. Там у границы с туманом есть камни в письменах всяких непонятных. Древних, наверное. На одном были похожие знаки. Напротив каждого стояла буква, вроде бы куттанская.

– Ты не шутишь? – Спокойное лицо принцессы вдруг просияло и зарумянилось. Никогда прежде она не выглядела такой заинтересованной и взволнованной. – Ты мне покажешь?

– Как же, покажешь тут, – сердито пробурчала Лили. – Сейчас нам с тобой на Пустошь не пробраться. За мной вон родители – глаз да глаз, за тобой – охрана. Заругают.

– Меня не заругают. И я попрошу их, чтобы ничего твоим родителям про наш поход не говорили.

– А мачеха твоя как же?

– Мачеха? Думаю, она не рассердится. Она никогда на меня не ругается. Она не злая, разве что иногда беспокойная, если у меня вдруг сильно ухудшается здоровье.

– Знаешь, – отметила Лили, – твое лицо сейчас такое румяное, а взгляд такой бодрый… Уверена, наша вылазка пойдет тебе только на пользу. Твоя мачеха еще и по второму разу нас туда отправит, как только увидит твои сияющие глаза и порозовевшую кожу. К тому же, ради Пустоши тебя сюда и привезли, а значит, мы не сделаем ничего плохого, если сходим к тем камням.

– Да, ты права – улыбалась в ответ Табита. – Уж, поскорее бы отправиться туда.

– С утра пойдем, – решила Лили. – Ночью на Пустишь лучше не соваться.

***

– Ты никому не расскажешь? Правда, Кай?

Табита с надеждой заглядывала в лицо молодому краснощекому охраннику.

– Нет, госпожа, – зевнул тот. – Какое мне дело, куда вы пошли? Мое дело охранять и быть при вас. Ваше дело – делать ваше дело… и чтобы я был при вас.

Странное то было объяснение, благо, из всех неразборчивых слов Табита и Лили поняли, что добрый Кай их не выдаст, хоть и до заповедного места одних не отпустит.

Пришлось взять его с собой.

И потянулась дорога, ухабистая, вертлявая. Не дорога – тонкая тропка меж мшелых кочек и заболоченных перелесков. Кай предлагал взять коней, но городские капризные лошади тут бы не прошли – переломали б все ноги в каменистых оврагах, похожих на разверзнутые великаньи рты.

– Ох, и долго идти, – жаловался ленивый Кай.

– Скоро будет стена, только балку пройти осталось, – уверила его Лили.

Балка оказалась глубокая, вся в валунах и кореньях. Противоположный ее склон зарос кустами и был столь крут, что лезть на него, ссаживая ладони и колени о камни, приходилось на карачках.

В какой-то миг Лили подумала, что слабенькая Табита не осилит крутой подъем, но принцесса и не думала сдаваться – измазавши и изорвавши подол дорогого платья, она решительно продвигалась вверх. Жажда неведомых знаний манила ее, заставляя не думать об усталости и боли.

За подъемом начались непролазные кусты сирени. Продравшись сквозь них буквально с кровью, они вышли, наконец, к остаткам каменного фундамента, над которым высились оглодки тяжелой узорчатой решетки из незнакомого зеленоватого металла. Высокая арка бывших ворот, увитая плющом, приглашала пройти, маня единственной оставшейся створой, повисшей криво на покореженной петле.

– Это западные врата Пустоши, – торжественно сообщила Лили. – Будьте осторожны.

– Может, не пойдем туда, а, госпожа? – засомневался Кай, но отступать было поздно.

А глаза Табиты жадно сияли – она очистила от зарослей вывалившийся из фундамента стены валун. На нем виднелись глубокие линии неведомых символов.

– Невероятно, – шептала принцесса в восхищении. – Просто невероятно…

За вратами потянулась Вересковая Пустошь – такая, как она есть. Ковер вереска – сиреневая дымка над темной зеленью брусничника и мхов. Глубокие ямы, раскрывающиеся под ногами. Редкие деревья, валы из камней. Какие-то резные стелы в древних письменах. Тяжелые плиты, испещренные тайными знаками. Черные бездонные гроты, в глубине которых переливалась вода подземной реки.

Ошалевшая от восторга Табита бродила от одного валуна к другому. Что-то читала на них: когда знакомое – радовалась, хмурилась – когда неизвестное.

– Гляди сюда, – позвала она Лили, встав перед круглым белым камнем, похожим на гигантское яйцо. – Ты спрашивала про язык Некрономикона. Вот тут есть словарь с переводами на древнекуттский. С него уже можно перевести на современный и что-то понять.

Лили с восторгом уставилась на вязи мудреных закорючек. Разочарованно сморщилась – ни в жизнь ей этого не понять и не выучить. Она ж не головастая Табита…

– Стой! Ах… – заглядевшись на камень-словарь, она чуть не проворонила коварную дыру, на край которой рассеяно ступила увлеченная познанием принцесса.

Табита ойкнула и замерла. Кай, опоздав, подскочил и принялся упрашивать свою госпожу покинуть опасное место.

– Тут и ноги, и голову можно сломать, госпожа, – причитал он, но обе девушки не слушали его.

Они смотрели в дыру, скрывающую нечто древнее и тайное.

Чарующее, как сама тьма.

– Давай спустимся туда, – предложила вдруг Табита, и Лили ее поддержала.

Она легла на край, заглянула вниз. Пятно света вырвало у мрака кусок гладкого пола с непонятным нагромождением острых камней и расходящимися из-под него пятью глубокими желобами.

– Без веревки не получится.

***

На следующий день Табиту увезли на источник, а через день они вернулись к яме с веревочной лестницей, которую Лили сплела когда-то, чтобы удобнее было лазать на чердак. Закрепив ее – пришлось обвязать дополнительные веревки-крепления вокруг длинной, лежащей во мху глыбы – по очереди спустились вниз. Лили соскочила ловко, как белка, помогла слезть Табите, достала из заспинного мешочка лампу и огниво.