Разум. Том 3. Возвращение

– Капитан Русс прав. Я поднял архивную базу данных по звезде С10334674цх. Так вот, расстояние от светила до указанных планет действительно такое, что назвал капитан.

Крун Ширкон грузно встал со своего места и несколько раз прошёлся вдоль стола. Неожиданно он остановился рядом с Руссом и буквально навис над ним.

– Брат, ты что-то говорил о Фаэтоне…

– Да, как я уже говорил, между орбитами Марса и Юпитера, разумеется, в наше время имеется мощный астероидный пояс. Наши учёные высказывали предположение, что на его месте была орбита ещё одной планеты – того самого Фаэтона.

Седи Бермон, не проронивший за это время ни слова, воскликнул:

– Ким, выходит одна из планет вторгшейся звёздной системы столкнулась с Фаэтоном…

– …и в результате этой космической катастрофы обе столкнувшиеся планеты распались на фрагменты, – продолжил его мысль Русс, – причём часть из них выпала на поверхности ближайших планет, в том числе и на Землю, вызвав на ней катаклизмы, которые можно сказать, опрокинули её и она поменяла полюса, тектонические плиты пришли в движение, разрывая Гондвану и образовывая новые материки. Может именно во время катастрофического столкновения Земля поймала своим притяжением один из планетоидов, который мог принадлежать чужой звёздной системе, что в свою очередь тоже могло привести к грандиозной катастрофе.

Тем временем Тару-а-Зату продолжал мучить свой комп. Все выжидательно уставились на него. Перепонки век тзельмпена буквально трепетали от волнения.

– Расчёты показывают, что массивные тела вторгшейся звёздной системы, за счёт собственной массы и инерционной составляющей должны были сдвинуть орбиты планет Солнца именно на те величины, которые мы рассмотрели на примере Венеры и Земли.

Теперь все вопросительно уставились на круна Ширкона. В конце концов, Тару хоть и руководитель экспедиции, но он, прежде всего учёный, а за капита-ном «Ариэнты» было последнее слово в управлении и навигации крейсера. Эн со вздохом уселся обратно в своё кресло. Ким расслабленно откинулся на спинку своего кресла и немигающе уставился в потолок. В зале повисла напряжённая, тревожная тишина…

Вскоре Ким, сославшись на плохое самочувствие, ушёл в свою каюту и забылся в тяжёлом, странном сне. Ему, уже пленённому огунами, примеряют на шею браслет-ошейник и дают выпить какую-то мерзкую жидкость. Он видит себя полулежащим в кресле с откинутой горизонтально спинкой. Двое огунов, одетых в темнозелёные халаты о чём-то тихо разговаривают на своём языке и время от времени слегка похлопывают Кима по плечу, проверяя видимо, заснул он или нет. Ким делает вид, что уже крепко спит, но через смежащиеся ресницы из последних сил наблюдает за действиями врачей. Наконец, один из них подходит к большому металлическому сейфу, открывает его, достаёт с верхней полки небольшую коробку, из которой извлекает миниатюрную капсулу с жидкостью, похожую цветом на кровь. Второй огун что-то говорит первому, оба беззлобно смеются, посматривая на человека, лежащего без движения. Последнее, что увидел Ким и что понял своим ускользающим сознанием, это то, что врач осторожно влил содержимое капсулы в капельницу и ввёл катетер в вену на его руке.

Проснувшись в холодном поту, Ким наскоро привёл себя в порядок и поспешил разыскать капитана «Ариэнты».

– Эн, я рассказывал тебе, каким образом попал в плен к огунам и чем там занимался. Но вот только сейчас мне стало ясно, почему дважды я превращался в безвольную куклу, причём в самые решительные моменты.

Круна это признание нисколько не удивило. Их братья, союзники по борьбе с огунами, были в глазах решительных крунов, расой не слишком храброй и мнительной.

– Тебя укусила муха или ты случайно, но сильно ударился головой?

– Мне приснился сон, который многое объясняет, – парировал Ким, – эта проблема постоянно сидела у меня в голове и немудрено, что из закоулков па-мяти всплыли моменты, дающие возможность для предметного анализа.

Крун скептически фыркнул.

– Брат, сны, во всяком случае, для нас, крунов, это ни о чём не говорящая призрачность, фикция. И вообще, я не отношу себя к специалистам – толкователям явлений эзотерического и экзотерического характера.

– Я не требую от тебя их толкования, да и сам не возьмусь за это. Но в одном уверен – сон всплыл в моём сознании или подсознании, как напоминание о том, что со мной сделали огуны. Я был рабом, пленником, личной вещью Эользула Буна, командора императорского флота огунов. У меня, как и положено рабу в их мире, на шее висел специальный браслет-ошейник. Служба слежения империи, таким образом, отслеживала перемещения своих рабов. В случае агрессии против хозяев, ошейник сдавливал горло и его носитель погибал от удушья. Но с этой электронной железкой, умельцы из Сопротивления на Рхине мне помогли справиться. А вот сон… Он напомнил мне, что со мной сделали кое-что другое. Когда со мной врачи проделывали эту процедуру, я был почти в бессознательном состоянии. Но теперь я точно вспомнил, что мне в кровь ввели нечто чужеродное и сверхминиатюрное. И вот это нечто заставляло меня совершать страшные, я бы сказал – предательские поступки. И пока эта гадость во мне, опасность моих неадекватных действий остаётся.

– С чего ты это взял? Ты прошёл полный курс обследования после того, как тебя скрючило во время боя там, у Луры. А наша медлаборатория по своему оснащению не уступает лучшим клиникам Понтиака. Ким согласно кивнул головой.

– Всё это так. Но то, что произошло тогда, у Луры нельзя списать на мой вдруг появившийся старческий маразм или внезапный припадок. Поверь, я этими недугами не страдаю. Нет, сон дал мне подсказку…

И Ким подробно описал круну, что же с ним на самом деле происходило в моменты наступления этих самых «припадков». Причём большую часть своего повествования он основывал на рассказах своих друзей из экипажа «Ласы», так как в своих воспоминаниях обнаружил странные и необъяснимые провалы.

Ширкон яростно потёр свой загривок.

– Для меня всё более очевидной становится версия, что этот чёртов «Фатум» и, возможно, его капитан, как-то причастны к тому, что с тобой происходило.

Крун встал с кресла и по своему обыкновению принялся сновать из угла в угол, вынашивая ускользающую мысль. Внезапно, на полушаге, крун раз-вернулся и гулко припечатал свою ладонь к столу.

– Брат, пора отбросить все сомнения. Я уверен, что огуны, которые шли по нашему следу, знают о тебе что-то такое, чего не знаем ни ты, ни я.

–?!

– Смотри! Мой штрафник, вахтенный офицер Пернон засекает какое-то неизвестное небесное тело, прошедшее по теневой стороне Луры. Если бы это был метеорит или любой другой космический булыжник, то мы запеленговали бы взрыв при его падении. Ухода этого тела от Луры спутники не зафиксировали. Дальнейшие события отвлекли всех нас, в том числе и меня, от подробного расследования инциндента, а зря…

– А тут ещё нападение на бронекатер…

– К которому, как оказалось, чезы-колонисты не имели никакого отношения. И снова всё прошло тихо и бесследно, прямо мистика какая-то. Теперь этот случай с твоей взбунтовавшейся рукой. Я уж не говорю о последнем случае. Конечно, фрегат не чета нашему крейсеру, там нет даже мало-мальски оборудованной мастерской и необходимых приборов и запчастей… А грабёж нашего бронекатера позволил им сделать из награбленных приборов устройство, с помощью которого огуны могли манипулировать тобою!

Ким поднёс к глазам свои ладони, повернул их тыльной стороной, словно пытаясь что-то рассмотреть и глубоко вздохнул.

– Эн, со мной всё ясно. Мне нужно будет пройти более тщательное обследование и, возможно, пойти на полную фильтрацию крови, хотя это принеприятная процедура. Меня вот что до сих пор напрягает. Как это корабль, или корабли огунов, преследующих нас, остаются невидимыми для современных средств обнаружения, установленных на «Ариэнте»?

Крун при последних словах человека снова встал в охотничью стойку, а затем резко нагнулся над селектором:

– Тару, дорогой, вы захватили образцы породы с Капы?

– Разумеется.

– А исследование этих образцов проводили?

– Да, еще, будучи на её орбите.

– Так какого…

Шерсть на загривке круна стала угрожающе подниматься, но он подавил спонтанную вспышку гнева. Начальник экспедиции не обязан отчитываться по исследованию каждого образца, каждого нового вида живой и неживой природы. Это делалось только по запросу, в том числе и запросу капитана «Ариэнты».

– Что вы можете сообщить о результатах исследования образцов породы с Капы?

Эн даже затаил дыхание, чтобы не пропустить ответ тзельмпена.

– Сами минералы ничего особенного из себя не представляют. Правда, один из них, в очищенном от примесей виде, даёт тончайшую плёнку-амальгаму с удивительными свойствами. Любой предмет, покрытый ею, становится абсолютно невидимым. Так что оборонное ведомство Кольца этот минерал явно заинтересует…

– Ну огуны, ну бестии…

Только и смог произнести капитан «Ариэнты», хотя Ким заметил, как словно тяжёлый камень упал с плеч этого огромного отважного существа. Да и для человека теперь многое стало понятным и объяснимым…

Ещё на подлёте к Земле, оба капитана решили подстраховаться. Отныне два корвета, ведомые крунами, постоянно дежурили в ближнем космосе, находясь всё время на связи, как между собой, так и с крейсерами экспедиции.

ГЛАВА 6

Энке беззвучно глотал воздух широко открытым ртом и никак не мог надышаться. Накатывающиеся после пробуждения волны удушья не отпускали и парализовывали волю. Непослушные, одеревенелые пальцы никак не могли справиться с фиксаторами лямок антиперегрузочного корсета. Фрегат трясло крупной дрожью и было удивительно, что он до сих пор не развалился на мелкие кусочки. Тибор уже в который раз проклинал себя за то, что не смог уговорить капитана отказаться от прохода через эту чудовищную Спираль.

– Командор, вы не хуже меня знаете, что фрегат конструктивно не подходит для перемещения через поля смещения времени и пространства. Нас просто размажет по стенкам ещё до того, как мы войдём в горло воронки!

Эользул Бун вяло отмахивался.

– Не паникуй, Тибор. Мы ведь прошли две предыдущие Спирали? Пройдём и эту! Там в этих чёртовых червячных проходах, если ты успел заметить, живут маленькие такие белые пушистики. Ну, ещё раз пообнимают нас, расцелуют и в задницу пнут. Не дрейфь. Всё будет как обычно. Миссия у них видимо такая – сберегать даже такие жалкие души, как наши. Оденемся в кокончик и вперёд! Мы теперь уж точно, как ниточка за иголочкой. Куда светляки, туда и мы, другого пути у нас нет. И я не отстану от светляков, даже не надейся…

– Даже если эти пушистики и перенесут нас в другой мир, мы можем оказаться лёгкой добычей по ту сторону…

– Ты имеешь в виду хреновое положение с энергозапасом?

Бун мрачно захрустел суставами своих тонких пальцев и задумчиво потеребил загривок. Но уступать штурману он не собирался.

– Вот что, Энке. Выведи половину энергопакетов из цепи и как только мы пройдём эту милую вороночку, переключи всё энергопитание на них.

Тибор даже растерялся, услышав такое от своего бывшего кумира.

– Но командор, усечённая схема питания не потянет все корабельные установки жизнеобеспечения. Большинство членов экипажа будет обречено…

Эользул жёстко посмотрел штурману в глаза.

– Делай то, что я сказал! Даже если передохнет половина этих дармоедов, даже если мы останемся только вдвоём с тобой, мы будем там же, где и светляки, чего бы это нам ни стоило. Назад пути нет. Только вперёд! Пойми, Тибор, так жестоко мы должны поступать потому, что сами не сможем найти дорогу домой. Так какая разница – тридцать огунов погибнет, половина или треть?

Энке наконец снял опротивевший корсет и шатаясь, встал с кресла пилота. Акустик Оммер, грузный, с почти квадратным телом огун, несший вместе с Энке вахту во время перехода через Спираль, лежал без движения на полу, за своим креслом. Нагнувшись над ним, Тибор заметил застывшие потёки крови у носа и ушей Оммера. Он нащупал сонную артерию на шее акустика и понял, что ему помощь уже не нужна. На Энке снова нахлынул приступ тошноты. Голова нестерпимо раскалывалась от боли. В ушах, особенно при сглатывании, что-то громко щёлкало. И всё же до него окончательно дошло, что он жив, где он находится, и кого он хотел бы видеть только мёртвым.

Медленно, цепляясь за стенки коридоров, он добрёл до каюты Эользула Буна. И первым, что он увидел, открыв дверь каюты с помощью своего электронного ключа, был зрачок дула плира, смотрящего ему прямо в лоб.

– А-а, это ты, Тибор? Рад, искренне рад, что ты не сдох в этой передряге. А я вот едва не окочурился. Входи, что стоишь на пороге?

Бун расслабленно махнул рукой и с помощью штурмана, натужно кряхтя, выбрался сначала из гамака, а затем освободился и от перегрузочного корсета, изготовленного с учётом его внушительного загривка, образующего безобразный горб.

– Командор, Оммер погиб.

– Боюсь, сынок, что Великий Ядрас забрал не только одного Оммера.

Бун, пошатываясь от слабости, сделал несколько шагов к бару, достал из него непочатую тубу, сорвал зубами пробку и, сплюнув её на пол, надолго присосался к ней, булькая зулем. Оторвавшись от неё, он рывком протянул её Энке.

– Что смотришь на меня? Неважно выгляжу? Ты тоже смотришься как обсосанный окурок. Выпей, выпей. Перед обходом корабля тебе это поможет, поверь мне на слово, и давай помолимся Великому Ядрасу, чтобы живыми на фрегате оказались ещё хотя бы двое-трое сукиных детей.

Живительный напиток действительно подействовал. Во всяком случае исчезло противное щёлканье в ушах, да и тошнота отступила. Хотя голова у Тибора по-прежнему раскалывалась от боли. Трупы огунов, лежащих в самых разных позах, стали попадаться за первым же поворотом коридора. Но Энке не останавливаясь, шёл к двухместной каюте, где обитали Тьер и Гарс. Долговязый Гарс сидел в своём гамаке, спустив на пол ноги, и раскачивался из стороны в сторону, мыча от боли. Тибор меланхолич-но перевёл взгляд на противоположную стенку. Тьер лежал в гамаке неподвижно, как замороженная мумия. Энке уже собирался нащупать пульс на руке матроса, но тот вдруг сонно забормотал и даже улыбнулся во сне!

У штурмана отлегло от сердца.

– Ну и живуч, каналья!

Тибор бесцеремонно растолкал Тьера, и когда тот окончательно пришёл в себя, приказал:

– Приведи Гарса в чувство, и сейчас же займитесь поиском и отстрелом трупов, иначе мы скоро погибнем от трупного смрада, да и при преследовании светляков они нас выдадут с головой.

Тьер выдал своему товарищу несколько звонких пощёчин, а затем вытащил из нагрудного кармана небольшой пузырёк, открыл его и сунул Гарсу под нос.

– Штурман, похоронной команде полагается пропустить стаканчик-другой зуля. Как-никак мы будем иметь дело с трупным ядом и всякое такое…

Матрос снова развернулся к своему товарищу, который хоть и открыл глаза, но всё также монотонно раскачивался из стороны в сторону.

– Дружище, не раскачивай корабль, а то по твоей милости ещё перевернёмся кверху пузом…

Энке, оставив Тьера доводить своего друга до кондиции, продолжил обход и обнаружил ещё двух живых огунов. Один из них, кок Цандор лежал в гамаке в обнимку с наполовину обглоданным куском полусырого мяса на крупном мосле.

– «Бедолага, решил хоть перед смертью нажраться до отвала».

Но «бедолага», очнувшись от неласкового прикосновения штурмана, первым делом попытался спрятать мосол за своей спиной. Тибор примирительно похлопал его по плечу.

– Ладно, ладно, Цандор, потом дожуёшь свою заначку. А сейчас ноги в руки и помоги Тьеру с Гарсом навести санитарию в помещениях. У нас большие потери.

На счастье Тибора, последним, кого он обнаружил живым, был сменщик Оммера, акустик Двили. В его каюте стоял тошнотворный запах. Напарник по каюте висел в своём гамаке лицом вниз и был мертвее мёртвого. А Двили, бледный как сама смерть, облёванный с головы до ног, тупо смотрел на штур-мана и похоже-совершенно не понимал о том, что тот ему говорил. Энке вздохнул, вынул плоскую фляжку из своего кармана и, сделав из неё несколько глотков, насильно заставил акустика выпить остальную жидкость. Только после этого мутный взгляд Двили стал приобретать осмысленное выражение.

– Так ты понял, Двили? Быстро приводи себя в порядок и марш в боевую рубку. Слушай космос, иначе светляки, если они тоже оказались здесь, возьмут нас голыми руками, пока мы тут очухаемся от избытка адреналина.

Брезгливо вытирая ладони антисептическими салфетками, штурман зашагал обратно и вскоре тяжело ввалился в каюту Буна.

– Это ужасно, командор! Из сорока семи огунов в живых осталось шестеро, включая нас.

– Тьер жив?

–Удивительно, но Тьер спал и даже улыбался во сне!

– Кто бы сомневался! Он же с Ноды. Есть такая полуживая-полумёртвая планетка за Жадером. Тамошние жители, все как один – экстремалы, ничем не проймёшь.

И тут же без всякого перехода предложил:

– Помянем?

Энке безразлично пожав плечами, проследил, как зелёный ручеёк зуля потёк в фужер.

– Как же мы теперь, командор? На корабле двенадцать боевых постов, а нас шестеро. Мы просто физически не сможем отразить нападение, а уж вести бой…

Бун медленно сквозь зубы цедил зуль и, казалось, не слушал штурмана. Наконец, он сфокусировал свой взгляд на переносице Энке.

– История войн знает немало примеров, когда битвы выигрывались не числом, а уменьем. Не забывай – на нашей стороне гарантированная невидимость. Светляки понятия не имеют о свойствах октия. А невидимость даёт нам возможность внезапно атаковать, и при благоприятных обстоятельствах мы сможем даже уничтожить их основной крейсер.

Энке сам был опытным боевым офицером и бред, который нёс этот пропившийся командор, его не вдохновил.

– Крейсер несёт на себе три железных птички, каждая из которых может нас расклевать. Да ещё эта «игла»…

– И всё равно, если нам будет суждено погибнуть, мы разнесём в пух и прах хотя бы один из кораблей противника!

Капитан уже успел изрядно накачаться зуля и перестал адекватно воспринимать реальность. Энке со вздохом вышел из каюты пьяного вояки и понуро побрёл в сторону рубки.

Двили, переодетый в чистую одежду, сидел в кресле и сосредоточенно всматривался в монитор радара. Труп Оммера уже убрали. Время от времени слышался тупой, квакающий звук. Это «похоронная команда» освобождала фрегат от тех, кто не смог перенести невыносимой перегрузки при проходе через последнюю Спираль.

Двили покосился в сторону вошедшего.

– Штурман, мне удалось нащупать эхо-след светляков. Но судя по слабости сигнала, мы значительно отстали от их кораблей.

Энке скривил губы.

– Ещё бы. Корабли их класса способны проходить такие препятствия абсолютно без потерь, а мы это делаем на последнем издыханьи. Какие чудовищные потери! Кто будет прикрывать боевые посты? Какая глупость – соваться в ад! У меня до сих пор башка раскалывается от боли. Впрочем, – одёрнул себя Тибор, – расслабляться нельзя, ведь времени у нас в обрез. Иначе мы вообще затеряемся в этом мире. Ведь что ни говори, капитан прав – светляки для нас иголка, а мы их ниточка. Нужно рвать отсюда и как можно скорее, сигнал эхо-следа действительно очень слаб.

Дождавшись рапорта Тьера о полной зачистке фрегата от трупов, Энке занял кресло пилота и решительно запустил двигатель.

ГЛАВА 7

Крун Ширкон исподлобья посмотрел на понуро сидящих членов совета и едко поддел их:

– Что, раз такое дело, так и лапки вверх? Думайте, думайте! «Ариэнта» скоро станет куском безжизненного металла, если мы в ближайшие два-три дня не перезарядим энергопакеты. Молчим? Тогда слушайте моё решение. «Ласу» отстыковываем и оставляем на орбите. «Ариэнту» садим на экваторе Гондваны и разворачиваем аккумулятивные кондукторы. Пополняем энергозапас и возвращаемся на орбиту. Затем твоя очередь, брат. Эн слегка похлопал по плечу Кима. Сейчас это для нас наиглавнейшая задача. Корабли должны быть готовы к любым неожиданностям.

– Да, крун капитан безусловно прав. Об одном только прошу всегда помнить, когда десантные группы будут находиться на поверхности…

Русс обвёл взглядом собравшихся.

– Каждая сорванная травинка, каждая, даже случайно умервщлённая тварь, прервёт цепочку тысяч, миллионов поколений, вызовет непредвиденные искажения в развитии Земли. И вообще, я лично склоняюсь к тому, чтобы сразу после зарядки энергопакетов, убраться с этой планеты и направиться к Фаэтону. Поскольку ей всё равно суждено в будущем погибнуть, хотелось бы узнать побольше об этой гипотетической для будущих землян планете.

После недолгих и не очень бурных пререканий, члены совета согласились с доводами капитанов. «Ласа» второй день находилась на низкой орбите, охраняя «Ариэнту» от неожиданного нападения со стороны открытого космоса. А весь немногочисленный экипаж корабля собрался в рубке и слушал рассказ Кима, в который время от времени вставлял свои замечания Шао.

– Судя по тем данным, которые нам удалось получить, Земля сейчас находится в стадии прохождения палеозойской эры. Если вести отсчёт от настоящего времени той Земли, которая была родиной для меня и моего земляка, – Ким приобнял Шао, – то это будет примерно пятьсот-шестьсот миллионов лет назад. Видите?

Ким кивнул в сторону иллюминатора. Под ними как раз проплывала будущая Австралия, занимающая сейчас место будущей Канады.

– Карта этой Земли словно перевёрнута с ног на голову.

– Смотрел, смотрел, однако нет Тибета, – Шао удивлённо зацокал языком.

– Его ещё нет, дружище.

Ким тоже, почти не отрываясь, смотрел на свою родную и такую… чужую планету.

– Твой горный Тибет и отдельные материки стали появляться, когда тектонические плиты Земли стронулись со своих мест, стали сталкиваться друг с другом, наползать одна на другую. А безмятежность этого мира нарушило скорее всего вторжение чужой звёздной системы. Это событие стало величайшим потрясением и для солнечной, и для юпитерианской систем. Катастрофа поистине вселенского масштаба буквально опрокинула Землю, сместила её, да и не только её с первоначальной орбиты. Погиб Фаэтон, столкнувшись с одной из планет вторгшейся системы. В результате в нашем современном мире между орбитами Марса и Юпитера образовался чудовищно мощный астероидный пояс. Наверное, во время этой катастрофы Земля поймала в сети своего притяжения планетоид из чужой звёздной системы. Теперь он называется Луной. Кстати, ещё до того, как земляне начали освоение своего спутника, космоархеологи Кольца достаточно хорошо изучили лунную поверхность. Знаете, что там было обнаружено?

Ким грустно вздохнул и взял в пучок свою бороду.

– Нет, там не было городов, пусть и уничтоженных катаклизмом. Там были шахты! А это значит, что кто-то добывал там полезные ископаемые. Сейчас на севере России, где я родился, довольно суровый климат. А теперь вы сами видите – будущий север Евраазии находится далеко на юге. Там сейчас сплошной ковер из папаротниковых зарослей. По ним бегают шустрые зубастики-динозаврики и еле переставляют ноги многотонные туши, диплодоки, этакие доисторические жвачные животные, типа наших коров. Кстати, среди ящеров этого мира есть очень опасные хищники, так что, когда попадём на поверхность планеты, всем быть начеку…

Включилась видеосвязь. Чуть ли не весь экран занимала физиономия улыбающегося круна Ширкона.

– Брат, мы заправились по самые уши. Засекай наши координаты и через час после нашего взлёта сади свой корабль в эту же точку. Кондукторы сворачивать мы не стали, заберёшь их после заправки.

– Хорошо, Эн, я тебя понял. Как там на поверхности?

– В аду у Великого Ядраса огунов и то, наверное, прохладнее будет. Солнце палит так, что несколько крунов и тзельмпенов получили тепловые удары и их пришлось госпитализировать. Но в двух ридах на юг от точки зарядки есть глубокое озеро с чистейшей прохладной водой. Так что советую побултыхаться в нём. Но..

Крун недовольно поморщился.

– Мои ротозеи так спешили к этому озеру, что не выставили силовой защитный биоэкран вокруг места купания и к нам пожаловали гости…

– С мощными клыкастыми челюстями, лапками в твой рост и хвостом размером с челнок, – подхватил Русс.

– Точно! Откуда ты это знаешь? Или ты их через подзорную трубу рассмотрел?

Ким рассмеялся.

– Ты, видимо, забыл, что я землянин? Но каюсь и в своей ошибке. Мне нужно было сразу всех предупредить об особенностях флоры и особенно фауны этой планеты. Сейчас на Земле начался период интенсивного размножения и распространения пресмыкающихся различных видов, в том числе довольно крупных и опасных для нас. Так что биоэкраны нужно было выставить однозначно.

– Да я уже всех своих гавриков загнал в корабль, так что не беспокойся. Слушай, брат, а как вы, земляне уживаетесь с этими тварями? Ведь насколько я их понял, интеллекта у них не больше чем у шелудивого таракана, а силы, как у десяти крунов.