Вперёд, за Фениксом! Создадим Новый Мир

– Спасибо. Однако это не просто слова. Это предание, передававшееся из поколения в поколение. И я счастлива, что жила в одно время с ним. И получить от него свой личный подарок.

Она взглянула на механическое крыло. Этот птицелюд умел создавать такие сложные конструкции?

– Я чувствую, что ты тоже способен стать чем-то большим, юноша, – обратилась она ко мне, и я опешил. – Ты думаешь, что ты всего лишь вестник, но ты… имеешь особую силу. Ты умеешь сочувствовать. Ты умеешь объединять.

– Откуда… вы это знаете? – ошеломлённо спросил я, оглядываясь на таких же поражённых друзей.

– Я прикасалась к скорлупе Птенца, – загадочно и вместе с тем с нежной улыбкой отозвалась та. – Я, как никто другой, чувствовала то, что чувствует Птенец внутри яйца. А он чувствовал тебя. Знал, что ты найдёшь его. И поэтому я не волновалась за него.

– Но что я могу сделать для него? – тут же встрепенулся я, кажется понимая, о чём она говорит.

– Просто найти. Этого пока будет достаточно. – Она не дала мне продолжить, а тут же сказала: – Моё время пришло. Ты не мог бы помочь мне присесть? Я хочу провести хоть одно мгновение рядом с тем, кто не чувствовал, что хочет быть рядом со мной.

Безответная любовь? Отчего-то эхо пронеслось по опустошённым мыслям. Слишком странной, слишком глубокой и слишком непонятной была эта встреча.

– К-конечно, сейчас, – опомнился я и метнулся к ней.

Я помог ей удобно усесться между колышков и камней. Её пушистое тело испустило тяжёлый вздох и застыло. Оно казалось почти живым, но нутром мы чувствовали, что это не так.

Лишь ветер шевелил перья, которые рано или поздно разлетятся по миру. Возможно, они попросят то прощение, которое не смогла попросить Карунава.

* * *

Рано утром мы выдвинулись к Островам на той лодке, которую нам в некотором смысле подарила Карунава. Впервые я видел такой штиль. Захария радовался, как ребёнок, делая гребки вёслами и не чувствуя почти никакого сопротивления. Острова Уста поистине светились красотой, и казалось удивительным, что что-то может идти не так.

Песок на берегу оказался таким мягким и тёплым, что хотелось ненадолго остановиться и отдохнуть, наловить рыбы на будущее, насладиться жаром Игниса. Но долг звал – придётся тащиться в тёмную чащобу здешних лесов.

Дороги мы не обнаружили. Похоже, крылатому народу она была не нужна. Поэтому мы вторглись в чужие земли напрямую.

Влажная полутьма окутала нас. Шум ветвей и травы, движения зверей и порхание птиц складывались в шуршащую мелодию природы. Хруст под ногами выдавал нас возможным хищникам, но, благодаря мне и Мире, о них не стоило беспокоиться. Именно Мира и шла впереди, разрубая когтями заросли.

– Ни следа цивилизации… – пробормотал я, старательно вглядываясь в ветви над собой. Те зелёной паутиной закрывали небеса, оставляя только редкие проблески. – Гили, может, ты что-нибудь видишь? У тебя зрение звериное…

– Не-а! Я вот ищу кучи белого птичьего помёта, и нет…

– Гили, обычные птицы тоже оставляют белый помёт, – поправил её уставший Захария.

– Ты не понял! Я ищу огро-о-омные пятна! – воскликнула та, наоборот, неугомонно подпрыгивая.

– О Создательница…

– Захария, как не стыдно богохульствовать!

– Гили…

– Не отвлекайтесь, а то пропустим что-нибудь, – оборвал их я. – Мира, ты не устала? Руки не болят?

– Есть немного, – сказала она и вдруг застыла. Уши её встрепенулись, одно ухо обратилось куда-то влево. – Гили! Ты слышишь?!

– Н-не уверена, – потупилась на месте та, выглядывая из-за моего плеча.

– Идите за мной!

Вдруг Мира сорвалась с места. Она так стремительно прыгнула между больших листьев, что я даже не успел обернуться. Гили обогнула меня и принялась топтать заросли, прокладывая себе путь копытами, но далеко не так быстро и эффективно, как это делала Мира когтями. Нам с Захарией осталось плестись следом: я оставался посередине, убеждаясь, что Захария не отстаёт и что мы не теряем след зверок.

В конце концов мы слегка разошлись, но в пределах слышимости.

– Мира! Ты где?! – звал я.

– Гили! Дьявол тебя дери! – менее церемонно кричал Захария.

И если Гили ещё отзывалась и мы в панике следовали за ней, разбредаясь в хаосе, то даже отголоска Миры я не слышал. И, судя по плутаниям Гили, та подругу тоже не находила. Уже позже я понял, что от страха позабыл воспользоваться пламенным сердцем и вместо этого метался, как испуганный зверь.

Но, к счастью, Гили всё-таки углядела Миру.

– Мира! Ты куда?! Слезай!

Мы рванули за Гили и, подняв взгляд, увидели Миру. Та забралась на ствол одного из деревьев, ловко скача с ветки на ветку, как обезьяна. Если бы меня не трясло так от страха, я бы залюбовался её ловкостью и грацией, но у меня были другие дела, а именно – спустить оттуда мою Миру!

Когда мы почти подобрались, та вдруг махнула рукой, уставившись вдаль, точно что-то заметила. Она ещё и прокричала что-то вроде «Эй» или «Ау», но её восклицание растворилось в лесном эхе. Я обернулся в сторону, куда она смотрела, и не успел вглядеться, как оттуда выскочила фигура.

Тёмный силуэт промелькнул мимо, как стрела. Он сливался среди деревьев, похожий на одну из веток. Птицелюд! Словно гарпия – я помню, вондерландцы когда-то слагали о них легенды, не зная, что это такой же смертный народ. Стремительно подлетев, птицелюд резко остановился прямо у носа Миры, которая, судя по губам, пыталась что-то ему сказать.

Однако вместо ответа крылатый воскликнул (на этот раз мы смогли разобрать что):

– Некрылатая! Чужая, враг!

После этого он подхватил её когтистыми лапами и, пока та не сообразила, ринулся в сторону, откуда прилетел. Мира начала вырываться, заставив птицелюда накрениться, но, понимая, что так и сама может упасть, прекратила.

Сердце заколотилось. Огонь страха Миры, мой огонь гнева смешались и вот-вот выплеснулись бы. Этот лес сгорит! Сгорит дотла. Один взмах огненных крыльев!..

Но что-то ёкнуло. Нельзя. Можно по-другому. Едкая, назойливая, но такая правильная мысль, не покидавшая меня всё путешествие, в том числе поддерживаемая Мирой.

– Феникс? Не стой! – растолкал меня Захария. – Гили там, идём за ней!

Наконец наши пути соединились. Я, едва сдерживая искры, сметал ветви, хлеставшие по щекам. Гили прокладывала путь вперёд как могла. Мы едва поспевали за птицелюдом, но всё-таки нагоняли: с Мирой в руках он не мог лететь быстро.

Спереди почувствовалось дуновение свежего воздуха. Птицелюд принялся снижаться и мгновенно исчез в ветвях. Осталось немного – и мы его остановим!

Один рывок – и мы бы были на месте. Но вместо уставшего птицелюда мы увидели его собратьев, угрожающе окруживших нас. Сверху, спереди, сзади. Нас окружили.

– Некрылатые! Что вы здесь забыли? Что за гнусный план вы придумали?! Вам не нажиться на последствиях войны!

Говоривший это явно отличался от остальных: он был высок, как дерево, смотрел на нас сверху вниз, склоняясь и прожигая взглядом. Его длинные ноги вытянулись, а перья вспушились, но не как у Карунавы, а грозно, угрожающе. Смольные крылья заключили нас в опасные объятия.

– Кто вы?! Говорите! – повторил он.

Опешивший, я застыл. Только одно смогло взбодрить меня: сквозь расстояние между перьями я заметил, как тот птицелюд окутал Миру какими-то парящими цепями, ослабившими её настолько, что та повалилась на землю. Во мне смешалось всё, от страха до гнева, и я понял, что надо действовать по их правилам.

Я выпятил грудь, будто соревнуясь с птицелюдом, пародируя его.

– Меня зовут Феникс! Проводник Феникс! – звонко вскрикнул я, понимая, что с головой выдаю страх, но плевать. – Я пришёл с важной миссией. И желаю вам только мира!..

– Некрылатый… Низшее существо, осмелившееся назвать себя волшебной птицей, – прохрипел незнакомец, вытянув ко мне свою голову. Вокруг его головы вздыбились волосы, частично поросшие перьями. – Ты и твои друзья подписали себе смертный приговор, явившись сюда. Зачем бы то ни было…

Они способны убить нас на месте. Птицелюди – древний народ, что устроил Войну за Небеса, веря в своё превосходство. И это не пустой звук для всего мира: никто не знает первозданные истины так, как птицы. В том числе магические.

Разве существует способ их остановить? Они уже уводят Миру, а нас сейчас разорвут на кусочки. Что же, что же…

Точно! Один козырь в рукаве у меня всё же остался. Хотя я не мог сказать, козырь ли это вообще, но…

– Карунава сказала, чтобы я нашёл Птенца! Я пришёл сюда за этим! Лишь найти, не причинить кому-либо вреда!

Они опешили. Птицелюд, склонившийся над нами, даже слегка опустил перья. В глазах его на мгновение промелькнуло недоумение, но после они вновь загорелись гневом.

– Откуда вы, юные некрылатые, знаете про неё? Вы её похитили?!

– Нет! Нет, просто встретили! – замотал головой я, теперь сомневаясь в своей тактике. В любом случае путь уже выбран.

– Она исчезла этой ночью. Как вы могли её встретить?! Откуда вы знаете её имя?! Острова Уса были отделены от Земель много веков назад!

– Карунава сама приплыла к нам, на остров со статуей. Мы встретились случайно, поверьте!

– Что вы делали там? Что она там делала?! – отчаянно кричал птицелюд. Похоже, замешательство злило его только сильнее.

– Поверьте мне, пожалуйста, – умоляющим тоном произнёс я. – Мы видели Карунаву. Иначе мы бы никак не знали о ней, о Птенце и о том, что она делала на острове.

– Ну и что же? У тебя одна попытка угадать, некрылатый! – позлорадствовал он.

– Она прибыла туда, чтобы умереть рядом с тем, кто освободил вас, кто сделал ей крылья, кого она безответно любила. Похоже, её забрала старость. Она уснула прямо на могиле.

Незнакомец нескрываемо опешил. Перья его сгладились, фигура отдалилась. Другие воины стали переглядываться между собой, пока птицелюд не сказал:

– Быть не может, что она сбежала… Проверьте его слова! – Затем он обратился к нам: – А вы идёте со мной. Расскажете, что у вас за миссия и что рассказала вам Спящая.

Спящая… Точно, Спящая! Я на мгновение замер, осознавая, какое непредсказуемое событие с нами произошло.

Спящая – последняя правительница Островов Уса. Та самая, что лично уничтожала некрылатых. Та самая, что развязала Войну за Небеса!

2. Чума

Вереницей мы шли в окружении птицелюдей. На этот раз нам хватило двух стражей спереди и сзади, также один наворачивал круги над нашими головами, точно стервятник над своей добычей.

В редкие моменты я видел, как среди деревьев, в тенях, мелькают большие блестящие глаза, явно наблюдающие за нами. Во мраке листвы казалось жутким не опасное любопытство местных, а скорее то, что этих местных здесь почти нет. Как только нас быстро увели от их небольшого поселения, я заметил от силы с десяток таких взглядов, и то если мне не показалось. В конце концов, это было не первым, за чем я следил.

Позади страж нёс Миру, перекинув её через плечо. Не дай Создательница он ей что-то сделает… Её взгляд всё ещё затуманен, и я отчаянно хотел поймать его, но на каждый неверный шаг тот самый птиц, похожий на гарпию, цокал на нас громко, будто клювом.

В конце концов мы, похоже, добрались до нужного места. Сперва я подумал, что это будет крупная поляна, но нет: это подножие, корни, огромного дерева. Таких я не видел даже в самых смелых снах! Крона была настолько густой, что местные испещрили её рисунками и прорубили дыры, ведущие к внутренним проходам. Я поднял голову и вспомнил: я уже видел это дерево издалека, там, с острова с изваянием. То самое дерево с разноцветными листьями! И один из них был заплетён в волосы Миры.

– Чего встал? – заставил меня очнуться строгий голос. – Держи!

Я обратился взглядом к недовольному птицелюду-лидеру, и тот буквально втолкнул мне в руки тканевый плащ с капюшоном и высоким воротом.

– Для чего это? – коротко спросил я, пока Гили и Захария уже облачались в новую одежду. Страж накинул плащ на Миру, укутав ей лицо.

– Чтобы местным воздухом не дышать. Надевай, или ты хочешь умереть?

Я не стал уточнять: явно птиц не собирался устраивать со мной дискуссий. Лишь укутался в плащ, причём в довольно толстый – в нём сразу стало душно. В свою очередь, наши проводники просто обернули рот и нос тканью. Зачем это всё? Так тяжело дышать…

Как только с переодеванием расправились, мы двинулись дальше. Дороги слегка петляли, возвышаясь над землёй, но и этого вида хватало, чтобы разглядеть…

Птицелюди, тощие, с торчащими рёбрами и костлявыми конечностями, неестественно развёрнутыми в разные стороны. Лысые и облезлые, как гниющие скелеты, они походили больше на мумий или подъеденные туши, нежели на живых существ.

Но они жили, трепыхались, как на морозе. Лёжа прямо на траве, на каких-то тонких одеялах и пледах, они жались друг к другу и покашливали. Целое поле живых мертвецов.

– Это… лихорадка?.. – слегка испуганно спросил я, прижимая ткань поближе ко рту. В Вондерландии так выглядели те, чьи лёгкие заполнились песком и больше не могли дышать.

– Это чума, мальчишка. И не дыши больше нужного, – слегка мягче, чем раньше, ответил мне птиц. – Подхватишь.

Так всё-таки чума – беда Островов Уса… Кошмар наяву. Пустотный ад на земле. Пепелище от битвы, которой никогда не было.

Когда мы прошли сквозь кору большого дерева, я не удержался и взглянул наверх – на спиральные лестницы, примыкающие к стволу. Они были заполнены ровными рядами подстилок, в которые завернулись птицелюди. Над ними хлопотали сородичи, обёрнутые плащами так, что даже различить их силуэты представлялось сложной задачей.

– Иди сюда, – буркнул птиц и, как только я выполнил его приказ, протянул мне когтистую ногу. – Мы не будем проходить по лазарету. Я сам тебя доставлю.

– Хорошо…

Не став задавать лишних вопросов, я позволил незнакомцу прихватить себя за капюшон. Обернувшись, я заметил, как приготовился лететь пленитель Миры. Третий же птиц, крепкий и поджарый, взял сразу Захарию и Гили, которая крепко прижалась к другу, дрожа не меньше больных лихорадкой.

Толчок. Птицелюд грубо дёрнул меня так, что я чуть не перевернулся, но мне не позволили: он явно знал, что делал. Ниже, спустя пару секунд, взлетели и остальные.

Лазарет проносился перед глазами, пока я в ужасе натыкался на фигуры заболевших, не в силах отвести взгляд. Если снаружи лихорадочные хоть как-то двигались, моргали и переговаривались, то эти будто и вовсе не дышали. Зачем их спасать? Они ведь уже покинули этот свет… Но, кажется, лекари знали лучше меня, как отличить живого от мёртвого.

Наконец-то это мучение окончилось: мы оказались на площадке под кроной дерева. Изнутри мы ступили на хрупкую подстилку, и здесь лепестки отнюдь не отдавали той пышностью, что снаружи.

Листья были оборваны. Изнутри дерево оказалось будто полым, оставив лишь пышный флёр бывшего великолепия, очень хорошо смотрящегося издалека. Дерево оказалось таким голым, что от его наготы хотелось то ли возмутиться, то ли отвернуться.

Над нами виднелось лишь одно отверстие, прорезавшее кроны. Я заметил, что с утра похолодало, а небо побледнело.

– Это Прагана Гасай, святое дерево. Оно объединяло нас и хранило всю историю, – вдруг пояснил птицелюд, сосредоточенно поправляя одежду – прихорашиваясь. – Охраняет и сейчас.

– Из его лепестков делают лекарство? – с деловитым видом поинтересовался Захария, потирая подбородок.

– Лекарства нет, – мрачно отрезал птиц. – Есть только то, с чем легче уйти в мир иной.

По спине пробежался холодок. Захария не сменил безразличного выражения лица. Порой я удивляюсь, как ему удаётся оставаться таким холодным и отрешённым.

– Проводник, значит?.. – проговорил птицелюд. – Тебя буду называть Практик, – кивнул он Захарии.

– Что ж, подходящее имя, – кивнул тот в ответ, даже не отстаивая право выбрать себе псевдоним.

– А это кто? – не самым вежливым тоном спросил незнакомец, смотря на звериц.

– Гили, м-меня зовут Гили! – протараторила она, неловко перепрыгивая с одного копыта на другое.

– Будешь Скакуньей.

Гили открыла было рот, но птиц так на неё посмотрел, что она тут же смолкла. Он обратился к Мире. Я заметил, что та начала приходить в сознание, и собирался броситься к ней, но птицелюд меня остановил:

– Стой. Мы о ней позаботимся.

Как позаботятся?! Страх постепенно сменился искрами гнева. Но я выстоял, когда удерживавший Миру птиц, укутав её, уложил её между ветвей.

– Великая княжна Мира, – нехотя ответил я. – Из Берского Царства.

– Вот оно что… – пробормотал птиц, ехидно ухмыльнувшись. – Княжна, значит. У неё очень интересные предки, не находите?

– Что? Вы о чём? – недоумённо спросил я.

– Да так, давняя история, – отмахнулся он. – Меня можете звать Муракара, я из племени Воронов.

Что ж, и впрямь: его глубоко-чёрное оперение выдавало его племя.

– А там, на Верхних Островах, тоже есть больные? – что-то предвидя, спросил Захария.

– На Ахасе? Точно нет. Там находится свита Спящей… бывшая свита, – поправил себя Муракара. – Сейчас сам увидишь.

Ворон вскинул голову и отошёл в сторону, также отводя меня от отверстия в потолке. Тем временем тот редкий свет Игниса, что озарял Острова Уса, скрылся за пышной фигурой. Она спускалась к нам, раскинув крылья и почти паря ими. Я загляделся, поражаясь зрелищу. Было в этом что-то… божественное.

– Приветствую, Посланник, – поклонился новоприбывшему Муракара и подтолкнул меня, чтобы я сделал то же самое. Остальные повторили за нами. – Мы привели тех самых некрылатых, свидетелей смерти Спящей.

Наконец тень перестала скрывать фигуру птицелюда. Тот оказался пышным, но не таким, как Карунава. Он больше походил на грушу, и его перья окрасились в белый вперемешку с коричневым. Он взглянул на нас маленькими круглыми глазами.

– И я приветствую тебя, – поклонился Посланник, но далеко не так низко, как Ворон. – Сообщаю, что некрылатые оказались правы: мы обнаружили Спящую мёртвой на могиле Нидахасая. Вскоре мы переместим её и похороним…

– Нет! – вдруг вскрикнул я.

Воцарилось молчание. Посланник вскинул брови так, что казалось, они сейчас окажутся у него на затылке.

– О-она… сказала, что хотела бы остаться там, – уже тише сказал я, стараясь не бормотать: момент казался слишком важным, чтобы сдаваться. – Рядом с любимым.

Муракара быстро распушился, будто вот-вот на меня набросится, однако взмахом крыла Посланник его остановил, качая головой.

– Как иронично, что об этом нам сообщаешь ты – не-крылатый, – печально усмехнулся он. – Но это объясняет, почему она именно там. И её воля вполне очевидна.

Муракара вновь взглянул на меня, на этот раз с лёгким недоумением морща брови. Но ничего более, никакой злобы.

– Благодарю, Муракара, что смог побороть гордыню и привести некрылатых сюда, не убив их на месте.

– Я могу быть жесток, но я не дурак, Посланник, – едва не процедил сквозь зубы тот. – Лучше взлетите на Ахасе и сообщите об этом…

– Посланник… почему ты так тяжело дышишь? Всё в порядке?

Я заглянул за спину птицелюду и замер: Мира проснулась. Едва она открыла глаза, как приподнялась и уставилась на Посланника, слегка склонив голову и повернув в его сторону ухо. А ведь она не слышала о чуме…

Глаза Посланника расширились, из маленьких кругляш-ков они превратились в настоящие блюдца. Голова его повернулась точно в обратную сторону, и так не мог поворачивать голову никто, кого я знал. Уж не знаю, как он взглянул на Миру, но от него веяло злобой.

– Посланник… Что это значит? – опасливо спросил Муракара, предварительно натянув на рот ткань. Я повторил за ним, как и все присутствующие.

– Ничего. Я просто устал с дороги, и всё, – ответил тот, не оборачиваясь.

– Посланник…

Фигура крылатого с Верхних Островов дрогнула. Голова его, как у куклы, резко склонилась в сторону. И закашляла.

Пронзительно, надрывно. Дрожь прошла сквозь фигуру Посланника с ног до головы. Я отскочил на пару шагов назад, собираясь обойти Посланника, но Муракара уже ринулся на него.

– Нет! Постойте!.. – не успел взмолиться Посланник, как Ворон уже схватил его когтями и развернул к земле.

– Берите его под крылья – и вниз! Сейчас же!

Птицелюди, что провожали нас, тут же сорвались и заменили Муракару, схватив Посланника с обеих сторон. Тот, сообразив, принялся вырываться, как рыба, выброшенная на берег и попавшая в руки рыбака.

– Нет! Это недоразумение! Это просто простуда! Слышите?! Просто простуда! Я не чумной! Не чумной! Не надо меня туда, не надо меня на Агнанеи, прошу!..

Посланник плакал, громко крича и ноя, весь истекая соплями и слюнями, как младенец. Он вертелся, как животное – как птица, его прародитель. Но его держали крепко и увели поразительно быстро. Последнее, что я увидел у Посланника, – это влажные глаза-блюдца, смотрящие на нас, умоляя о спасении.

Но вскоре он исчез. О его присутствии напоминало только далёкое эхо криков.

– Какой кошмар… Что это всё значит, мар-р-ра вас дери?! – вскочила Мира, рыча и скалясь.

– Постой, Мира, я всё объясню, – прервал я, и та застыла на месте с выкаченными вперёд плечами. – Острова Уса, их беда – чума. Нам нужно им помочь!

Мира вскинула брови и остановилась, опуская руки. Я, обходя место, где стоял Посланник, осторожно подошёл к ней и протянул ладонь, которую та неспешно приняла. Я поспешил укутать её рот тканью.

– Так не заразишься… наверное, – пролепетал я.

– Что ж… Княжна права, это кошмар, – едва сохранял спокойствие Муракара. – Кошмар наяву.

– Отчего же? Кто ты? – приглушённо спросила Мира.

– Меня зовут Муракара, из племени Воронов.

Та по-берски низко поклонилась, и, кажется, Муракаре это безумно понравилось, раз после таких новостей он смог улыбнуться и совсем позабыть о выходке Миры, из-за которой нас и поймали. Неужели он такой строгий только перед подчинёнными?

– Можно без почестей, – махнул крылом он. – Верхние Острова, Ахасе, не заболели чумой после всех этих веков. Мы хранили этот обычай как могли. А теперь…

Он помрачнел. Кажется, я начинал проникаться к этому жестокому и холодному птицу: он сносил судьбу своего народа, помогал как мог, закалив свой нрав, ведь без этого никого не спасти.

– Ничего, всё ещё поправимо, – торопливо оборвал его я. – Нам срочно надо попасть на Ахасе!

– Как же? Вы летать не умеете, а я не могу выделить для вас воинов. Мало того что они не смогут унести вас аж на Верхние Острова, так они ещё не должны знать о чуме Посланника. Иначе они разболтают всё друзьям и родственникам, и паники не избежать.

– А как же эти?.. – спросила Гили, испуганно оборачиваясь.

– Они единственные, кому я могу доверять, – выдохнул Муракара. – Они надёжно спрячут Посланника, пока всё не стихнет.

Я задумался: разве есть способ нам, простым «некрылатым», взлететь? Может, Муракара и я отнесли бы нас по очереди? Нет, это займёт много времени, да и мы надорвёмся. Может, попросить, чтобы нас подняли сверху? Нет, это опять же слишком долго, к тому же ахасовцам нельзя появляться на Агнанеи… Есть ли такой ахасовец, кроме Посланника, который мог спускаться на Агнанеи?..

Идея! Точно! Вокруг меня заблестели искры, озаряя взор.

– Железные крылья! Нам нужны искусственные крылья! Как у Карунавы, – вспомнил я.

– Они разве выдержат нас? – потёр подбородок Захария.

– Вопрос только с тобой, – отшутился я.

Но друг лишь улыбнулся и поставил руки в боки:

– Придётся вам одним с этим разбираться! Кто же тогда будет давать вам ценные советы?

Мы с командой рассмеялись, даже Муракара позволил себе усмешку. Он явно посветлел после того, как я представил всем свою выдумку.

– Вам повезло, – неожиданно сказал он, театрально взмахнув крылом. – Я как раз знаю, где находится мастерская Нидахасая. Довольно далеко, зато на пути ни одного чумного. Проход к этой хижине знают только избранные. Коим являюсь и я, Сторож Чумных.

* * *

Как и обещал Муракара, мы шли долго, но без единой опасности. Переговаривались мы вполголоса: никогда не знаешь, есть ли кто за соседним деревом. Когда крупными каплями пошёл тропический дождь, мы разрешили себе говорить чуть громче, ведь за таким водопадом вряд ли что-то будет слышно.

Через пару часов мы, уставшие и валившиеся с ног, дошли наконец-то до мастерской Нидахасая. Это и впрямь оказалась хижина – древняя, полуразрушенная. Кажется, одно прикосновение – и конструкция рухнет нам на головы.

– Она стоит здесь с тех самых времён, ещё до Трёх Войн? – негромко спросила Мира, с любопытством заглядывая внутрь.

– Даже дольше. По нашим – не слишком давно, по вашим – целую вечность, – усмехнулся Муракара, видимо находя смешным наше «некрылатое» невежество.

В конце концов мы пробрались внутрь, осторожно и не задевая хлипкие балки, поддерживавшие крышу. В руинах и впрямь что-то завалялось – нам дружно пришлось выгребать это, тратя и без того скудные силы. Но, вытащив наружу найденное, мы поняли, что все наши труды были оправданны.