И настала очередная зима. Вздыхали, сидя старички у окна, глядя на ребятишек, которые возились в снегу, тягали санки, смеялись, бегали, розовощекие! И взяла их тоска.

– Вот и еще зима проходит. – заговорила старуха со вздохом. – И мы на год постарели, и не знаем, сколько еще проживем, а детинушки все нет. Верно, уже и не будет никогда.

Только вздохнул старик.

Они немного помолчали, глядя на падающий снег, а потом он предложил:

– Пойдем и мы слепим что-нибудь. Хоть не дома тосковать.

– А что, пойдем. – согласилась старуха.

Вышли они из дома и начали лепить снежную бабу.

– А что, давай, старик, не бабу слепим, а снежную девочку. Хай стоит во дворе, хоть полюбуемса несколько дней.

– Хорошо ты придумала, душа моя. Давай слепим.

И так они лепили, так старались, что дети даже пришли посмотреть, правда издалека: вдруг прогонют?

До вечера лепили старик со старухой свою снежную девочку и так устали, что, даже не евши, легли спать.

А утром проснулись от того, что в дверь кто-то стучит. И тоненький такой голосочек зовет:

– Батюшка, матушка, отворите вашей доченьке!

Что такое? Подняли головы, сонно друг на друга посмотрели, и снова укрылись одеялом. Верно, почудилось.

И снова кто-то стучит в дверь, и тоненький голосочек зовет:

– Батюшка, матушка, отворите вашей доченьке!

Подняла старушка голову, послушала.

– Верно, чудится. – сказала она и снова уснула.

А голосок то опять зовет и стучит…

Проснулся тут старик, почесал в ухе.

– Верно, послышалось. – сказал он и снова уснул.

А стучать не прекращают, голосок не замолкает. Проснулись, смотрят друг на друга старик со старухой.

– Не может же нам вдвоем чудиться одно и то же? Пойдем посмотрим. – сказал старик.

– Но кто может нас батюшкой и матушкой звать, да еще и нашей доченькой называться?

Открыли дверь, а на пороге стоит девочка: маленькая, беленькая, голубоглазая, с длинной косой.

– Батюшка, матушка, да что же вы так долго не открывали? – спросила девочка. – Я не мерзну совсем, но очень уж хотелось вам спасибо сказать, свой дом увидеть.

И девочка сделала поклон до земли, а старик со старухой стоят, таращатся на нее.

– Да кто же ты?

– Откуда взялась?

– Да как же? – захлопала глазами девочка. – Вы же сами меня вчера слепили. А звать меня будут так, как назовете.

Не знали они что ответить, только диву давались.

– Ну что ж, проходи. – сказал старик и подвинулся давая новоиспеченной дочке путь.

И дали они ей имя Снегурочка, раз уж из снега она появилась. И стала Снегурочка с ними жить. Была она тем дитенком, которого ждали всю жизнь старик со старухой: она и воду носила, и дрова колола, и не только нитку в ушко иголку вдевала, но и шила, и пряла, да так проворно, что только ее маленькие пальчики сверкали. Вот только к печке девочка не походила и спала всегда на улице в летней беседке.

– Потаю я. – сказала она. – Я ведь из снега.

Огорчились, закручинились от этого дед с бабкой.

– Если из снега, к весне растает, не будет у нас больше дочки. – сказал он ночью, когда Снегурочка мирно спала в кроватке под покровом беседки.

– Что же делать теперь?

– Ничего не делать, душа моя. Порадуемся хотя до весны.

– Да что ты такое говоришь! Она же живая!

– Живая. Но не человек Снегурочка, пойми ты!

– Умом-то понимаю, а сердцем… Как родная кровинушка…

– Эх-эх… Горе было, что не было детинушки, горе – что есть. Ложись спать душа моя. Утро вечера мудренее.

И легли они спать, а Снегурочка не спала, она сидела под окном и слушала. И хоть не была она человеком, так страшно ей стало.

– Что же будет весной?

Жила она впервые, и думала, что зима будет всегда. Думало так наивное дитя.

Глава вторая. Как стать человеком

Не смогла уснуть в ту ночь Снегурочка, прождала до утра, принесла воды, нарубила дров, замесила тесто и оставила подниматься. Села за прялку у окошка. Пришли старик со старухой с рынка, привезли ей калачик, да платок расписной. Грустно улыбается их кровинушка, не рада она подаркам.

– Что случилось, дитятко мое? – погладила ее по головке старушка, обеспокоенно глядя на девочку.

Еще не научилась, не умела Снегурочка лгать и рассказала им все как есть, как слышала она ночью их разговор, как не смогла спать, и как сильно она боится того, что будет.

– Эх мы, без ума совсем! – поругался старик. – Не надо было нам такой разговор на ночь затевать. Ты прости нас, милая, думали, что ты спишь.

– И мы боимся, и мы переживаем… – сказала старуха, – Ах ты мое дитятко…

– Что же это за весна такая? Что случится? – спросила она, и даже оставила пряжу.

Не хотели старик со старухой отвечать, воротили взгляд от девочки.

– Скажи, матушка?

Пришлось той ответить.

– Для людей это благодатное время. Почки распускаются, природа оживает, птички возвращаются с теплых краев, птенцы учатся летать…

– Что же плохого во всем этом?

– Для людей ничего… Но выходит солнышко на небо, и тает снег…

– Как же? Солнышко? – печально вздохнула Снегурочка. – То, которое я иногда вижу через облака, оно будет причиной моего конца?

Девочка расплакалась, и старики плакали вместе с ней. И грустно, и тихо стало в их доме: не слышался звонкий голосок, не смеялась Снегурочка, потеряла сон, не хотела есть. А выходя из дому, прятала глаза от солнышка, и сжималось у нее сердечко.

Не знали старики как ей помочь, и болело сердце у них за свою дитятку, за кровиночку.

Но пришла однажды Снегурочка в дом и, поклонившись, спросила их:

– Скажите мне, можно ли стать человеком?

Удивил их этот вопрос. Человеками ведь рождались, а не становились. Но не могли они забрать у своей любимой снежной девочки последнюю надежду.

– Можно. – сказал осторожно старик.

– Как же стать человеком, скажи миленький? – встав на колени, взяла за руки отца своего названого Снегурочка, с мольбой глядя на него.

– Враз не станешь, дочка. – ответил он. – Для этого надо иметь человеческое сердце.

– Где же взять мне его? – растерялась она.

– Так внутри тебя оно. Прощай, будь добра к людям, сострадай, люби всех, помогай, когда видишь кому тяжко, и станет оно человеческим.

– Батюшка, матушка, так я с радостью! – вскочила девочка. – Я буду все это делать. Буду любить и солнышко, даже если и оно… Как только узнаю, как это. Как любить, что такое любовь?

Почесал старик в затылке, задумалась старуха. Как объяснишь ей?

– Мы вот любим друг друга. – наконец сказал старик. – Заботимся друг о друге…

– А что такое любовь… Как тебе объяснить, деточка моя, – сказала старуха. – Это когда ты за другого готов отдать даже самое дорогое, что у тебя есть, даже свою жизнь. Лишь бы он был счастлив.

– И жизнь?.. – переспросила Снегурочка. – И если я должна любить и солнышко, значит…

– Нет-нет, милая не так ты поняла. Нужно и головкой думать. Не надо зря на рожон лезть. Поняла ли ты нас? – ласково спросила старуха, погладив дочку по голове.

Девочка была умненькой, все схватывала на лету.

– Поняла, матушка. – кивнула она задумчиво. – Спасибо, что объяснили мне. – поклонилась им девочка и побежала на улицу – воды набрать.

А старик со старухой затужили. Неправду они сказали внучке о том, что так человеками становятся, и тяжело стало у них на сердце.

– Но, может, хоть и снежное ее сердце станет теплее. – сказала старуха. – Хотя бы и к весне.

И не знали старик со старухой, что сказав неправду, поведали дочке чистейшую правду.

Глава третья. Дед Мороз

И вот поехал однажды старик за дровами в лес, и Снегурочка запросилась с ним. Взял ее с собой. Приехали в самую чащу, рубит Снегурочка дрова, а старик сучья подбирает. Так они до самого заката провозились. Темнеет зимой рано. Только утро вроде бы началось, а уже сумерки спустились на землю.

А на ту пору Дед Мороз проходил, обхаживал свои владения, и увидел он старика и снежную девочку. Понял он, что она из снега, так как сам он был не человек, управлял снегом, льдами и ветрами, и как мы чувствуем родство с людьми, так и Дед Мороз почувствовал родство с этой беленькой девочкой. Подивился он тому, что снежная девочка живая с людьми дружит.

– Откуда появилась такая? – удивился он и схоронился за деревом, стал наблюдать за ними.

А девочка помогает во всем своему отцу названому, трудолюбивая, заботливая. Тоже захотел Дед Мороз себе такую внучку. И видит, что они уезжать собираются. Сели на дрова и поехали назад домой. Но не тут-то было: поднялась снежная буря, закачались деревья, засвистели ветра, стало старику зябко, смотрит на дочку, а она вокруг глядит, удивляется, и радость у нее на лице. Подумал старик, что не кровиночка она их, не человек все-таки их доченька, потому как где впору креститься, там она радуется.

Не смогли они дальше ехать, заржала лошадь, остановилась, и вдруг возник на сверкающей снегом дороге Дед Мороз в своем кафтане расшитом бриллиантами ледяными и мехом снежным, стоит с посохом, грозный, высокий, смотрит на них.

– Здравия желаю, дорогие гости! Наведались вы в мой лес. Ко злу, али к добру?

Хотел старик ответить, да не мог – зубы стучат, холодно ему.

– К добру, дедушка! – отвечала Снегурочка, – Мы всего лишь немного взяли твоих деревцев, чтобы моим батюшке с матушкой тепло было!

– Батюшке с матушкой? А что ж ты, девица, о себе не думаешь?

– Да я не мерзну, дедушка! – засмеялась она.

– Как же так это?

– Да из снега я! Снегурочка!

Понял Дед Мороз, что не подвело его чутье.

– А я, будем знакомы, Дед Мороз! Снегами, льдами управляю, бурю, вьюгу насылаю. Инеем и снегом припорошу к обеду.

Знал старик кто такой Дед Мороз, и сжалось у него сердце, что их дитятко может Мороз в свои владения забрать. Как-никак, дитя его стихии.

– Откуда же ты взялась, девочка? – спросил Дед Мороз.

– Расскажу я дедушка, только дай нам до дома доехать, видишь, зябко моему батюшке…

– Не поедете домой, пока все не расскажешь! Сейчас будем мы в моем дворце, согреют твоего батюшку!

И не успели они ничего понять, как закружился снег в выхре, засвистел ветер и очутились Снегурочка со стариком перед высоким ледяным сверкающим дворцом. Сновали тут и там лесные животные, мишки кланялись им и пыхтели.

– Какой дворец! Неужели ты живешь тут, дедушка? – спросила Снегурочка.

– Живу, тут и мои ледяные воины и девицы-снежинки, помощники мои. Но и звери, как видишь, мне помогают, ведь не злой я, не желаю никому смерти.

– Куда же батюшке моему пойти? Все здесь так холодно…

– А вот домик особый есть. – указал он посохом в сторонку, и увидела дом деревянный девочка, окошки резные, из трубы дым валит, лиса в платье дорожку метет.

Пошли они туда, поклонилась Снегурочка лисе, пустила лиса старика в дом, попрощалась с ними Снегурочка – не могла она в теплую избу зайти, как бы не хотела.

– Я скоро вернусь, батюшка! Грейся!

– Не только согрею, но и напою, накормлю, спать уложу! – пообещала заботливая Лиса.

– Возвращайся, дитятко. – сказал старик и чихнул. Закрылась дубовая дверь, и пошла Снегурочка во дворец с Дедом Морозом.

Глава четвертая. Снежное царство

И видела она и воинов ледяных и девиц-снежинок, и рассказала Морозу, как появилась она, пока шли они по залам длинным с высокими потолками, как услыхала разговор своих любимых родителей, как погрустнела она, и как хочет стать человеком. Расстроила она этим Деда Мороза, не хотел он, чтобы снежная девица превращалась в человека. Но старики ее все верно сказали – иначе человеком не стать, если сердце не отогреется добротой да любовью. Не говорил пока ей ничего Дед Мороз, усадил за ледяной стол, угостил ее пряниками сахарными, морсом студеным из ягод лесных, орехами да яблоками. Удивилась девочка:

– Не видала я никогда чтобы такое зимой было! Где ты взял это, дедушка?

Расхохотался Дед Мороз, и посыпался мелкий снежок от его смеха.

– Заготавливают на зиму звери лесные с лета, с осени. Замораживаю я потом их, а потом тают они от тепла. Вот откуда у меня лето на столе.

– Расскажи мне о лете и осени, я ведь про весну уже все знаю…

Услышал Дед Мороз печаль в голосе Снегурочки и понял все. И рассказал Дед Мороз о жарком лете Снегурочке и о дождливой осени, но хвалил только одну зиму, и ничего хорошего кроме плодов девочка не нашла в этих временах года. Умолчал он о всех радостях этого времени, потому как боялся, что Снегурочка еще быстрее захочет стать человеком, и эта мысль ее совсем не отпустит. Решил он показать ей все красоты зимы, чтобы расхотелось ей становиться человеком, и добавляли белки, которые прислуживали им за столом, пока смотрела она во все глаза на Деда Мороза и слушала его истории в ее еду снежные комочки, от которых забывала Снегурочка человеческую жизнь и начала думать, что и совсем не видела она людей, только снежную эту жизнь и зверей лесных.

Спала она на снежной перине, и каждый день ела пряники сахарные, играла со зверями и разговаривала с девицами-снежинками, и прошло так несколько дней, и совсем забыла обо всем Снегурочка. Казалось ей, что здесь она всегда жила, и Дед Мороз – ее дедушка родимый. Не хотел ничего плохого Дед Мороз, только он мечтал о такой маленькой внучке, и очень хотел чтобы она осталась в его снежном царстве. В то время как ее названый батюшка тоже ел и спал в маленьком домике, и ему подкладывали снежных комочков в еду, чтобы забыл он о своей снежной девочке, о Снегурочке. Встал старик однажды с утра, вышел из дома умыться, увидел он свои сани с лошадью, груженные дровами и удивился тому, что до сих пор не едет он домой.

– Поеду к бабке. Заждалась она меня поди. Пока я тут со зверями лесными да… – не смог он вспомнить Деда Мороза. Оглянулся, смотрит: и Лиса не в платье, и дорожку не метет, и дворца ледяного как не бывало. Надел он шапку, запахнул тулуп и подумал, что задремал в дороге, и все это приснилось ему. И поехал старик домой, а Снегурочка в это время играла с белками и не знала, что ее названый батюшка уехал, оставил ее в снежном царстве.

И все бы так и осталось, если бы старухе тоже подложили снежные комочки. Но не успела лиса ему снеди с собой дать, уехал старик, пока она в доме возилась. Ох, и достанется ей от Деда Мороза! А еще отчество Патрикеевна носит!

Но что поделаешь, пошла она, повинилась Деду Морозу, поплакалась, что старик, мол, виноват, быстро – раз, и в сани, оставил ее с пустыми лапами… Нахмурил брови Дед Мороз, поднялась во Дворце буря, задрожал у Лисы хвост. А в это время мимо Снегурочка проходила. Увидела Лису, кинулась к Морозу:

– Дедушка! Что случилось? Бедная лисичка!

– Бедная, бедная, – тихо подтвердила Патрикеевна, выдавливая скупую слезу.

Утихла буря, улетучилась вьюга, перестала дрожать Лиса.

– Провинилась вот. – сказал Дед Мороз, и больше ничего не добавил. А что тут добавишь? Снегурочка не должна была ничего узнать.

– Прости ее, дедушка. – попросила Снегурочка. – Все ж жалко ее.

Удивилась Лиса – у снежной девочки словно теплое сердце! Но не сказала ничего.

– Иди! Ради внучки, Снегурочки, прощаю на сей раз.

Пятки у Лисы сверкнули, кончик хвоста только и видели.

– Поручения разные я даю им, – объяснил произошедшее Дед Мороз. – Не всегда так как надо выполняют. Или вовсе… не выполняют. – нахмурился снова он.

Этот ответ Снегурочку успокоил, и не стала она расспрашивать его больше ни о чем, а Дед Мороз крепко задумался. Научил его этот случай, что надо ему быть осторожнее. А то придется все рассказать Снегурочке. Только после того, как он расскажет, убежит она из его Дворца и никогда не вернется больше.

Глава пятая. Несуществующая Снегурочка

Воротился старик ко старухе, а она странные вопросы задает, мол где пропадал целый месяц, где Снегурочка?

Почесал старик в затылке. Не было его всего денька три, а старуха за месяц выспрашивает.

– Какая-такая Снегурочка? Совсем в лесу ум потерял? – ругала старуха мужа. – Доченька наша. Где ты ее оставил?

Почесал только старик голову в шапке: не помнит он никакой Снегурочки, хоть бей!

От деда так ничего она и не добилась. Поплакала старуха о потере дочки, но делать нечего, надо жить дальше. А старик жил-жил в их домике, и начал потихоньку вспоминать. Вот и тяжело ему воду носить, а спина вроде последнее время совсем не болела. Вот и старуха не может опять нитку в ушко иголки вдеть, а только недавно ему штаны заштопала, вот и заплатка стоит. А вон веретенко у окошка, на нем пряжи половина намотана, наполовину изделие сделано, словно остановилась работа внезапно. Нет, тут что-то не так, смекнул старик. Но вспомнить никак не мог. И вот пришел он к жене и решил все у ней выспросить.

– А скажи мне, душа моя, что ты говорила, как я приехал? Что за Снегура такая? Понимаешь, побывал я в лесу и все забыл. Как рукой сняло. Да и что ты твердишь мне про целый месяц, когда меня три дня не было?

– Не Снегура, а Снегурочка… – поправила его старуха. – Не знаю, что там в лесу произошло, только не мог ты забыть свою доченьку. Да и как есть месяц. Думала, совсем пропали вы, может звери лесные съели, может к людям злым в руки попали. Уже оплакивала я вас…

И рассказала старуха обо всем мужу, напомнила, кто такая Снегурочка, откуда появилась она, как им помогала, как уехали они в лес, как вернулся он один, все забыл, сколько времени прошло. Говорит бабка, а в глазах у нее слезы стоят. Не мог больше мучить ее старик неверием своим, и сказал:

– Сколько живем мы с тобой, ни разу не врали друг другу, такое и обещание на нашей свадебке дали. Поеду обратно в лес искать Снегурочку, коли так.

Хотела и старуха с ним поехать, чтобы он опять чего не забыл, да не пропал, но наказал старик ей дома сидеть, что если беда какая приключится, чтобы была она в безопасности дома. И на случай, если Снегурочка вернется. Смирилась старуха, послушалась мужа. Собрал старик снеди, снарядил сани, лошадь, и снова поехал в лес знакомой дорогой. Искать свою доченьку, Снегурочку.

Где-то она сейчас?

Глава шестая. Ледяной Иван

Гуляла однажды Снегурочка в зимнем саду Деда Мороза, где цветы растут снежные, розы белые круглый год, птицы поют ледяные, совсем как настоящие, и услышала неожиданно как ее зовет по имени кто-то:

– Снегурочка! Снегурочка!

Глядь туда – нет никого. Глядь сюда – никого. Пожала плечами девочка, обернулась и увидела перед собой молодца: иней на волосах на ресницах застыл, щеки припорошены снегом, в глазах голубые льдинки блестят.

Могла бы – залилась румянцем Снегурочка, но не была она человеком, не было у нее теплого сердца. Только что-то кольнуло внутри, словно осколок сосульки в ее снежное сердце попал.

– Кто вы? – спросила она.

– Друг я твой. Единственный здесь. Ледяным Иваном кличут. Поверь мне как другу своему: нельзя оставаться тебе здесь. Ты хоть и снежная девица, а все ж родители твои остались за снежным царством, слезы проливают по тебе горючие.

– Ах, какие родители? – удивилась Снегурочка. – Из родных только дедушка у меня – Дедушка Мороз.

– Неправда это. Тебе в еду кладут снежные комочки, чтобы ты забыла обо всем, вот ты и забыла… Не…

Услышали они как кто-то ступает по снегу, хрустит снег под ногами.

– Не ешь ничего белого, а то и это забудешь. Помни, я друг единственный твой здесь!

Не успел больше ничего сказать Ледяной Глеб, появилась девица-снежинка, позвала Снегурочку кружево снежное учиться ткать. Пошла с ней девочка, обернулась: нет никого, только две голубых льдинки между еловых веток блестят.

А позже они трапезничать сели с Дедом Морозом, и белки опять прислуживали им, веселили во время еды. Вспомнились Снегурочке слова молодца, хотела съесть она свои любимые пряники сахарные снежные, но не притронулась к ним, ела орехи лесные, пила сбитень из ягод. Заметил это Дед Мороз, все он подмечал, глаз у него был зоркий, и спросил он свою внученьку:

– Что же ты не ешь сахарные пряники, внученька? Помнится мне, они так нравятся тебе.

– Да я уж ими наелась, дедушка, – отвечала Снегурочка. – Очень мне нравятся плоды лесные, хотела бы я как-нибудь и за грибами сходить.

Не стал больше ни о чем спрашивать Дед Мороз, только сощурил глаза и стал бороду поглаживать. А белки знали, что значат эти движения их хозяина, и поняли, что лучше им поторопиться спрятаться в дупла да под скамеечки, будет Дед Мороз искать того, кто встал на его пути и помешал планам его.

Но позвал Дед Мороз одну белку, Патрикеевну и одну девицу-снежинку, с которой более всего время проводила внучка его и сказал им:

– Узнала Снегурочка про снежные комочки. Глаз с нее не спускайте, кто-то в нашем царстве голову ее светлую забивает ненужным, кто узнает кто таков, награжу того.

Со всем усердием кинулись все исполнять поручение Деда Мороза, всем хотелось подарок от него получить. Потому что редко Дед Мороз дарил подарки, все вьюгой, снегом, да холодом одаривал, потому что не было у него теплого сердца, человеческого.

Стали ходить со Снегурочкой там и сям то белка-хохотушка, то Лиса Патрикеевна, то девица-снежинка, искусствам снежным обучала ее. И все они пытались выведать от нее, есть ли у нее тут друзья. Но Снегурочка, как и прежде была умненькой, держала язык за зубами, всех называла друзьями, про Ледяного Ивана словом даже не обмолвилась. Так прошло еще несколько дней, и была она снова одна, плела снежное кружево, сидя в беседке. Начал падать тихий снежок, села ледяная птичка на жердочку и запела красивую песню, что удары по льдинкам, что журчание горной воды. Заслушалась Снегурочка и услышала как ее кличут:

– Снегурочка! Снегурочка!

Глядь туда – нет никого. Глядь сюда – никого.

– Где же ты? Выйди, али боишься?

Вышел из-за ели Ледяной Иван и ответил:

– Надсмотрщиков твоих боюсь. Доложат они Морозу обо мне.

– Посмотри вокруг – никого нет здесь.

Зашел в беседку Ледяной Иван и сказал:

– Говорил прежде, говорю снова: не должна ты тут оставаться. Хочет Мороз, чтобы ты забыла о том мире людском, чтобы не видела никогда людей, только зверей лесных.

– Мне даже нравится здесь. – сказала Снегурочка. – А кто такие люди?

– Родители твои, батюшка, матушка. Я тоже был раньше человеком. А теперь видишь, кем стал. Раньше меня просто Иваном кликали. Ласково матушка Иванушкой называла.

– Иванушка… – задумчиво протянула Снегурочка.

– Так у тебя ласково выходит, как меня матушка звала. – сказал Ледяной Иван, и Снегурочка не нашлась что ответить. Могла бы она смутиться, как красная девица, только не была она человеком. Чужды ее холодному сердцу были чувства людские.

– Что же случилось? – спросила она.

– Пошел я как-то в лес за дровами. Была стужа сильная, снег валил. А я все рубил деревья вязал да складал. Не заметил как ночь наступила, а потом стало что-то зябко совсем, и голоден я был. Да только не я один. Вышли из чащи голодные волки, завыли, показались. Бросил я дрова, сани, побежал, что есть духу. Догоняли меня волки. Думал, спасения мне уже нет. Но вьюга сильная поднялась, смог я убежать. А потом потерялся в чаще и сыпал снег, и начал я замерзать. Появился передо мной Мороз, сказал:

– Помираешь ты, молодец.

А я и не мог ничего ответить.

– Пойдешь ко мне на службу, смогу спасти тебя от смерти лютой. – сказал он.

Не знал я, на что соглашался, глаза закрылись, губами синими сказал что согласен, а потом закружила меня вьюга, передо мной дворец, звери лесные бродят, Мороз стоит. Я жив. Только сердце моё покрылось ледяной коркой, волосы и ресницы инеем, перестал я холод чувствовать. Дал мне посох Мороз, стал я снежок сыпать, льдом речки покрывать, узоры на окнах рисовать. Сколько лет прошло – не знаю, до сих пор я здесь.

– А что же твоя матушка?

– Умерла, видать. Здесь ведь время стоит, а в мире людском идет своим чередом. Здесь часами летят дни, днями месяцы, месяцами – года.

– Правду ли ты говоришь?

– Не стал бы я врать тебе.

– Это же сколько я здесь уже?

– Не могу сказать точно, но думается мне, уже несколько месяцев…

– А то, что у меня батюшка с матушкой остались там, за снежным царством – это тоже правда?

– Правда. Видел я недавно твоего батюшку. Искал он тебя. Как бы и он не замерз, или звери лесные на него не напали.

– Отчего ты все это мне рассказал, и почему дедушка от меня все это скрыл?

– Полюбил он тебя. Хотел, чтобы ты осталась.

Вздохнула Снегурочка, оставила плести кружево, поднялась с места.

– Не могу я так, если кто-то из-за меня пропадет так же как ты, Иванушка.