Несовместимые. Книга третья

Телевизор ничего сверхъестественного мне не предложил. Тогда я достала книгу авторства Эрнеста Хемингуэй «Старик и море». Пыталась вникнуть в сюжет, и у меня вроде как получалось, пока я не наткнулась на слова книжного героя Сантьяго: «Хотел бы я купить себе немножко счастья, если его где-нибудь продают». Я захлопнула книгу и убрала обратно на полку. Творчество этого автора полностью отбило у меня желание браться за другую книгу, потому что я точно везде наткнусь на слова, отражающие мою жизнь.

Тогда я прошла на кухню и взялась за готовку. Пока размешивала тесто для пирога, глубоко задумалась о том, как кардинально изменилась моя жизнь и превратилась совсем не в ту, о которой я мечтала по ночам. Мне двадцать два, а я уже наплевала на все те глобальные цели, которые у меня когда-то были, и рвалась их воплотить, какие бы препятствия не стояли.

Если бы он просто ушел от меня, сказав, что больше не нуждается во мне, я бы точно не оказалась в таком ужасном положении, когда хочется постоянно спать и нырять в ванной под воду, чтобы заглушить боль и думать о том, как катастрофически не хватает воздуха. Но он совершил поступок, который разбил и уничтожил меня. Он убил моего отца, ради которого я пошла против своих принципов, и который держал меня на плаву. Когда его не стало, я потеряла весь смысл своих деяний. Просто получилось так, что я боролась ни за что.

«Я всегда буду тебя любить, что бы не случилось».

Я схватилась за голову и закричала, будто мой крик прогонит его слова из моей головы. Если бы я узнала раньше, насколько его любовь фальшива, если бы только поняла, что сильно ошиблась в выборе любимого мужчины, то убежала бы от него. По жестокой иронии судьбы, моим врагом оказался еще и тот, кого я полюбила. Почему моя любовь слепа? Из-за нее я растеряла бдительность. Слишком сильно доверилась.

Деймон был прав во всем…

Я больше не могла себя сдерживать. Направилась в свою спальню, оставляя все приготовления на кухне. Действовала, словно пребывая в тумане. Я сдалась демону, искушающий меня совершить тот же самый отвратительный поступок и уподобиться Дэвису. Он шептал мне на ухо: «Иди и убей. Тогда всем твоим страданиям настанет конец».

Я открыла третий ящик комода и резким движением выбросила оттуда вещи на пол. На дне засверкал черный металл. Я потянулась к рукоятке дрожащей рукой и снова ощутила привычную тяжесть холодного оружия. На самом деле, сейчас он кажется мне еще тяжелее, потому что понимаю, что иду с ним не для того, чтобы пострелять по мишеням.

Оружие хранится у меня на законных основаниях по инициативе Деймона. Прошлое слишком сильно потрепало его нервы, и он не хочет снова видеть меня полуживую, которую вынесли из холодного подвала насильника. Оружие служит самозащитой в случае возникшей опасности, но я не уверена, что сейчас кому-то нужна. Клаус и его род исчезли.

Так или иначе, я приняла его и даже порадовалась тому, что Деймон доверил мне оружие. Это доказывало то, что он не считал меня той, которая хочет свести счеты с жизнью собственными руками. Он лежал в ящике комода больше года нетронутым. Я знала, что оружие не пригодится мне в целях самозащиты, но не подозревала, что придется воспользоваться им, чтобы намеренно убить.

Я переоделась в черные джинсы и майку. Спрятала пистолет в пояс штанов и накинула на себя длинную джинсовую куртку, которая отлично скрывала оружие, закрывая ягодицы. Пока обувалась, до сих пор не могла поверить в то, что собираюсь сделать. Мною управляет что-то другое, потому что я больше не властна над своими здравыми рассуждениями. Я просто пошла на поводу у обиды, боли, ненависти, объединяющиеся в одно огромное скопище, которому практически невозможно сопротивляться – в месть.

Выходя из машины такси, я накинула на голову тканевый капюшон джинсовой куртки и взглянула на серое здание огромных масштабов. От предвкушения своих действий мое сердце забилось сильнее и екнуло, когда на небе загромыхал гром. Я резко подняла голову и увидела, как серые плотные тучи поглощают небо и весь его свет. Ослепительная молния вспорола тучи, словно хлыст. Вокруг все стало каким-то светло-серым отчего здание передо мной казалось устрашающее, чем выглядел несколько секунд назад, перед тем, как природа издала свою самую пугающую и жуткую симфонию.

Тревожное чувство заволокло мою душу. Глядя на небо, я ощущала, как на лицо падают первые капельки дождя. Бабушка с мамой были верующими, поэтому и я последовала по их пятам. Я верю в Бога, просила у Него помощи, но еще никогда не задумывалась о том, что Он может давать мне какие-то знаки. Погода резко ухудшилась, когда я собралась совершить непростительный высшими силами поступок. Он собирается сказать мне таким образом, что я совершаю ошибку.

Снова бросила взгляд на здание. Бог подарил мне слишком тяжелую судьбу, поэтому я не могу Его сейчас слушать и заострять внимание на том, чего Ему не нравится. Мне не нравится моя нынешняя жизнь и хочу изменить ее, потому что Он не хочет этого делать. Все в руках человечества.

В холле здания я прошла через турникет, и он пропищал. Подняла глаза на охранника, который всем своим видом показывал, что мне придется показать все, что спровоцировало этот звук.

Я достала мобильник из кармана.

– У него и чехол металлический, – ответила я твердым голосом. Странно, но я даже не переживала и не дрожала внутри, как это бывало, когда пыталась быть убедительной при лжи.

– Оставьте телефон и пройдите через турникет еще раз, – деловитым голосом потребовал мужчина, и я сжала челюсти от разочарования.

– Марк! Впусти ее! Она здесь часто бывала! Она не угроза!

Я нашла взглядом источник звука. Эти слова выкрикнула девушка, сидящая за столом. Она показалась мне знакомой. Кажется, это та самая девушка, которая принимает посетителей в холле, проверяет запись и, на мою удачу, продолжает работать в компании семейства Дэвис.

Мужчина указал мне рукой вперед, говоря этим жестом, что я могу идти дальше.

– А я Вас сразу узнала! – воодушевленно объявила девушка, когда я приблизилась к ее столу. Она все еще окружена зеленью, и ее уголок продолжает быть уютным. Прочитав имя на бейджике, я улыбнулась.

– Спасибо, что помогла войти, Аврора.

Мне действительно повезло, и теперь я больше уверена в том, что поступаю правильно. Препятствия, как обычно, рассыпаются у меня на глазах, и даже усилия не приходится прилагать.

– Да, у нас усиленная система безопасности отныне. Когда господин Дэвис уехал, господин Смит распорядился установить эти дурацкие турникеты и увеличил охрану компании вдвое. Теперь почти на каждом углу камеры висят.

Я автоматически, с непринужденным видом осмотрела холл и действительно, камеры видеонаблюдения повсюду и снимают с самых различных ракурсов. Джон намного осмотрительнее и осторожнее Эдварда. Он не надеется на то, что у него девять жизней и ими можно разбрасываться.

– Вас давно тут не было.

Я снова посмотрела на девушку и ответила со слабой улыбкой:

– Не было необходимости заезжать. Как ты упоминала, господин Дэвис уезжал.

– Да, точно. Я сообщу Эмили, что Вы поднимаетесь, – сказала она, хватаясь за трубку телефона.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила я и направилась к лифту.

Нажав на кнопку последнего этажа, я засунула руки в карманы джинсовой куртки и сжала там кулаки. Ногти больно впились в ладони, и я сглотнула. Чем ближе я была к приемной, тем сильнее начинала нервничать. Чем ближе я была к нему, тем меньше кислорода употреблял мой организм.

Закрыв глаза, я глубоко втянула в себя необходимого воздуха и судорожно выдохнула через рот, убеждая себя, что ненависть сильнее страха снова предстать перед ним. Я прислушалась к своему сердцебиению и поняла, что он стучит слишком быстро. Если он услышит эти гулкие удары, то точно поймет, что мне страшно подставлять к его сердцу дуло пистолета.

Двери лифта распахнулись, и я шагнула в приемную.

– Элла, здравствуй! – Я не ожидала, что Эмили подбежит ко мне и обнимет. Неуверенно я подняла руки и погладила ее по лопаткам, выдавливая из себя улыбку. – Давно не виделись.

– Точно, – поддержала я ее разговор, и мы посмотрели друг на друга.

– Ты изменилась.

– А ты нет.

Эмили усмехнулась, и я поджала губы после своей резкости. Мне сейчас абсолютно не до разговоров, и я не контролирую, что говорю. Мои руки уже дрожали от нервоза, и я боялась, что буду держать пистолет неуверенно. Постоянно поглядывала на дверь его кабинета и буквально рвалась туда всем естеством.

– Надеюсь, это не очень плохо.

Я погладила ее по плечу.

– Я имела в виду, что ты прежняя красавица, – смягчила я свою резкость этими словами, снимая капюшон.

– Спасибо, – смущенно улыбнулась она. – Не буду тебя задерживать, проходи.

Эмили заметила мою нетерпимость быстрее оказаться в кабинете и освободила мне дорогу.

Я приблизилась к огромной двери и схватилась за ручку, сжимая ее. Закрыла глаза, прислоняясь лбом к дереву, и тихо выдохнула. Он слишком близко, отчего я не могу дышать спокойно и ровно, а мое сердце сходит с ума.

Я дернула за ручку, и передо мной распахнулась дверь. Как только зашла в кабинет, поняла, что здесь ничего не изменилось. Но это не важно. Важен мужчина, которого я быстро нашла глазами и неотрывно продолжала смотреть на него. Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной.

Эдвард был не один. Он вместе с Джоном осматривал какие-то бумаги, стоя рядом со своим столом. На его лице промелькнуло удивление, когда он увидел меня. Джона полностью ошарашило мое появление. Он даже выронил бумаги, которые хаотично разлетелись по полу.

Грудь сдавило, и я, тяжело дыша, оторвалась от двери, медленно шагая к Эдварду. Он молча выжидал меня, будто образовавшееся напряжение в кабинете отобрало у него возможность говорить. Даже при первой нашей встрече после его приезда я так и не услышала тот самый голос, который проникал мне под кожу и заставлял трепетать мое сердце. Я пока не знаю, как отреагирую на него сегодня при таких ужасных обстоятельствах.

Я остановилась в пару шагов от Эдварда, который продолжал неотрывно смотреть на меня. Тот же теплый взгляд, который сейчас мешает мне достать оружие, но я не должна стать жертвой его очередных манипуляций, а обязана довести свое дело до конца. Голос ненависти, который сейчас сильнее всего, снова заорал внутри меня и подтолкнул резким движением вытащить пистолет из пояса и выставить дуло перед Дэвисом.

Джон испуганно вздрогнул и автоматически потянулся к своему пистолету, но остановился, вспомнив, что перед ним стою я, Элла, его друг, рядом с которым он был все эти годы и видел, как я страдаю, сгорая в огне боли. Он замер, глядя на меня с неподдельным состраданием.

Эдвард Дэвис же даже не дернулся. Он продолжал пронзать меня своим теплым взглядом, из-за чего на глаза навернулись слезы. Его этот взгляд всегда усыплял мою бдительность, и он об этом знает. Я отдавалась ему под натиском этого взгляда. Он успокаивал меня.

Я сильнее сжала рукоять пистолета, напоминая себе о том, что прошлое с ним было иллюзией. Все было фальшью, и отец был прав в том, что я всего лишь выгода для Дэвиса. Я напомнила себе о том, что должна убить его, чтобы навсегда избавиться от источника своих страданий.

– Элла, опусти пистолет, – прохрипел Джон и поспешно прочистил горло. Он был в ужасе, когда смотрел на оружие в моих руках, который я направляю на его друга. – Ты совершаешь большую ошибку.

– Оставь нас, – пробрался голос Эдварда в мое сознание, и мое сердце замерло.

Я сжала челюсти, чтобы не расплакаться, потому что поняла, что его голос действует на меня так же, как и раньше. Он смотрел прямо в мои глаза, и я видела, как теплота в янтарных омутах смешивается с сожалением и чувством вины. Меня злили эмоции в его глазах, которые я могла прочитать.

– Ты спятил!? – с испугом и непониманием воскликнул Джон. – Она неуправляема. Позволь мне отговорить ее.

Джон знал, что имеет на мое состояние некое влияние, и сейчас решил воспользоваться своим навыком. Но сегодня он не сможет меня успокоить и переубедить опустить пистолет. Моя обида слишком сильна. За много месяцев она затихла, но как только я увидела Эдварда, возросла с новой силой.

И я не упустила тот момент, что Джон просил разрешения у Эдварда увести меня. Это осознание пощекотало мои нервы сильнее, чем взгляд Эдварда. Я не его собственность, но другие словно об этом забыли.

– Выйди, – снова потребовал Эдвард, не отрывая от меня своих глаз.

Джон шумно вздохнул и пробормотал что-то вроде «сумасшествие», когда покидал кабинет.

Он оставил нас одних. Эдвард молчал, ожидая моих речей. Или ему просто нравится стоять так перед пистолетом в тишине.

– Не смотри на меня так, – почти приказывала я и удивилась силе своего стального голоса, ведь внутри меня все дрожит, как и рука с пистолетом.

– По-другому не умею, – сказал он с нежностью.

– Хватит манипулировать мною.

– И в мыслях не было. Я совершенно открыт перед тобой. Я настоящий.

– Ты мне врешь! – вскрикнула я и поджала губы, чтобы задержать слезы, которые так и намеревались выйти из моих глаз. – Меня тошнит от твоего вранья.

– Элла, я знаю, как сильно ты ненавидишь меня…

– Не знаешь!

– …но ты должна знать, что мои чувства к тебе никогда не были фальшью. Я любил и люблю тебя искренне.

– Замолчи! – Я потрясла пистолетом перед ним.

Мое тело уже била неконтролируемая дрожь, будто я стою на морозе. Руки онемели от того, насколько они стали холодными. Я теряю контроль над собой. Эдвард нажал на нужные рычаги, чтобы снова отобрать мою злость.

У меня закружилась голова, и я пошатнулась, но у меня все еще хватало сил, чтобы держать перед ним пистолет. Другой рукой я схватилась за шею, когда поняла, что снова возникает удушье.

– Элла!

Лицо Эдварда исказилось от страха. Он потянул свои руки, чтобы ухватить меня, но я выставила свою руку вперед, напоминая Эдварду о том, что все еще способна держать себя подальше от его рук, как бы не хотела снова почувствовать их на себе. Эдвард Дэвис растерялся, когда увидел меня настолько беспомощной и слабой, а сама себя я ненавидела за проявленную уязвимость. Он и раньше терялся из-за моих слез и не понимал, как поступить, но сейчас все намного хуже.

Я задыхалась. Закрыла глаза и начала судорожно вбирать в себя воздуха, медленно выдыхая. Чувствовала на себе пристальный волнительный взгляд Дэвиса, но он продолжал стоять на месте, как я и повелела жестом руки.

– Ты не можешь играть на моих чувствах. Я не позволю, – тихо проговорила я, открывая глаза, когда привела себя в норму.

Заметив, что мне полегчало, Эдвард выдохнул. Его напряженные плечи расслабились. Он снова стал собранным. Его не пугает мой пистолет, направленный на него. Эдварда напугало мое шаткое состояние. Меня бесит его поведение.

– У меня не было этого в планах.

– Не было в планах, но получилось спонтанно? Сначала ты уезжаешь, а потом возвращаешься. Разве не играешь?

– Тебе было лучше, когда меня не было? – Его твердый голос вдруг надломился, и в него просочилось эхо боли.

Я продолжала выдерживать его теплый и нежный взгляд и не опустила глаз, когда решила высказать тяжелую правду, стараясь быть убедительной, как и раньше, потому что эта правда пронизана нитями лжи. Я приложила титанические внутренние усилия, чтобы принять ее.

– Да. Я училась заново жить без тебя. Боролась с зависимостью. И своим появлением ты все испортил.

Я сглотнула. Эдвард молчал. Я заметила, как заиграли желваки на его щеках, когда он сильно сжал челюсти. Его губы дрогнули в слабой усмешке, и я поняла, что он мне не поверил. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Эдвард, как никто другой, знает о том, какой убедительной я умею быть, и только он в силах найти различие между моей настоящей правдой и ложью, которую я превращаю в правду силой убеждения.

Он шагнул ко мне, и я вздрогнула. Сделал еще один шаг, и я попятилась. Тогда Эдвард схватил меня за вытянутую с пистолетом руку и притянул к себе. Дуло пистолета врезалось прямо в его грудь, туда, где бьется сердце. Эдвард сжал мою руку, и по моему телу прошла судорога, когда я ощутила его тепло. Своим большим пальцем он накрыл мой указательный палец, которым я держала курок. Мои глаза округлились от ужаса, и я сглотнула.

– Тогда убей меня, – проговорил он твердым голосом в приказном тоне.

По моему телу поползли мурашки. Сердце в груди забилось со скоростью света. Я посмотрела на пистолет, прикованный к его груди, и прислушалась к своим ощущениям. Я чувствовала, как сильно бьется сердце Эдварда, и сначала подумала, что это из-за пистолета, который может отнять его жизнь в любое мгновение. Но когда подняла глаза на его лицо, мое предположение испарилось и появилось убеждение. Его сердце так сильно бьется, потому что я стою перед ним.

Что со мной не так? Я могу выстрелить и покончить со всем этим кошмаром. Пусть сяду за решетку, но моя жизнь все равно не станет лучше. Смотря на него, во мне вспыхивают прежние чувства, которые я закапывала в дыре, пробитой болью. Я снова в полной мере понимаю, что люблю этого человека и не могу с собой ничего поделать. Прошлое, где мы были вместе, и я купалась в счастье рядом с ним, снова захватывает меня в свой плен, и я забываю о страшном настоящем.

Потом я вспоминаю аэропорт и его признание. Ненависть снова врывается с такой силой, что сметает все на своем пути.

Эдвард Дэвис привык получать лишь выгоду для себя. Он думает, что во мне сейчас проснется желание отступить, и я снова превращусь в ту девушку, которая расплывалась от каждого его слова. Он думает, что во мне проснется вина после его действия приложить дуло пистолета к своему сердцу. Думает, что я сейчас разревусь и буду говорить себе, какую ошибку совершила, а он начнет успокаивать.

Знаю, что смерть никогда не пугала его. Жизнь для него страшнее любого наказания.

Я выдернула свою руку и отошла на два шага назад от него. Опустив пистолет, я ухмыльнулась.

– Нет. Слишком просто. Смерть для тебя – это освобождение. Ты устал от этого мира, но я не позволю тебе уйти так просто. Живи и продолжай ощущать на себе весь груз своих мрачных деяний, Дэвис.

– Все меркнет перед одним несбыточным желанием поцеловать тебя, Элла.

Я сжала челюсти, когда поняла, что его слова вызвали забытое, но знакомое тепло, переливающееся в моем организме.

– Отныне нам мало одного города. Я хочу, чтобы ты снова уехал.

– Этого не будет, – непринужденно ответил Эдвард, убирая свои руки в карманы брюк.

– Что ты хочешь? – вскинула я руками.

– Вернуть тебя себе, очевидно же.

Я выпучила глаза от его прямолинейных слов. Как выброшенная на сушу рыба, я шевелила губами, пытаясь найти твердый аргумент на его фразу.

– Зря потеряешь время! – выплюнула я, раздраженная, и развернулась, чтобы покинуть его кабинет.

– Я так не думаю. Сегодня я удостоверился в том, что твоя любовь ко мне прежняя, хотя я в этом и не сомневался, – бросил он мне в спину.

Я схватилась за ручку двери и приложилась лбом к дереву. Затем повернулась к нему лицом и со всей серьезностью сказала:

– Ты убил моего отца. Думаешь, после этого я снова буду с тобой?

Эдвард помолчал некоторое время, пребывая в раздумьях.

– Я смогу вымолить у тебя прощение.

Да что у него в голове? Что не слово, тем сильнее он меня удивляет. Его заявления за гранью здравомыслия! Он сказал мне это настолько спокойно, будто не имеет к убийству моего отца никакого прямого отношения. Насколько нужно быть черствым?

– За это не прощают, а мстят.

– Так отомсти, – буквально потребовал Эдвард, в упор глядя на меня с решимостью. Это значит, что он не собирается отступать от своей затеи.

Я покачала головой, уже еле сдерживая слезы. Как можно любить и ненавидеть одновременно?

– Уезжай, – буквально взмолилась я.

– Прости.

Я шумно втянула воздух, убрала пистолет за пояс и выбежала из кабинета в слезах, пробегая мимо Джона в приемной.

Глава 5

Эдвард

Я устало откинулся на свое кресло, когда за Эллой захлопнулась дверь так, что внутри меня все затряслось.

Я не испугался ее пистолета, который Элла неуверенно направляла на меня дрожащей рукой. Я испугался ее пустого взгляда, пронизывающий меня насквозь, как северный холод. От такого ее взгляда болит моя душа и сжимается сердце, что становится тяжело дышать. Элла, видимо, догадалась, когда я прижал дуло пистолета к своему сердцу, что мне плевать на любое оружие, которым она захочет стереть меня с лица земли, только бы облегчить свое существование.

Именно существование. Элла не живет, и это я увидел в ее тусклых безжизненных глазах. Я снова склоняюсь к тому, что совершил ошибку, соврав и оставив ее наедине с убивающей болью, и сейчас не имею понятия, как все отгребать. Я готов принять от нее любое оружие, какое бы оно опасное не было. Но мне будет тяжело ловить на себе холодный и ненавистный взгляд Эллы, поэтому подсознательно уже ищу пути спасения и решаю не сталкиваться с Эллой слишком часто, пока буду разбираться с тем, как вернуть ее себе без новых потрясений.

Из мыслей меня вырывает Джон, резко врывающийся в мой кабинет с испуганным выражением лица. Я равнодушно наблюдал за тем, как он, шатаясь и постоянно оглядываясь на дверь, шагает вперед.

– Я чуть не поседел! – вскрикнул он, приближаясь к моему столу.

– Правда был уверен, что Элла выстрелит в меня? – сухо спросил я, подвигаясь ближе к столу на своем кресле, и открыл ноутбук.

Я старался сохранять невозмутимое выражение лица и спрятать свои расшатанные до критической точки чувства после необычной встречи с Эллой подальше.

– Конечно! Ты что? Не видел ее безумного взгляда?

Видел. А еще меня снова поглощало желание прижать ее к себе, чтобы заглушить мучающий крик тоски в груди. Все остальное меркло перед моими внутренними убеждениями и желаниями.

Я молчал и не озвучивал свои мысли, упираясь локтем в стол и подперев указательный и средний пальцы к виску, сосредоточенно смотря на экран ноутбука, но при этом бесцельно листая старые контракты на строительство, заключенные несколько лет назад с клиентами.

– Я должен был предвидеть ее шаг. – Теперь я медленно поднял на Джона глаза. Он горько усмехнулся с ошарашенным выражением лица. – Я поставил такую систему безопасности, а она проникла сюда с пистолетом! – Джон показал рукой на дверь, словно указывал на невидимую Эллу, которая вышла через нее буквально три минуты назад. – Теперь точно жалею, что недооценивал ее.

Я снова посмотрел на экран ноутбука, моментально вспоминая о всех действиях Эллы несколько лет назад, когда она была под моим крылом. Я тоже воздерживался и не планировал видеть в ней всемогущую. Но после ее встречи с Шамилем, передумал недооценивать ее возможности.

Элла умела многое в силу своего дара убежденности и продолжает пользоваться своими редкими возможностями против остальных. Каким-то образом мне в силу было проникнуть через толстую стену ее убедительных слов и взгляда, и сегодня я снова проверил это. Она попросила меня уехать обратно, но я видел иное. Я отчетливо видел в этот момент блеск тоски в ее глазах и слышал тихий голос глубины ее души, который молил меня не уезжать. Это не самовнушение, потому что я не хочу терять ее. Это реальность, от которого Элла желает избавиться, но у нее никак не получается.

Мы твердили себе, что несовместимы, но судьба со своим отвратительным чувством юмора решила поиграть и теперь мы в тупике, потому что нити, что связывают нас, слишком прочные. Они тянутся, и это болезненно, но не рвутся, продолжая возвращать нас друг к другу.

– Давай поработаем, – хрипло вырвалось из меня.

Это единственное, что может спасти меня от неутихающих мыслей об Элле.

Джон раздраженно вскинул руками.

– Кто бы сомневался. Эд, ты в тень превращаешься и долго на одной работе не выдержишь. Делай что-нибудь уже, черт тебя дери.

Я поднял на Джона глаза и, не долго молча, ответил:

– Сделаю.

Джон недоверчиво посмотрел на меня. Затем быстро оторвал от меня печальный взгляд и сел на свое кресло напротив меня.

К вечеру мне позвонила Эльвира и потребовала приехать в наш семейный дом. Это рано или поздно должно было произойти, потому что я так и не встретился с Мартой. Уверен, что в ее глазах я теперь другой. Ей открылась вся правда, и я до сих пор не знаю, как Марта ее приняла и насколько все трагично. В глубине души я не хочу, чтобы эта женщина меняла ко мне свое отношение, но в то же время голос моего эгоизма утихает под гнетом орущей совести. Я не имею права требовать от Марты теплого, как раньше, отношения ко мне.

Когда я приехал, не мог поднять на нее глаза, опуская их в самый низ, в пол, поскольку Марта значительно ниже меня. Я стоял перед ней, как провинившийся мальчишка, и ждал, когда она начнет меня отчитывать или вовсе даст пощечину.