Он упомянул Муссу, ворона и какие-то пальмы… Хм. Нападавший был смуглым человеком с густыми черными волосами и усами. Очень похож на Турка. Турция… Перед глазами невольно замелькали живописные картины турецкого побережья.

…Может, Кока был на раскопках в Турции? И на что-нибудь там наткнулся? Например, на тайное захоронение или даже целый город. Троя ведь тоже оказалась в Турции…

Молодая женщина взяла один из дневников и принялась обмахиваться им, словно веером.

…Что, если он украл с раскопок некий предмет, подтверждающий его правоту? Хотел проверить свою теорию или с кем-нибудь проконсультироваться?

«Господи, но не со мной же!»

Во время учебы хуже нее в археологии разбирались только студенты кафедры Новой и Новейшей истории. Эти, кроме иностранных языков и истории западных стран, вообще мало чем интересовались и были четко устремлены в будущее.

Даша вздохнула еще раз. Как бы то ни было, но ехать к ней за профессиональным советом Макеев точно не стал бы. Значит, ему были нужны ее дневники в бытовом плане. Но зачем?!

Она запустила пятерню в рыжие кудри. Безумие какое-то… Еще утром все было предельно ясно: ноги в руки и в соседний магазин торговать продуктами питания, но теперь… Как бы то ни было, но продолжать спокойно жить дальше, зная, что Кока убит на пороге какого-то важного научного открытия, ключ к которому находится у нее, она не сможет. Сама она с этим никогда не разберется, а, значит, надо ехать в Москву.

Даша смотрела на брошенную сумку. Ей понадобятся деньги на билет и на проживание. А где их взять? У нее, по сути, вообще ни копейки. Может, одолжить у кого-нибудь? А чем потом отдавать?

Кока что-то твердил про миллион долларов. И восемь килограммов. Или миллион долларов весит восемь килограммов?

«Миллион долларов…»

Взяв чашку, Даша сделала глоток. Чай остыл и вообще был каким-то противным. Когда-то у нее была подруга с удивительным именем Лекха. Лекха отличалась ленивой созерцательностью и своеобразным скепсисом к происходящим вокруг переменам. Ее мало интересовали проблемы перестройки и гонки вооружений, еще меньше проблемы бизнеса и первичного накопления капитала.

– Дурак твой Карл Маркс был, – говорила она со знанием дела выпускника кафедры капитализма. – Только деньги у Энгельса стрелял, да детей горничным делал. Чего он вообще о капитале мог знать?

Бизнес в России Лекха считала чем-то вроде неприличной болезни, а при слове «миллион» лишь иронично пожимала плечами.

– Миллион – это не деньги. Вот сто рублей – это деньги. Пятьсот рублей – это деньги. А миллион… нет, это не деньги.

Даше оставалось только сожалеть, что она не обладает философским складом ума своей подруги. Такие цифры, как миллион, будоражили ее и без того буйное воображение. В самом переливчатом звучании этого слова – «миллион» – уже чудились интриги, погони, страстные поцелуи под свист пуль и прочие страсти. Но бросить из-за этого остатки спокойной жизни? Потратить последние деньги на билет и примчаться без всякого предупреждения в Москву?.. И почему, кстати, в Москву, ведь Макеев мог свою находку спрятать в любой другой части света.

Сомнения терзали все сильнее. С другой стороны, чего ей терять? Последние триста долларов? Так от них все равно ни холодно, ни жарко. У нее нет ни обязанностей, ни привязанностей. Ее никто нигде не ждет.

Даша обхватила руками коленки и принялась раскачиваться. Все выглядело слишком заманчиво: прочитать дневники и, обнаружить то место, где Кока спрятал клад. Или инструкцию, как найти этот клад.

Она уговаривала себя, и сама себе не верила. В конце концов, было решено подойти к проблеме с научной точки зрения, то есть, взвесить все за и против. Сначала «за».

Здесь, в Праге, ее ничто не держит. Позади три месяца полной пустоты, безделья и ни одного близкого человека рядом. Дальше только хуже. Может быть, конечно, и лучше, но это вряд ли – не для таких неудачниц, как она. К тому же, если заняться около историческими, вернее, около археологическими изысканиями, то, возможно, никакого клада она и не найдет, но по крайней мере возрастет вероятность найти работу по специальности, что само по себе практически клад. Если, конечно, кому-нибудь сейчас нужны специалисты со знанием истории искусства советского периода.

Теперь «против». У нее на это нет денег.

Даша пожала плечами: вот что значит, все спокойно обдумать. Значит, придется продать оба кольца. Выбор-то небольшой: или пускаться в авантюру, даже не представляя, чем все закончится, или устраиваться на работу в соседний продуктовый магазин и тихо-мирно загибаться там до конца жизни.

От последней мысли рыжие кудри встали дыбом. И ради этого она жила? Ради этого умер Кока?! Ну уж нет! Возможно, последние пять лет и превратили ее в квочку, но никакие силы в мире не заставят окончить единственную, пусть и не самую лучшую жизнь, наседкой, высиживающей пустые яйца.

В голове тут же промелькнула мысль, что никаких яиц на самом деле, собственно, и нет, но тут же было решено, что это аллегория и дело вообще не в яйцах.

Итак, ее задача найти то, что нашел Кока. Нашел и спрятал. Или не прятал, а просто нашел. Не важно. Разгадка этой истории в ее дневниках и нужно просто найти нужную страницу.

Даша отставила кружку и снова взяла в руки исписанную записную книжечку. Страстное и бурное содержание внушало уныние: ее мозгов явно не хватит во всем разобраться, тут нужен специалист. И такой специалист у нее был.

Глава 6

Анечка мучилась. Аня страдала. Анна потеряла покой и сон. Два раза в неделю она включала телевизор и смотрела это проклятое ток-шоу «Prima ego» – передачу для людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. А он был ведущим. И он был мужчиной. Мужчиной с красивым именем Лаймонис и еще более красивой фамилией Озолс.

Аня стояла, прислонившись лбом к холодному осеннему окну. За стеклом повисла темная безнадежность. Если в ближайшее время она не найдет способ познакомиться с Лаймонисом, то сойдет с ума. Девушка неподвижным взглядом смотрела на залитый дождем двор. Где-то за стеной неожиданно громко соседские часы пробили семь.

Время утекает, словно вода сквозь песок, а у нее нет даже намека на план. Сколько еще понадобится дней, часов, минут, чтобы найти решение? Решение, подвластное каждой встречной идиотке и только ей – нет.

Привычным жестом она заправила волосы за уши и вернулась к столу, обессилено рухнув на стул.

Анечка Петрова, хрупкая невысокая девушка, была умна, сдержана, доброжелательна, и окружающий мир ее вполне устраивал. Ее устраивала даже собственная непримечательная внешность.

– При современном развитии косметологии, можно и жабу превратить в мисс Америка, – замечала она в ответ на упреки своих более эффектных подруг. – Было бы ради кого.

Во всем остальном Петрова была гением. Ее страстью было программирование и техника решения нестандартных задач. В университете ходили легенды о выдающихся способностях скромной студентки факультета вычислительной математики. Петрова предметы не изучала – она их познавала. Если что-то казалось лишним или ненужным, она просто просила экзаменатора поставить тройку, замечая, что при необходимости ответы на все билеты может выучить и наизусть, но это ненужная трата времени как для нее, так и для них. Она всегда находила простое, изящное и единственно верное решение. И хотя мужчин тянуло к ней, Петрова оставалась равнодушной к противоположному полу. Казалось, ей нужен кто-то особенный.

У соседей опять завизжала дрель. Аня закинула голову и застонала – еще неделя соседского ремонта, и можно будет выбрасываться с балкона. Звук становился все пронзительнее. Сменяя громовые удары молотка, победитовое сверло с каким-то инквизиторским скрежетом впивалось все глубже в бетон, в мозг, во всю ее жизнь…

После очередной душераздирающей трели, девушка схватила со стола чашку и со всей силы запустила в стену. Звук разлетающегося в пыль фарфора вернул миру реальность. Она вздрогнула и с удивлением увидела, как остатки чая медленно стекают по стене.

«Все. Стоп»

Взяв тряпку, Аня принялась оттирать обои.

Ситуация выходила из-под контроля. Она уже не в силах справиться с собственными эмоциями. Образ гибкого, мускулистого тела ведущего преследовал ее и днем и ночью, становился навязчивым кошмаром. Но почему она зафиксирована на его теле, а не на глазах или, например, волосах? Почему, даже на экране телевизора, боится взглянуть ему в лицо?

Впервые в жизни Анна испугалась. Вытянув руку вперед, она с удивлением увидела, как дрожат пальцы. И сразу же стало легче. Сквозь сумятицу и сумрак, царящие в душе, мозг хладнокровно зафиксировал естественную реакцию организма на стресс. Значит, все в порядке. Значит, просто нужно искать выход.

Ополоснув тряпку, она старательно отжала ее и повесила на край раковины.

Итак, что мы имеем? Озолс красив, знаменит и не интересуется женщинами. Но даже если бы интересовался, в любом случае не такими, как она. У них нет общих друзей, интересы не пересекаются. Выходит, единственный способ познакомиться – принять участие в его программе.

«Если у вас есть интересная история, которой вы хотите поделиться с миллионами телезрителей, позвоните нам и станьте участником очередной передачи!»

Ага. Только какая у нее может быть история? Двадцать дебилов, готовых переспать с ней просто по приколу?

Аня снова подняла глаза наверх, словно пытаясь на потрескавшейся побелке вычитать историю, способную заинтересовать миллионы сограждан.

Зануда. Самая обыкновенная зануда со скучной профессией и стандартной ориентацией. Девушка задумчиво постукивала указательным пальцем по губам. И посоветоваться-то не с кем. У всех нормальных людей есть подружки, в крайнем случае, пара задушевных коллег на работе, а у нее…

Когда Аня впервые переступила порог своей новой работы, ее встретили двадцать недоуменно молчащих особей мужского пола.

– Вы к кому? – наконец спросил один из них.

Она лишь равнодушно пожала узкими плечами.

– Ни к кому. Я программистка. Меня вчера приняли.

– Программистка? – фальцетом переспросил коренастый кудрявый юноша и демонстративно задумался. – Мужики, кто-нибудь из вас знает такую профессию?

Все дружно отрицательно покачали головами. Кудрявый сочувственно развел руками:

– Милая барышня, вас, должно быть, ввели в заблуждение. Такой профессии в природе не существует.

– А может, программистка – это женщина, которая читает программу телевидения? – подал голос добродушного вида бородач, сидящий у окна.

– Забей, Вова, это диктор. Программистка – это женщина, которая умеет переключать программы на телевизоре при помощи пульта.

– Да ладно вам, – перебил их мрачный худой очкарик. – Программистка – это интеллектуальная профессия. Это женщина, которая пишет про граммы. Есть которые пишут про килограммы, они называются прокилограммистки, а еще есть промилиграммистки, процентнеровистки и протоннистки.

Последующие дни ненамного отличались от первого. Потягивая после работы пиво, коллеги оживленно обсуждали, сколько понадобится времени, чтобы обучить обезьяну писать программы, ибо по теории вероятности рано или поздно это случится.

– По теории вероятности и женщина может написать программу, – неосторожно произносил кто-нибудь, и спорящие тут же разделялись на два лагеря.

Кудрявый Валера был как всегда категоричен:

– Так же как у женщины нет пениса, у нее не может быть и аналитического ума. Что тут обидного? Женщины ведь не обижаются на то, что у них нет пениса. Простая физиология и ничего личного. Я ведь не борюсь за свои права от того, что не могу родить, – как природа решила, так и будет.

Аня поднимала голову от клавиатуры и на полном серьезе интересовалась:

– Аналитическое или какое угодно другое мышление, это лишь электрохимический процесс. Означает ли твой постулат, что данный процесс происходит именно в пенисе? Хотя… – она принимала задумчивый вид: – Наверное, ты прав: чем ниже интеллект у мужчины, тем активнее его сексуальная жизнь. И наоборот. Видимо, на все процессы сразу в волшебной палочке места не хватает.

– Вот, пожалуйста, – не смущаясь, парировал Валера, – типичный образец женского мышления: вместо аргументированной критики – оскорбления и огульное охаивание.

– Нет, Кудрявый, ты все-таки не прав, – басил бородатый Вова, – в принципе, если девочку с рождения воспитывать как мальчика, то при хорошей наследственности можно добиться вполне прилично результата.

– Что означает «хорошая наследственность»? – интересовалась Аня.

И коллеги почти хором отвечали:

– Это когда оба родителя – мужчины.

Приблизительно на втором ящике пива все приходили к единодушному выводу, что проще создать искусственный интеллект, чем развить женский.

Просить в такой дружественной атмосфере совета, как привлечь внимание мужчины, которому нравится другой мужчина, было равносильно смертному приговору.

Дрель наконец смолкла. Анечка оторвала взгляд от потолка и массировала оглохшее ухо. Значит, остается Лелька.

Глава 7

В аэропорту Рузине Даша раскланялась со своим старым знакомым паном Лихецким. Название его должности для нее всегда оставалось загадкой, но видимая часть работы этого немолодого, коренастого и черного как смоль сотрудника аэропорта заключалась в безжалостном выдирании багажа из рук российских туристов, наперекор всем правилам и здравому смыслу пытавшихся протащить в салон самолета сумки, коробки и прочие негабаритные объекты.

Пан Лихецкий окидывал недобрым глазом ручную кладь, мысленно ее взвешивал, затем громовым голосом изрекал: «В багаж!» И очередное семейство рыдало: «Там же хрусталь!» В ответ грозный контролер изгибал правую бровь и с видимым удовольствием демонстрировал знание языков дружественных народов: «Хрусталь-мусталь, ничего не знаю. В багаж!»

Его стойкое уважение Даша снискала тем, что все свои немногочисленные пожитки добросовестно сдавала куда положено.

– Добрый день, пан Лихецкий! Как поживаете?

– Потихоньку. А вы как?

– Тоже неплохо, – дисциплинированная пассажирка вздохнула и поспешила к паспортному контролю.

Через полчаса она продиралась через проклятые коробки, каким-то чудом все же просочившиеся на борт самолета. Спотыкаясь и извиняясь, она выискивала глазами свое место за плотной, безнадежно непроходимой стеной потных спин и взметнувшихся к полкам рук. Встреча с нервными, вздрюченными дорожной лихорадкой соотечественниками вывела ее из себя. Переживания по поводу такой ерунды, как возможное крушение самолета, неоплаченные счета и 130 долларов, оставшихся в банке после покупки билета, автоматически отошли на второй план. Сейчас единственной мечтой было обнаружение любого свободного места в зоне для некурящих, а также отсутствие поблизости поросячьего семейства, состоящего из папы Всезнающего, мамы Всемнедовольной и пары деток Уродовредкостных. Путешествие в такой компании за границу еще куда ни шло, все семейство полно надежд и невнятных иллюзий. Но вот дорога в обратном направлении – мука мученическая. Иллюзии развеяны, надежды рухнули, деньги потрачены зря, и возвращаться приходится в исходную точку. Извечная проблема русского человека: там никому не нужны, здесь никто не ждет.

Матерясь и чертыхаясь, молодая женщина почти добралась до своего места, как неожиданно взгляд зацепился за нечто подозрительно знакомое. Вглядевшись, к немалому изумлению, прямо перед собой она вдруг увидела толстяка-счетовода из банка. Прикинувшись шлангом, тот старательно прятал морду в иллюминаторе. Рядом с ним примостился подозрительного вида субъект, злобно зыркающий исподлобья.

«Интересно, – подумала молодая женщина, неосмотрительно замедляя ход, – и чего это толстое чучело потащилось в Москву, да еще одним рейсом со мной?»

Но, получив живительный пинок, полетела дальше, вперед, не успев хорошенько поразмыслить над этим вопросом.

«Вот скотина», – продолжала про себя возмущаться Даша, пристегиваясь. Этот хряк либо русский знает лучше, чем рассказывал полиции, либо на интуитивном уровне почуял, что здесь можно чем-то поживиться. И что, он будет вот так в наглую за ней следить?

Где-то в районе желудка появился неприятный холодок.

Что он задумал? И чем ей это грозит? Ведь одно дело найти нужную строчку в собственной записной книжке, вооружиться совковой лопатой и вырыть заветный миллион, и совсем другое, отбиваться от пары гнусных жуликов, пусть даже при помощи той же самой совковой лопаты. Она снова обернулась.

Сидящие на три ряда позади аферисты, видимо, ощутили на себе недобрый прищур, их макушки беспрестанно крутились и склонялись друг к другу.

«Да и черт с ними, – послав очередную партию проклятий, молодая женщина развернулась и попыталась устроиться поудобнее. – Они еще узнают, что такое Россия».

Однако совсем выбросить из головы подлую Ружичку не получалось. Присутствие счетовода на борту было фактом в равной степени неприятным и знаменательным. Слышать или понять больше, чем она сама, тот однозначно не мог: во-первых, он находился на большем расстоянии, а во-вторых, русский для него не родной. С другой стороны, «миллион долларов» и по-чешски «миллион долларов».

Ну куда большее беспокойство вызывал мрачный субъект, сидящий по правую руку от банковского клерка. Она могла побиться об заклад, что уже где-то видела это лицо. Вернее, даже не лицо, а эти красноватые злые глазки, так не характерные для большинства чехов. Но где она могла их видеть? Ведь все последние три месяца она безвылазно сидела дома. В магазине? В банке? В полиции?

Самолет взревел, Даша перекрестилась и сцепила большой и указательный пальцы в кольцо – сия магическая фигура должна была охранять ее в течение всего полета. Самолет заскрипел, затрясся и начал разбег. Тело вжало в кресло, ноги, как и крылья, заходили ходуном, но затем тряска вдруг исчезла и взлетная полоса, мягко оторвавшись от колес, ушла вниз. И в эту секунду, в эту жуткую секунду, когда прошлого уже не вернуть, а никакого будущего на высоте десяти тысяч метров не существует, Даша неожиданно вспомнила, где она видела эти кроличьи глазки.

Вчера в полупустом офисе «Аэрофлота» свободный кассир никак не мог уговорить сухощавого мрачного пана подойти оформить билет. Тот просил подождать и с очевидным внутренним напряжением рассматривал буклеты. Даша вспомнила, как кто-то из персонала вполголоса предложил кассиру вызвать на всякий случай охрану, но тот лишь покачал головой – может, человек ждет важного звонка.

Точно. Сосед Ружички и был тем самым типом, что маячил в зале «Аэрофлота», дожидаясь, пока она купит билет. Черт побери, это ведь означает, что они действительно следят за ней!

Молодая женщина разволновалась уже не на шутку. А может, подойти к ним прямо сейчас? Просто подойти и выяснить, что же такого важного позвало двух джентльменов удачи в дальнюю дорогу?

Знакомство в самолете обычное дело, посему Даша особо не удивилась, услышав прямо над ухом приятный мужской голос:

– Пани не откажется выпить со мной?

Симпатичный молодой чех держал в руках четвертинку красного бордосского вина.

– С удовольствием, – Даша улыбнулась и, не взирая на тревоги, немного приосанилась. А про себя подумала: «Еще успею с этими паразитами разобраться».

Сосед неторопливо налил вино в пластиковый стаканчик и протянул с озорной мальчишеской улыбкой:

– Прошу, молодая пани! Вы русская? Едете домой?

– Да. Что-то в этом роде.

– А я вот решил провести в Москве свой отпуск, – он налил вина и себе. – Так много знаю об этом прекрасном городе, а еще ни разу в нем не был. У вас такие события в стране происходят!

Молодая женщина слегка напряглась. У путешествующих иностранцев существовал пунктик: при виде русского человека их прямо-таки тянуло поговорить о судьбах мира. Вероятно, сказывался недостаток личных политических переживаний. И она уже было собралась сообщить, что политикой ни в каком виде не интересуется, но сосед повел себя не как все: пригубив вино, он с увлечением принялся повествовать о красотах, которые собирался осмотреть в Москве и как ему не хватает хорошего сопровождающего.

– Но вы, наверное, будете очень заняты, – прервал он свой монолог и посмотрел вопросительно.

– От чего же, пару часов я бы нашла, – улыбнулась Даша. – А если еще и удастся раздобыть машину, могла бы и окрестности показать.

– О! – воодушевлено заквохтал попутчик. – Это было бы просто замечательно! С такой прекрасной пани…

«Молодец, – усмехнулась про себя Даша. – На халяву и уксус сладкий».

И она опять вспомнила про счетовода. Эта дрянь, как пить дать, решила завладеть ее миллионом, но подумайте, какая прыть!

Тот, кто хоть раз побывал в Шереметьево-2, не нуждается в подробном описании этой международной панковской тусовки. Вероятно, по замыслу его создателей, крупнейший столичный аэропорт должен был символизировать первый круг ада. Вырвешься – повезло, нет – попадаешь во второй.

Наклонив голову и твердя таксистам с лицами наемных убийц: «Нет, не надо, спасибо, не надо», – Даша благополучно вырвалась на улицу.

– Мы не будем брать такси? – удивленно спросил Иржи, следующий за ней словно хвостик.

– Хотите – берите, – пожала плечами Даша, – я лично рисковать не буду.

– А как же мы будем добираться… – начал он и умолк, увидев рейсовый автобус, давно снятый в дружественной Венгрии с производства.

Народу набилось под завязку. Пахло чем-то неприятным. Чех притих и затосковал. До Речного вокзала ехали молча, видно было, что бедолага впервые задумался о правильности своего решения.

– Ну, вам куда? – бодро спросила Даша, выпрыгивая из автобуса.

– Не знаю, – растерянно ответил ее спутник, – найду какой-нибудь недорогой пансион. Долларов за восемь.

– За сколько?! – молодая женщина разом позабыла про все свои тревоги.

– За восемь, – уже с меньшей уверенностью пробормотал Иржи. – Ну или за десять… А что, будут проблемы?

Даша глубоко выдохнула, не зная, как ответить поделикатнее.

– Проблемы? Нет, конечно. Если вас устроит ночевка в привокзальном буфете.

Чех перепугался не на шутку – перспектива поселиться на вокзале, пусть даже в буфете, очевидно, повергла его в панику.

– А… Может, я…

– Ладно, что-нибудь придумаем, – буркнула Даша. – Но сначала заедем в одно место, попробуем раздобыть машину…

Дверь была обита новым дерматином, однако звонка по-прежнему не было. Даша повернулась к двери спиной и принялась колотить ногой. Последний удар пришелся на что-то мягкое.

– Рыжая! Мать твою! – На пороге, держась за ногу, прыгал худой бородатый мужчина. – Ты что, совсем озверела?

Даша обернулась и охнула:

– Ой, Митрич, прости Бога ради… Но у тебя же звонка нет.

Старый знакомый, морщась, растирал ногу.

– Откуда ты приехала, лимита чертова?! У нас уже давно домофоны во всех подъездах стоят. Надо было просто набрать номер квартиры. Все ж написано…

Даша пожала плечами.

– Ну извини, не заметила. Мы за какой-то бабой зашли.

– Ладно, давайте проходите, – стеная, Димка похромал в квартиру. – Вы вдвоем?

– Как бы, да. Вот, товарищ не заказал гостиницу.

– Понятно, – хозяин квартиры обернулся и внимательно посмотрел на чеха. – Не наш?

– Не-а.

– Понятно, – еще раз повторил Димка и придвинул к холодильнику огромную хозяйственную сумку. – Чего, тебе уже наших мужиков не хватает? – Он принялся складывать в сумку продукты. – А я вот еду к теще на дачу. На все выходные. Гребаную картошку копать. Слушай, сколько я ее перекопал – всех голодающих негров можно накормить. В школе копали, в институте копали, женился, е-мое, опять копаю. Когда это кончится?

– Со смертью, – Даша уселась на диван. – Слушай, Митрич, у тебя «Москвич» еще жив?

Тот на мгновенье застыл с пакетом соли в руках.

– Скорее мертв. А что?

– Дай, если можешь.

Бросив соль в сумку, старый приятель еще раз потер ногу и недовольно покачал головой:

– Ну ты даешь… Вот всем хорошо на Западе, только люди там теряют ощущение реальности. Становятся социальными инвалидами. Рыжая, ты стала инвалидом.

Даша разозлилась:

– А ты кем здесь стал? Эйнштейном? Говори, в чем проблема.

Митрич присел на табурет и с каким-то тайным удовольствием принялся загибать пальцы.

– Он ездит только с вытащенным подсосом – на малых оборотах глохнет…

– Ну и что?

– …Ручной тормоз не работает.