Моя война

Валерий Краснобородько

Моя война

Жить надо по совести –

а там будь что будет!

Националист – человек, который любит свою страну, свой народ и делает всё

во благо и процветания

своей Родины, своего народа.

***

Грозовые тучи затянули небо плотным ватным одеялом, не давая пробиться первым солнечным лучам и ласково коснуться земли. Они так и тонули в этой густой и холодной пелене. Рассвет, уже пять часов шагал по стране. Но здесь, из-за плотной облачности, по-прежнему царила ночь. Кто-то невидимый включил в помещении яркий свет, и от этого стало казаться, что за окном стоит тьма плотной стеной, за которой пропасть, или вечность, а может пропасть в вечность. В пустом бежевом коридоре центрального госпиталя, в столице Южного Федерального округа, около входа в отделение реанимации, сидя на мягкой обшитой дерматином лавочке, плакала, закрывая лицо ладонями, молодая женщина, лет тридцати. Первые посетители, проходя мимо, молча сочувствовали, иные разглядывали с интересом рыжеволосую женщину, но она никого не замечала, по её щекам скатывались горькие слёзы, а с губ слетала одна и та же фраза:

– Будь проклят тот день, когда он стал военным…

Её мужа, капитана Староверова с двумя бойцами, доставили поздним вечером в госпиталь из кавказской республики, с тяжёлым ранением в голову и грудь. Рядовые Ляшенко и Салтыков служили под его непосредственным командованием.

Их разведгруппа возвращалась с задания, в лесу напоролась на отряд боевиков, численностью около сотни человек. Оказалось, что этой дорогой пользовались не только разведчики. Через небольшой горный перевал проходила тропа в соседнюю республику, где и столкнулись десантники с передовым отрядом иностранных наёмников шедших туда для совершения новых терактов. Тихо уйти не получилось, и командир принял решение вступить бой, имея для этого подходящий рельеф местности. Когда определили численность боевиков, были вынуждены связаться по рации с базой, и попросить поддержки с воздуха, поскольку, банда превосходила количество бойцов разведгруппы в десятки раз. Завязавшийся в горах ожесточённый бой длился чуть больше часа. Десантники отбивали одну атаку за другой, усеивая окрестный лес телами наёмников. Видя упорное сопротивление, противник, развернул миномёты и открыл шквальный огонь по позициям капитана Староверова. Горы и ущелья наполнились гулом взрывов, дымом и криками: «Аллах Акбар!». Там творился ад. Капитан, потеряв двух человек, вывел разведгруппу из-под обстрела. Но тут, к боевикам подошла основная часть отряда, и разведчики оказались в окружении. Попытка прорвать с ходу кольцо провалилась. Пришлось закрепиться и вести огонь из укрытия на ближайшей высотке, до прибытия подкрепления, постоянно меняя позиции, чтобы не дать противнику пристреляться.

Вертушки прилетели через час двадцать и минут, опоздай они ещё на несколько минут, из группы не выжил бы никто.

Лётчики поддержали окружённую группу десантников ураганным огнём из пушек своих винтокрылых машин, ракеты сеяли вокруг смерть и ужас. Бандиты понимали, что их концентрация очень велика и при каждом взрыве, гибли десятки человек, поэтому террористы приняли решения отступить и, разбившись на маленькие группы, растворится в горах.

Одна вертушка села на небольшую прогалину, из неё выскочили несколько бойцов. Десантники сходу бросились к позициям своих сослуживцев. Из шести человек остался в живых один рядовой Салтыков, контуженый, грязный в крови своих товарищей, но живой. И двое раненых. Рядовой Ляшенко и капитан Староверов. Быстро погрузив всех в МИ-24. Небесный танк поднялся в воздух и взял курс на север.

Врачи полевого госпиталя, сделали всё что могли, но требовалось срочная госпитализация. Без операционного вмешательства боевого офицера в строй не вернуть, так сказал врачебный консилиум, и было принято решение отправить его и ещё двух рядовых в Ростов-на-Дону. Где хирурги военного госпиталя поставят их на ноги. В армии всегда чувствуется нехватка офицеров с боевым опытом. А у капитана за плечами было три года Афганистана и Карабах, где их батальон выступал в роли миротворцев. Организовывал коридоры, по которым выводили мирных жителей. Разогретые до кипения американскими стратегами, азербайджанцы стали резать армян ни щадя, ни детей, ни стариков. Армяне ответили азербайджанцам тем же. И началась братоубийственная война, следом разгорелся конфликт между Абхазией и Грузией, потом была Чечня… Именно на этих людей и их золотые руки возлагалась надежда по возвращению в строй боевого капитана Староверова.

Тяжелейшая операция длилась шесть часов, и всё это время Галина Анатольевна Староверова, жена капитана, провела в госпитале, ожидая от неё только положительных результатов. Несмотря на то, что доктора предупреждали о возможной смерти мужа на операционном столе. Она доверяла военным врачам, но и Бога просила спасти её мужа.

– Галина Анатольевна! – негромко окликнул молодую женщину, вышедший из операционной уставший хирург. – С вами всё в порядке?

– Да, – голос её предательски дрогнул, и на глазах опять навернулись слёзы. – Как он там?

– Операция прошла успешно. Мы сделали всё возможное.

Врач устало вздохнул. Прилизал редкие седые волосы руками, снял маску, висевшую, у него на одном ухе, засунул машинально в карман, и продолжил:

– Пока… не могу ничего… сказать конкретно…

– Доктор, прошу Вас, скажите мне как есть…

Женщина всхлипнула.

– Ничего, пока, сказать не могу. Нужно время. Операция прошла успешно. Это самое главное. Теперь всё зависит от него самого.

– Он… – женщина пыталась заглянуть доктору прямо в глаза, – он будет жить?

– Галина Анатольевна, – пожилой врач по-отцовски взял её под руку, и они неторопливо пошли по коридору, – ваш муж, в данный момент без сознания, но состояние стабильное. Ухудшений не наблюдается. Но сколько человек может находиться в таком состоянии, один Господь Бог знает. Надеемся, что завтра, послезавтра, а там… Сами понимаете, два таких тяжелейших ранения. Задет мозг, прострелены оба лёгкого, удивительно как он вообще сюда живым долетел!

Слёзы текли по её щекам.

– Что мне делать?!

– Сейчас идите домой, поспите. Отдохните. Вы и так уже всю ночь на ногах. Ваш муж находится под наркозом, и ещё долго проспит. Потом отойдёт наркоз, так что, у вас есть ещё время отдохнуть. К тому же, у вас дочка одна дома, погуляйте с ней, в парк сходите. Всё ж легче будет. И не переживайте. Я, вас буду держать в курсе. И при любом раскладе…

Галина Анатольевна при этих словах не сдержалась и зарыдала.

– Простите. Я не это имел в виду. Лишь хотел сказать, что если придёт в себя, позвоню, и если нет, то тоже поставлю в известность. И простите меня, если что сказал не так.

* * *

Туман, окутавший город, оказался настолько плотен что, вытянув руку вперёд, нельзя было увидеть кончиков пальцев. Он словно мокрое полотенце прилип к городу, оставляя после себя большие капли влаги. Шаги в густой пелене, отзывались басистым глухим, тяжёлым эхом и быстро гасли во влажной мгле.

Человек, вынырнувший из непроглядной тьмы, быстрой и уверенной походкой подошёл к давно не знавшему ремонта многоэтажному зданию, как в прочем и весь город. Лишь редкие кварталы могли блеснуть своей чистотой и ухоженностью. В цокольном этаже, которого расположился бар. «КЛУБ, BAR, БАР, STRIPBAR «ДОРОГОЙ ДРУГ»» – так гласила золотистая надпись на выцветшей на солнце вывеске. Из-за пластиковых дверей, доносилась ритмичная музыка вперемешку с гомоном посетителей.

Путник сильно толкнул ногой замызганную входную дверь, очевидно брезгуя касаться её рукой, и вошёл внутрь. Там, под потолком висели и перемигивались всеми цветами радуги, круглые фонари, разбрасывавшие вокруг довольно яркий свет для такого заведения. В зале сидело много посетителей, они все ели, пили и что-то шумно обсуждали, спорили, рассказывали, то и дело, из-за разных столов звучали крики виде тостов и тосты в виде пьяных криков.

Гость не спеша прошёл в самый дальний угол и сел за свободный столик в тёмном углу.

За соседним столом сидела уже изрядно подвыпившая шумная компания, мужики очень громко смеялись, и обильно сдабривая свою речь отборной бранью. Парень жестом подозвал официантку, молодая женщина, ловко маневрируя меж столами, заставленными початыми бутылками и кружками с пивом, проворно подошла к новому клиенту. Бегло окинула взглядом, и на мгновение, задержавшись на его простой одежде, парень явно был с периферии, в её глазах пропал блеск услужливости и раболепия. Очевидно, девушка, профессионально оценив, поняла, что с этого клиента чаевых не заработаешь и равнодушно спросила:

– Чего будите?

– Борщ и жареное мясо, – глядя в никуда, ответил он. – Хлеба. Да и ещё, пожалуйста, принесите перца чёрного молотого, если можно побольше. Пачку или две.

– Хорошо. Выпивать что-то будите? Виски? Скотч? Может, водки? – при последних словах брезгливо сморщилась. – У нас есть дешёвая, на розлив.

– Да. Холодной воды или компот.

Ухмыльнувшись, какой-то своей мысли, официантка, вульгарно покачивая бёдрами, ушла выполнять заказ.

Парень в камуфляже остался сидеть неподвижно, уставившись в одну точку. Загоревшее и обветренное лицо посетителя, выдавала в нём бывалого человека, но темнота это скрывала, и незнакомец почти ничем не отличался от остальных завсегдатаев сего заведения, за исключением странной пятнистой одежды и отрешённым взглядом. Казалось, что он и не заметил, как поставили на стол его заказ.

Официантка довольно быстро удалилась, не желая тратить ни секунды, на, как ей казалось, «пустого» клиента.

Гость, напротив, оживился, как только загрубевшие пальцы коснулись небольшого кусочка свежего и мягкого хлеба. Внимательный зритель мог бы разглядеть в нём давно не евшего человека. Незнакомец, очень медленно, смаковал каждую крошку плохо пропечённого хлеба, долго жевал и отправлял в желудок, посылая вдогонку ложку другую борща, или вернее сказать то варево, что выдавали здесь за борщ. Хорошо прожёванная пища, гарантировала отличное усвоение, чем куски наскоро проглоченные.

В зале музыка смешалась с криками пьяных посетителей. Видимо, спиртные напитки, кои лились здесь безбрежной рекой, окончательно завладели головами и эмоциями людей, сидевших за столами.

К столику, что располагался по левую руку от незнакомца, подошла светловолосая, молодая девушка, официантка, славянской внешности, за которым сидела группа пьяных мужиков в разномастных одеждах. В коих угадывались и рабочий люд и торговый, отличались они лишь качеством тканей и пошивом своих одежд, а в целом были одинаково серы и неряшливы, жирные пятна имелись и на штанах, и на рубахах с мокрыми разводами от пота в подмышках, и от всех несло многодневной немытостью. Одним словом, компания американских трудяг среднего класса. Даже не вооружённым глазом было видно, что эта компания, девушке неприятна, и она, под любым предлогом, старалась избегать попадать им на глаза. Но хозяин заведения, очевидно, думал по-другому и всячески отправлял, её к этому столику, желая сегодня, как можно больше заработать на этой компании.

– Вам ещё виски? – громко спросила официантка, стараясь перекричать дико орущую музыку – Что ещё?

– И ещё-ё!!! – Глаза самого толстого и сидевшего с краю стола у центрального прохода мужика, блеснули пошлым огоньком. – Но это, потом! Хозяин мне шепнул, что это ты любишь… Ну… это дело… Но стесняешься! Ха! Я тебя раскрепощу… Ой, как раскрепощу… И, не вздумай улизнуть! Кадык вырву… – и дико заржал. Через минуту продолжил, – Пару бутылок виски и тащи сюда, чего-нибудь пожрать! Смотри мне, не вонючую курицу, а мяса! Ты знаешь, что такое мясо?! Да позажарестей! Эх! Какая сучка! – с этими словами, своей жирной толстой ручищей ухватил девушку за мягкое место и, не церемонясь, потянул к себе. Ей с большим трудом удалось освободиться от цепких и наглых рук. Официантка пробежала взглядом по залу, ища помощи, но нигде не было даже вздоха сожаления, шмыгнула на кухню, едва сдерживая горькие слёзы обиды. А за столом появилась новая тема для разговора.

– Какая сучка! – повторил слова толстого рядом сидевший, взгляд которого был уже сильно одурманен виски, и ему, с большим трудом удавалось сфокусировать на фигуре уходившей девушки. – Я бы с ней покувыркался и не р-раз!

Сидевшие за столом приятели заржали, поскольку смехом это трудно назвать.

– Что ты ещё собрался делать с русскими бабами? Они для этого и нужны-ы! – толстый мужик, который минуту назад, пытался лапать официантку по-деловому, насколько это было возможно в его состоянии, поднял руку указательным пальцем вверх, тыкая в потолок, словно там сидели все русские бабы. – Они, все, люди третьего сорта, и нужны для чёрной работы и секса! Во!

За столом зычно гыкнули.

– Русские, наш придаток! Мы должны управлять миром! А мы им и управляем! Ик… Они конечно пытались сопротивляться, но Америка-то сильнее и воевать-то умеем, чем этот пьяный скот! Ик! – икая, продолжал толстяк, – Вот я, сейчас, владею парой скважин и качаю нефть, и продаю Федералам, ик… и хорошо с этого имею, а эти проклятые русские, полудохлые крысы, только бухать и умеют! Что им не доверишь, всё испортят! Ик! – он шумно выдохнул и опрокинул пол стакана в рот, дабы погасить икоту, откусил большой кусок мяса и продолжил: – Говно вонючее, они у меня едят! Готовы за бутылку и жопу лизать! Что, разве не так? Посмотрите на эту сучку, которую я сегодня буду иметь, ик… – предвкушая наслаждение, потёр жирные ладони, – вы, что думаете, что она сюда просто так устроилась? Хрен там! Она сюда, мать её, устроилась быть поближе к людям, то есть к нам! Ик! Чтобы с голоду не сдохнуть! А Джон, наш дружище, взял её к себе из-за жопы и сисек, а не за её способность хорошо работать! И здесь, зде-е-есь-ь эта сука будет работать другим местом! А места у неё о-го-го!

За столом очередной раз гыкнули, забрызгивая, всё пространство около себя, слюнями и крошками еды. Разлили оставшееся виски по рюмкам, выпили за друга Джона, хозяина сей «милой» забегаловки и продолжили разговор.

– Да-а бабы у них, это всё, что у русских есть! – смачно цокнув языком, вставил человек по имени Питер, вся компания постоянно обращалась к нему «Питер плесни», «Питер наливай!», – то ли дело мы! Последние сто лет, имеем мы их, но никак не уничтожим. Хотя, они уже не те, что были лет триста-четыреста назад! Наши предки хорошо над этим поработали, чёрт их возьми.

– Питер, ты верно говоришь. Питер наливай!

– Да уж, выродились русские. Они выродки! – тут к столу с разносом в руках, подошла девушка-официантка, пытаясь держаться подальше от мерзкого толстяка, и принялась ставить на стол бутылки с виски и огромную тарелку жареного свиного мяса.

– Ну, держись сучка! – толстяк дотянулся до девушки, сгрёб её в охапку и силой посадил на колени. – Теперь, я буду твоим хозяином, русская сучка! И не один, ваш смердящий пёс, тебе не поможет! До самого утра, ты будешь делать все, что я скажу…

Девушка закричала, и попыталась вырваться. В зале никто не обратил на этот крик внимания. К ним привыкли, и воспринимали, как само собой разумеющееся действие.

Рука толстяка взметнулась для удара…

Но она, так и зависла в воздухе. Чья-то твёрдая и сильная рука держала её за запястье. Девушка, воспользовалась паузой, соскочила с колен толстяка и стала за спину своего неожиданного, и таинственного защитника.

– Ах ты су… – не успел выкрикнуть сидевший напротив толстяка, мужик в джинсовом костюме, как рухнул на пол. Бутылка, принесённого американского виски, разбилась вдребезги, о его голову.

– Тебе конец! – вскочил кто-то на другом конце стола, хватаясь за нож, лежащий на столе. Но парень, в пятнистом камуфляже, ловко выхватил правой рукой пистолет, и забегаловку оглушили два выстрела. В зале, сразу повисла мёртвая тишина, которую нарушили два падающих тела, чем-то лязгнув о керамическую плитку пола.

Незнакомец, окинул взглядом сидящих за столами. Посетители, так и остались сидеть с открытыми и набитыми ртами, взгляды их были прикованы к нему и его пистолету. И во взглядах этих, читалось удивление и страх. Оценив обстановку, понял, что никто и ничто ему пока не угрожает, заговорил:

– Слушай сюда. Ты, мразь американская. Думаешь, что ты герой? Так вот, сообщу тебе пренеприятнейшее известие, ты ошибся! – он вывернул руку толстяку, так, что хрустнула кость. – Иметь дело с женщиной, это, по-вашему! Но я, такие дела, не прощаю никому. Проси прощение, мразь! – его тон был суров, смертельно спокоен и холоден.

Все сидели молча. Ждали. Как всегда, толпа, ждала зрелища. Неважно какого, но, чтобы с огоньком и мордобитием. И чем больше крови, тем лучше.

– Не слышу?

– Я не буду… У… этой, мать твою… обезья…

Договорить он не успел. Удар коленом, пришёлся как раз по зубам. За столиком напротив, началось движение. Очевидно, кто-то из посетителей, хотел прийти на помощь толстяку. Но пара новых выстрелов, навсегда успокоила их самих и их желание.

– Даже не пытайтесь! – кинул фразу в зал. Незнакомца поняли и замерли. – Ну?! – и снова обратился к толстому посетителю, переводя взгляд с посетителей на него. – Только так, чтобы все слышали!

– Да… Да… Больно, чёрт! Как же больно! Понял, понял… – забрюзжал толстяк, чувствуя, что ещё секунда промедления и рукоять пистолета, опустится на его голову. – Я… Я… приношу свои извинения! Мисс! Я был неправ. Погорячился. Извини меня, выпил лишнего…

Хватка на запястье ослабла.

Парень, взял за руку напуганную девушку и повёл за собой к выходу. Толстяк судорожно хватал ртом воздух и кривился от боли, выплёвывая выбитые зубы. Кровь, с разбитого носа и губ, текла ручьём, прямо на его толстый живот.

Лишь в конце зала, перед лестницей, незнакомец повернулся к смотревшим ему вслед завсегдатаям, и произнёс:

– Русские, никогда и никому, не проигрывают. Мы, проиграли битву, но впереди, вас ждёт, ещё целая война. И она будет, за нами! Это я вам обещаю.

И уже стоя на первой ступеньке, вдруг ещё раз обернулся в зал. Посетители, помня, что у парня пистолет, подались назад. Некоторые вжались в кресла, ожидая выстрелов, или ещё какой гадости от этого безумного русского.

– Забыл! – парень бросил на барную стойку несколько бумажных купюр. – Я не бандит… Хотя, если честно, кухня ваша говно! И цента ломаного не стоит! – помедлив немного, продолжил, – Меня, Святославом зовут! Это так, на всякий случай. Чтобы знали, кто вам рыло начистил. Можете смело об этом всем рассказывать!

Через несколько секунд молодые люди стояли на улице.

Святослав глубоко вздохнул, спрятал пистолет, и быстрым шагом пошёл на северо-восток. За ним едва поспевая, бежала молодая официантка.

Ночь окончательно спустилась на город, и он полностью со всеми своими жителями и проблемами оказался в её власти.

В темноте, иногда, пробегали разные тени, пугая и без того перепуганную девушку. Где-то вдалеке залаяла собака, ей ответила вторая, третья…

Кругом лежали кучи мусора. Город давно перестали убирать. Коммунальные службы обанкротились, дворников и прочих служащих уволили, и те, немногие, что работали, получали копеечную зарплату, и не имели никаких прав в современном обществе.

Давно нестриженые кусты, ощетинились густыми усами в оставшихся ещё кое-где газонах, и появлялись сквозь густой туман, разными причудливыми фигурами. Ветер, шумевший в кронах деревьев, заглушал шаги идущих по дороге путников. Огней становилось меньше, шаг Святослава стал тише. Многоэтажки остались позади, лишь приземистые, перекошенные от времени, попадались то тут, то там одноэтажные жилые домики. В зашторенных окнах ещё кое где горел тусклый свет.

Путник остановился, да так резко, что бежавшая следом официантка налетела на него со всего маха, и чтобы не упасть, ухватилась за камуфляжную куртку. Но тот словно ничего не заметил, огляделся по сторонам, свернул с дороги и направился к полуразрушенному дому, спрятавшемуся в густой растительности. Через темные провалы окон он заглянул внутрь, там было пусто.

Несмотря на приближающуюся осень, стояла ещё тёплая погода. В доме частично отсутствовала крыша, зато он был сухим и вполне пригодным для ночёвки.

– Для ночлега сойдёт, – буркнул Святослав, так звали незнакомца, и прошёл в дальние комнаты.

Среди бытового мусора возвышалась металлическая кровать, чудом уцелевшая от рук сборщиков металлолома, а этим делом занимался каждый третий житель города. Рядом на полу лежала гора вещей, оставшихся после старых хозяев.

– Сиди здесь, – впервые за несколько часов он обратился к бывшей официантке, а теперь попутчице, – я сейчас приду.

Девушка молча повиновалась. Конечно, там, где-то в глубине души, хотелось возразить и пойти с ним, но в её спасителе чувствовалась какая-то могучая и доселе неизвестная ей сила, и напор этот, словно придавил к железной сетке. Сердце забилось часто-часто, но страх сковал все мышцы, когда мужчина скрылся в дверном проёме. В голове зажужжал рой плохих мыслей, куда он ушёл, вернётся или нет?! Что делать если останется одна? Выжить в этом городе невозможно, ведь наверняка за ними уже идёт охота. Для этих целей используют специально подготовленных «Федералов», у коих в помощниках всегда найдётся пара – тройка шестёрок и стукачей, да собачек натасканных на поимку беглецов. Вернуться к дяде, у которого прожила несколько последних лет, после смерти родителей, это всё равно, что пойти сразу сдаться прямо в руки палачам. Дядя Митяй, едва протрезвеет, так сразу побежит к «Федям», так за глаза называют всех Федеральных агентов по поиску подозреваемых. Дабы не испытывать судьбу, решила сидеть на месте и ждать возвращения нового знакомого. Иногда мысли уводят нас очень далеко, и рисуют, порой, очень страшные рисунки, а в итоге оказывается всё проще и совсем те так уж и страшно.

Святослав осторожно подошёл к дороге, по которой они шли несколькими минутами раньше. Присел на корточки и какое-то время внимательно вглядывался в темноту просвета между дорогой и поднимающимся туманом. Месяц ещё не народился, с неба светили холодные звёзды, но и те прятались под плотным слоем тумана. Неторопливо достал из внутреннего кармана пакетик, скрученный из бумажной и довольно грубой салфетки. Аккуратно развернул его. Там лежал тёмный порошок.

Постепенно отходя назад, принялся посыпать содержимым пакетика землю, где они мгновение назад проходили. На всё про всё, ему потребовалось пару минут. Уже стоя возле своего убежища выбранного для ночёвки, плотно свернул уменьшившийся на треть пакет, вернул его на прежнее место. Отряхнул ладони, едва заметно улыбнулся и прошептал:

– Перец, вещь хорошая! Ни одна собака след не возьмёт.

Зайдя в полуразрушенный дом, он первым делом посмотрел на свою спутницу, про себя, не надеясь там её увидеть. Но девушка сидела на том же месте и в той же позе, в которой он её и оставил.

– Будем ложиться спать. Отдохнём несколько часов, а потом, желательно ещё до рассвета, покинем город. Так будет больше вероятности, что нас не найдут.

– Где спать?

– Вот здесь и будем, – Святослав указал на кучу старых вещей.

– А может…

– В этом тряпье будет теплее, всё-таки август уже, ночи прохладные. Да и безопаснее так.

И сам первым полез на кучу. Девушка осторожно последовала за ним.

– Ложись ближе к стене.

– Хорошо.

– Спокойной ночи.

– И вам спокойной ночи.

Она слышала, как незнакомец сразу засопел, погрузившись в сон. Девушке же никак не удавалось заснуть. Пережитые события этого дня давали о себе знать. Наконец здравый смысл взял верх, когда показал, что завтрашний день будет тяжелее сегодняшнего, а он будет таким, это бесспорно, и нужны, станут силы. И если не поспать, то о них нечего и думать. Выкинула всё из головы, это далось ей с огромным трудом, и как только девушка справилась со своими мыслями, то сразу же заснула.

***

Туман рассеялся. На сереющем небе, померкли последние звёзды. Путники ещё спали, когда серая ворона, спавшая на соседнем дереве, решила спозаранку устроить разминку своему горлу. Карканье неслось с постоянной частотой, потом что-то вспугнуло шумную птицу, и та, с возмущением и громким хлопаньем крыльев пролетела над головой у спящих людей.

Святослав сел, прислушался. Вроде всё было тихо. Но бережёного, Бог бережёт! Осторожно тронул спутницу за плечо, официантка вздрогнула, но не закричала. Открыла глаза.

– Что? Уже пора?

– Да. Надо идти.

– Доброе утро.

Девушка сладко потянулась.

– Меня Ольга зовут. А тебя?

– Святослав. Доброе…

Буркнул парень и шагнул в дверной проём, где некогда стояла дверь. Теперь же от неё не осталось и следа, наверное, зимой выломали на дрова.

– Вот и познакомились…

Наскоро привела себя в порядок, и поспешила вслед за своим спасителем, который явно не собирался её ждать. Когда рассвело, они были уже далеко за городом. Шагали быстро, стараясь держаться подальше от нахоженных дорог и тропинок. Густые заросли молодого подлеска скрывали путников от посторонних глаз. Поднявшееся к зениту солнце жарило нещадно, вынуждая прятаться в тень.