Эголи

Вадим Боков

Эголи

Встреча.

Ну, обо всем по порядку. Я встретил Эголи ещё не рожденной. Вернее, в тот момент, когда у ее матери начались роды, и ей вкололи снотворное чтобы их задержать, так как все акушеры были заняты.

Когда начали принимать роды Эголи почти спала, и акушер применил вытягивание плода щипцами за голову.

Интересная задачка предстояла Эголи, ведь спать, когда нужно действовать, и ждать, когда тебя спасут во взрослой жизни как-то по-детски.

Но она использовала это и научилась жить в состоянии транса, ведь сон это и есть транс, в котором тебя никто не отвлекает.

Я бы хотел поведать историю наших взаимоотношений с позиции наблюдателя, да я и есть наблюдатель, хотя многие называют нас Хранителями.

Есть несколько видов Хранителей.

Те, которые ангелы, по сути являющиеся охранниками системы из небесной канцелярии.

Те, которые являются частью воплощенной души разного уровня иерархии. Это может быть высшее Я, двойники или аспекты души.

Те, кто является родовыми или тотемными хранителями ДНК, заинтересованными в целостности и эволюции сознания своего потомка.

Эголи была моей любимицей. Ей предстояло вспомнить свое целое, а главное воссоединиться с ним. Хотя условия, которые она выбрала были жертвячьими донельзя.

Детство.

Воспоминания – роскошь доступная с возрастом.

Эголи спускалась по дороге в школу. Весна распустила цветущие вишни и абрикосы на дачных участках, густо покрывавших гору с обеих от дороги сторон.

По этой же горе летом спускались и к морю, обнося по пути огороды и не успевая вытирать с подбородка сок помидоров или клубники, когда вслед летели отборные словечки или что попадалось хозяину дачи под руку.

Такие моменты, как по цепочке вели Эголи к воссоединению со своей душой.

Даже этот.

Это случилось, когда маленькой Эголи было пять. Двор между кирпичными пятиэтажками сворачивал и выходил на речку, с заросшими камышом берегами, в недалёком будущем служившими убежищем для юных курильщиков. Смешно, но, чтобы покурить первоклашки собирали бычки.

В общем берега этой речки в жизни Эголи стали раем и адом, разделёнными магически притягательным потоком и населявшими его лягушками.

В тот день Эголи потянуло на речку. Прогулявшись минут пять в одну сторону, она развернулась и оказалась перед парнем оказавшимся прямо за ней.

Ступор, который испытала Эголи, было последнее, что она помнила со стопроцентной уверенностью, но ещё она была уверена, что убежала тогда, и оказалась дома.

Так красной ниткой, пронизывающей цепочку жизненных событий Эголи, стала жестокость и насилие. Это было необъяснимое чувство непонимания и бессилия: зачем?

Зачем, на этой же самой речке во время прогулки после школы, она увидела куст колючей акации, практически каждый шип которой пронзал лягушку, и куст был похож на сюрреалистичную картину ада какого-то из художников, с пронзенными телами людей.

Зачем соседский мальчишка из дворовых друзей поймал ящерицу, когда они бродили по склону горы и раздавил её между двумя стёклами и ещё долго так и ходил с ней?

Но тогда этот вопрос даже не был сформирован и тем более озвучен, он был просто состоянием непонимания и бессилия, поглощавшим часть её души.

Но эта жестокость не могла убить в ней то всепоглощающее счастье, которое Эголи испытывала от простых вещей и событий.

Запах морозного предновогоднего вечера во дворе, когда она каталась на старых отцовских лыжах в ожидании приезда деда с бабушкой с хрустящими пакетами подарков.

Взгляд, ощущение, запах, смех и чувство любви внутри, разжигаемое желанием жить и предвкушением постижения какой-то важной тайны.

В общем, все складывалось удачно.

Но, самым главным сюжетом в жизни Эголи была некая внутренняя линия, которая и была связана с этой тайной.

Началась она с происшествия в детской кроватке, которая в то время, наверное, была в каждой семье.

Старый бобинный магнитофон в комнате закончил петь и затих, продолжая смотреть на Эголи красным глазком, гипнотизируя её своим светом, от которого внутри становилось тепло и таинственно одновременно.

Расслабившись, Эголи собиралась заснуть, когда над перилами показалась голова страуса со злющими глазами, взгляд которых упал на неё сверху, как бетонная плита. Крика никто не услышал, ни страус, ни другие обитатели этого пространства, знакомство с которым для Эголи началось со страха, первого признака, что вы попали в астрал, потому, что закричать она не смогла.

В состоянии ступора Эголи могла лишь наблюдать, как голова страуса стремительно стала опускаться, чтобы клюнуть ее, и сжавшись от страха заснула.

Следующий раз с этим миром маленькая Эголи столкнулась у бабушки, к которой приезжала в город Б.

Бабушка работала учителем в школе коррекции детей с отклонениями и один раз взяла её с собой. Но, обычно она оставалась одна в квартире и ждала бабушку лёжа в постели и поглядывая на дверь в тёмной прихожей. Тогда ей казалось, что там кто-то прячется.

В квартире была маленькая комната, в которой стоял телевизор и пружинный нагреватель, который наверняка многие ещё помнят. Когда пружина раскалялась, то начинала светиться непередаваемо красивым оранжево-красным светом.

Как-то вечером Эголи зашла в эту пустую и тёмную комнату и, вдруг, увидела, что около этой печки, почти вкруг, сидят кот, петух, пёс и поют:

Красота! Красота!

Мы везём с собой кота,

Чижика, собаку,

Петьку-забияку,

Обезьяну, попугая,

Вот компания какая!

Во-от компа-ни-яа кака-ая!

В этот раз маленькой Эголи было совсем не страшно, а скорее любопытно и тепло от чувства, что она встретила старых и добрых друзей.

Этот случай был как будто проверкой перед возможностью погружаться в тайну дальше.

Спала Эголи вместе с бабушкой на большой двуспальной кровати у стенки и головой к окну. У стенки стоял комод с тройным зеркалом и наискось к месту, где лежала Эголи.

Эголи открыла глаза и увидела фигуру человека, без кожи. Он стоял неподвижно и смотрел на себя в зеркало. И опять жуткий страх обездвижил маленькую Эголи, она закричала «бабушка», но у нее получилось, как у рыбы на берегу, только беззвучно открыть рот.

Тут она видит, как из-за шкафа появляется карлик и не смотря в ее сторону, движется между человеком без кожи и кроватью.

От страха, что карлик повернётся и посмотрит на нее, Эголи зажмурила глаза, уткнулась в бабушкин бок и заснула.

Это был последний раз, когда Эголи видела другой мир. Страх заблокировал прямое видение, но не перекрыл способность этот мир чувствовать и понимать.

Задумываться над этими случаями Эголи стала только взрослой.

Очень важный опыт, начиная с момента рождения, она получала, встречаясь с врачами. После родов, второй раз с эгрегором медицины Эголи столкнулась, когда была постарше, и родители по совету или настоянию врачей решили вырезать ей аденоиды, или гланды, как правильно, она тогда так и не поняла.

Тогда эта операция делалась просто и без наркоза. Добрый доктор пристегивал руки ребёнка к подлокотникам кресла и просил открыть рот.

В первый раз Эголи удалось вытащить руки из-под ремней и тогда их затянули потуже. Резкая боль в горле и доктор показал ей два окровавленных комочка, лежащих на стальной хирургической тарелке.

Горло болело ещё дня три и все это время Эголи испытывала состояние недоумения, которое нашло своё объяснение лишь во взрослом возрасте.

Душа всегда знает где ложь, но детский ум не может или не хочет её признать. Он устал от боли и страха и делает все, чтобы их избежать.

Когда ребёнка приносят в жертву, он не может понять, что это не из нелюбви, а от густого бессознательного невежества и страха перед авторитетами и системой. Жертвы могут порождать только жертву, которую вынуждены жрать другие и которая жрёт себя изнутри.

И я ничего тогда не мог с этим поделать, только наблюдать.

Когда Эголи было семь, родители переехали в новую квартиру в кирпичной пятиэтажке, которая стояла на той самой горе, с которой она будет бегать с дворовыми друзьями на море и ходить в школу. Двор окружали четыре дома, поэтому его называли «квадрат». Балкон «полуторки» выходил на склон горы, полоску города под ним и море до самого горизонта. Каждую весну прилетали ласточки и взбивали своими крыльями и криками аромат распускавшихся плодовых деревьев, помогая смешивать его с воздухом, так их было много.

Да, воспоминания – роскошь доступная с возрастом. Но были люди, события и поступки вспоминать которые не хотелось.

С самого детства Эголи до дрожи в коленках любила украшения, казалось, что это ощущение родилось вместе с ней.

Первую вещь она своровала у матери. Это была бижутерия, которую Эголи спрятала в туфлю и поэтому ей было очень неудобно идти по дороге в детский сад. Она даже чувствовала запах этого украшения, и он давал стойкое ощущение, что у неё когда-то их было в избытке.

Второй раз это было у бабушки, когда никого не было дома. Эголи любила сидеть на большой лоджии из окон которой было видно весь двор. На лоджии пахло соленьями и сыростью из погреба, который находился под ней. Эголи залезла в комод и в жестяной коробке нашла подвеску из латуни.

В этом же дворе жила девочка, которая приходила в гости и иногда приглашала к себе. Ей Эголи и подарила эту подвеску.

Как-то раз, в одно из редких приглашений в гости, Эголи столкнулась с тем, что опять привело её в недоумение, хотя она не могла понять почему.

У девочки были братья, с которыми они играли в прятки и догонялки.

После игр дети разбредались по квартире, комнат было три или четыре, уже не припомню точно, ожидая, когда их позовут на кухню подкрепиться.

Эголи зашла в комнату и увидела братьев девочки, стоящих вокруг нее. Старший говорил: давай, покажи нам и, увидев Эголи, добавил: иди посмотри.

В этот момент девочка показалась Эголи совсем чужой и в её сердце стало чуть меньше любви к этому миру. Больше ходить в гости Эголи не захотела.

В третий раз страсть к поиску и присвоению блестящего и красивого закончилась более трагично. У Эголи была ещё одна бабушка, которая жила в одном с ними городе, в собственном доме с огородом и палисадником. Это было место, которое Эголи любила всем своим существом. Здесь бабушка топила углем печку и пекла блины с абрикосовым вареньем с чищеными косточками.

Здесь в баньке во дворе, в которой стояла печка с баком на сто литров и свет был только от огня, Эголи купалась вечером в ванной, испытывая тревогу от темноты, смешанную с теплом и потрескиванием огня, в ожидании бабушки с огромным полотенцем, в котором она на руках относила её в дом.

Здесь она впервые посмотрела фильм «всадник без головы», жутко интересный и пугающий своим долгим ожиданием развязки.

Здесь она ела малину и персики так, что после не могла вздохнуть. И здесь, в будущем, она стала чемпионом по прогулам в школе.

Бабушка почти всегда днем была на работе, и оставляла в холодильнике стакан рыночной сметаны и коржик. Эголи сбегала с уроков и шла к бабушке, съедала сметану с коржиком и читала в запой все книги подряд. Три мушкетера, На краю Ойкумены, Таинственный остров, Отверженные и многие другие истории заменили ей реальный мир и уроки, на которых было тоскливо и неинтересно.

Так вот, помимо книг у бабушки был очень красивый и притягательный комод, в котором Эголи и обнаружила запонки с горным хрусталем.

И когда она предложила их уже взрослому знакомому парню с этой улицы, сидя на зелёном деревянном заборе, её личный дьявол повернулся к ней своей обратной стороной.

Парень с подозрением посмотрел на Эголи и вечером принёс запонки бабушке.

Когда об этом узнали родители и заставили просить у неё прощения, Эголи, наверное, впервые почувствовала стыд и вину, как какую-то ущербность, страх наказания и осуждения со стороны. То, что в этом был некий акт предательства любящего и любимого человека, как цель некой более крупной игры, Эголи ещё не понимала.

Сначала люди учатся предавать себя и близких, чтобы затем научиться в море страхов и соблазнов, в итоге, выбирать себя. Ну, тогда я надеялся на это.

Одним из любимейших занятий Эголи было сидеть на дубе, который рос у калитки в палисаднике и частью своих веток нависал над дорогой. Можно было тихонько сидеть и наблюдать за похожими или лазить по толстым веткам, по одной из которых Эголи перелазила на крышу, покрытую серым асбестовым шифером. Дуб для неё был одним из источников силы, но она тогда об этом не знала, что совсем не мешало этим источником пользоваться. И дуб, как антенна над городом ловил и проводил что то, что Эголи чувствовала, как любовь. К чему или кому она не понимала.

Когда впервые бабушка закричала, что нужно слезть и не ломать шифер, увидев Эголи на крыше, она поняла, что, что-то не так и даже испытала чувство обиды от неожиданности. Позже от мамы Эголи узнала, что бабушка заболела.

Это было на самом деле неожиданно, ведь даже когда Эголи тайком привела собаку и поселила её на чердаке сарая, бабушка не сказала ни слова. Эголи приходила, когда бабушка была на работе, пролезала через заваленный дровами и досками вход на чердак. Там было темно, и пыль, которая струилась в лучах, пробивавшихся сквозь щели чердака, щекотала в носу.

Эголи отвязывала собаку от ножки старого комода и вела её гулять. Так продолжалось неделю. И как-то раз, забравшись на чердак, Эголи обнаружила его пустым. Она думала, что могло произойти, но тишина со стороны бабушки вводила Эголи в заблуждение, а спросить она не решалась.

Бабушка не могла или не захотела рассказать ей, как стала по ночам слышать вой не понятно откуда, и несколько дней не могла спать. Затем бабушка определила источник звука и пошла проверять. Она увидела пса, который на вытянутом поводке лежал у стенки, протащив на нем комод метра четыре от самой середины чердака, миска для воды была пуста, как и желудок собаки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.